Домино

Казалось бы, как такая мелочь вообще могла привести к последствиям подобного масштаба. Была ли она божественной карой за человеческие грехи, сошлись ли планеты в тот день неким плачевным образом, или, может быть, это и вовсе была случайность. В масштабах вселенной действие было ничтожно малым, однако неизбежно запустило череду других, более важных. Доминошки падали, склоняя к земле каждую последующую и рассыпаясь. Случалось ли вам иметь дело с гневом того, кто многократно превосходит вас в силе? Наверняка вам было если не страшно, то как минимум не по себе. Вы чувствовали угрозу, и тело готовилось бить или бежать, считывая опасность наперёд головы. Что произойдёт, если некий обладатель силы окажется способен стереть с лица земли всё живое, и саму планету целиком? Доминошки падали, и рухнули с таким грохотом, что сотрясся весь мир. *** Едва увидев знакомый силуэт, пёс воодушевленно поднимает голову, а затем, виляя, хромает навстречу. К нему идёт добрый мальчик, и в руке его болтается заветный кулёк с костями и остатками еды. — Привет, дружочек, это тебе, — детёныш присаживается на корточки, развязывая пакет и выкладывая объедки на землю, — у нас негусто… Но ты такой тощий, жуть. Тебе-то нужнее, да? Ешь, ешь. Пёс незамедлительно приступает к трапезе, пока человеческий ребёнок сидит рядом, мирно наблюдая за процессом. — А я сегодня в школе повздорил с одним придурком. Он меня задирал, и я ему все высказал… — начинает вдруг рассказывать мальчик, упершись подбородком в сложенные на коленках руки, — А потом после уроков он меня подкараулил со своими дружками, и начали меня на землю валить и смеяться, за то, что у меня заплатки на штанах. Представляешь? Ну и что, что заплатки… Что я с ними сделаю… В детском голосе сквозит обида и печаль, но пёс лишь продолжает увлеченно обгладывать косточки, хотя изредка и ведет ухом в сторону собеседника, словно вправду слушает. Когда доедать становится совсем нечего, он возвращает свое внимание к человеку, и подходит за ласковым почёсом, продолжая размахивать хвостом в разные стороны. Довольный и сытый. Какой хороший пёс, думает мальчик. Какой умный и хороший, вот бы всегда можно было так с ним сидеть и рассказывать всякое. Почему они не могут забрать его к себе? Прохладный ветер щекочет шею. Погода отнюдь не летняя, и хочется вжать голову посильнее в короткий воротничок куртки. Несмотря на то, что от холода уже начинают постукивать зубы, в дом возвращаться не хочется. В темноте вечера скрадывается неприглядность старого района, тусклость потрепанных дворов, и на улице нет ни души. Тихо и спокойно. Скрипучая дверь дома открывается, проливая жёлтый свет на улицу. На крыльце стоит недовольная мать. — Сайтама, опять ты с этой псиной блохастой! Сколько тебе говорить? Домой давай, живее! Еще заразу не хватало подцепить… Сайтама вздыхает и неохотно отрывается от собаки. — Мне пора, дружок… Давай, не скучай. Я завтра приду! — говорит он, напоследок потрёпывая дворняжку по голове, а затем убегает прочь. *** Ритуал кормления продолжается каждый день. Сайтама прячет часть своей еды и тайком выносит во двор, тот что подальше от окон его дома, и больше никогда не задерживается, чтобы посидеть и поиграть с собакой. Мама узнает и будет ругаться, а папа сделает что-нибудь и того хуже. Ему грустно и одиноко, что он не может больше проводить время с другом, но он не хочет лишний раз расстраивать родителей. Те и так злятся на то, что он глупый и плохо учится. Сайтама себя глупым не считает, но дурацкие тесты… Он их просто не понимает, вот и всё. И ленится, да. Однажды пёс не появляется. Не приходит во двор день, два, и почти неделю. Наверное, думает Сайтама, его стал кормить кто-то другой, в соседних дворах, и можно устроить поисковую вылазку. Это недолго, туда и обратно, он просто погуляет. «А может быть его забрали в семью?» — проносится неожиданная мысль. В таком случае, очень жаль расставаться с ним, но мальчик был бы рад в глубине души, что хвостатый будет жить в тепле и кушать столько, сколько захочет. Ему просто нужно поискать. *** Детские ручки дрожат, по бледному, как лист, лицу, непрерывным потоком стекают слёзы. — Как же… Так… В закутке между домов лежит разлагающийся труп. В нос ударяет гнилостная вонь, вокруг жужжат и роятся мухи, и финальным штрихом в переломе детской психики становятся вывернутые лапы и неестественная поза животного. Сайтаму скручивает пополам, и он выблевывает весь свой скромный ужин на асфальт. Затем, справившись со ступором и подкатывающей тошнотой, он бежит оттуда сломя голову, один раз спотыкается и падает на коленки, а потом снова бежит, пока не окажется дома. Отец сидит перед телевизором, и его, по правде говоря, больше интересует происходящее на экране. Мать взволнованно осматривает его и присаживается рядом, заглядывает в заплаканные глаза, а когда узнаёт, что случилось, также теряет интерес. — Да сколько их таких на улицах дохнет, и на людей нападают, поделом. Умойся и иди в комнату. Ты уроки сделал? Сайтама не делал уроки, и ему на них все равно. Кажется, это была первая упавшая кость домино. *** — Сайтама, а ты что думаешь по этому поводу? Ты знаешь ответ на вопрос? Мальчик, до того момента тихо сидевший за партой и черкавший бессмысленные каракули на полях тетради, не сразу понимает, что обращаются к нему. Он вздрагивает и растерянно поднимает взгляд на учителя. — Простите, какой вопрос?.. В классе кто-то хихикнул. Мужчина вздыхает и деловито складывает руки на груди, облокачиваясь на учительский стол. — Сайтама, скажи, в каких облаках витает твоя голова на занятиях? Сайтама молча опускает взгляд обратно в тетрадь. Теребит пуговицы на рукавах пиджачка, жуёт губу изнутри. Он не хочет отвечать. Могут его просто оставить в покое? — Может, хочешь поделиться своими фантазиями? Это происходит уже не в первый раз, и, должно быть, в данный момент есть какая-то вещь важнее математики. Расскажешь нам? Отчего-то сразу же хочется заплакать, горло сдавливает спазмом, но мысль о том, что на него уставится весь класс, останавливает этот порыв. Ах как здорово было бы беззаботно мечтать и любоваться видом за окном, пока идёт урок, или даже в самом деле слушать учителя, только он никак не может стереть вчерашнюю сцену из памяти. Она въелась намертво и стоит прямо перед глазами, даже если их закрыть. Все, о чем думает Сайтама, это о мёртвой собаке, которая еще совсем недавно радостно виляла хвостом. — У меня была причина… Как же не хочется рассказывать. Лишь бы поскорее отсюда уйти и оказаться дома… — Я… У меня… Вчера… Пауза затягивается. Короткие хохотки и перешёптывания становятся громче. Кажется, после этой немногословной реплики преподаватель или осознает состояние своего ученика, или же решает, что дальнейший диалог отнимет слишком много драгоценного учебного времени, потому возвращается за свой стол, отмечает что-то в синем классном журнале, и говорит: — Сайтама, подойди ко мне после уроков. И так, продолжим там же, где остановились… Всё идет своим чередом, урок продолжается. Один из учеников тычет другого в спину карандашом, веселясь и считая крайне смешным странное поведение одноклассника. Никто не знает. Всем весело и смешно. Сайтама просто странный, из бедной семьи, с ним мало кто хочет общаться, и тем более знать, что случилось. Это чертовски обидно и несправедливо, думает он. Доминошки продолжают падение. *** — Извините, к сожалению, вы нам не подходите... — произносит молодая девушка из отдела кадров, используя самую натянутую из своих улыбок, — Нашей компании требуются более опытные специалисты. — Ага, спасибо, всего доброго. Он другого и не ожидал. Интересно, какая это по счету вакансия? Коридор, поворот направо, долгий спуск в лифте. Какой-то мужчина одаривает его взглядом, не выражающим ничего хорошего, пока они едут вниз бок о бок в тесном пространстве, словно Сайтама тому лично чем-то насолил. Они разминаются на первом этаже, и наконец Сайтама вываливается на улицу из душных внутренностей многоэтажного здания. Тёплый летний ветер тут же пробирается под свободную рубашку, солнце мягко греет кожу. Где-то над головой заливаются птицы, облюбовавшие рядок деревьев, растущих во дворе рядом с высотным зданием. Словом, отличная погода, чтобы быть безработным. Закрадывается мыслишка, что ему суждено подметать дворы да драить точки, или вроде того. Конечно, он еще не пробовал сферу обслуживания как таковую... Сайтама устал от этого всего. Он присаживается на скамейку под деревом, спрятанную в небольшой тени. Не самое уединённое место, но старик на другом конце лавочки не сильно мешает уже запустившемуся процессу раздумий. Ему нужно время, чтобы переварить и обдумать план действий. Солнце еще высоко, есть шанс заскочить на пару-тройку других собеседований. Сайтама вздыхает, наблюдая за детьми на площадке. Те носятся, громкие и увлеченные какой-то своей игрой. Ни забот, ни хлопот. Туда-сюда снуют люди в деловых костюмах, выходя из того же высотного здания, в котором он совсем недавно сидел перед красивой девушкой с очень фальшивой улыбкой. Сайтама вздыхает еще раз. Очень скоро будет нечем платить за аренду, в холодильнике из еды только мышь, а штаны, по правде, служат хозяину последний месяц. Может, именно поэтому его не берут на работу в хорошее место, да. Сайтама задумчиво колупает ногтем потертость на штанине, погрузившись в состояние некой отчужденности после длинного собеседования, приведшего ни к чему. Вот блин, зачем было задавать столько вопросов? Могли сказать сразу. Во дворе кто-то звучно, не церемонясь, захлопывает дверь тачки, и звук этого хлопка поднимает в Сайтаме тихую волну неиндифицируемых эмоций. Есть некая несправедливость в том, что пока ты сидишь в драных штанах, кто-то в те же двадцать лет открывает двери собственной машины, жестом приглашая присесть туда молоденькую и симпатичную спутницу. Беззаботно хлопает дверьми, не заботясь о сохранности дорогостоящей вещи. Счастливые люди, не обремененные тяжестью ужасов. Обеспеченные богатыми родственниками... На их лицах улыбки. На лице Сайтамы отпечаток безмерной усталости. Его родители не сильно беспокоились о благополучии единственного сына, и даже о своем не беспокоились. С каждым годом домик ветшал, старел, становился все более непригодным для жилья без должного ремонта. Родители тоже ветшали и старели, не сумевши достичь хоть каких-то материальных благ, заливались каждый своим - тоской или алкоголем. Быть бедным и глупым в этом мире оказалось очень тяжело. Алкоголизм отца... Прогрессировал. Вместе с ним прогрессировал рак пищевода, как оказалось позднее. Мать ушла годом после, спалив дотла ветхий домик и себя вместе с ним, ничего не оставив в наследство сыну. Возможно, это был несчастный случай, а может быть, дурная привычка курить и не вовремя подкравшийся сон. Причину возгорания не установили. На похоронах Сайтама не плакал, выплакав все горькие слезы еще в юности. Только почувствовал, как что-то гадкое и темное заползло в душу, и плотно там осело. Косточки домино падают, их ничто не способно остановить. В этот момент маленький лист слетает с дерева, и приземляется аккурат Сайтаме на колени, едва осязаемый. Знак свыше, что пора вернуться в реальность. В поле слышимости возвращается детский смех и шум летнего ветра. Куда-то не в ту степь его понесло... Так вот, финансовый вопрос. Он стоит особенно остро. В подтверждение срочности операции по поиску работы, живот начинает несчастно урчать. Должно быть, все эти мрачные мысли отразились на лице Сайтамы, если не проступили четкими буквами прямо на лбу, потому что дед, сидевший рядом, обратил на него свое внимание: — Молодой человек, вам нездоровится? Сайтама всерьез задумался над вопросом. Пожалуй, ему и правда нездоровится, от этих размышлений о жизни у него заболела голова. Все это время, как оказалось, он сидел сгорбившись, корча немыслимые гримасы, отражающие весь спектр эмоций касаемо ситуации. Приняв молчание собеседника за невысказанное желание излить душу первому встречному, старик возобновляет односторонний диалог. — Вы так молоды, а выглядите так печально. Позвольте узнать, у вас что-то случилось? На секунду вежливый тон и чрезмерно интеллигентное участие заставило Сайтаму задуматься, а не поболтать ли ли ему с этим странным пожилым человеком. На секунду. Поболтать? Ему нужно искать работу, в ускоренном темпе. — Да не, нормально... Просто неудачное собеседование. Я, пожалуй, пойду, много дел. Он уже намеревается встать и уйти, но старческие пальцы некрепко обхватывают его запястье. — Постойте... Позвольте предложить одно место, я как раз искал работника. Зарплата небольшая, но вам не придется много делать...