***
Расцвет Китайской империи. Появившийся из руин и хаоса великий правитель, основавший новую династию и возродивший империю. Пятисотая жизнь. Три сына родились в семье императора. Разные и по внешности, и по характеру, но одинаково любимые, выросли они в заботе и нежности. Всю жизнь враждовали и соперничали между собой старший и младший. И не могли понять приближённые причину этой ненависти, заставляющей братьев всю жизнь стремиться завладеть тем, что было у другого. Последний раз они встретились у ворот дворца умершего накануне отца, чтобы развязать очередную кровопролитную битву. В этот раз уже за трон. Битву, в которой погибли сотни лучших воинов Поднебесной. Битву, завершившуюся в момент, когда средний брат, наблюдавший за этим со стороны, приказал наёмным убийцам перерезать горло обоим, покончив с очередной жизнью и очередным витком войны ангелов и демонов.***
Тысячная жизнь, тысячная смерть и тысячное непонимание истинного предназначения. Это было не первое и не последнее сражение индейских племён с колонизаторами. Но именно в нём они опять встретились. Маленький вождь краснокожих и бледнолицый солдат ударили одновременно. Два охотничьих ножа пронзили два сердца и забрали две жизни, освобождая две души. Под сенью ветвей ещё звучали выстрелы и крики. Эхо в горах повторяло боевые кличи и армейские команды. Но эти двое уже не слышали ничего, погружаясь в ночь забвения. «Как же я устал. Я не хочу больше тебя искать. Не хочу возрождаться, чтобы убить. Пусть моя следующая жизнь станет последней!» Ангел, пронзённый, как бабочка булавкой, клинком своего врага, лежал и смотрел стекленеющим взглядом в небо. А рядом лежало тело его вечного противника. Умирающий демон успел в последний момент взять за руку своего убийцу, чтобы прошептать тихое, но прозвучавшее для Ангела как самый сильный раскат грома: «Прости меня, Арх!».***
Всю свою жизнь Саймон чувствовал, что он что-то забыл. Что-то очень важное. Но что именно, вспомнить не удавалось, как ни старался. Он родился, как принято говорить, с золотой ложкой во рту. Сын обеспеченных родителей, никогда не знавший, что такое бедность или лишения, Гун Цзюнь, выросший в Чэнду, после старшей школы окончил Университет Цинхуа в Пекине, получив достойное образование и полезные связи. Ведя привычную размеренную жизнь менеджера по проектам одной из крупных китайских компаний, помимо работы он интересовался только книгами. Лишь мифы, сказки, легенды — вот то, что увлекало его, позволяя погрузиться в яркий, красочный и, казалось, очень знакомый мир. Каждый раз, ныряя, как в водоворот, в новую историю, Саймон ощущал неясную тревогу и странное желание срочно отправиться на поиски. — Простите, менеджер, — его секретарь склонилась в поклоне, ожидая разрешения войти. — Лю Синь, сколько раз я просил помнить, что мы международная компания, и хотя бы наедине вести себя чуть более по-европейски? Что ты хотела? — Прислали данные, которые могут помочь в разработке концепта для рекламы. Отправила вам на почту. — Спасибо, Лю Синь. Можешь идти. Если опять начнёшь кланяться, оштрафую. Как эта вчерашняя школьница стала его секретарём, Саймон даже представить не мог. Но девчушка была очень старательной, и кроме излишнего подобострастия, других замечаний у Саймона к ней не было. ЧэГрупп, в которой они оба работали, была заинтересована в подписании контракта с крупнейшей корейской компанией SM Entertainment, чья деятельность уже много лет направлена на поиск и раскрутку молодых талантов. И сейчас, когда запланирован мировой тур одной из k-pop-групп, принадлежащих корейцам, заключение долгосрочного договора о сотрудничестве может принести ощутимую выгоду обеим сторонам. А вот курировать заключение этого соглашения и дальнейший ход рекламной кампании на протяжении гастролей NCT 127 должен именно Саймон. Открыв папку, созданную для него Лю Синь, он вчитался в то, что удалось собрать его команде. NCT — Neo Culture Technologу, надо же. Если бы выбирал сам, то вряд ли Саймон обратил бы внимание в их сторону. Обычный бойз-бэнд из Южной Кореи, исполняющий песни в жанрах k-pop и хип-хоп. Таких сейчас десятки. Хотя мальчиковым этот коллектив можно было назвать с большой натяжкой. Парни, средний возраст которых двадцать семь лет, уже давно не мальчики. Но Саймон не маркетолог. Поэтому если руководство, в условиях ограничений на корейскую культуру в самом Китае, одобрило спонсорское участие ЧэГрупп в турне именно этой команды, значит, выгода очевидна. А его задача проста — проконтролировать весь процесс от начала и до конца. Всего полгода помучаться, и можно будет выдохнуть и взяться за новый, более интересный проект. Открывая одно за другим портфолио участников, Саймон поймал себя на нарастающей где-то внутри тревоге. Почему-то сердце билось чаще, дыхание перехватывало, а руки начинали дрожать. Последний раз он такое испытывал… Никогда? Или всё-таки уже было? И вот, когда с экрана на него смотрели необычные для корейца глаза, больше похожие на глаза дракона из сказок, чем на человеческие, сердце готово было пробить грудную клетку. Что-то знакомое было в этом взгляде. Но когда и где он мог его видеть, Саймон так и не вспомнил, переходя к изучению биографии их обладателя. Юта Накамото: рост, вес, возраст, место рождения, творческие успехи, стандартная биография. Но почему он никак не выходит из головы? Почему Саймон раз за разом возвращается, чтобы снова пробежаться по скупым строчкам? Его никогда не интересовала музыка такого формата. И уж тем более не были интересны её исполнители. Но работа есть работа, и кругозор приходится расширять вне зависимости от личных предпочтений. — Лю Синь, запланируй на завтра совещание с командой. Хочу узнать, какая ещё информация у них есть об этих парнях и какие варианты рекламы могут предложить наши креативщики, — Саймон улыбнулся собственным словам, хотя как профессионал прекрасно понимал, что NCT 127 — группа нестандартная, и если среди его ребят есть кто-то из поклонников, это может существенно облегчить жизнь.***
— Хэй, Юта, ты готов? — Тэён подвинул своё кресло к столику и поставил на него чашку с любимым латте. Общая комната, в которой они перед концертом обсуждали последние детали, потихоньку заполнялась уже готовыми к выходу на сцену парнями. — К чему? — К тому, что опять будешь отбиваться от поклонниц, — в ответ рассмеялся Тэён. — Вот сколько мы с тобой дружим, столько я пытаюсь понять, какой магией ты обладаешь? Что в тебе есть такого, что все девчонки при виде тебя пищат от восторга? «Лучше тебе и дальше оставаться в неведении». Ну не расскажешь ведь другу, что ты пришёл на землю уже не в первый раз, меняя лишь облик. Что каждая из твоих жизней — это поиск. И именно в этой что-то пошло не так. Почему-то ты опять родился демоном. Но не таким, как когда-то давно. Теперь ты инкуб, и вся твоя сущность нацелена на то, чтобы разжигать в женщинах страсть. Именно для усмирения жажды ты и пошёл в мир шоу-бизнеса, не желая подвергать опасности людей. А тот, кого ты ищешь уже больше тысячи жизней, всё не появляется, хотя должен узнать тебя в любой ипостаси. — Кстати, парни, вы слышали, что у нас новый спонсор? — Джонни тоже сел рядом. — А к нам это как относится? — Тэён отмахнулся от новости, как от надоедливой мухи. — В этот раз напрямую. Говорят, что их менеджер запросил встречу именно с нами, чтобы понять, как лучше выстроить всю рекламную кампанию. — Только этого нам и не хватало, — буркнул проходящий мимо Чону. — Не бурчи. Говорят, что этот приехавший по наши души Гун Цзюнь, он же Саймон, по красоте своей мог бы составить конкуренцию любому из нас. Сходим посмотрим, что это за китайское чудо к нам пожаловало. Когда ещё выдастся возможность перед кем-то из небожителей покрасоваться, — Джонни, как всегда, был бесшабашен и решителен. — Как, говоришь, его зовут? — что-то царапнуло Юту в сказанном. — Вроде Гун Цзюнь. А что? Знакомый? Ответить он не успел, двинувшись вместе со всеми к выходу на сцену. — Ребята, все молодцы! — С менеджером им повезло. Их никогда не ругали сразу после концерта, давая насладиться восторгом фанатов и ощущением разливающегося по венам адреналина. — Есть, конечно, несколько небольших замечаний, но это разберём потом с хореографами. А сейчас все отдыхать. Завтра тоже свободны. А вот послезавтра у нас встреча с представителем спонсора вашего тура. — Я же говорил, — зашептал Джонни. — К сожалению, господин Гун не смог сегодня присутствовать на концерте, поэтому хочет встретиться в ресторане Momoyama. — Ничего себе! Почему именно там? — удивление Джонни было понятно. Японский ресторан — заведение довольно дорогое, и даже им бывать там пока ещё не доводилось. — Это выбор гостя, поэтому нам остаётся только присоединиться в назначенное время. Форма одежды свободная. Господин Гун специально акцентировал внимание на неформальности встречи. Он хочет составить собственное мнение о каждом из вас для более успешного сотрудничества. На этом всё. Расходимся. Даже почти задремав под мерный шорох колёс автомобиля, несущего их по ночному городу, Юта не мог отпустить напряжение, возникшее от сообщения о предстоящей встрече. Кто этот Гун Цзюнь? Тот ли это, кого он должен найти? Или нервозность вызвана обычной усталостью и всё пройдёт, стоит только ему выспаться? Рядом на сиденье тихонько сопел Тэён, всегда отключавшийся, едва забравшись в машину после концерта. И поговорить было решительно не с кем. Оставалось только ждать.***
Саймон сам не мог понять, почему захотел провести встречу именно в японском ресторане. Вернее, он осознавал, что этим хотел сделать приятное одному японцу, но не мог даже себе объяснить, ради чего такие жертвы. И, поднимаясь в лифте на тридцать восьмой этаж LOTTE HOTEL SEOUL's, старался справиться с накатывающим волнением. К этой встрече он готовился довольно долго. Даже изучил информацию о корейской культуре неформальных встреч и возможных подарках. И вроде бы был готов к предстоящему ужину и общению со всеми. Со всеми, кроме одного человека. — Лю Синь, подарки уже доставили? — Саймон, пытаясь хоть как-то справиться с охватившим его волнением, набрал секретаря. — Да, менеджер. Всё уже доставлено, подготовлено и ожидает в ресторане. Ну что же, технически всё должно пройти без накладок. Они вошли все вместе. И Саймону показалось, что всё пространство небольшого банкетного зала, из окон которого весь Сеул был как на ладони, сразу заполнилось. Все до одного молодые, яркие и красивые, как с картинки. В этот момент он осознал, что фотографии не отображают даже половины их природного магнетизма, понял, в чём причина огромной популярности. Саймон раскланивался и обменивался подарками с каждым вошедшим ровно до тех пор, пока очередь не дошла до того, ради кого и был выбран этот ресторан. Юта Накамото стоял всего в полуметре и, казалось, что-то искал в лице китайского гостя. — Арх? — странный вопросительный возглас от враз сократившего расстояние между ними Юты заставил Саймона в недоумении посмотреть на парня, вцепившегося в его ладонь. — Простите? — Ты меня не помнишь? — А мы знакомы? — А разве нет? — Я бы запомнил, если бы мы уже встречались. Думаю, вы обознались, — изумление, отразившееся на лице японца, опять возвращало Саймона к ощущению, что сам он что-то забыл. — Простите, — Юта поклонился и занял предназначенное ему место за общим столом. Встреча, начавшаяся непонятно и даже в какой-то степени напряжённо, к концу переросла в дружеские посиделки. И Цзюнь ни разу не пожалел, что решился встретиться с этими парнями. За пару часов он узнал о них больше, чем могли поведать все статьи и соцсети. Что-то они рассказали друг о друге сами. Что-то заметил намётанный взгляд Саймона. Непонятным осталось только выражение лица японца, с которым он время от времени рассматривал представителя спонсора.***
В этой жизни он был очень красивым. Истинный ангел в земном воплощении. И аура, которую почувствовал Юта, тоже могла принадлежать только одному из крылатых. Но почему тогда он его не узнал? Ведь Гун Цзюнь не притворялся. Враньё Юта бы почувствовал. Но как? Как ангел смог забыть их прошлые жизни? Как смог забыть его? А он? Чего в этой жизни хочет он сам? Предыдущую тысячу каждый из них стремился избавить мир от второго. Родиться они могли с разницей в секунду, десятилетие или сотню лет, но всегда помнили друг о друге. И умирали всегда одновременно. Почему в этот раз всё не так? Почему Арх его не помнит, а сам он не ощущает желания убить вечного противника? — Эй, Юта, ты чего завис? О чём думаешь? — Тэён двинул его плечом, стараясь протиснуться в их общую комнату. — Тебе сегодня ничего не показалось странным? — Странным? Сегодня странным было всё. Начиная с того, что первый раз представитель спонсора захотел встретиться с нами лично, и заканчивая твоей ошарашенной мордой. Устал как собака. А завтра ещё и разбор полётов. Так что давай спать, дружище.***
Их мировой тур начался через несколько месяцев после встречи в кафе. Новые спонсоры в жизнь коллектива больше не лезли и никаких требований к изменениям в концертной программе не предъявляли. Да, немного изменились декорации и костюмы, но не настолько, чтобы подстраивать шоу под новые элементы. Всё, что могло мешать или, наоборот, стать частью программы, осталось неизменным, поэтому переживать было не о чем. Но Юта переживал. Переживал с каждым днём всё больше и больше, почти регулярно просыпаясь в холодном поту от преследующего во сне чужого непонятного взгляда. Он всегда знал, для чего живёт и чем всё закончится. Всегда спокойно и уверенно стремился к заветной цели. А возникшая сейчас неопределённость его напрягала. Даже на репетициях теперь не удавалось освободить мозг от вечно присутствующего в нём постороннего элемента. В один из оставшихся до тура дней, привалившись к холодной стене зала и стараясь отдышаться, жадно глотая воду, Юта поймал себя на том, что не чувствует демоническую жадность инкуба. Его внутренний демон был тих и угрюм и, казалось, чего-то ждал. — Парни, напоминаю, скоро вылетаем в Европу. Никто ничего не забыл? — Нет! — раздалось нестройное из разных концов зала. — Сонбе, а кто-то из спонсоров едет с нами? — вопрос задал Джонни, и Юта мысленно поблагодарил друга, избавившего его от необходимости спрашивать самому. — Нет. С нами никого не будет. Их представитель уже там, чтобы проконтролировать всё до начала выступлений. Сердце Юты забилось чаще. А сам он опустил глаза, чтобы не выдать радости, охватившей от предвкушения следующей встречи. — Значит, мы скоро снова увидимся с тем красавчиком, который приезжал пару месяцев назад? — спросил Тэён, сидевший слева и почему-то смотревший прямо на Юту. — Нет. Господин Гун такими мелочами не занимается. Когда на его запястье сомкнулись в ободряющем пожатии чужие пальцы, Юта в удивлении посмотрел на друга. — Что-нибудь придумаем, — одними губами проговорил Тэён, заставив демона впасть в ступор. То, что, по крайней мере, один из окружавших его людей смог догадаться о ходе его мыслей, стало для Юты шоком. Он, демон, проживший более тысячи жизней, не смог совладать с эмоциями и сохранить лицо. Эта тысяча первая жизнь не уставала удивлять его, преподнося сюрприз за сюрпризом. Куда катится этот мир? Что за выверты у судьбы в этот раз? Ему, демону, собираются помогать люди? Люди, защищать которых было его задачей? Сидя на их общей кухне со стаканом тёплого молока в руках, Юта беспомощно смотрел на друзей, устроившихся напротив и прожигающих его взглядами. — Чего молчишь? Рассказывай! — первым не выдержал Джонни. — Что рассказывать? — Всё! — подхватил Чону. — Как ты умудрился запасть на этого китайского небожителя? Столько красивых девчонок вокруг, а ты на этом зациклился. — Так заметно? — Конечно, заметно. Ты уже второй месяц сам не свой. — Парни, заканчивайте давить! — Тэён подвинул свой стул ближе и приобнял друга за плечи. — Сейчас вопрос не в том, как это произошло, а в том, что нам с этим делать. — А что, у нас много вариантов? Нужно после тура выходить на прямой контакт и договариваться о встрече. Иначе наш япошка совсем пропадёт. Кто тогда девчонок будет зажигать? — Джонни уверенно хлопнул по столу рукой. — Тэён, разговор с менеджером и добыча телефона на тебе. Остальное оставь нам с Чону. — А я? — демон, ощутивший в груди тепло от дружеской поддержки, невольно распрямил поникшие плечи. Первый раз за тысячу жизней он чувствовал, что не один. Что рядом с ним есть те, кому не безразличны его чувства и желания. И это было так удивительно и приятно, что глазам отчего-то стало мокро. Юта часто заморгал, пытаясь избавиться от непонятного ощущения. — А твоя задача — не зачахнуть раньше времени и не пересрать своей кислой мордой концерты. Иначе нас всех четвертуют.***
Первое странное письмо Юта получил после третьего выступления. Засунутый в рюкзак обычный белый конверт, в котором на кроваво-красном листке чёрным капслоком было напечатано всего три слова: «ТЫ СКОРО СДОХНЕШЬ!». — Ваши шуточки? — спросил у проходивших мимо Чону и Джонни. — Нет, конечно! — И зачем бы нам это? — Да откуда я знаю. Может, это часть вашего грандиозного плана по привлечению внимания Саймона? — Юта сбился на последних словах, ощутив, как предательский румянец заливает щёки. Он вообще последнее время чувствовал себя не в своей тарелке. Ни в одной из жизней Юта не испытывал столько странных эмоций. Никогда не знал, что можно испытывать неуверенность. Никогда не позволял кому-то относиться к себе неуважительно. А сейчас у него были друзья. Люди, позволявшие себе не только хлопнуть его по плечу, но и усомниться в его умственных способностях или отвесить подзатыльник. А он, демон, всегда бывший интровертом, не только не возмущался, а даже испытывал какую-то необъяснимую нежность к этим оборзевшим индивидам. И для полного счастья ему не хватало только одного… — Идея, конечно, интересная, но воплощение ни к чёрту, — прокомментировал Джонни, внимательно изучая послание. — Да! Мы бы что-то более креативное придумали, — подтвердил Чону. — Так что вызывай секьюрити, пусть разбираются.***
Саймон, сидевший за столом, пустым взглядом смотрел в монитор. Только что служба безопасности ЧэГрупп сообщила о странных письмах, начавших приходить в адрес одного из участников NCT 127. Письма с угрозами могли привести к срыву всей рекламной кампании. Но это сейчас меньше всего волновало Саймона. В его душе топким болотом плескался страх за того, кому были адресованы эти письма. Он не пропустил трансляции ни одного выступления. Откладывал все дела, переносил встречи, забывал про сон. И всё для того, чтобы прикипеть взглядом к монитору, на котором в лучах софитов видел лишь того, кто заставлял сердце биться чаще. Больше полугода Саймон засыпал и просыпался с мыслями лишь об одном человеке. Он брился, чистил зубы, умывался, а потом замирал взглядом на гладкой зеркальной поверхности, вспоминая искорки в чужих глазах. Он опускал веки, касаясь головой подушки, и оказывался на сцене рядом с тем, кто так грациозно скользил под музыку. И вот теперь кто-то смел отправлять письма с угрозами этому зажигательному японцу. От этого в душе Саймона наряду со страхом разливалась ярость. Он готов был голыми руками сам растерзать того, кто смел даже в мыслях покуситься на этого парня. Ощущения были такими странными, что, пытаясь их переварить, Саймон не заметил, как поднял трубку и набрал секретаря. — Лю Синь, забронируй мне билет и закажи гостиницу. Хочу убедиться, что последний концерт наших подопечных пройдёт именно с тем размахом, с которым запланировано, — приказал Саймон, выныривая из собственных мыслей. — Прошу прощения, менеджер, но, может… — Не может, Лю Синь! На ближайший рейс, пожалуйста. Тур, продлившийся почти полгода, подходил к концу. И, как доложила служба безопасности, письма с угрозами Юта не получил только на первых концертах в Европе. А затем после каждого выступления находил в своих вещах белый конверт без опознавательных знаков. Сначала SM Entertainment не хотели привлекать к инциденту внимание и пытались разобраться самостоятельно. Но когда отследить злоумышленника не удалось, даже выставив охрану внутри гримёрки артиста, руководству пришлось сообщить о происшествии в ЧэГрупп. Неустойка, грозившая при срыве концерта, была гораздо больше репутационных рисков. Но всё это сейчас практически не волновало Саймона. Почему-то его изнутри грызло ощущение чего-то неизбежного. Внутренний голос буквально вопил, что если он не поторопится, может стать слишком поздно. Самолёт приземлился в аэропорту Токио, когда до концерта оставалось всего три часа. Саймон успевал только закинуть вещи в гостиницу и добраться до концертного зала, где должно было проходить последнее выступление этого тура. Но к началу он всё-таки опоздал. Пробки в конце рабочего дня — бич любого мегаполиса, и Токио не исключение. И когда он прибыл в Tokyo Dome, концерт уже начался. Саймон это понял по восторженным крикам толпы, даже не дойдя от стоянки такси до входа. Менеджер, встретивший и провожавший к его месту в зале, постоянно оглядывался и заметно нервничал. Но это было естественно в сложившейся ситуации. — Пожалуйста, не думайте обо мне. Просто проводите меня перед окончанием концерта за кулисы, — Саймон ещё говорил, но уже был далеко от этого человека. Нетерпеливо скользя взглядом по сцене, он искал того, ради кого и приехал. Нашёл. В этот момент ему показалось, что человек, выполняющий немыслимые акробатические па на сцене, вдруг на мгновение замер, а затем, развернувшись, нашёл взглядом его глаза и больше не отпускал из своего плена. Но этого ведь не могло быть? Или могло? Откуда это ощущение сбивающей с ног энергетической волны, вдруг прокатившейся от сцены по всему залу? Откуда этот многократно усилившийся девчачий визг? Откуда это непреодолимое желание улыбаться тому, кто смотрит прямо в глаза?***
— Юта, что происходит? — Тэён перехватил друга за локоть, когда они выскочили со сцены, чтобы переодеться. А тот лишь улыбался и ничего не мог ответить, стараясь выровнять дыхание и попасть ногой в путающуюся штанину. — Тэ! Отпусти его. Всё же и так ясно как белый день. Небожитель его пожаловал, вот он и засветился, как лампочка. Но нам это только на руку. Видел, что в зале творится? — Джонни хлопнул лидера по спине, со скоростью метеора меняя одну сценическую рубашку на другую. — Это я видел. Но он-то откуда знает об этом нежданном госте? Мне только перед самым выходом на сцену менеджер сказал, что кое-кто должен приехать. Откуда, Юта? — Я его чувствую, — выдал свою тайну демон, застёгивая последний крючок на рубашке и заставляя друзей переглянуться. — Нда! Кто-то явно сошёл с ума. Но лишь бы выступлениям не мешало, — заключил Чону и тоже помчался к выходу на сцену. Юта не врал. Он действительно почувствовал присутствие ангела, стоило только тому войти в зал. А уж когда отыскал его глаза среди тысячи других, захотелось обнять весь мир. Давно он не чувствовал себя настолько живым. Он знал, что за ним наблюдают. Именно за ним и ни за кем больше. Да, конечно, он понимал, что гость из Китая пожаловал из-за дурацких писем, но при этом был уверен, что для ангела это не просто работа, даже если воспоминаний о Юте у него и не осталось. — Здравствуй, Арх! — Они встретились у входа в гримёрку. Выступление и тур подошли к концу, и можно было выдохнуть и расслабиться. Но расслабиться, стоя так близко к тому, кого веками искал, не удавалось. — Почему ты всегда называешь меня этим странным именем? — Саймон, отбросив все приличия, смотрел прямо в глаза напротив. — А это так важно? — Китаец в ответ лишь пожал плечами. — Заходи, незачем в коридоре стоять. Юта, не глядя, распахнул дверь и сделал шаг в казённое нутро гримёрки. Последнее, что он успел увидеть, — это распахнутые в ужасе глаза и ярость, исказившая выученные за несколько месяцев до мельчайшей морщинки черты красивого лица. Потом был рывок, боль, полоснувшая по правой части лица, чужой крик, звук удара и темнота. Тихая, уютная темнота, спеленавшая его, уносила прочь все мысли, чувства, тревоги. Оставалось только спокойствие и смирение. Просыпаться было больно. Болела не только голова. Казалось, его целиком пропустили через пресс. Особенно болело и жгло в груди. Такое с ним было впервые. Какие бы раны он ни получал в прошлых жизнях, всегда мог контролировать боль. — Что случилось? — прохрипел он пересохшим горлом, так и не открыв глаза. — На тебя напали, — раздался откуда-то сбоку голос Тэёна. — И если бы не твой китайский небожитель, мы бы уже собирали тебе на похороны. С трудом разлепив глаза, Юта посмотрел на хмурые лица друзей, сгрудившихся у его кровати. — Хорошо, что не похороны. На них бы нам вряд ли хватило. А на пластику как-нибудь наскребём, — Джонни пытался шутить, хотя взгляд его был серьёзен. — Заткнись, придурок! — шикнул Чону. — Ты как себя чувствуешь, япошка? — А ты не видишь? По сравнению с тем китайцем вполне себе, — опять встрял Джонни, за что тут же получил несколько подзатыльников. — Заткнись! Но было поздно. Юта уже осознал и попытался вскочить с кровати. — Что с Саймоном? Вы чего молчите? — Пока неизвестно. Операция ещё идёт. Сказали, что потерял много крови, — Тэён сжал леденеющие от ужаса пальцы Юты. — Этот придурок, который хотел тебя убить, нанёс ему то ли пять, то ли семь ударов ножом, пока китаец не давал ему добраться до тебя. — Когда ты успел охмурить жену нашего костюмера? Мужик так слетел с катушек, что решил тебя убить, лишь бы она к нему вернулась. «Операция. Семь ударов ножом. Потерял много крови», — набатом стучало в голове у демона. Теперь понятно, откуда это гадкое болезненное ощущение. — Парни, мне нужно к нему, — Юта сел и опустил ноги. — Успокойся! — Тэён попытался удержать его за плечи. — В операционную тебя никто не пустит. Так что лежи и не дёргайся. Мы сейчас сходим, узнаем, что там и как. Но обещай, что не побежишь никуда! Действительно, зачем ему куда-то мчаться? Так очеловечился, что совсем забыл, что демонам это не нужно. — Обещаю! — Юта потянул вверх одеяло и прикрыл глаза. — Арх! — голос демона отражался от стен пустынного коридора. — Где ты, Арх? Отвечай! — Чего орёшь? Куда я могу деться, если он ещё жив? Казалось, они оба сверху смотрят на того, кто лежит в синем свете ламп операционной в окружении людей, датчиков и блестящего хрома хирургических инструментов. — Почему ты здесь? — А ты? — Я пришёл, чтобы вернуть тебя. Ты не можешь бросить меня здесь одного. Мы всегда уходили вместе. — Дем, мы не уходили. Мы убивали. Убивали друг друга и тех, кто был вокруг. Убивали и умирали. Не уходили. — Да наплевать, Арх! Веришь? На всё наплевать! Но ты не можешь бросить меня. Не можешь уйти один! — Не могу. И это странно.***
Странный сон заставил прийти в себя. Юта сидел у его кровати и опять смотрел с нечитаемым выражением прямо в глаза. — Ты кричал. — Кошмар. Он часто мне снится. — Расскажешь? — чужие руки поправили покрывало и погладили по волосам. Что-то неправильное было во всей этой ситуации. Последнее, что помнил Саймон, это как сжимал руку на горле человека, хотевшего убить японца. Он не чувствовал боли или жалости, только первобытную ярость и желание уничтожить посмевшего посягнуть на то, что принадлежит только ему. Почему возникло ощущение, что жизнь Юты Накамото может принадлежать только ему, Саймон объяснить не мог. И вот сейчас он лежит на больничной койке, смотрит на этого самого Юту и собирается рассказать о том, что снится столько, сколько он себя помнит. Нет ни боли, ни сонливости, ни неудобства. Только отголоски обычной горечи, всегда остающейся после этого кошмара. — Мне снится огромная равнина у подножия холма, заполненная людьми. Тысячи людей стремятся убить друг друга, но почему-то мне совершенно не жаль их. Я хочу, чтобы они умирали, хочу забрать их души, если им самим они не нужны. У меня есть крылья. Чёрные, как сама ночь. Их взмах отправляет в небытие эти неприкаянные души. Но я не один. Рядом есть тот, кому не всё равно. Именно он готов сражаться и отдать свою жизнь взамен жизней тех, внизу. И я убиваю и умираю сам. И мне больно и горько, что теряю именно ту душу, которую так хотел сберечь только для себя. Я вижу этот сон с детства. Несколько раз в год я просыпаюсь с ощущением, что потерял что-то очень важное. Именно это пугает меня больше всего на протяжении всей жизни, — говоривший достаточно долго Саймон вдруг почувствовал усталость и прикрыл глаза. — А ты не задумывался над тем, что, возможно, это не сон? Возможно, это видение из твоей прошлой жизни? Одной из прошлых? — Юта с заклеенной пластырем частью лица испытующе смотрел на Саймона. — Есть легенда, что когда-то давно Демоны вели противостояния с Ангелами Смерти за жизни и души людей. Борьба длилась до тех пор, пока двое из них не были прокляты людьми и низвергнуты богами в мир смертных. Где множество жизней искали и находили друг друга, чтобы убить. Может быть, ты и есть тот низвергнутый ангел? — А ты тогда кто? Демон? Так не бывает, Юта. Всё это детские сказки, а мы с тобой взрослые люди, — ещё не договорив, Саймон уснул, сражённый успокоительным, добавленным в капельницу заботливой рукой медсестры. Юта долго сидел и держал его за руку, так и не придумав, как жить дальше. Он сделал всё, что мог. Отблагодарил за спасение своей человеческой жизни, призвав душу ангела из-за грани и вернув её в это красивое тело. Тело, которое теперь будет жить. Наверное, пора отпустить его. Отпустить его и самому научиться жить без вечного поиска. — Юта, ты где? У нас самолёт скоро, — звонок Тэёна раздался, когда он уже выходил из палаты. — Уже еду.***
Саймон вспомнил всё. Все тысячу жизней пронеслись перед мысленным взглядом. Стали понятны и собственные ощущения, и поведение Юты. Вернулись силы, которые были недоступны человеческому телу. И она. Скрываемая, уничтожаемая, но всё равно каждый раз пробивающаяся нежным ростком из самого сердца любовь. В этой жизни он уже мог себе признаться, что все тысячу предыдущих любил этого несносного демона, вечно болеющего за человечество. В этой жизни было не страшно, потому что в ней была надежда. Ещё вчера, зная о сегодняшней выписке, он потребовал от Лю Синь найти ему адрес японца. Сейчас, после турне, когда каждый из парней получил несколько дней отдыха и все разъехались по домам, Саймон собирался предъявить демону тот счёт, который успел накопиться за тысячу жизней до этого. Уже стоя перед дверью чужой квартиры, почувствовал, как задрожало в том месте, откуда раньше начинались крылья. Нет, это был не страх. Это было предвкушение. Предвкушение, какое бывает у ребёнка, собравшегося развернуть упаковку и увидеть свой подарок. Демон сидел в кресле лицом к двери и был бессовестно пьян. Об этом кричали и гора бутылок, разбросанных по полу, и расфокусированный взгляд. Саймон вырвал у него стакан и с грохотом поставил на журнальный столик, вкрадчиво спросив при этом: — Ты что, пьян? — Ну и что? У меня законный отпуск. Имею право. — И что празднуешь? — А тебе не всё равно? Ты же меня так и не вспомнил? — А для тебя так важно, чтобы я вспомнил то, что давно прошло? Или лучше, чтобы не забыл то, что может быть сейчас? — Саймон вплотную подошёл к сидящему в кресле Юте и опустился перед ним на колени. — Ты что делаешь? — пискнул тот, отпрянув. — То, что не смогу забыть, — рука Саймона с уверенностью двинулась от колена вверх. И уже через пару мгновений ошарашенный Юта сидел со спущенными штанами, а чужой голодный взгляд скользил по его телу, оставляя почти реальные огненные отметины на обнажённой коже. — Арх! — Юта хотел ещё что-то сказать, но чужие пальцы накрыли уже приоткрытые губы. — Дем, сейчас просто заткнись. Я мечтал об этом тысячу жизней. Демон потрясённо замолчал, почувствовав, что ангел не врёт. В голове крутилась сотня вопросов, которые смыло огненной волной, когда чужие руки подхватили под плечи и колени, вынимая из кресла и бережно опуская на кровать. — Демон! Я хочу заставить тебя ответить за каждую бесполезную смерть, — шептал Саймон, касаясь пальцами кожи, ведя ими вверх, к плечам, попутно снимая с Юты свитер. — Хочу, чтобы ты тысячу раз умирал подо мной и во мне. Чтобы забыл всё, что было когда-то. Но больше всего я хочу узнать тебя. Тебя настоящего, сегодняшнего. Поэтому сейчас ты закроешь свои прекрасные глаза и будешь спать. А завтра мы начнём всё сначала. Пойдёшь со мной на свидание, Дем? — Я куда угодно с тобой пойду. Главное — больше никогда не смей забывать меня, Арх! — Юта отмер и стал осторожно снимать одежду с Саймона. Ему казалось, что сейчас самое важное — это коснуться кожей кожи, слиться в одно целое, отпустить всё, что было, чтобы потом начать с чистого листа. — В этот раз мы поменялись местами, Дем. Теперь я несу ответственность за человечество, для которого такой демон, как ты, может стать угрозой. — Ты же знаешь, мне не нужны чужие души. Мне, как и тебе, нужна только одна. — Это всё не важно. Есть ты, и есть я. В прошлых и будущих жизнях только нас двое. Ради тебя я буду кем угодно. Могу быть Ангелом Смерти для любого, кто захочет забрать тебя. Или твоим Ангелом-Хранителем. Пока смерть не разлучит нас. — Что-то мне подсказывает, Арх, что даже эта мадам не решится встать между нами в этот раз. — Почему? — Нам понадобилась тысяча жизней, чтобы найти ответ. Думаю, теперь Вселенная побоится разделять тех, кто ради одной правильной встречи сделал столько попыток. Они лежали лицом к лицу и не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Солнечный зайчик от висевшего на стене зеркала скользил по сплетённым пальцам, лучше любых самых громких слов кричавшим, что эти двое, наконец-то нашедшие друг друга, больше никогда не расстанутся. У них будут ссоры. Хлопанье дверями и битая посуда. Будут море и горы. Будут разлуки и переезды. Страсть и нежность. Куча фотографий и сувениров. И две души, навек неразрывно связанные спустя тысячу жизней.