🐍
6 марта 2024 г. в 15:47
Холод безжизненных стен добирался прямиком до костей, заставляя невольно дергаться.
Ичимару смотрит на экран наружних камер, но не наблюдает — лишь делает вид. Его мысли блуждают, навевая тоску, и он надеется, что рейацу не выдает его состояние остальным обитателям Уэко Мундо.
Он вспоминает о клятве, которую дал себе в тот день, более века назад, когда увидел почти безжизненное тело Мацумото, а рядом с ним шинигами, во главе которых был он. Он поклялся, что убьет его. Он поклялся, что войдет в его доверие, что никогда не будет бесполезным для него, станет незаменимым — и он стал. Почти.
Айзен не доверяет никому кроме себя и сам просит всех не доверять ему. Он полагается, да, полагается на Ичимару. Но в его глазах нет доверия, несмотря на ту преданность, что Гин всегда старался показать. Айзен ожидает, что его укусят, когда он не смотрит. И его нельзя в этом винить.
Положив худощавую руку на переносицу, и, шумно выдыхая, Гин думает: как всё-таки докатился до подобного положения? Никто не предупреждал его, что если всматриваться в того, кого ненавидишь очень долго —невольно начнешь понимать его. Эта мысль смешит Ичимару и отдается неприятным уколом в груди, но он старается не замечать этого.
Он вспоминает жгучую ненависть, которой наполнялся в промёрзлом доме семидесятых районов Руконгая, помнит о попытках пострадавшей Рангику понять, почему её вечноулыбающийся защитник так поледенел. А он не может ей ответить, он уже все для себя решил. Гин просыпается в холодном поту от кошмаров, главным героем которых является темноволосый шинигами. Гин одержим. Он ищет любую информацию об этом мужчине, хоть какой-то намёк на то, кем он является.
Осознание того, что он всего лишь обиженный ребенок, который не сможет и пальцем тронуть загадочного шинигами плавит его разум, оставляя с единственным желанием посвятить свою жизнь мести.
Ичимару эгоист по своей натуре, он понимает и принимает это, когда думает, что Рангику никогда не желала бы, чтобы за нее мстили. Эта месть нужна была лишь Гину. Серебристоволосый мальчик нашёл в ней смысл жизни. Порой он задумывается: так ли сильно он желал расплатиться? Была ли это жажда мести или банальное желание наполнить свою жалкую жизнь хоть какой-то ценностью? Будучи руконгайским выходцем он мало задумывался о смысле жизни. Тогда важно было лишь одно — выжить в этой суматохе сброда, наполненного ненавистью ко всему живому. Начав жить с Рангику, мальчик чувствовал как его сердце начинает таять, но этого никогда не было достаточно. Айзен даровал ему смысл жизни, а Ичимару обеими ладонями вцепился в него, ведь разве не замечательно жить, зная, что у тебя есть конечная цель?
Мальчишка стал шинигами, окончив Академию за год. Юный гений, так его прозвали. Однако люди сторонились его, не успей он сказать и слова. Их отталкивала его улыбка, его нескладное худое тело, южный акцент, заставляющий думать, что сейчас польется кровь из ушей. Они не приняли его, но Айзен сделал это. Айзен никогда не жаловался на характер или внешность мальчишки.
Он вспоминает ту ночь, в которой Айзен, ещё был лейтенантом пятого отряда, а он только недавно заменил третьего офицера:
— Гин, я думаю тебе следует больше общаться с другими людьми. И я имею ввиду общение не о работе. — Мягко проговорил шатен.
— Айзен-фукутайчо, кажется вы уже должны знать, что мое присутствие чаще приносит другим раздражение, чем радость. — С привычной улыбкой ведает Гин.
— Это беспокоит тебя? — С энтузиазмом спрашивает Айзен.
— Ни в коем случае! Однако раз вы взяли меня под своё крыло, мне интересно, согласны ли вы с тем, что обо мне говорят другие?
— Ты мне нравишься таким, какой ты есть, Гин.
Гин понимал, что вероятно эти действия были лишь для заполучения доверия, но не ощущать неодобрения и косых взглядов чувствовалось приятно. (Ичимару задумывается, что если бы Айзен узнал о его мотивах, он бы глубоко разочаровался)
Айзен проницательный мужчина. Гин знает, что тот бы с легкостью почувствовал страх и колебания мальчика, поэтому он кладет эти чувства в маленькую коробочку, ломая и выбрасывая ключ в бездонную пропасть. Мысли о мести лишь на его словах, в его прекрасных снах, ведь для получения доверия Айзена нужно складывать себя пополам и творить невозможное.
Свергнув Капитана Хирако и став лейтенантом Айзена, Гин все больше сближался с ним. У них образовалась необычная связь и им обоим нравилось это. Теплые чувства Айзена могли быть лишь красивой оберткой, но Гин был наблюдательным парнем и видел, что никто кроме него не получает такой доли привязанности. Даже сам Тоусен, со своей бесконечной преданностью (от этого парня и его идеалов у Гина кружится голова). Айзен вырастил его. Айзен учил его всему, что знал. Айзен позволял ему намного больше, чем остальным.
Бесчисленное количество ночных диалогов, пока Айзен жалуется на систему Сообщества Душ и коррупцию, Гин лежит у него на коленях, а рука капитана путается в серебристых волосах. Совместные тренировки, походы в рестораны (ведь они оба знали тяжесть отсутствия еды в старом неуютном Руконгае) — да, они понимали друг друга. Не прошло так много времени, когда они дошли до постели. (Трахаться с капитаном, Гин должен признать, было замечательно). На удивление Айзен оказался довольно приятным партнером, всегда занимаясь последующим уходом, независимо от того, насколько они вымотались. Он предполагает, что Айзен изголодался по прикосновениям и ласке, впрочем нежные прикосновения и сон в объятьях друг друга — самое большое из того, что Соуске когда либо мог предложить. Никогда не больше, чем фальшивое заверение в привязанности.
Гин чувствует отвращение. К себе самому. Он чувствует, как теряет себя, теряет смысл всех своих действий. Он не хочет признавать, что стал понимать мотивы его действий, что ему надоело отбеливать себя, говоря что старается ради благой цели — защиты своей рыжеволосой Рангику, которая в целом, уже давно перестала быть "его". Гин отдалился от неё, он не хочет пропитывать её своим ядом. Мацумото стала его недостижимым идеалом, его оправданием. Она обладала его сердцем, но все остальное вместе с душой давно уже принадлежит Айзену. А сердце ему больше ни к чему.
Гин отходит от монитора и направляется в свои покои. Подходя к открытому окну, он вдыхает свежий воздух.
Теперь он может признаться себе: он любил это. Любил следовать за Айзеном, убивать и лгать ради него. Достигать невозможное, познавать правду об этом лживом мире из уст шинигами, возомнившего себя богом. Он чертовски любил всё это, ведь только в этой атмосфере он мог почувствовать себя живым. Он не жалеет (отчасти) — в голове мелькает грустная мордашка старой подруги, что так верила в него до конца. И его преданный лейтенант. Да, вероятно это его единственные сожаления.
Ичимару мельком спрашивает себя, можно было ли когда нибудь повлиять на Айзена? Нет. Когда он встретил его, Айзен уже давно был разочарован во всем мире.
— «Моей безумной любви никогда не было и не будет достаточно для того, чтобы излечить его исцарапанную душу».
Все должно быть в порядке, думает Гин. Он никогда не мог повлиять на то, что сейчас происходит в Сейрейтее, на войну арранкаров с Готеем 13, так зачем испытывать сожаления? Он был дарован возможностью пройти этот путь вместе с ним. Его любовь к Айзену уничтожила его изнутри, а мысли о мести поддерживали его жизнеспособность, словно давая энергию мертвому телу. Гин считает, что легко способен избавиться от того, что ему дорого. Он сделал это с Рангику, сделает и с ним. Ведь все его действия и страдания не должны быть напрасны, не так ли? Змея сделает свой последний укус и завершит свою жизненную цель.
«Ведь я ценю то, что вы подарили мне смысл жизни, капитан».
Чувствуя приближение сильной, уже не сдерживаемой рейацу Айзена, Ичимару надевает уже столь привычную за столько лет улыбку, но не отворачивается от окна.
— Последнее время ты кажешься глубоко погруженным в свои мысли, Гин. Голос капитана как обычно ласковый и спокойный. Он вызывает доверие, если не знаешь, кто перед тобою стоит.
— Айзен-сама, вы всегда достаете меня оттуда.
Гин насмешливо тянет слова и Айзен резко поворачивает его к себе. Запустив руку в мягкие светлые пряди, он прижимает свои губы к парню, ядовито целуя. Дав время отдышаться, Айзен проводит пальцем по скуле Гина — не проявление привязанности, скорее любование бледной кожей.
— Пошли, Гин. Самое время разобраться с оставшимися делами и приступать к созданию ключа короля.
Гин вновь прижимается к его губам, цепляясь за ткань воротника и почти желает, чтобы они были другими людьми. Его глаза закрыты, в них давно уже погасла искра. Воздух наполняется ароматом смерти, и он не знает, мог ли у них когда-нибудь быть другой исход.