***
Сложно описать уровень шока, который испытал Люциус, когда газеты раструбили о романе его сына с героиней войны. Если бы он стал описывать причины, почему эта девушка была неподходящей партией для его сына, в мэноре закончилась бы бумага. Первое, конечно, это ее происхождение и связанные с этим факторы: различия в воспитании, отсутствие аристократичных манер, принадлежность противоположной стороне на войне (в целом, это был плюс, но вряд ли их кто-то поймет), непосредственное участие семьи Малфой в ее страданиях на этой самой войне и бесконечное "прочее". В памяти Люциуса было несколько версий этой девчонки. Кудрявая, оскорбленная и совсем детская версия со второго курса во Флориш и Блоттс; чуть менее кудрявая и более озлобленная подростковая версия в Отделе Тайн; просто лохматая и страдающая версия из большой гостиной и подземелий мэнора; чуть менее лохматая и более растерянная версия со страниц Пророка в послевоенное время. Не особо впечатляюще. Отсюда вытекала вторая причина: своим поведением, внешностью и характером такая девушка никак не соответствовала Драко. Люциус помнил, какой была Нарцисса, когда он начинал ухаживать за ней. Она была уточненной, элегантной, всецело осведомленной о традициях чистокровного аристократического общества. По крайней мере, это то, что он думал изначально. Немного позднее он понял, что ошибался в безобидности своей невесты. Она не спускала ему с рук ни одно неверное слово, взгляд или поступок. Она была умна и умело скрывала это — в отличие от той же Грейнджер, которая вероятно компенсировала все свои недостатки бесхитростным выпячиванием интеллекта. Сам того не заметив, Люциус постепенно и вполне добровольно стал марионеткой в руках Нарциссы и был счастлив этому. В общем, Гермиона Грейнджер им не подходила. С другой стороны, иметь героиню войны в своей команде было бы крайне полезно, если у нее были какие-то способности. Поэтому Люциус решил пошпионить. Лояльность Риты Скитер была изменчивым фактором в отношении чего угодно, кроме денег. Люциус предложил ей весьма неприличную сумму за то, чтобы та поделилась с ним грязью на Грейнджер, которую наверняка нарыла и держала при себе до лучших времен. Но Скитер удивила его, не просто отказав, а написав статью о том, что глава семейства Малфоев не может смириться с выбором своего сына и пытается очернить будущую невестку. Неужели Грейнджер заплатила больше? Что-то здесь было нечисто, но Драко устроил истерику и Люциусу пришлось отступить. Ненадолго, конечно. После фиаско со Скитер старшему Малфою пришло в голову дискредитировать Грейнджер на ее же поле. Действительно ли она так умна, как все говорят? В течение следующих нескольких дней Люциус посетил все доступные ему после репатриаций Министерству хранилища. Он тщательно выбрал несколько наиболее интересных артефактов с наименее изученными — и к его стыду, не понятыми даже им самим — проклятиями. Древность и богатство рода как ничто лучше способствуют накопительству всякой опасной дряни. Разумеется, эти артефакты не убили бы ее. Скорее всего... Хорошо, эти артефакты не убили бы ее быстро, довольны? Некоторые ученые же специально в качестве стимула испытывают яд и противоядие на себе. Разница небольшая. И так, несколько коробок под видом случайно найденных магглами артефактов были доставлены в отдел ликвидации проклятий лично для Гермионы Грейнджер. Об этом, разумеется, уже написали в газетах, общественность ждала, когда же золотая девочка разрешит очередную загадку. Люциус с нетерпением ждал провала и разгрома в прессе, но Грейнджер и отсюда смогла выбраться победителем. Эту историю он по сей день старается не вспоминать, как одно из величайших своих поражений. Грейнджер каким-то чудом не просто установила происхождение проклятий, она однозначно выявила принадлежность артефактов семье Малфой и с помощью Драко и его семейной библиотеки обнаружила дневники создателя. Огастус Малфой, живший примерно в середине XIV века, рано потерял жену и посвятил остаток жизни созданию лекарства от недуга, унесшего ее жизнь. Скорбь и разбитое сердце не позволили ему закончить начатое, но до своей смерти он успел трансформировать загадочную болезнь супруги в проклятие. Именно его наработки по снятию проклятия помогли Грейнджер создать контрзаклинание и более того — распознать и запатентовать лекарство от заболевания, которое мечтал излечить Огастус. Хотя Малфои из этой ситуации вышли почти героями, в остальном это был серьезный удар по эго Люциуса. Он предпринимал еще попытку за попыткой раскрыть секрет Грейнджер, но ему все чаще казалось, что главным ее преимуществом, прямо как у Поттера, было какое-то фантастическое везение. Последним проверочным заданием для будущей невестки стала политика. Не секрет, что Малфоев на протяжении долгих лет многое связывало с политическими играми. После войны Люциус утратил большинство своих контактов и мог действовать в своих интересах только опосредованно. Грейнджер работала в Министерстве и ее планы на профессиональное будущее были ясны всем. Она пользовалась определенным авторитетом и могла бы быть полезной. Тогда Люциус решил протолкнуть ей идею о лоббировании одного амбициозного законопроекта (амбициозного, конечно, только для самого Люциуса и подконтрольного ему бизнеса). Следует ли говорить, что вышло плохо? Он начал как всегда: где-то намекнул, где-то посоветовал, где-то тонко упомянул вскользь. На высокопоставленных лиц в Визенгамоте это всегда действовало. Они буквально вылавливали каждый намек из слов, взглядов и жестов Люциуса и поступали так, как он хотел. Гермиона Грейнджер, похоже, была абсолютно слепа. Когда через несколько недель косвенных обсуждений и намеков она так и не приблизилась к залу заседаний Визенгамота, не сказала ни слова поддержки в отношении проекта и не познакомилась ни с одним из влиятельных лиц, принимающих решения, Люциус разочаровался. А спустя еще несколько недель в прессе разразился скандал: одна из компаний в цепочке собственников бизнеса, поддержку которого обсуждал Визенгамот и конечным владельцем которого был Люциус, оказалась замешана в преступной деятельности. Не что-то, от чего можно было бы откупиться или стереть из памяти. Дело было крайне серьезным и Люциус стремительно продал — или скорее подарил — свою долю человеку, менее дорожащему своей репутацией. Он не знал, было ли совпадением то, что Грейнджер так и не оказалась связана с печально оборвавшейся схемой. Последний случай напомнил ему об осторожности. Он больше не мог самостоятельно дискредитировать Гермиону и не подставляться, особенно после того, как Драко все-таки сделал ей предложение. Сколько еще совпадений общество готово было простить ему? Нет, так больше не могло продолжаться, поэтому Люциус обратился к единственному человеку, сведущему в интригах лучше его самого, — к собственной любимой супруге.***
В отличие от своего мужа, Нарцисса Малфой никогда не недооценивала женщин. Она знала, что Гермиона Грейнджер весьма способная и хитрая ведьма. Это были критерии, которые хотел видеть в своей невестке Люциус. Кроме того, Нарцисса не была так же ослеплена самомнением и была уверена, что Гермиона знала о каждой попытке Люциуса проверить ее или управлять ею. Крайне смешно, ведь он не мог контролировать даже собственную жену, это Нарциссу забавляло. Сама Нарцисса лишь в малой степени ощутила бремя подобной проверки, когда готовилась к помолвке и браку с Люциусом. В Хогвартсе дражайшие родственники ее жениха не могли ее достать, а за это время она позаботилась о том, чтобы убедить Люциуса сразу после брака уединиться в их поместье и не допускать к себе никого. Результатом такого уединения стал Драко, а после его рождения ни у кого больше не возникало сомнений в Нарциссе. Мисс Грейнджер не могла знать, к чему готовиться. Драко был влюблен в Гермиону сильнее, чем хотелось бы признавать его родителям. И если Люциус не видел в этом ничего кроме слепого желания обладать уникальным лотом на рынке невест (видимо позабыв, каким влюбленным дурачком сам был более двадцати лет назад и оставался по сей день), то материнское чутье Нарциссы кричало ей о том, что сын влюблен по уши и настроен серьезно. Она не знала, когда и как это произошло, просто постепенно напряжение, в котором она привыкла видеть своего сына, отпускало его. Ей казалось, что все дело в его работе и в том, что время лечит, но она ошиблась. Он стал улыбаться, атмосфера вокруг него становилась легче каждый день. Его отношения с семьей улучшились, и Нарцисса знала, кому стоит быть благодарной. Незаметно, медленно, но верно Гермиона вела кампанию по обелению фамилии Малфой. Люциус не смог поверить бы в это, но Нарцисса просто знала. Она чувствовала, что эта девушка поможет не только ее сыну, но и всей семье. Если Гермиона Грейнджер это то, что нужно им, чтобы быть счастливыми, так тому и быть. Миссис Малфой больше волновало, будет ли мисс Грейнджер хорошей хозяйкой поместья, любит ли она Драко и как она ведет себя в обществе. Она осознавала важность подковерных политических игр, но отдавала предпочтение внешнему проявлению власти и престижа. Поэтому стала приглашать будущую невестку на свои званые обеды и ужины, книжный клуб и общество садоводов. Последнее было особенно прелестным, потому что садоводством, разумеется, никто из аристократок не занимался, они лишь смотрели на то, как в теплицах работают эльфы, а сами предпочитали сплетничать в саду. Само собой, Гермиону об этом не предупредили и она пришла на первое свое собрание в нелепом рабочем комбинезоне, шляпе и резиновых перчатках. Нарцисса и подумать не могла, что о таких вещах нужно предупреждать. Ее статус бы сильно пошатнулся, если бы это кто-то увидел, но привычка мисс Грейнджер приходить пораньше спасла их обеих. В следующий раз она пришла на собрание общества садоводов в более подходящем наряде и даже вполне прилично досидела до окончания, чтобы, когда все уйдут, высказать Нарциссе все, что она думала об эксплуатации домовых эльфов таким образом. Это было смело, даже нахально, но дальновидно. Нарцисса уважала смелость без гриффиндорской глупости. Леди Малфой наблюдала за ней на светских раутах. Было очевидно, что правила этикета Гермиона черпала из книг и не владела достаточными практическими навыками. Нарцисса раз за разом вынуждала ее импровизировать в разных ситуациях, к которым дочерей в чистокровных семьях готовят с младенчества. Язык цветов, жестов, веера, перчаток — Нарцисса была полиглотом с детства, а Гермионе пришлось оказаться на Вавилонской башне без словаря и постигать каждый из языков самостоятельно. И нужно было признать, она неплохо справлялась. Поэтому когда однажды вечером Люциус завел с Нарциссой разговор о своих проделках в отношении их будущей невестки, Нарцисса начала думать, что однажды их настигнет кара за такое вмешательство в чужую жизнь. А Люциус так еще и получил взбучку за то, что в набор проклятых артефактов для Грейнджер добавил фамильное ожерелье Блэков с заклятьем фертильности, полученное Малфоями как приданое Нарциссы. И как всегда, Нарцисса оказалась права. Когда Драко ворвался в мэнор сегодня днем, она знала, что час расплаты настал. Ее мальчик больше не улыбался. Нарцисса корила себя за то, что вновь допустила, чтобы благополучие их семьи — а речь шла именно обо всей семье — зависело от постороннего человека и его благосклонности. В действительности она была разочарована, что мисс Грейнджер сдалась. Неужели она не ценила то, на какие жертвы ради нее был готов Драко? Но с другой стороны, она также понимала ее желание жить спокойно вдали от интриг семьи Малфой. Тем не менее, после того как Драко ушел, она посмотрела на мужа и спросила: — Так и будешь сидеть? Люциус поежился. — Дорогая, что, по-твоему я должен сделать? Нарцисса закатила глаза и незамедлительно поднялась с места. — Как и всегда, милый Люциус, — сказала она, — следовать за мной. — Слушаюсь и повинуюсь, любовь моя.***
Найти ее оказалось достаточно просто. Даже личные драмы не способны оторвать Гермиону Грейнджер от работы. Логичнее всего было предположить, что найти ее можно будет именно там. Да, возможно Люциусу пришлось надавить кое на кого, чтобы узнать, где именно в Министерстве она пряталась, но это было неважно, пока цель оправдывала средства. Чего чета Малфоев (по крайней мере Люциус) не ожидала, так это того, что их уже будут ждать. Когда они не совсем аристократично объявились в одном из административных кабинетов Отдела Тайн, Гермиона как настоящая леди сидела в кресле напротив двери с часами в руках. — Вы быстрее, чем я думала, — произнесла она и улыбнулась: — Это приятно. Мистер Малфой, миссис Малфой, присаживайтесь, пожалуйста. Она указала Люциусу и Нарциссе на стулья для посетителей, не переставая улыбаться. Малфои прислушались к ее совету, первой села Нарцисса, за ней Люциус. Оба невозмутимы и спокойны, будто понимают, что происходит. — Что привело вас ко мне? Нарцисса сложила ладони в замок на коленях и поборола порыв закатить глаза. Ситуация стремительно поворачивалась интересной стороной, и она не собиралась упускать возможность насладиться ею. — Бросьте, мисс Грейнджер, — начала она, — вы прекрасно осознаете, почему мы здесь. Наш сын сегодня шокировал нас новостью о разрыве вашей помолвки. Он также поделился с нами догадками насчет причины вашего разрыва. — Неужели? — незаинтересованно ответила Гермиона. — И что вы думаете об этом? Нарцисса была в шаге от того чтобы заскрипеть зубами, ей пришлось напомнить себе, что это всего лишь проверка. Ее супруг, однако, все так же ничего не понимал. — О, разумеется, — вмешался Люциус. — Она хочет, чтобы Драко унижался. Гермиона сверкнула глазами и успела заметить, что Нарциссу тоже взбесили слова Люциуса. — Мисс Грейнджер, — продолжила Нарцисса, бросив взгляд на мужа, давая ему сигнал замолчать, — возможно, мы действительно слегка перегнули. Драко — наш единственный сын, прошу вас понять меня. Гермиона кивнула и перевела взгляд на Люциуса. Он был все также спокоен, будто они встретились для обсуждения заработной платы для эльфов. — Цисси, дорогая, не оправдывайся перед ней, — сказал он. — У Малфоев не принято разрывать помолвки, но возможно, это шанс для Драко вступить в брак с человеком из нашего круга, кого-то более достойного носить нашу фамилию. — Что ж, полагаю, в таком случае вам стоит сменить фамилию, — просто ответила Грейнджер. Нарцисса прикрыла рот ладошкой. Она не ожидала такого резкого перехода к сути, но была готова захихикать. Люциус же выглядел так, будто в него запустили Ступефаем. — Прошу прощения? — вымолвил он. — Мистер Малфой, неужели вы думали, будто я не догадаюсь, что за всеми моими "неурядицами" последнего времени стояли вы? Люциус осекся. Нарцисса едва сдерживала ухмылку. Наконец-то. — Начнем с подкупа Скитер. Можете не оправдываться, будто вы этого не делали. Так уж вышло, что у нас с Ритой заключено некоторого рода соглашение. Она хранит мои секреты и сдерживает грязь в мою сторону, я храню ее секреты. По лицу старшего Малфоя на секунду промелькнуло хищное выражение человека, долгое время жившего сбором и хранением тайн. Он также не ожидал, что Скитер может сдерживать что-то кроме денег, и тем более — что у мисс Грейнджер будет доступ к этому. — Она очень ответственно относится к нашему соглашению, поэтому, едва вы пришли к ней с предложением поделиться с вами сплетнями обо мне, она обратилась ко мне напрямую. Я хотела предупредить вас, что это чревато последствиями, поэтому попросила Риту опубликовать статью о том, как вы копаете под меня. Я надеялась, что вы поймете намек и перестанете лезть в мою жизнь. Теперь она выглядела скучающе-угрожающе, так что у Люциуса слегка перехватило дыхание. До этого диалога он был уверен, что все это было инициативой Скитер и что Грейнджер безнадежна. — Очевидно, вы не поняли. Когда ко мне в отдел принесли коробку проклятых побрякушек, я не сразу поняла, что они ваши. Но я много времени проводила с Гарри на площади Гриммо, 12, поэтому научилась распознавать артефакты, принадлежавшие Блэкам. От них исходит особый, очень красивый магический фон. Даже от проклятых. Одну такую вещицу — ожерелье с заклятьем фертильности — я сразу идентифицировала как принадлежащую Блэкам, поэтому сразу подумала на миссис Малфой, уж простите, — Гермиона посмотрела на Нарциссу, и та кивнула в знак узнавания и прощения. — Так я связала все остальные артефакты с Малфоями. Кроме того, там была платиновая погремушка с инкрустацией изумрудами, кому еще в целом мире такие могли принадлежать? Люциус бесстыдно хмыкнул. Его богатство говорило само за себя. Это почти перекрывало чувство стыда за неудавшееся разоблачение. — Надо признать, что проклятья на них были непростыми. Я попросила Драко покопаться в фамильной библиотеке, там он нашел дневники Огастуса Малфоя. На этом этапе я подумала, что у вас нет желания очернить меня. Мне показалось, что вы хотите проверить, смогу ли я поддерживать интересы семьи Малфой и защищать ее. В дневниках Огастуса я обнаружила прямое подтверждение того, что он проклял свою жену за измену. Нарцисса ахнула, а Люциус нахмурился. Это совсем не сходилось с версией, которую они неоднократно читали в Пророке и продвигали самостоятельно. — Из формулы проклятья я вывела контрзаклинание и лекарство от убившего ее недуга, а для своего руководства и прессы сочинила сказку о благородстве и преданности вашего родственника-мерзавца. Я была уверена, в этом был ваш замысел — заставить меня обелить вашу семью. Лишь позже я поняла, что вы понятия не имели о реальном положении дел и даже не проверили факты. Это было поразительно и немного разочаровывающе. Люциуса швыряло от одной эмоции к другой. Еще никогда он не был в таких смешанны чувствах. Он пришел сюда за женой с намерением высказать невестке все, что он о ней думает. Однако слово за слово она уничтожала его его же оружием. Это не она была слепа, а он. Гермиона Грейнджер все это время играла в его собственную игру, к которой он забыл правила. В отчаянии он посмотрел на Нарциссу. Та сочувствующе посмотрела на него в ответ. — Ты знала? — спросил он. — Все это время... И не сказала мне? Нарцисса мягко улыбнулась и бросила извиняющий взгляд на Гермиону. — Ты бы не поверил мне. Прости, дорогой, но ты не особенно охотно признаешь свои ошибки. — Но... Случай с законопроектом... — медленно протянул Люциус. — Вы знали, что я контролирую конечного поставщика? — Честно говоря, нет. Я поняла, что вы хотите обратить мое внимание на этот проект, но я не доверяла вам, поэтому не знала, чего вы хотите, поддержать это дело или потопить его. Тогда я провела небольшое исследование. В этом, кстати, сильно помогли собрания общества садоводов. Если бы не вопиющая несправедливость в отношении эльфов и вопиющая необразованность некоторых участниц, — о, Нарцисса прекрасно знала, о ком Гермиона говорила, — я бы с радостью продолжала ходить туда. Никогда не знаешь, как много сплетен известно женам, игнорируемым своими мужьями. Гермиона посмотрела на Нарциссу, и той стало неловко. Это непривычное для нее ощущение. Очевидно, мисс Грейнджер поняла, что Нарцисса все знала о безнадежности планов Люциуса, но он бы ни за что ее не послушал. — Раз вы прекрасно осознавали, что это все моя работа, почему не дали мне знать раньше? К чему этот цирк с расторжением помолвки? Неужели вы хотите наказать меня через Драко? Гермиона победно улыбнулась. — Я давала вам знать, вы просто были слишком заняты своей игрой и не замечали моих ходов, пока они не ударили вас по носу. К тому же, вы же просто ненавидите говорить о своих намерениях прямо. Я хотела, чтобы вы признались в своей затее. Боялась, что вы хотите избавиться от меня. Теперь я вижу, что вы просто очень любите Драко и хотите убедиться, что мы сможем жить счастливо вместе. Я тоже люблю его. Не обижайтесь, но в плане интриг он пошел явно не в вас. Драко замечательный, я хочу быть с ним столько, сколько позволит мне судьба, но я не хочу оглядываться по сторонам, идя по коридорам мэнора, не хочу пить противоядия перед тем, как пойти к вам на ужин, не хочу носить обереги против сглаза перед светскими раутами или прикладывать Конфундусом слишком назойливых светских львиц, — Нарцисса поперхнулась, услышав секрет успеха Гермионы на балах, но не перебивала. — Смею надеяться, что мы поняли друг друга и подобных проверок больше не будет. Оставьте нас в покое, иначе я найду способ заставить вас угомониться так, чтобы это навредило только вам и не коснулось Драко. Конец фразы Гермиона произносила уже стоя. В тишине кабинета послышалось, как Люциус шумно выдохнул и тоже поднялся с места. Нарцисса готовилась достать палочку, чтобы успокоить мужа, но произошло то, чего она никак не ожидала. Тот протянул Гермионе руку: — Добро пожаловать в семью, мисс Грейнджер. Для нас будет большой честью заполучить такую родственницу. Ошеломленная, Гермиона пожала его руку. Нарцисса тоже поднялась и с улыбкой кивнула ей. Взявшись под руки, Малфои попрощались и покинули кабинет. — Что ж, дорогой, должна сказать, что не могу представить для нашего сына более выгодной партии, — сказала Нарцисса, довольно улыбаясь. Люциус пораженно, но согласно хмыкнул. Его охватывало нервное возбуждение. Вместе с новоиспеченной невесткой он мог бы захватить чертово Министерство. — Соглашусь с тобой, милая. Драко, может, и не гений, но ему однозначно повезло в выборе супруги. — Да. Вам, Малфоям, с этим действительно везет.