Мой первый участник, 1998 год
— Извини, — быстро говорит Фуго сдавленным голосом. Он засовывает фотографию обратно в папку, где и нашёл её, но Миста останавливает его, положив руку ему на запястье. Фуго смотрит на него широко раскрытыми глазами, и Миста ненавидит выражение его лица — смирение, страх, печаль. Он хочет вернуть своего друга, того, кто отвечает на его колкости так же резко и ласково, того, у кого легкие улыбки. — Тебе позволено горевать, — осторожно говорит Миста, наблюдая, как туман возвращается в глаза Фуго, а его рука дрожит в его руке. — Они тоже были твоей семьёй. И тут Фуго ломается. Он падает на пол, и Миста следует за ним, подхватывая его на руки, в то время как Фуго трясётся и вопит. Миста чувствует, как у него самого наворачиваются слезы, но он сдерживает их. Он скорбит уже несколько месяцев, а Фуго не знал, что с ними случилось, до тех пор, пока ему не сказали несколько недель назад. Фуго нужно внимание, и Миста даст ему это. Руки Мисты лежат на волосах и на спине Фуго, яростно удерживая, словно боясь: если он отвернётся, Фуго снова исчезнет. Он не может этого допустить. Он не потеряет единственную оставшуюся у него семью. О черт. Почему он вообще думал, что сможет сдерживать свои эмоции? Он не Джорно. Он чувствует, как по его лицу текут слезы, солёные и горячие. — Я тоже все ещё твоя семья, — говорит он мягким голосом, балансирующим на грани срыва. — Это никогда не менялось. Мне жаль, если ты думал иначе. Фуго не перестаёт плакать, но обнимает Мисту в ответ, крепко обнимая его за талию, как будто он тонет, а Миста — его якорь. Миста фыркает. Это перерастает в вздох. А потом он рыдает, плачет в волосы Фуго, а его сердце переполняется горем, одиночеством и болью, пока он не убеждается, что тонет в них. Какое-то время они обнимают друг друга. В сердце Мисты все ещё не хватает кусочков, но, по крайней мере, один из них вернулся, и будь он проклят, прежде чем снова отпустит его.***
Когда Миста входит в кабинет Джорно и видит, что тот пуст, он понимает, что произошло что-то ужасное. Небольшое мемориальное сооружение, которое он построил, разрушено. Ваза разбита на осколки, цветы лежат на боку под солнцем. Застёжка-молния исчезла со своего насеста. Вот тут Миста осторожен. Он знает, как Джорно справляется с делами. Он не хотел бы, чтобы на вилле началась ненужная паника из-за чего-то неподтверждённого. Он посылает Sex Pistols обыскать каждый закоулок и закоулок комнаты. — Миста, сюда, — тихо зовёт Пятый из-под стола. Миста медленно идёт туда, маскируя свои шаги ковром, пока не оказывается в нескольких дюймах от меня. Он слегка наклоняет голову и видит туфлю с наклейкой божьей коровки, торчащую наружу. Он наклоняет голову дальше. Джорно сидит под своим столом, подтянув колени к груди, глаза смотрят вперёд, но ничего не видят. В его пальцах находится застёжка-молния, и это напоминает Мисте о виде Фуго, держащего фотографию в руках. Они все преследуемы, даже сейчас. Миста осторожно прокладывает себе путь рядом с Джорно. Стол маленький, поэтому их плечи, бедра, колени и ступни оказываются прижатыми друг к другу. Находясь так близко, Миста чувствует, как дрожит Джорно, хотя невооружённым глазом это кажется незаметным. Они сблизились за последние несколько месяцев, так что Миста знает, что ему нужно подождать, пока Джорно сам отзовется. Когда он молчит ещё несколько минут, он посылает Третьего вперёд, чтобы сказать Фуго, что они опоздают на обед. Ещё через несколько минут он посылает Первого и Второго, чтобы они взяли новую вазу и наполнили ее водой. Это заставляет Джорно вздрогнуть, Миста чувствует это там, где соприкасаются их тела. — Ты винишь меня? — спрашивает Джорно нервирующе спокойным и пустым голосом. — За то, что привёл их к смерти? Миста чувствует в себе искру гнева, но быстро подавляет её. Это нерационально и пустая трата энергии. — Единственный человек, которого можно было обвинить, был Дьяволо, и вы в конце концов убедились, что их смерть не была напрасной. — Это случилось, когда я присоединился к команде. Всего одна неделя, и половина из них исчезла, — Джорно горько улыбается. Это выглядит так неправильно. — Ты называешь меня своим счастливчиком, но я не могу не чувствовать, что был маяком смерти для твоей команды. — Нашей команды, — поправляет Миста. Джорно отводит взгляд и вздыхает. — Если честно, я не знаю, что тебе сказать. — Извини, — бормочет Джорно, сворачиваясь в клубок. — Перестань извиняться за вещи, которые находятся вне твоего контроля, — огрызается Миста. — Мы ничего не можем поделать с тем, что босс был могущественным, и это была самоубийственная миссия. Мы не можем не быть рабами своей судьбы, — он выплевывает эту последнюю фразу как яд, вспоминая предчувствие Rolling Stones. — Если тебе жаль, сделай мне одолжение и стань лучшим, черт возьми, доном в истории Пассионе и Италии. Таким хорошим, что Буччеллати улыбнётся тебе с небес, что Наранча будет подбадривать тебя, а Леоне все равно будет ненавидеть тебя до глубины души, но все равно уважать. Глаза Джорно снова устремлены вдаль, ясные как день, и наконец смотрят прямо на него. Миста кашляет, отворачивает голову и борется с румянцем, заливающим его щеки. — Обещаешь мне? — Да. Черт возьми, почему он должен был так выразиться? Джорно дерзко улыбается, как будто специально выбрал эту формулировку. Мисте хочется стереть эту ухмылку с его лица, но он чертовски хорошо выглядит. Он довольствуется тем, что выползает из-за стола и встаёт. Он протягивает руку, чтобы помочь Джорно подняться, и в какой-то момент тот просто стоит на коленях, держа его за руку, как будто они поменялись ролями. Миста не может не содрогнуться от этой перемены. — Я клянусь своей жизнью и их воспоминаниями, что я создам Пассионе, о которой никто и не мечтал, — Джорно произносит это как клятву, и Миста становится его свидетелем. Миста прочищает горло. Момент наступает. Он поднимает Джорно на ноги, и они начинают убирать мемориальное место.***
Все трое находятся в саду, прогуливаются и тихо разговаривают между собой. Они изменились за эти годы, что обусловлено большим количеством сражений и тихих моментов, а также изменением атмосферы в Неаполе. Джорно вжился в свою роль дона и выполнил своё обещание, а затем ещё кое-что. Он начинает расти выше их обоих, наращивая мышцы под своими модными костюмами. Что касается Фуго, то в наши дни он выглядит намного здоровее, благодаря тому, что Миста все больше занимается с ним физической подготовкой. Теперь он носит очки, и это хорошо смотрится на нем в сочетании с более длинными волосами, собранными в короткий хвост. И Миста такой же, каким он был всегда. Он серьёзно относится к своей работе капо и делает все возможное, чтобы быть тем, кем был для него Буччеллати в своей собственной команде. Все они — любопытные негодяи с одной функционирующей клеткой мозга, но когда дело доходит до точки, они все преданы друг другу. Он не мог бы гордиться больше. Но при всей его зрелости, похоже, есть некоторые изменения, которые ускользнули от его внимания. Они говорят о расширении территории в северных регионах, когда Джорно останавливается перед цветочным кустом. — Тюльпаны цветут, — говорит он, наклоняясь, чтобы сорвать один красный тюльпан со стебля. Затем он поворачивается и заправляет цветок за ухо Фуго, проводя пальцами по его покрасневшей щеке. Джорно улыбается улыбкой, которую Миста никогда раньше не видел, и его поражает осознание того, что должно произойти что-то большое. — Нам нужно тебе кое-что сказать, — говорит Джорно с серьёзностью в голосе, которая напоминает Мисте о его заявлении о своей мечте. Его рука сжимает руку Фуго, и это все, что нужно Мисте для знака. — Мы встречаемся уже две недели. — Это нормально? — спрашивает Фуго, отводя глаза и нервно потирая руки. — Почему ты спрашиваешь меня? Мои чувства здесь не имеют значения. Это ваши отношения. Фуго хмуро смотрит на него, но эффект портит цветок в его ухе. — Конечно, твои чувства имеют значение. Ты наш друг, — и будь Мисто проклят, если его сердце не дрогнуло при этих словах. — Если тебе от этого неудобно… — Ты, кажется, забываешь, что я вырос в одном доме с Аббаккио и Буччеллати, — имена все ещё жгут, все ещё причиняют ему боль, но становится легче. Фуго улыбается в ответ на это, и это хорошо. Несмотря на все их печальные концовки и начала, у них остаются счастливые воспоминания. Даже Джорно улыбается, зная об этих двоих, несмотря на то, что он пробыл в команде меньше всех. — Вы счастливы друг с другом? Джорно не пропускает ни секунды. — Очень, — Фуго утвердительно кивает. — Тогда это все, что мне нужно знать, — Миста улыбается и ласково ерошит их волосы. Фуго визжит и отшвыривает его, Джорно послушно наклоняется, чтобы лучше дотянуться. Счастье чревато в их работе. Даже когда они работали под руководством Буччеллати, их счастье было мимолётным и маленьким, раздавленным под ногами более крупной, мрачной реальностью пребывания в мафии. Но если Джорно и Фуго могут найти счастье друг с другом, несмотря на то, что они дон и младший босс соответственно, то Миста должен быть последним человеком, который встанет на этом пути. Он рад за них. Как будто его благословение — единственное разрешение, в котором они нуждаются. После того дня в саду они оба становятся более откровенны в своих чувствах друг к другу. Фуго всегда держит руку на Джорно под столом, когда они едят или встречаются. Джорно теперь называет Фуго всевозможными прозвищами. Они милы в своих маленьких ухаживаниях, всегда ведут себя медленно и уверенно. Миста имеет право быть зрителем их танца, советчиком и очень увлечённым ведомым. Он не знает, что пошло не так, когда понимает, что где-то посередине влюбляется в них обоих. Это, вероятно, худшее чувство, которое он когда-либо испытывал за свои двадцать лет жизни, потому что, несмотря на то, что Фуго и Джорно всегда были всеохватывающими и любезными, Миста никогда не чувствовал, что он подходит им. Фуго заставляет Джорно чувствовать себя обоснованным и выслушанным. Джорно заставляет Фуго чувствовать, что его видят и обожают. Что Миста может предложить двум красивым мужчинам, которые явно созданы друг для друга?***
Дверь машины закрывается за ними с ноткой обреченности. Миста стонет, опускаясь на кожаные сиденья одной из их машин. Что касается миссий, то все было не так уж плохо. Все, что у него было, это ужасный ожог на руке, который Фуго уже вылечил. Фуго выглядит лучше, чем обстоят дела на самом деле, но он все ещё прислоняется к Мисте в безмолвном утешении, когда их водитель оттаскивает их от горящих остатков здания, в котором раньше жила плодовитая американская банда, вторгшаяся на территорию Пассионе. — Куда, босс? — спрашивает их водитель, молодой новобранец, над которым Миста работает, чтобы завлечь в свою команду, когда машина трогается с места. Миста уже слышит, как их команда по уборке подъезжает к месту происшествия. Миста толкает локтем Фуго, который, дрожа, обнимает его руками. — Не хочешь перекусить в полночь? Фуго прищуривается, глядя в окно, чтобы увидеть уличный свет и пустые дороги. — Сколько времени? — Три часа. Мы сражались с ними всего десять минут, — Миста настраивает кондиционер, чтобы в машине было не так холодно. — Неужели Джорно?.. — Синьора Шейла говорит, что успешно вытащила его из офиса, — услужливо сообщает Аффогатто. — Я думаю, он ждёт, когда ты приедешь. — Для чего ты в настроении? — спрашивает Фуго, зевая в ладонь. Миста наклоняется ближе, чтобы Фуго мог положить голову ему на плечо. — Я знаю одно место. Она только что открылась. В настоящее время в их семье существует традиция, что когда миссии длятся до глубокой ночи, они идут перекусить, прежде чем вернуться домой. Тот, кто бодрствует на вилле, может присоединиться к ним, и чаще всего это оказывается Джорно, у которого в любом случае дерьмовый график сна. Это хороший способ познакомиться с рядовыми членами их организации, и, если оценка Мисты верна, к настоящему времени они изучили половину ночной кулинарной сцены Неаполя. — Они делают тот превосходный двойной эспрессо, который, как доказано, не даёт уснуть в течение двух дней. Фуго слабо смеется ему в плечо, отчего Мисте становится тепло внутри. — Даже если я выпью это, у меня такое чувство, что я упаду, прежде чем доберусь до лестницы. — Хороший предлог, чтобы я отнёс тебя в постель, — машинально говорит Миста. Его слова достигают его мозга, и он быстро отступает. — Или Джорно. Я знаю, что он любит поднимать людей — с тех пор, как узнал, что может нести Триш одной рукой. — О, даже не начинай. Я думал, что в тот день чуть не потерял своего парня. Я никогда не видел Триш такой смущённой. — Верно. Парень, — Миста цепляется за это напоминание, даже когда его мысли блуждают при мысли о том, что он, вероятно, сможет поднять и Фуго, и Джорно, если будет достаточно сильно стараться. — Ты что-то говорил о кофе? — Аффогатто, отвези нас на LP70. Это в том же квартале, что и Либеччо. Знаешь, где это? — Аффогатто утвердительно кивает, и машина ускоряется, направляясь к пункту назначения. — Тебе это понравится. Здесь очень уединённо и уютно, и у них есть палисадник, от которого Джорно упадёт в обморок. У них тоже есть фирменное блюдо из клубничных вафель. Две стопки вафель, клубнично-розовое мороженое, взбитые сливки, свежая клубника, шоколадный сироп. — Я уже вижу, как ты пускаешь слюни, — поддразнивает Фуго, протягивая руку, чтобы закрыть Мисте рот; Миста надеется, что он не чувствует, как напрягается при контакте. — Это звучит идеально, Гвидо. Спасибо тебе. — Нет проблем, — его голос звучит сдавленно. Он скрывает это кашлем. В Фуго всегда есть что-то особенное в такие моменты, как этот, когда он может сбросить маску подчиненного Пассионе, когда он мягкий, тёплый и податливый рядом с Мистой. Мисте нравится видеть его таким, беззащитным и расслабленным. — Тебе, наверное, стоит начать расспрашивать окружающих, кто хочет поужинать с нами. Аффи? — Не могу, сэр. Мне нужно отвезти синьору Шейлу в аэропорт ровно в шесть утра. Мисра ожидал, что Фуго отодвинется, чтобы отправить сообщение, но, к его удивлению и удовлетворению, он крепко прижимается к боку, достаёт телефон и печатает одной рукой. Он бросает взгляд на свои обои — откровенную фотографию Джорно, спящего на своём столе, а солнечный свет струится сквозь окна — и борется с болезненным чувством ревности и тоски в своём сердце. Когда они выходят из машины, Джорно уже ждёт их в кафе. Он одет скромно, никаких модных дизайнерских костюмов, только пара темно-синих спортивных штанов, которые каким-то образом работают на образ. У него тёмные мешки под глазами, но он мягко улыбается. Фуго приветствует его поцелуем в щеку, в то время как Миста быстро проходит мимо них, чтобы войти в кафе. Там пусто, если не считать бариста за стойкой, который приветствует их. Они садятся в углу, и Миста оказывается зажатым между двумя блондинами. Это странно. Обычно они сидят вдвоём, а Миста сидит напротив них. — Я хочу «Радужные вафли», — говорит Джорно, указывая на чудовищное блюдо, покрытое хлопьями, сиропом, зефиром и фруктами. — Ты не сможешь уснуть, — указывает Фуго, листая меню в разделе напитков. — Принеси чаю, может быть, маленькое блюдечко чего-нибудь сладкого. Джорно вытаскивает меню и переворачивает его обратно на страницу с вафлями. — Как насчет просто клубничных вафель? Миста говорит, что тебе это может понравиться. — Мисте не нужно просыпаться завтра рано утром, чтобы начать оформлять документы. Мне действительно нужно поспать, ДжоДжо. Фуго настойчиво тянет меню обратно к себе, но Джорно крепко держит его. — Ты можешь поспать завтра. Это же выходные. — Гангстеры не берут выходных. — Забавно, учитывая, что ты всегда напоминаешь мне брать выходные каждую вторую неделю. Немного лицемерно, тебе не кажется? — Миста наблюдает, как тает Фуго, но если он знает его так хорошо, как думает, то спор ещё не закончен. — Мы можем купить вафли в другой раз, на нашем следующем свидании. Прямо сейчас я просто хочу чего-нибудь лёгкого, хорошо? — Фуго пытается выглядеть умоляющим. Миста не называет это прямо надуванием губ, но похоже на то. Он видит момент, когда Джорно сдаётся. — Отлично. Если я приму ваши условия, вы примете мои? Мы едим что-нибудь лёгкое, но ты все равно проспишь завтра. Вы оба, — добавляет он, подталкивая Мисту локтем. — Хорошо, — отвечает Фуго, наконец забирая меню обратно. — Чайник лавандового чая и печенье, чтобы поделиться. Этого достаточно? Отлично. Фуго быстро встаёт и направляется к стойке. Миста наблюдает, как Джорно смотрит на Фуго с мягким выражением в глазах. Они подходят друг другу, думает он. Джорно знает, как обуздать гнев Фуго, когда он берет верх над ним, и Фуго знает, как вытащить Джорно из его скорлупы, когда он становится затворником. Ему нравится наблюдать за ними, довольный тем, что он наблюдает за этим счастьем, вместо того, чтобы быть его частью. — Миста? — Хм? — тот возится с салфетками на столе, милыми пастельными вещицами, похожими на печенье. Он слышит, как Джорно вздыхает. — Гвидо. Миста вскидывает голову, зная, что Джорно называет их по именам только тогда, когда говорит серьёзно. Он не может определить выражение его лица, но Джорно совсем не выглядит счастливым. Его рот хмурится, брови сведены вместе, а глаза изучающе смотрят. Миста чувствует, как что-то ползёт у него по спине. Он просчитывает все, что привело к этому моменту, пытаясь понять, в какой момент щёлкнул выключатель. Они были счастливы ещё несколько мгновений назад. Что пошло не так? — Извините, я должен был заказать для нас? Я знаю, что ты давно не видел Фуго, так что тебе, должно быть, не терпится наверстать упущенное. — Миста пытается встать и подойти к Фуго, но Джорно хватает его за запястье и тянет обратно. — Это было сделано специально. Фуго решил, что я должен быть тем, кто обратится к вам с этим, — он выглядит серьёзным, как судья, собирающийся вынести приговор на судебном заседании. — Приблизиться ко мне с чем? Ты можешь сказать мне все, что угодно, Джио. Миста видит момент, когда Джорно напрягается. Их уголок мира внезапно чувствует себя хрупким, на краю великого падения. — Позвольте мне начать с того, что вы значите для нас все. Я знаю, что Фуго чувствует к тебе, и он знает, что я чувствую к тебе, и мы некоторое время ругали себя, потому что до сих пор этого не замечали, — Джорно торопит свои слова в манере, неподобающей дону. Вот тут-то Миста понимает, что это не проблема Пассионе, а личная проблема. — Мы всегда планировали поднять этот вопрос, но мы никогда не были уверены в этом, потому что для человека, у которого сердце нараспашку, тебя может быть невероятно трудно прочитать, Гвидо. Миста хочет сказать ему, чтобы он притормозил, обдумал сбивающие с толку слова и ещё более сбивающие с толку чувства. Но потом по его спине пробегает дрожь. Рёв его мыслей стихает до шёпота. Его чувства обостряются до одной точки за стеклянными окнами кафе. — Гвидо, ты вообще меня слушаешь? Мерцание ауры, золотое на фоне тёмного неба. Sex Pistols выходят из него инстинктивно. Фуго возвращается к столу, растерянно смотрит на сцену. — Миста? Миста переходит к действиям. Хватает Фуго за руку, а Джорно за шею и тянет их вниз по столу, когда стрела уже летит в воздухе. Она вонзается в стену там, где только что была голова Мисты, и начинает таять, разъедая стену тошнотворной зелёной кислотой. — Sex Pistols! — Миста выпускает залп пуль в окно. Позади себя он слышит, как бариста в ужасе кричит, а дверь захлопывается. Он быстро перезаряжает свой револьвер. — Черт! — восклицает Фуго, глядя на стрелу. — Это из американской банды, которую мы уничтожили! — Я думал, мы их очистили! — Один из них, должно быть, выжил! Свист в воздухе. Миста опрокидывает стол, и тот останавливает три стрелы на их пути. Раздаётся шипящий звук, и стол начинает разрушаться у них на глазах. Они слышат крик снаружи, за которым следуют глухой удар и одобрительные возгласы Sex Pistols. Миста отодвигает разрушенный стол в сторону и начинает пробираться наружу, Фуго и Джорно следуют за ним. Враг-стендюзер лежит на земле, свернувшись калачиком, в то время как Sex Pistols порхают вокруг него. Миста пинает его в спину, и он вскрикивает, переворачиваясь на спину. Его одежда усеяна следами ожогов и сажи, благодаря Фуго и Мисте сожженная почти до основания. Миста направляет на него пистолет. — Эй, придурок. Ты прервал очень важный разговор. Что ты можешь сказать в своё оправдание? — Дон Джованна, — выплёвывает окровавленный враг. — Я буду говорить только с доном Джованной. Джорно подходит к Мисте сбоку, холодно глядя на него сверху вниз. — Я полагаю, что был совершенно ясен в своих формулировках. Любые признаки незаконного оборота наркотиков в вашей конторе, и я уничтожу вас и всю вашу организацию. — Чушь собачья! — противник пытается встать, но Gold Experience бьёт по земле, и трава обвивает его вокруг ног, рук и шеи. — Наркотики — самый прибыльный доход в бандах. Все это знают! Джорно фыркает, делая шаг вперёд, чтобы упереться ногой в горло мужчины. Он брызжет слюной, когда Джорно давит, выглядя во всех отношениях могущественным боссом мафии, несмотря на повседневную одежду. — Я не знаю, заметили ли вы, но в системе Passione уже много лет не было ни капли наркотиков, и все же мы по-прежнему самая могущественная банда в этой стране. Я не потерплю, чтобы кто-то порочил город, который мы так усердно защищали. Миста внезапно чувствует, как кто-то крепко сжимает его предплечье, Фуго входит в его поле зрения и выглядит мрачно. — Миста, я читал анкеты. Он не является пользователем стенда. — Что?! — Миста быстро осматривает окрестности. Крошечный палисадник и другие магазины, окружающие его. Он слышит свист стрелы, летящей в воздухе, как раз в тот момент, когда замечает тёмную фигуру, притаившуюся на вершине дерева. — ДЖОРНО! Миста оттаскивает Джорно от лежащего на земле человека и пихает его и Фуго за спину. Что-то острое вонзается ему в грудь, и мучительная боль, соперничающая с исцелением Gold Experience, переполняет все его чувства. Он кричит, падая на землю. Последнее, что он видит, это выражение ужаса Джорно и Фуго, и его мир темнеет. У Джорно есть Gold Experience, который хватает плавящуюся стрелу и превращает её в дятла. — Фуго! — За ним! Фуго начинает следовать за несущейся птицей, на бегу вызывая Purple Haze. Джорно падает на колени рядом с Мистой, корчась на земле, крича и плача. Стрела расплавила переднюю часть свитера, и зелёная кислота разъедает его кожу и мышцы. Gold Experience кладет на него руку и начинает превращать кислоту в новую кожу и мышцы быстрее, чем та может распространиться на остальную часть его тела. Боль удваивается. Крик Мисты прерывается удушьем. Жгучая кислота и глубокое исцеление от Gold Experience подавляют все его чувства. Он не может переварить ничего, кроме боли, которую чувствует, две силы пытаются разорвать его на части, а он полностью беспомощен. — Миста, посмотри на меня. Миста! Его голова повёрнута. Глаза приоткрываются пальцами. Перед ним жёлтое пятно. — Подожди, хорошо. Пожалуйста, держись! Где-то в глубине души Миста задаётся вопросом, что изменилось. Когда он был на грани смерти против Гьяччо, Джорно был спокоен и сдержан, но теперь он практически умоляет его не спать, трясёт его и кричит на него. Что изменилось за эти годы, что Джорно так боялся его потерять? — Я не могу потерять тебя. В его ушах звенит. Что-то горячее и солёное падает на его кожу. — Боги, мы не можем потерять тебя, Миста. Не сейчас. Не после всего. Никогда, если мы сможем что-то с этим поделать. Пожалуйста, ты не должен спать. Миста хочет сказать что-нибудь дерзкое, что-нибудь вроде «ты босс», но чувствует, как будто кто-то сдавливает ему горло. Все, что он может издать, это болезненный хрип. Звук шагов, расплывчатое красное пятно перед его глазами. Второй голос. Миста чувствует, как его глаза тяжелеют, в ушах звенит от звука двух голосов, кричащих на него. Он не знает, о чём они говорят, но их совместный звук успокаивает в тумане боли, в которую он погрузился. Он держится за них, как человек за доску, когда его бросают в безжалостное море. Он чувствует, что тонет.***
В особенно плохие ночи Миста развлекает себя мыслью о том, каково это — быть в отношениях с Фуго и Джорно. Он садится перед телевизором со своим любимым романтическим фильмом и вызывает Пятого, чтобы они могли разделить галлон мороженого. Что касается их личностей, Пятый больше всего олицетворяет его сердце, так что провести ночь, просто заботясь о нем, это самое близкое к уходу за собой, что у него есть. Когда он видит, как главная пара ходит на милые свидания, он воображает, что это были они втроём. Джорно под зонтиком, пока Миста гребёт их в каноэ вниз по реке в парке. Фуго под цветочной аркой, когда Миста кружит его в танце. Пикник со всеми тремя под пение серенад уличных музыкантов. Возможно, они смогут обойтись без масштабного флешмоба, но он предполагает, что сможет организовать поездку в экипаже по парку и заставить птиц доставить цветы. Он останавливает эти мечты наяву, прежде чем они успеют загноиться. Он не хочет надеяться. Надежда подразумевает эмоциональные инвестиции, и если вы слишком сильно вложитесь, чтобы в конце концов вас подвели, это будет он, собирающий осколки своего разбитого сердца. Пятый дёргает его за волосы, жалобно поскуливая. Миста отгоняет свои эмоции и похлопывает по стенду.***
Его мечта ускользает, как песок сквозь пальцы, легко забывается, но боль, которую она вызывает, остаётся. Миста замечает тупую боль в груди и на мгновение с истерической ноткой представляет, что это скопление боли и криков — ничто по сравнению с тем, что он почувствовал бы, если бы позволил ударить Фуго или Джорно. Что-то тёплое обвилось вокруг его рук. Миста набирается сил, чтобы открыть глаза, щурясь на знакомый потолок лазарета Пассионе. Когда он поворачивает голову, то видит Фуго, мёртвой хваткой вцепившегося в его руку: он спит в кресле рядом с кроватью. Миста тянет его за руку, пытаясь разбудить. Фуго вздрагивает, вскидывает голову и вертится, пока не приземляется на Мисту. — …Привет, — говорит тот хриплым голосом. Фуго хватает бутылку с водой с прикроватного столика и помогает Мисте сесть и напиться. Вода прохладна для его пересохшего горла, и Миста легко выпивает всю бутылку. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Фуго, не встречаясь с ним взглядом, и возится с медицинским браслетом на запястье Мисты. Ему никогда по-настоящему не нравились никакие медицинские учреждения. — Как будто в меня стреляли. — Так похоже на любой другой четверг. Миста фыркает. Боль толкает его в ребра, и он стонет, глядя вниз и замечая повязки, обёрнутые вокруг его груди. — Что случилось? — Ты потерял сознание. Слишком сильная боль в твоём организме от кислоты и исцеления Джорно. Фуго выстукивает ритм на своём запястье. Миста ждёт. — Это было чертовски страшно. Ты дёргался и кричал. Миста поворачивает ладонь вверх и кладет ее на ладонь Фуго. — Жаль, что тебе пришлось это увидеть, — фыркает он. Это самое близкое к слезам, что он когда-либо сможет из него вытянуть. — Что случилось со стрелком? — Haze разобрался с ним. Его напарника допрашивают как раз в данный момент, на случай, если мы пропустим ещё кого-нибудь из отставших. — Это хорошо, — Миста откидывается на подушки, озабоченно глядя на Фуго: его беспокойство прекратилось, но его рука дрожит в руке Мисты, нуждаясь в том, чтобы найти выход своей энергии. — Мне жаль. Это заставляет Фуго наконец взглянуть на него. — Что? — Я должен был послать Pistols, чтобы убедиться, что мы поймали каждого члена банды. Это моя вина, что эти болваны, вероятно, последовали за нами. — Почему ты извиняешься? Это же тебя подстрелили, — эмоции Фуго меняются, они менее безутешны и больше соответствуют знакомому царству его вспыльчивого характера. — Что было действительно чертовски глупо. Ты не живой щит. Стрелкам полагается находиться в тылу. Миста не клюёт на приманку, вместо этого честно говоря: — Лучше я, чем любой из вас. — И что это должно означать? — Если один из вас умрёт, другой погрузится в скорбь. Если я умру, по крайней мере, вы будете вместе, — позже Миста будет винить в этом препараты за то, что был слишком честен со своими чувствами. Лицо Фуго искажается смесью гнева и беспокойства. — Миста, ты гребаный идиот. Это меня нисколько не утешает. Я забочусь о тебе, Джорно заботится о тебе. Мы заботимся о тебе, и ты бы понял это, если бы хоть раз вытащил свою задницу из своих вульгарных штанов. — Мои штаны не вульгарные! — возражает он, пытаясь сменить тему, но Фуго непреклонен. Он сжимает ладонь Мисты в тисках, достаточно сильных, чтобы оставить синяк. — Мы не можем потерять тебя! — Фуго плачет, и, к ужасу Мисты, в уголках его глаз стоят настоящие слезы. — Ты… ты… ты все, что у меня осталось от старой команды. Ты тот, кто помог восстановить Пассионе с Джорно. Если ты хоть на секунду думаешь, что с нами все будет в порядке, если ты просто умрёшь, значит, ты мало что знаешь о чувствах, не так ли? Миста, будь ты проклят. Мисте нечего на это сказать. Это всегда странное чувство — слышать, как Фуго говорит так честно. Это обезоруживает. Заставляет Мисту хотеть излить свои собственные чувства, держать Фуго за руку и никогда не отпускать К счастью или нет, его спасают открывающаяся дверь в лазарет и Джорно, заглядывающий внутрь. Его плечи расслабляются, когда он видит, что Миста проснулся. — Доброе утро, Гвидо, — приветствует он, подходя к ним с букетом маргариток в руке и бумажным пакетом в другой. Он кладёт их на боковой столик. — Я принёс завтрак. — Отлично, учитывая, что наша трапеза была грубо прервана прошлой ночью, — Миста пытается схватить сумку свободной рукой, но Джорно берет ее в свои, и обе его руки теперь заняты. — Э-э-э… — Это было не единственное, что было прервано, — улыбка исчезла с лица Джорно. Он выглядит таким же серьёзным, как и прошлой ночью. — Я должен признаться, что уже некоторое время стою у двери. Я не хотел прерывать вас с Панной, но я все слышал. Миста сглатывает. — Это ничего, хорошо? Я просто слишком остро отреагировал. Не делай из мухи слона… — Ты же знаешь, что мы любим тебя, верно, Гвидо? — перебивает Джорно. — Да? Я люблю вас обоих, чувак, — Фуго вздыхает, бормочет что-то неразборчивое. — Что это было? — Я сказал, мы любим… любим тебя. — И что, черт возьми, это должно означать? — Это значит, что я люблю тебя так же, как люблю Джорно, — говорит Фуго. Сердце Мисты сжимается. Маленькая искорка надежды, которая отказывается умирать, сколько бы Миста ее ни подавлял. — И нет, это не платоническая любовь типа «я люблю тебя как брата», это любовь типа «я хочу водить тебя на свидания и целовать твое глупое лицо часами». — То, что он сказал, — подтверждает Джорно, — мы собирались спросить у тебя прошлой ночью, знаешь, до того, как в тебя выстрелили и заставили нас волноваться последние несколько часов. — Прости, — слабо говорит Миста. Джорно замолкает и подносит его руку к губам, целуя костяшки пальцев. — Мы должны быть теми, кто сожалеет. Мы ждали слишком долго, потому что не были уверены. Я не знаю, что бы мы сделали, если бы ты умер до того, как мы смогли бы сказать тебе, что мы чувствуем. Миста чувствует, что его сейчас стошнит. Он вспоминает годы, проведённые вместе, изучает каждую упущенную возможность только потому, что они все были слишком напуганы. Хм. Это почти забавно. Бесстрашные члены мафии трусят из-за человеческих чувств. Он уверен, что Наранча смеётся над ними на небесах. — Я полагаю, это хорошо, что ты никогда не отказываешься от того, чего хочешь, а? — Миста тихо вздыхает, ненадолго закрывая глаза. Когда он открывает их, Фуго и Джорно смотрят на него, и ему хотелось бы верить, что они тоже выглядят полными надежды. Эмоциональная инвестиция. — Ты хочешь меня? Вы оба? — Если ты примешь нас, — быстро говорит Фуго, как будто Миста может в любой момент передумать. Большой шанс. Миста никогда этого не сделает, в конце концов, он был доволен тем, что был просто наблюдателем. — Я знаю, что это не самые обычные отношения, но я читал об этом. Я думаю, нет, я знаю, что у нас все получится. — Конечно, ты читал об этом, ботаник, — Мисте хочется посмеяться и, может быть, попросить у Фуго те же самые книги. — Хотя ты уверен? Я не совсем подхожу этого. Я грязный и шумный, и я, вероятно, заставлю тебя смотреть одни и те же фильмы каждую неделю. — А Джорно пугающий и приставучий, ест слишком много сладкого и не любит стоматологов. Но я все равно люблю его. — Эй! — Джорно ни капельки не выглядит обиженным. — А Фуго нервный, угрюмый и ездит как сумасшедший. Но я также люблю его, несмотря ни на что. Разве ты не видишь, Миста? Ты не можешь сказать ничего такого, что убедило бы нас в том, что ты нам не нужен. Нет, если только ты не скажешь нам, что не любишь нас. — Но я знаю, — говорит Миста, возвращая их объятия ему, — так много. Ты даже не представляешь. Я так сильно тебя люблю, что принял утешительный приз — просто быть твоим другом. — Есть ли шанс, что мы сможем его модернизировать? — Джорно ухмыляется, но Миста видит в этом намёк на неуверенность. Рушащееся самообладание. — От друга к парню? Миста ухмыляется ему. — По крайней мере, сначала угости меня ужином. Как будто с их плеч свалился огромный груз. Он видит, как радость медленно растёт на лицах Фуго и Джорно, как будто они не могут поверить в то, что происходит прямо сейчас. Миста их не винит. Даже ему кажется, что он все еще застрял во сне. — Как насчёт того, чтобы мы вернулись в то кафе? — предлагает Фуго. — Джорно может взять эту нелепую вафлю, вызывающую диабет, и мы сможем… поговорить. — Звучит как план, — говорит Миста, прежде чем ему приходит в голову какая-то мысль. — Что случилось с противниками? — О нем позаботились, — зловеще говорит Джорно с грацией человека, который был самой влиятельной фигурой Италии в последние годы. — Мы также оплатили ущерб, так что наше возвращение по-прежнему гарантировано. Миста уклончиво напевает: — С нетерпением жду этого. Сейчас он чувствует усталость, веки тяжелеют по мере того, как они говорят. Должно быть, это отразилось на его лице, потому что Фуго начинает поправлять кровать, чтобы удобнее откинуться на подушки. — Мы оставим тебя, — говорит Джорно, начиная вставать, но Миста цепляется за него. Теперь он знает, что его чувства очень сильно вознаграждены, но все же есть эгоистичная часть его, которая хочет видеть их дольше, просто чтобы убедиться, что это реальность, а не сон. — Ты можешь остаться со мной на некоторое время? По крайней мере, пока я не засну. — Столько, сколько ты захочешь, — говорит Фуго. Миста закрывает глаза и сдаётся подкрадывающейся к нему усталости. Он чувствует, как что-то тёплое прижимается к его щекам, и засыпает. Он и без слов знает, что они будут там, когда он проснётся.