Младший... брат

      Мадара понимал, что в тот момент, когда брат последний раз посмотрел на него мутнеющим взглядом, когда его дыхание остановилось, а тело полностью расслабилось, был не в себе.       И он согласился бы на что угодно, лишь бы вернуть Изуну.       И он согласился.       Он на всё был согласен, лишь бы остывающее тело брата вновь наполнилось тем самым огнём жизни. На всё. Абсолютно. Даже на непонятный ритуал, созданный на скорую руку.       Лишь бы вернуть Изуну. Он должен жить.       Надо было остановиться тогда, когда он самолично укладывал Изуну в центр печати, когда сам начертал печати на слишком быстро остывающем теле, но он не остановился.       Всё что угодно, лишь бы Изуна вновь был с ним. А произошедшее стало простым ночным кошмаром, о котором он забудет раньше, чем пропоют петухи.       — Мы сможем призвать его душу обратно, но для этого потребуется много чакры… — да хоть биджу. Ему в тот момент было плевать. Он бы и мудреца вернул, если бы было нужно.       Всё прошло на удивление удачно. И надо было насторожиться, но…       Изуна вернулся…       Мадара не скрывал слёз радости, когда младший братишка — его сокровище, самое дорогое, что было в этом мире, — открыл глаза, делая глубокий вдох.       Взгляд медленно прояснялся, но тогда Мадара не понял, что обнимает уже не своего брата, не своего Изуну-чана.       Слишком поздно он заметил, как плещется дичайший страх в ониксовых глазах.       Ощущение чужеродности настигло слишком поздно.       Это не Изуна.       Не мог его брат смотреть таким испуганным взглядом.       Не вздрагивал, когда слышал громкие звуки.       Тело не дёргалось, пытаясь сбежать.       И никогда, никогда он не смотрел на него как на чужого и незнакомого человека. Никогда.       ЭТО НЕ ИЗУНА! НЕ ОН!       Разговорить незнакомца в таком родном теле не составило труда, достаточно было схватить за глотку и прижать к стене. И новый Изуна всё выложил как на духу.       Его Изуна никогда бы не позволил схватить себя, он бы увернулся, уклонился, но не позволил. А ещё атаковал бы в ответ. Даже если атака была бы словесной.       Но на то он и его младший брат.       А это… Жалкая пародия, что трясётся от ужаса и не знает, в какую щель затаиться и спрятаться.       Мадара не сдержался и скривился в отвращении. Так мерзко на это смотреть.       — Я не твой брат, — прошептал он, обнимая себя за плечи.       Такой родной голос, вот только им говорит не Изуна.       Мадара это уже знал.       Жаль, что слишком поздно понял. Он не сможет… Не сможет поднять руку на это тело, ведь оно принадлежит Ему. Принадлежало.       Оно снова тёплое, но теперь не Его.       — Я это понял. Кто ты?       — Уже не важно. Моё имя ничего не изменит. — Сидя на коленях, незнакомец начал говорить, а Мадара слушал, слышал и не верил.       Ритуал прошёл удачно. Но не для Изуны. Не для того, для кого проводился призыв.       Мало того что это не его брат, так ещё это Она.       Прости, Изуна. Он такой идиот, что согласился на подобное. Именно он, Учиха Мадара, дал добро на… Осквернение.       По-другому это не назвать.       Девка в теле его брата.       Он идиот. Но осознал это слишком поздно.       Поначалу она говорила прерываясь, опасливо косясь на него.       Мерзость. Изуна никогда бы так не посмотрел на него.       Родной голос сбивался, в нём слышались все оттенки страха. Мерзко и противно слушать. Будто бы попал в некачественное гендзюцу.       За что, Ками-сама?       Но после её слова текли подобно ручейку, сливаясь в предложения и длинный рассказ о нём самом и о том, что ждёт мир шиноби в будущем.       И даже страх медленно исчезал из голоса, отчего становилось только хуже. Лучше бы и дальше продолжала бояться. Потому что чем дальше шёл рассказ, тем увереннее держался голос, спокойнее становились интонации, и всё это начинало походить на речь Изуны.       Но Мадара просто слушал, опустив голову, чтобы не смотреть. Он бы с радостью и уши закрыл, чтобы не слышать, но…       Поначалу до Мадары не доходил смысл слов чужачки, но чем дольше она говорила, тем больше всё походило на правду. Слишком жуткую и отвратительную правду. Которая была, есть и будет.       Хаширама. Река. Мечты. Изуна. Сражение. Мирный договор. Деревня. Тобирама. Отступник. Изгой. Очередное сражение. Смерть. Жалкое существование. Война.       Учиха Мадара. Тот, кого боится весь мир. Тот, кто начал войну. Тот, кто проиграл.       Она рассказала всё, что знала. Её неумение контролировать чакру подтверждало каждое слово. Духовная энергия вторила каждому предложению, растекаясь по телу. По его телу. А после Она замолкла, отползла в угол комнаты, обнимая собственные ноги       Он и вправду был не в себе, раз сразу не заметил, что Она и Изуна слишком разные. Взгляд, мимика, интонации, жесты, язык тела.       Но тогда он был так счастлив, что просто забыл обо всём. Ведь тело брата снова было живым, дышало и наполнялось теплом и жизнью.       Мадара не стал задерживаться и покинул комнату Изуны, которую по глупости, ослеплённый радостью, отдал Ей.       Она знает его будущее.       И как бы ни хотелось этого, но Мадара признал, что это всё его вина. Если бы он отпустил, то ничего бы не было.       И он бы стал тем самым злом, о котором Она говорила.       А теперь…       Изуна, братишка, прости. Твой старший брат — идиот.       Не смог защитить. Не смог воскресить. Ничего не смог. Прости. Прости, если сможешь, Изуна.       Но так просто Мадара этого не оставит. Только не тогда, когда неизвестное стало обратным. Теперь он знает, что его ждёт, и потому на провокации Тобирамы не поведётся.       А если понадобится, то он использует Её. Лучше мёртвый, чем осквернённый брат.