Бракованный

Годжо Сатору был альфой. Сильным, амбициозным, красивым и бракованным альфой. Его «брак» состоял в непереносимости омежьих феромонов. Вот вообще. Стоило почувствовать приторный запах какой-либо омеги, как Сатору тут же рвался покинуть эту планету как можно быстрее. Это выяснилось только в подростковом возрасте, когда парень поступил в Токийский магический техникум. Старейшины уже в то время не имели головы на плечах, если решили подложить к абсолютно неопытному пятнадцатилетнему мальчишке течную омежку. Девушка, хлопая глазками, затуманенными похотью, смотрела из угла на белобрысого, пока он сам, закрыв рукавом лицо и стараясь вдыхать как можно реже, искал пути отступления. Пусть он ещё не до конца овладел своими техниками и толком не мог себя защитить, но от чего-то перспектива нескольких сломанных костей после прыжка из окна не особо и пугала, если на другую чашу весов вставала девушка-омега из отеля. Годжо взрослел, осваивал свои техники, взращивал свою мощь, и вместе с этим росло желание верхушки заполучить от такого сильного мага наследника. И чем раньше, тем лучше. — Бесят, — Сатору закатывает глаза, пусть это и не видно из-за маски. — Как же они меня заебали с этими детьми, — сетует он на свою судьбу другу, буквально срывая со своего тела пиджак, пропитанный чужими феромонами, и поджигая его, с наслаждением наблюдая за тем, как языки пламени пожирают ткань. — Ты против? — оперевшись спиной о стол и размешивая сахар в кружке с чёрным чаем, спрашивает Сугуру, наклонив голову на бок. — Помнится, прошлый Годжо Сатору никогда не был против своих личных спиногрызов. — Ой, Гето, помолчи, — цокает мужчина, вновь закатывая глаза от переполняющего раздражения. — Это всё равно разные вещи. С одной стороны воспитывать детей с тем, кого ты правда любишь, а с другой просто по воле случая подосланная старпёрами к тебе в период течки омега. Сугуру ничего не говорит, искоса наблюдая за действиями товарища, который, плюясь ядом на обезумевших стариков, избавляется от формы техникума. Не было таких магов, которые не знали об этой черте Сатору, только вот омег, желающих растратить богатства клана Годжо и поиметь его главу в любом смысле, не становилось меньше. Те, как одержимые, толпами готовы были ложиться под голубоглазого. И, стоит признать, в этом случае примечательная внешность мага не играла ему на руку. — А что, если появится омега без феромонов? — сам не ожидая подобного, спрашивает черноволосый, видя, как Годжо с пакетом из какой-то кондитерской в руках, замер и поражённо уставился на него. — Ну, чисто в теории это ведь возможно. Есть же и омеги, и альфы, у которых запах не столь яро выраженный. Сатору, доставая запакованные в симпатичные коробочки пирожные, и впрямь задумывается над словами кареглазого. Становясь старше, он старался как-то заблокировать свои рецепторы, чтобы сущность внутри так активно не отвергала каждого встречного-поперечного омегу, которая, порой, даже не нацеливалась на него. И, немного повзрослев, ему пришлось пройти через самый настоящий ад, именуемый в его случае гоном. Сатору, впиваясь зубами в край одеяла, борясь с желанием разорвать его на мелкие кусочки, и представить себе не мог, что в подобные промежутки времени так сильно будет отличаться от привычного себя. Единственное, что оставалось неизменными всегда, вне зависимости от его состояния, была непереносимость чужих феромонов. И если с феромонами альф он ещё довольно быстро свыкся, предпочитая игнорировать их запахи, то вот приторные феромоны омег просто пробирались в черепную коробку, заполняя её собой, вызывая этим только агрессию. — Если такая и правда появится, — откинув крышку коробки со сладостями, говорит Сатору, довольно улыбаясь, — то я тут же сделаю ей предложение руки и сердца!

***

Итадори Юджи был омегой. «Омега». Как же это слово попортило парню жизнь! Проблема была в том, что Итадори не обладал миловидной внешностью, присущей всем омегам. У него не было тонкого стана, не было элегантности и утонченности в движениях, не было покорного нрава, он не источал сладкие ароматы, сводящие альф с ума. Юджи был сильным, весёлым, ярким, громким и бракованным омегой. О его «браке» розоволосому спешили сообщить все, кому было не лень. Стоило какому-то ещё даже не до конца сформировавшемуся альфе указать мальчику на его недостаток, как его лицо, искажённое самодовольной усмешкой, встречалось с кулаком. — Достало, — зачёсывая волосы назад, вздыхает он. — Вот привязались ведь с этими феромонами ко мне! — Юджи стискивает кулаки, но вмиг успокаивается, заметив приподнятую бровь на лице парня напротив. — Прости, Мегуми. Тот качает головой, кладя свою руку на плечо друга, похлопывая. — Оу, — прикрыв рот, тянет парень, умиляясь с этой неловкой поддержки, заставляя рядом сидящего зеленоглазого шамана покраснеть. — Спасибо, Фушигуро. — Идиот, — тут же сменив милость на гнев, бурчит брюнет, отвешивая приятелю подзатыльник. Видеть его улыбающееся лицо и продолжать сердиться на него — две несовместимые вещи. — Скажи, Юджи, а если бы на свете был такой альфа, который бы тебя не задирал за отсутствие феромонов, а, наоборот, боготворил, то каковы были бы твои действия? — Мегуми благодарно кивает официантке, принёсшей их заказ, тут же забирая себе кружку кофе. — Хм, ну, если бы я правда повстречал такого, то ни за что бы не отпустил! — насадив на вилку кусочек торта, заявляет парень, ни на миг не задумавшись. — Сам ведь знаешь реакцию альф, когда они узнают мой вторичный пол и мой недостаток. Мегуми, неторопливо потягивая горячий кофе, смотрит на улыбающегося друга, поедающего сладость. В голове всплывает лисья улыбка старшего, когда он как-то мельком услышал о таком человеке, как Итадори Юджи.

***

Сатору даже не успевает открыть глаза, уже чувствуя головную боль, неприятно отдающую в висках. Он даже не особо помнит причину, по которой решил так нажраться, хотя прекрасно знал, что пьянеет довольно быстро. Постепенно просыпаясь, Годжо запоздало осознает, что его собственные руки притягивают к себе чьё-то тело, а его лицо находится на уровне сердца неизвестного парня, руки которого зарыты в белых локонах, а ноги оплели тело мага. — Что? — отлипнув от тела, так и источающего тепло и приятный запах хвои, мужчина оглядывает и себя, и парня. — Да ну не-ет, — недоверчиво тянет он, не найдя на себе и младшем ничего, кроме нижнего белья. — Ну точно нет. Итадори лениво приоткрывает глаза, проснувшись от елозинья под боком. С минуту он и старший тупо смотрят друг другу в глаза, вспоминая вчерашние события. — Утро, — зевая, приветствует мага Юджи, тут же обратно прижимаясь носом к мягким волосам на белоснежной макушке, мягко царапая короткими ногтями загривок. — Вы наверное меня и не помните. Мы познакомились вчера вечером совершенно случайно. Я шёл домой, но по пути решил зайти в магазинчик, как на скамейке рядом с ним сидели Вы, абсолютно пьяный. Я так-то мимо собирался пройти, но Вы схватились за меня и не желали отпускать. — И как же мы оказались у меня в квартире? — Сатору, проснувшись, жмурится от слепящего солнца, так и лезущего в глаза. Манимый приятным ароматом, он вновь прижимается носом к шее парня. Но парня опережают собственные воспоминания мужчины, который вчера вечером, и в самом деле напившись практически до беспамятства, пристал к незнакомому парнишке, почувствовав приятный запах хвои. А потом, заупрямившись, словно ребенок, не пожелал отпускать его и переправил с помощью такси к себе в квартиру. — Знаете, а это ведь в каком-то роде похищение. Следом за этими воспоминаниями следует картинка, как он, Сатору, толкает парня на свою кровать, тут же в объятьях прижимая его тело к себе, пока розоволосый, что-то говоря, пытался выбраться из загребущих рук. — Я возмещу ущерб, — нахмурившись от резкой боли, прострилившей виски, бурчит маг. — Но если решишь написать на меня заявление, полностью заслуженное, то могу подбросить до участка. Итадори вдруг взрывается хохотом, не стесняясь практически незнакомого мужчину рядом. Годжо, задрав голову, смотрит на улыбающееся лицо, сам невольно начиная улыбаться. — В качестве извинений я предпочту завтрак и такси до моего дома, Годжо-сан.