За стеною душа

Было странно слышать слова утешения от андроида. Гэвин говорил себе, что это запрограммированная реакция и не более того, что чертов андроид не испытывает сочувствия, что причиной сделать шаг навстречу было сохранение стабильности в команде, но — вот проблема — глупое человеческое тело оказалось таким доверчивым, воспринимая ситуацию иначе. — Ладно, — сказал он, пытаясь выбросить из головы слишком живой и честный взгляд Девятки. — Хватит этой ерунды. РК900 послушно закрыл рот, обрывая речь на полуслове, и только мигнул диодом пару раз, возвращаясь от желтого к привычному синему. Вот кто был по-настоящему стабилен, вечно приглаженный и серьезный, собранный, спокойный в любой ситуации — не андроид, а стерильный монохром, черно-белое пятно на фоне покрытого грязью серого мира. Гэвин рядом с ним не тянул даже на пылинку, упавшую на лацкан идеального пиджака, что уж тут говорить про желание встать рядом, быть наравне, шагать плечом к плечу, словно проверенные временем и бесчисленными расследованиями партнеры. Люди, думал Гэвин, они как сломанные машины, и их давно пора выбросить на свалку. РК900 молча наблюдал за ним, и Гэвину казалось, что проклятый андроид видит его насквозь. Все его проблемы, изъяны, недостатки, всё раскрывалось под строгим взглядом внимательных синих глаз, обнажалось, как плоть обнажается под руками опытного хирурга, а душа — под нежным прикосновением Бога. Увы, Гэвин не верил ни в Бога, ни в Дьявола. — Отвернись, — приказал он и, не дождавшись ответа, отвернулся сам. Эта странная ситуация угнетала его. Утешение, нет, имитация искренних эмоций от андроида оказалась более страшной вещью, чем Гэвин изначально предполагал. — Гэвин. РК900 стоял на месте, не сдвинувшись даже на сантиметр, и Гэвин чувствовал его присутствие за своей спиной, чувствовал взгляд, скользящий по лопаткам, и мурашки, водопадом пробегавшие по позвонкам. Невыносимо хотелось закурить, чтобы избавиться от этого мерзкого ощущения, и Гэвин пожалел о том, что пару месяцев назад решил бросить. — Не разговаривай со мной, — ответил он. Получилось, наверное, слишком резко. — Не делай вид, что тебе не всё равно. РК900 промолчал. «Я сожалею о твоей утрате» — слишком спокойные и вежливые для такого момента слова, и РК900 не сказал их. Он выбрал другие фразы, другое настроение, пытался казаться близким, но и это был неправильный подход. Гэвин оттолкнул его, да, оттолкнул, но не потому, что ему не нужны близкие люди. Ему, сломанной машине, не нужны другие машины подле него. Диод снова замерцал желтым. Приказы вступили в конфликт, приоритеты наслаивались друг на друга, РК900 нужно было принять тяжелое решение — пожалуй, тяжелее него только неотвратимая человеческая смерть. Но тот, кто не может ничего потерять, поймет ли он человека, терявшего всё раз за разом? — Я буду, — сказал РК900, и плечи Гэвина дрогнули. Такая спокойная интонация, но слишком много смысла, вложенного в слова. — Я буду рядом, пока тебе не станет легче. Гэвин обернулся. Его лицо напоминало безжизненную маску, но глаза наполняли невыразимые эмоции. РК900 столько времени пытался прочесть его, выстроить линию поведения, найти правильную тактику для общения, до предела жег электронные мозги, желая разобраться в многогранности человека перед ним, а потом понял, что всё это бессмысленно. — Ладно, — Гэвин вздохнул, видя красный отблеск на светлой синтетической коже. — Будь.