Котенок на Рождество

Арсений прогуливался по улицам города неспеша не столько из-за гололеда, что, признаться, весьма затрудняло передвижение вечно опаздывающим прохожим, сколько из-за желания в полной мере прочувствовать праздничную атмосферу. В семье Поповых не принято было справлять Рождество, но в этом году для Арсения все будет иначе. Раз уж не получилось вместе с Антоном встретить Новый год, обязательно нужно Рождество — именно так сказал Арс, когда приехал в их квартиру после празднования со всеми родственниками по очереди и встретил там согласного с ним Тошу, который в свою очередь праздновал в кругу семьи друга. Поэтому сейчас Арсений наслаждается мерцающими гирляндами вокруг, заливистым смехом ребятни и предвкушением предстоящего вечера наедине с любимым человеком. Внутри греет приятное чувство при одном лишь воспоминании об Антоне: как он смеется над удачной шуткой, как внимательно слушает каждую историю Арса, как хмурит брови, готовясь к очередному зачету и решая задачи, как полностью отдается музыке в танце, как обнимает, целует, пахнет… Ему достаточно просто существовать и быть собой, позволяя Арсению влюбляться в него день за днем как в первый раз. Это теплое чувство в сердце спасало, когда ломался обогреватель, давало немую поддержку, когда сдавали нервы перед экзаменом, грело стойкой уверенностью в ответной искренности Тоши, когда закрадывались червячки сомнений. А они закрадывались, когда Антон неожиданно не выходил на связь в течении несколько дней, резко становился холодным и отстранялся без видимой на то причины. Но после каждой такой холодности все становилось прежним, Антон превращался в Тошу, вновь внимательно слушал, вновь влюбленно смотрел и вновь большое доброе сердце Арсения все прощало. На глаза попалась вывеска с знакомым названием: кондитерская, в которой они с Тошей любят закупаться ввиду натурального состава и свежести изделий. При входе парня как обычно встретила приятная трель китайских колокольчиков за спиной, подняв настроение, и Арс заспешил к кассе, чтобы купить торт с соленой карамелью — Тоша любил причудливые вкусы. Арсений не забыл и про себя, взяв несколько шоколадных пирожных. Замечтавшись, Арс не заметил, как дошел до дома. И прямо перед подъездом споткнулся, чудом избежав разбитых об лед коленей — в последнюю секунду смог удержать равновесие. Опустив взгляд, чтобы рассмотреть причину, Арс почувствовал, как сжалось сердце — маленький лохматый котенок, свернувшись калачиком, пытался сохранить крохи тепла. И когда он жалобно поднял глаза на раздражитель его непродолжительного сна, у парня и мысли не возникло отодвинуть малыша с прохода и успешно забыть о происшествии. Подхватив котенка на руки и чуть расстегнув молнию на куртке, он аккуратно засунул того внутрь. Путь до квартиры был быстрее обычного. Мысли проносились метеорами, сталкиваясь друг с другом, порождая грезы о совместном воспитании маленького чуда, на ходу Арс обдумывал и решал проблемы, которые могли бы возникнуть. Надо будет купить лоток и наполнитель, приучить это создание к справлению своих дел там, а еще закупиться различным кормом, чтобы понять, какой котенку по душе, а еще когтеточку, чтобы вещи не были испорчены, а еще несколько игрушек, чтобы ему не было скучно, а еще… Рваными движениями выудив ключи из кармана куртки и ввалившись в квартиру, Арс сразу же крикнул, что принес парочку сюрпризов. Свет правда ни в одной комнате не горел, а телевизор не то что не работал на всю громкость, даже не был включен, что не похоже на Тошу. Парень предположил, что тот может спать, поэтому вызволил котенка из теплых объятий куртки на пол кухни, налив молока в первую попавшуюся кружку, и, кинув пакет с едой на стол, пошел на поиски партнера. Коридор и комнаты были окутаны мраком, вновь нагонявшим тревожные мысли. Знакомый силуэт обнаружился интуитивно: скрытый за тюлем, Антон беззвучно курил на балконе. Такое изредка накатывало — ему хотелось размышлений только в компании сигарет и, возможно, крепкого кофе, безучастным взглядом смотреть вдаль, а после как ни в чем не бывало приходить, обнимать Арсения со спины, зарываясь носом в локоны. — Хей, все в порядке? — спросил Арс, осторожно отодвинув тюль и встав рядом с парнем, внимательно вглядываясь в черты родного лица, хоть и понимал, что мыслями тот далеко не здесь. Когда ответа не последовало, Арсений решил попробовать растормошить его новостью о пополнении: — Тош, я такого котенка рядом с подъездом нашел! Давай возьмем? Он такой маленький и хороший, правда, я перепугался, когда неожиданно споткнулся, — пробормотал Арс, — но я уже все продумал, завтра в магазин сбегаю, куплю корм, лоток и… — Я тебе изменил, — хрипло прервал Антон. Арсения будто под дых ударили, выкачав весь воздух за секунду до этого. И под ребрами сейчас что-то болит, захлебывается в крови, истошно орет, отдавая пульсацией в каждом органе. Мозг отказывается работать, в ушах белый шум, глаза все никак не могут сфокусироваться, медленно заволакиваясь пленкой слез, и только когда Арс поднимает руки, чтобы как можно незаметнее смахнуть эту противную соленую воду с уголков глаз, понимает, что руки не слушаются, одолеваемые тремором. Спустя несколько мучительных секунд Антон выпускает дым от очередной затяжки и продолжает, обращаясь будто бы не к Арсу, а к этим белоснежным сугробам на крышах домов: — Это случилось, когда мы с пацанами отмечали у Димки, — голос хриплый и лишенный каких-либо чувств, Антон уже поперек и вдоль обжевал тему и сейчас делится лишь фактами. — Стас предложил поехать к знакомым девчонкам, мол, негоже, что они без компании в праздник, сами нас звали. Я тогда выпил уже несколько литров пива и настойки, а у девчонок еще и водка была, ну и… — длинная затяжка, пока Арсений рискует выпасть на негнущихся ногах прям с этого балкона, — пошел в туалет, а там она… Ну знаешь, справлялась с возбуждением. Наверное специально не закрыла дверь, чтобы кто-то зашел и… Прости меня, — Антон потупил взгляд, докуривая до фильтра. Повернул голову в сторону Арса и прохрипел слова, от которых сердце превратилось в мелкую крошку, — давай расстанемся. Видимо, серьезные отношения не для меня. И все. И больше Антон ничего не сказал. Не улыбнулся, не обнял, не погладил по голове, не дал понять, что шутит, что все это не всерьез. Он правда изменил. Он правда хочет расстаться. Он правда не видит будущего рядом с Арсением. И все это сейчас, когда на кухне пьет молоко бездомный котенок, на столе ждут сладости, в холодильнике шампанское, а впереди Рождественская ночь. Антон не протянул руки, чтобы утешить, не сказал ни слова поддержки. Антон уже все решил, все нити обрубил холодно, расчетливо. Арсений бы поблагодарил, что не оставляет ему ни единой надежды, говорит, как есть: я больше тебя не держу, больше не привязан, уходи. Да только боль взрывается фейерверком внутри, слова комом стоят в горле, вырваться не могут, похоронены заживо. И Арсений хочет сбежать, вырваться из этого места, где его больше не ждут, не нуждаются, не хотят, не любят. И Арсений сбегает. Руки не слушаются, трясутся, куртка не застегивается, оставляет ее так, еле влезает в ботинки, выбегает из квартиры, позабыв захлопнуть дверь, перед глазами не видя ничего, спотыкается на ступенях, падает, поднимается, снова бежит вниз, и снова спотыкается, и снова поднимается… Наконец толкает железную дверь и все-таки разбивает колени об лед у подъезда. Но эта боль не сравнится с той, которую нанес самый близкий человек. И поднимая голову вверх, смотря на безликое серое небо, Арсений загадывает про себя только одно желание. И пока он беззвучно повторял губами два слова, с неба, кружась в вальсе, начали падать снежинки. Наступило Рождество.