Lookatme

      С недавних пор Чонгук стал сотрудником издательского дома в качестве модного фотографа для набирающего популярность журнала «Couture Culture». В своём «престижном» колледже он был довольно выдающимся студентом, у которого многие преподаватели подмечали врождённое чувство вкуса и талант к фотографии, поэтому после учёбы у него было множество вариантов для работы, однако, испробовав несколько разных, Чон понял, что снимать свадьбы, скучные конференции или детей для выпускного альбома — это не для него, из-за чего ушёл в художественную фотографию, открестившись от каких-либо связей с агентствами и начав работать на себя. Но как-то… Так жизнь сложилась, что ему предоставилась должность в процветающем журнале за (охуеть какую) кругленькую сумму, и всё, что требуется — шикарные фотографии по нужному запросу, а у Чонгука с этим никогда проблем не возникало, он профи своего дела.       По крайней мере, так он считал ровно до тех пор, пока не столкнулся с ним.       Главный, мать его за ногу, редактор «Couture Culture» — Ким Тэхён — та ещё придирчивая сука!       На самом деле, Чонгук его толком не видел — в основном издалека или со спины. Так что, кому бить рожу — не знал. А за что бить, собственно? Ну… Наверное, за то, что почти каждая фотосессия, сделанная Чоном, подвергалась критике за любую, блядь, мелочь. Нет, серьёзно, этот придурок как-то написал, что «Фотография должна быть холоднее на два градуса», и какого хрена? В своей цветокоррекции Чонгук был уверен так же, как в ракурсах и композиции, но и за это его не раз хаял этот Ким Тэхён. Суть в том, что от его критики мало что менялось, хотя, конечно, куда уж Чонгуку до этого «модного гения нашего времени». И, ладно, настолько абсурдных придирок было действительно мало — видимо, в эти дни Ким был не в настроении — но это всё равно наглость высшей степени, потому что чего он, блядь, вообще хочет?       Несмотря на то, что главный редактор действительно редко появлялся на виду — часто был то в командировках, то на неделях моды в других странах, то просто упорно работал над своими безумно сложными делами — о нём ходило огромное множество слухов, что касались как его рабочей стороны, так и личной жизни, которая, если верить сплетням, была крайне разнообразной: каждый день ему присылают цветы и подарки, а сам он ходит исключительно в одежде премиум класса, которая стоит как обе чонгуковы почки; а ещё, говорят, что от Тэхёна вечно несёт разными духами, а на его воротнике часто можно заметить следы косметики. Бабник, короче.       — Что опять рожа такая кислая? — совершенно радостно и беспечно интересуется Хосок — единственный близкий знакомый Чонгука в этом гадюшнике. Он принёс зелёный чай без сахара, как и любит Чон (и не любит сам Хосок, потому что: «Как вообще это можно пить, оно же не сладкое!»). Последний в свою очередь негромко поблагодарил. — Что, опять думаешь, как вычислить место жительства редактора Кима и свернуть ему шею?       — Учусь убивать силой мысли, — Чон совершенно не агрессивно пьёт свой зелёный чай и смотрит в одну точку, явно намереваясь проделать там дыру. — Хочешь стать подопытным?       — Ауч, ничего себе! Я тебе чай принёс, неблагодарный мальчишка, а ты убить меня хочешь? На Киме тренируйся. И я, вообще-то, с новостями, — Хосок укоризненно смотрит на младшего коллегу и, покачав головой, несильно пихает его в бок. — У нас корпоратив скоро намечается. Ну знаешь, еда за счёт начальства, выпивка, музыка и съёмное помещение, которое не жалко будет портить. Придёшь?       — Хм… — Чонгук задумчиво посмотрел наверх, будто он действительно может отказаться от халявы, но Хосок подогрел его интерес, продолжив:       — Редактор Ким тоже будет. Несмотря на кучу дел, — Чон скептически посмотрел на Хосока, а тот лишь развёл руками. — Он реально занятой, Чон, не будь задницей. Так вот! Несмотря на кучу дел, он всегда находит время, чтобы покрасоваться. Хотя, я не припомню, чтобы он заигрывал или встречался с кем-то из нашего коллектива, так что не знаю, для кого уж он старается. Эй… Что за лицо у тебя такое? Если ты вдруг думаешь ему врезать, лучше не стоит! Тебя реально уволят.       — За кого ты меня принимаешь? Я же не дикарь, — почти обиженно хмыкает Чонгук и допивает остатки зелёного чая, выкинув стаканчик в ближайшую урну. — Интересно будет посмотреть на того, кто так придирается к моим фотографиям. Может, хоть пойму, что ему надо.

***

      Итак, раз уж Чонгуку предстоит сегодня встреча с мистером «Я-тут-самый-умный-а-ты-Чон-Чонгук-снова-сделал-хреновые-фотки», он должен выглядеть соответствующе ситуации — по-праздничному. Такое событие, в конце-то концов!       После душа Чон сушит и выпрямляет свои волосы, на уходовые средства за которыми он тратит дохрена бабла, а после собирает их в пучок на затылке, оставив только небольшую часть чёлки. Лицо гладко выбрито, кожа бархатная и ровная, а глаза еле заметно подведены. Последний штрих — любимые кольца в мочках, которые Чонгук носит, по меньшей мере, со старшей школы.       Его одежду сложно назвать сильно изысканной, хотя стоит она немало, но дело здесь не в цене или во внешнем виде, главное — подача. Чонгук знает, что он хорош, поэтому костюма-двойки и чёрной водолазки будет вполне достаточно для того, чтобы заткнуть любого модника за пояс, потому что крепкое телосложение и мощная харизма в сочетании с лаконичным образом с малой вероятностью оставят кого-либо равнодушным!       Именно в таком виде (ладно, нацепив ещё тёмные очки для большего пафоса) Чон и направился к указанному адресу. Кажется, начальство арендовало какое-то клубное помещение. Что ж, это и хорошо — места много, чем меньше соприкосновений с неприятными людьми, тем лучше. Внутри всё было залито синими и пурпурными оттенками, и Чонгук даже так, не снимая очки, мог сказать, насколько всё было ярким и кислотным.       — О, ты всё же пришёл, — радуется Хосок, тут же подлетая к Чонгуку, в руках у которого магическим образом появляется бокал с чем-то светлым — наверное, шампанское? — Выглядишь солидно, как будто собрался купить всех здесь присутствующих.       — Ах, если бы… — Чон трагично качает головой и пьёт содержимое бокала, бегло облизывая тонкие губы. — Давно ты тут? И где тот самый редактор Ким?       — А, да он вечно опаздывает. Говорит, что любит «приходить красиво», но я почти на сто процентов уверен в том, что он просто долго думает над тем, что ему лучше надеть, — Хосок жмёт плечами и быстро опустошает собственный бокал. — Забей на него и повеселись хоть немного. Знаю, ты довольно скептически настроен, но тут есть несколько неплохих ребят.       — Да мне и так хорошо. Знаешь, твоя компания вполне неплохая, так что-       Окей, очевидно, не то чтобы Хосок нуждался в ответе, потому что он просто потащил Чонгука за собой в толпу людей.       И… Ладно, хорошо, Хосок был прав, тут действительно есть пара неплохих людей, с которыми Чон мог бы иногда поддерживать контакт в рабочее время. Некоторые из них были и правда забавными, так что Чонгук даже посмеялся над их шутками. Чёрт, это звучит довольно высокомерно, просто прошлые коллеги Чона были реально отстойными, ему не хочется наступать на те же грабли, окей?       Выпив несколько бокалов, Чонгук почувствовал себя куда более расслабленным, поэтому уже действительно подзабил на редактора Кима и на то, какая же он сука, просто наслаждаясь приятной компанией, но счастье было не долгим.       Опоздав на час, он — Ким Тэхён — явил себя миру.       И, блядь, Чонгук не имеет права отрицать красоту этого чёрта.       Под его (охуеть какой дорогой) шубой скрывался очевидно дизайнерский пиджак с вышитыми инициалами журнала на одном из лацканов, под ним — голая грудь, украшенная тонкой цепочкой с какими-то мелкими камнями, а ещё ниже — шорты в тон пиджака до колена, колготки в сетку, облегающие слегка загорелые ноги, и лаковые ботильоны с небольшим каблуком.       Его образ буквально кричал: «Посмотрите на меня».       И Чонгук не мог не исполнить немой приказ, ведь оторваться от мерзавца оказалось сложнее, чем он думал.       Не то чтобы за те две минуты, что он нагло рассматривал главного редактора, Чон вдруг изменил своё отношение к нему, но теперь хотя бы понятно, откуда у этого парня такие завышенные стандарты — он сам живое искусство. Интересно, какой парфюм на нём сегодня…       — Эй, Чонгук-щи, ты слышишь? — спрашивает кто-то из толпы новых знакомых, и Чон в ответ кидает что-то о том, что он просто задумался. Стоило взглянуть в сторону входа снова, а Кима и след просты.       Весь следующий час Чонгук исправно пил то, что наливали (потому что он был младшим в компании), а также то и дело ловил на себе короткие взгляды Ким Тэхёна. Хотя, если говорить начистоту, было не исключено, что Чон глазел настолько нагло и откровенно, что редактор пытался смирить его таким вот образом. Ну а что! Сам виноват, нечего было так одеваться! У Чонгука, как у фотографа и творца в целом, тяга к прекрасному и эстетичному в крови, особенно, когда внутри ещё и алкоголь. Так что пусть теперь Тэхён отдувается за свой дизайнерский прикид и пиздец какие длинные ноги. Они с Чоном были примерно одного роста, но издалека казалось, что ноги редактора размером вдвое больше, чем есть на самом деле.       Что ж, возможно, Чонгук и мог бы простить Тэхёну некоторые его замечания, а ещё его придирчивость, потому что выглядит тот, действительно прекрасно, но… Когда главный редактор «случайно» опрокидывает на Чона бокал шампанского, всё прекрасное вдруг резко испаряется, оставляя только самодовольное лицо напротив и мокрое пятно на груди, которое, конечно, из-за цвета водолазки не так уж заметно, но вот из принципа дико бесит. Чонгук даже подумал, что если врезать ему, на первый раз могут и простить, но голос разума а.к.а Хосок воззвал его к адекватности, останавливая намечающийся хаос. Храни Господь Хосока.       Собираясь уйти в туалет, чтобы снять водолазку, Чон только развернулся, как вдруг ощутил прикосновение длинные пальцев на собственном запястье. Это был редактор Ким. Какого хрена тут…       — Я дам тебе рубашку, — говорит он совершенно вежливо и очаровательно, будто он не сделал это специально, и Чонгук чувствует, как по спине бегут мурашки, потому что у него не только лицо, но и голос такой, словно его лично все боги красоты и соблазна создавали. Голос Кима бархатный, глубокий, а ещё очень необычный. Пиздец. — Идём.       И, казалось, что они действительно идут, чтобы найти для Чонгука рубашку, но в какой-то момент Чон оказывается прижатым к стене. И, судя по всему, ебаная система рассыпается на осколки, потому что они поцеловались, потому что губы редактора оказались на его собственных, отдавая чем-то горьковатым — из-за алкоголя, видимо, но в то же время они были такими мягкими, что Чонгуку не хотелось отрываться. Тэхён провёл прохладными пальцами по его щеке, заставляя разомлеть ещё сильнее, а после отстранился, улыбнувшись довольно, словно кот.       Чону уже было плевать на отклонённые фотосессии и вечную критику. Потому что он пьян. Потому что, когда его, взяв за растрепавшийся пучок, спросили: «Ко мне или к тебе?», Чон понял, что у него, возможно, есть шанс неплохо так отомстить этому говнюку за пару месяцев жёсткой ебли мозгов.       — К тебе, — легко бросает Чонгук, и они вместе выходят из здания.

***

      Вечерний воздух, конечно, смог ненадолго привести Чонгука в чувства, и он даже на секунду подумал, мол, а какого хрена я вообще делаю?! Но яд под названием «Главный редактор Ким» быстро отравил его сознание, и они вдвоём уехали на такси прямо домой к Тэхёну.       Возможно, это был коварный план. Возможно, редактор Ким таким образом хотел избавиться от Чонгука, а то глядишь и того хуже — убить! Но, если честно, Чона это мало волновало. Когда ладонь скользила по чужому бедру, а пальцы путались в колготках в сеточку, завязывая извилины мозга в один большой узел, ему хотелось лишь, чтобы главный редактор не так крепко сжимал его волосы в изящной ладони, но это, в целом, по желанию!       Прямо с порога они уронили и разбили какую-то вазу. С губ Тэхёна сорвалось негромкое «Блядь», и Чонгук предпочитал считать, что это относится не к нему, а конкретно к вазе. Ну а что она так неудобно стояла? Сама виновата!       — Знаешь, чего я хочу? — вдруг интересуется редактор, усадив Чонгука на край кровати и бесцеремонно сняв с его верх — пиджак вместе с уже почти высохшей водолазкой.       — Честно? Без понятия. Я пытаюсь понять это уже… — Чон загнул несколько пальцев, пытаясь посчитать, сколько он уже работает в этом журнале, но он быстро бросил эту затею. — В общем, сколько работаю у вас, вообще не понимаю, что тебе от меня нужно.       — Я хочу это, — Тэхён хватает Чонгука за щёки и улыбается, заставляя последнего задрать подбородок.       — «Это»? — уточняет, выгибая брови, Чон.       — Твоё лицо. Хочу сесть на него, чтобы ты засунул свой язык мне в задницу. А то ты довольно много болтаешь, как я погляжу.       Блядь?       Блядь.       Нет, Чонгук, разумеется, любит прямолинейных людей, ведь так проще, но всё равно он не ожидал, что их главный редактор один из таких. Он, конечно, вообще много чего не ожидал, но это… Это выбило Чона из колеи, ладно? Даже у уверенных в себе мужчин случаются дни, когда чужое заявление о том, что кто-то хочет объездить твоё лицо, может случиться паника.       — Не смотри так, Чон, — Тэхён искренне смеётся. Он поправляет свои волосы, а затем расстёгивает пиджак, тут же скидывая его на пол. Под верхним слоем ткани действительно не оказывается ничего, кроме серебряного украшения на шее, что безумно соблазнительно контрастирует со слегка смуглой кожей. — Я чистый, поэтому тебе просто надо немного растянуть меня, а потом вылизать. План действий понятен?       Чонгук очень усиленно обрабатывает информацию, ощущая, как кровь отливает от мозга, устремившись прямо к паху, а рот неожиданно наполняется слюной от мыслей о том, что…       — Ну же, не тормози, — почти ворчит, но скорее дразнится редактор, роняя Чона спиной на кровать и заставляя его продвинуться ближе к изголовью.       Чонгук слушается — двигается вверх по постели, а затем откупоривает лубрикант, оказавшийся услужливо вложенным прямо в его ладонь. Немного вязкая субстанция обволакивает пальцы, но быстро согревается, потому что, Чон готов поклясться, температура его тела сейчас не меньше пятисот градусов — он буквально сгорает изнутри прямо сейчас. И шансов на спасение остаётся всё меньше, когда Тэхён, будучи обнажённым, перекидывает ногу через торс Чонгука, развернувшись к нему спиной.       Итак, вывод номер один: ноги Тэхёна не такие уж длинные, но от этого они не менее красивые. Вывод номер два: возможно, Чонгуку подмешали что-то в алкоголь, но он действительно сходит с ума от вида, представшего у него перед лицом. Задница Тэхёна заслуживает отдельной комнаты где-нибудь в Лувре, но пока что пусть она остаётся здесь.       — Давай, я не кусаюсь, — подначивает редактор, упираясь ладонями в бёдра Чона, что всё ещё, между прочим, были скрыты под тканью брюк.       Забавно осознавать, — думается Чонгуку, — что Ким искренне считает, что ситуация в его руках, только вот теперь очередь Чона отыгрываться. Только вот, в этом случае страдать будет не мозг.       Чон тянет редактора ближе за бёдра и скользит пальцами, очерчивая вход, оставляя влажные следы на гладкой коже, а затем толкается сразу двумя. Внутри было охуеть как горячо, а ещё пальцы скользили спокойно, так что Тэхён действительно готовил себя заранее. Интересно, он всегда так, или только Чону повезло? Впрочем, не то чтобы это важно.       Чонгук играется недолго, а затем он тянет редактора на себя, прижимая его задницу к собственному лицу и стараясь напрячь язык, и толкается внутрь. Тэхён охает от неожиданности и сильнее впивается длинными пальцами в бёдра Чона, но тому хоть бы хны, ведь он совершенно бессовестно и охуенно вылизывает Кима, пока тот только и может, что беспомощно хватать ртом воздух, не понимая, чего ему хочется больше: привести себя в чувство или вжаться в лицо Чонгука сильнее, потому что его язык — это нечто.       Предполагал ли Чонгук, что этот вечер закончится тем, что в его лицо будет вжиматься задницей главный редактор агентства, которого сам Чон успешно слал на хер? Вряд ли. Но… Не то чтобы он возражает.       Тэхён стонет всё громче, когда Чон, продолжая вылизывать его, на ощупь обхватывает член редактора, принимаясь надрачивать ему. Слишком много ощущений, слишком много невероятных ощущений в один момент. Что ж, возможно, Тэхён зря всё это время колупал Чонгуку мозги, потому что этот парень действительно творит искусство своими руками и языком. Ну и фотографии он делает, так уж и быть, хорошие.       — Блядь, остановись, иначе я кончу и уйду спать, — смешно ругается главный редактор, и Чон всё же отстраняется, чувствуя, как собственные губы вымазаны в слюне и смазке, а челюсть немного ноет. Прежде чем Тэхён успевает повернуться, Чонгук несильно ударяет того по ягодице, потому что может себе позволить.       Растрёпанный редактор Ким со сбитым дыханием и искусанными губами — это, определённо, прекрасная награда, и даже затёкшая челюсть не мешает Чону наслаждаться видом. Тэхён что-то негромко говорит — кажется, пытаясь заставить Чонгука поднять задницу, чтобы снять с него остатки одежды. Последний всё же слушается, после чего остаётся обнажённым, и Ким, не особо медля, обхватывает пальцами возбуждённый член, с особым садистским удовольствием оглаживая сочащуюся головку, а после размазывает предэякулят по стволу.       Из-за излишней чувствительности Чон шипит и жмурится, чувствуя, как напрягаются все существующие в его теле мышцы, а потом Тэхён резко выбивает воздух из его лёгких, когда совершенно спокойно и просто садится на его член. Нет, это, конечно, было чертовски горячо, но Чонгук не ожидал, что вот так быстро…       — Эй, — хмыкает Тэхён, привлекая внимание, а затем снова хватает Чона за подбородок, нависнув над его лицом. — Смотри на меня. Я хочу, чтобы ты смотрел на меня, пока я трахаю себя твоим членом, договорились?       — Блядь, — всё, что смог ответить Чонгук, после чего просто кивнул, находя место для своих ладоней на бёдрах Тэхёна, которые он сжал так, что на утро точно проявятся синяки. Ну и хер с ними.       Редактор глубоко и умело двигался на члене Чона, не прерывая с ним зрительный контакт. Это было немного странно — вот так видеть человека, которого ты до этого знал только на словах с не самой хорошей стороны, а уж тем более странно осознавать, что этот самый человек прямо сейчас сидит на твоём члене, а ещё он, возможно, нарочно всё это спланировал. Но Чонгук разберётся с этим дерьмом позже, потому что Тэхён наконец-то додумался снять с его волос эту тупую резинку и зарыться в них пальцами, массируя затылок Чона и заставляя того практически глаза закатывать — это его эрогенная зона.       Член проникал легко и глубоко, а Тэхён стонал особенно восхитительно каждый раз, когда головка ударяла по простате, заставляя редактора вздрагивать и хныкать от собственной чувствительности. Всё было так быстро и сумбурно, но в то же время до ужаса органично.       Чувствуя, что Тэхён уже на грани, Чон сам начал двигать бёдрами, безжалостно и быстро трахая его задницу, пока в ладони сжимал чужой член, помогая достичь разрядки. Главный редактор извивался и не знал, куда себя деть. Его идеальная укладка была окончательно испорчена, лоб, шею и спину орошал пот, а сам Ким задыхался от ощущений, терялся в пространстве, так что не нашёл ничего лучше, чем наклониться ближе и поцеловать Чонгука, толкая в его рот язык и вылизывая там всё так, как хочется и нравится.       Чон не возражал, хотя он не был фанатом настолько грязных поцелуев, но сейчас, под действием момента и общей атмосферы, ему было похуй. Всё, чего хотел Чонгук сейчас — кончить, а после — услышать стон Тэхёна, увидеть, как он выгибается и обессиленно лежит на одеяле, глубоко дыша и ловя цветные пятна перед глазами.       Чёрт, звучит как план.       Чонгук остервенело вбивается в Тэхёна, и тот громко стонет прямо в губы Чона. Тело редактора пробивает крупной дрожью, и он кончает, испачкав собственным семенем их тела. Чонгук, удерживая одной рукой редактора за бедро, покинул его тело и быстро довёл себя до разрядки, зашипев, а после получив ещё один, уже более спокойный и ласковый поцелуй.       Тэхён без сил скатился на одеяло в попытках отдышаться и закрыл глаза.       — Можешь встать? — негромко спрашивает он Чонгука. В ответ последний угукает. — Отлично, открой окно, а то я сейчас задохнусь. И, это… Салфетки можешь взять в тумбочке.       Чонгук хмыкнул, но в комнате было действительно жарко и душно, так что он нашёл в себе силы и открыл окно, с удовольствием вдыхая свежий воздух. Плечи отчего-то неприятно пощипывало, и, проведя пальцами по коже, Чонгук понял, что Тэхён, кажется, поцарапал его. Вот сволочь.       Чон достал салфетки из тумбочки и обтёр сначала себя, а потом и Тэхёна, который всё это время продолжал тяжело и шумно дышать.       — Ну, чего стоишь? Ложись давай, — уже менее внятно ворчит редактор, и Чон, зачем-то, действительно ложится рядом. — Не думай, что после этого я буду более благосклонен к твоим работам. Хотя, скажу честно, ты и правда талантливый фотограф.       — Ты… — Чонгук хотел что-то сказать, но не нашёл подходящих слов, так что просто забил и прикрыл глаза.

***

      На следующий день Чонгук вернулся домой на такси, он уехал до того, как Тэхён проснулся. Голова гудела, и в реальность происходящего верилось всё ещё с трудом, но… Наверное, это был интересный опыт?       Неизвестный «Зря ушёл, я собирался заказывать завтрак в ресторане. Сходим поужинать сегодня часов в семь? Я заеду за тобой»       Чонгук тихо усмехнулся, прикусив губу. Кажется, его уже так просто не оставят, да?