По секрету

      Когда это случилось в первый раз, Сергей не мог даже на алкоголь всё списать с чистой совестью. Если судить по всей строгости, пил он тогда вместе с товарищами по службе более чем умеренно. Голова оставалась работающей и способной на связную речь и умозаключения, а ноги надёжно удерживали в вертикальном положении.       Примерно в таком состоянии Владимир доставлял Мончинского домой накануне отпуска. Сергей думал добираться сам, но раз уж Владимир неожиданно (спойлер: нет) оказался рядом, то почему бы не проделать обратный путь вместе? Лёгкий градус развязал юноше язык. Слишком часто холодный и всезнающий взгляд дива заставлял держать мысли при себе. Но после приятного вечера хорошим настроением хотелось поделиться. И велика ли беда, если Владимира всё это не слишком волнует и интересует. Однако по обыкновению лаконичные и как будто искренние ответы побуждали продолжать праздные разговоры и задавать вопросы, на которые в обычное время не хватало настроения или решимости.       Сергей совершенно определённо, на сто процентов не был пьян. Но каким-то образом их долгий пеший путь по ночному Петербургу завершился тем, что просто отпустить дива возле своей спальни не выходило. Казалось совершенно нормальным удержать его за руку и доверительно шептать неподобающие статусу признания о том, насколько Владимир замечательный и надёжный див. Шептать украдкой на самое ухо, словно выдавая величайший секрет, почти прижавшись к принимающему его с невозмутимым видом Владимиру.       … Пожалуй, Сергей был не так трезв, как хотел бы считать. Иначе он не представляет, по какой причине Владимир подхватил эту эстафету, устраивая хозяина в горизонтальном положении на промявшейся кровати. И, обдавая покрывшуюся мурашками кожу мерным дыханием, столь же тихим и ровным голосом поведал, что бы ему с этим самым хозяином хотелось сделать. Сергей так и остался лежать с открытым ртом и не заметил, когда за дивом бесшумно закрылась дверь. Снова и снова он в до странного сладостном оцепенении прокручивал в голове немыслимые, возмутительные, грязные… и такие многообещающие слова, от которых в болезненном противоестественном предвкушении горели уши и шея.       Не оставлявшие Сергея в покое до следующего ближайшего вечера, в который он уже сознательно пошёл на грубейшее нарушение устава и позволил себе напиться. Дома и предварительно проводив матушку на курорт. Только чтобы наконец сказать явившемуся на зов в комнату хозяина Владимиру: «Можно!..»       Сергей охотно бы признал, что ему всё просто померещилось. Но Владимир, ни единым жестом не показывающий своих предпочтений, прямым и очень вольным текстом дал знать, чего и как хочет от хозяина. В теории юноша полагал, что ему за глаза хватило работы под прикрытием в проклятом борделе Рождественского. На практике же до высказанных дивом деталей фантазии его колдуна распространяться скромно отказывались.       — Нельзя, — спокойно оборвал все невольные чаяния Владимир. У Сергея, которому потребовалось буквально всё мужество на это позволение, разочарование столкнулось внутри с некоторым облегчением. Хватит ли ему смелости повторить разрешение на трезвую голову? Когда он буквально в порядке номеров и дат заведённых уголовных дел в состоянии будет вспомнить имена жертв, кто так же открылся своим дивам?       — Не сегодня, — с то ли вопросительной, то ли утвердительной интонацией поправил нетвёрдо Сергей, с чистой совестью повалившись бессильно на подушки, прикрыв глаза.       Когда он вновь слегка разомкнул слипающиеся веки, Владимир уже был рядом, почти нависнув над ним. Прохладные пальцы успокаивающе заскользили по скулам. Будь Сергей чуть менее пьяным, от такого он бы мигом протрезвел. Но своё разрешение див отчасти всё равно получил. Или, точнее сказать, полного запрета так и не прозвучало. Размеренный шёпот на ухо стал обволакивать Сергея. Усмирённые было желания вновь всколыхнулись бессовестными, немыслимыми и совершенно непотребными обещаниями. Посрамлённому Эдемскому Змию впору завязаться узлом, признавая поражение.       Сергей, к своему огромному разочарованию, на утро не вспомнил ни единого слова. И воровато отправился убирать в стирку бельё вместе с домашними штанами. А на лице Владимира — тень понимания и усмешки. — Так ты этого хочешь? — задал Мончинский волнующий его вопрос. — Так же, как и вы, — подтвердил Владимир, окидывая его оценивающим взглядом. — Кстати об этом, — поспешно вставил Сергей, пытаясь скрыть смятение. — Тебе обязательно… Ну, говорить мне всё это… Ну, вот так? — Нет, если вас это смущает.       Покорность дива сразу должна была насторожить Сергея. Как будто тот даст ему хоть малейшую поблажку.       … Гипнотический, ещё более низкий и властный шёпот на отрывистом и удивительно текучем в исполнении дива немецком, от которого поднимаются буквально все волоски на теле. У Мончинского абсолютно ни единого шанса.