***
Проспав, как обычно, до утра на диване, Денис открыл глаза первым, принимая сидячее положение и потирая глаза, уже через несколько минут почувствовав руку Фила на своём плече. Титов кинул взгляд сначала на настенные часы, потом обернулся к Никитину. — У тебя разве не тренировка сейчас? — Я ушёл из клуба. — Прости, — Денис моментально опустил взгляд вниз, казалось, это их общая привычка, отчего Фил нахмурился, наклонился ближе, взял парня за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Я из-за колена ушёл. Ты тут не причём. Ты же видел, я бегаю с трудом уже, — звучало убедительно, и Денис понимающе кивнул даже, но они оба знали правду. Титов без Фила не сможет, а Фил не простит себе, если Денис умрёт, пока он по полю бегать будет. А у них сезон на носу, матч за матчем. Теперь без него. Он отчаянно верил в то, что «Ястребы» справятся. Пару раз невесомо коснувшись губ Дениса, Фил встал с дивана, размяв затёкшие плечи и шею, и отправился на кухню. Нужно было приготовить завтрак и попытаться накормить Титова. Тот, конечно, держался на куче таблеток, но совсем без еды тоже нельзя. Врач предупреждал, что это рулетка: подгадать, что организм воспримет, а что нет. Из Фила повар такой себе, от не менее херовых кулинарных способностей бывшей жены почти ничего не перенялось, поэтому приходилось импровизировать. Каши в основном варил, их Денис хотя бы немного, но мог есть. Никитин радовался, как ребёнок, когда Титова не выворачивало после третьей ложки. Этим утром тоже кашу сварил, пока ждал закипания, перекрутил в руке несколько ложек и вилок от скуки, после чего в тарелку налил и с одной из ложек пришёл обратно. Титов там развалился уже вдоль дивана, в потолок смотря и почти не моргая. У него взгляд такой стеклянный и пустой был, что Фила раз на раз передёргивало. — Включил бы что, чего в тишине сидишь, — Фил протянул пульт, тарелку с кашей на столик перед диваном поставив остывать. Денис поморщился и помотал головой. — Не хочу. Голова трещит, — Никитин понимающе кивнул, сев рядом и стол на колёсах поближе прикатив. Рукой подлез Титову под спину и заставил сесть, развернуться лицом к нему. Надежды в глазах у Дениса не было особой, в горле ком стоял и вряд ли его хватит хотя бы на три ложки. Но Фил всегда заставлял хотя бы попробовать. Ожидаемо, что после второй ложки его повело в сторону и стошнило на пол. Фил поджал губы, стараясь утешить себя мыслями, что в следующий раз получиться, что не всё ещё потеряно. Как будто бы пару недель — это не приговор. — Лежи, Динь, я убери. Лежи, — Никитин поцеловал Дениса в лоб, слегка надавил на грудь, заставляя лечь обратно, и сам направился в ванную за тряпкой. Уже на углу его тормознул хриплый голос. — Фил, я не могу уже… — Тшш, — не дал договорить, вернулся на пару шаг назад, чтобы поддержать зрительный контакт. В глазах Никитина был страх и остатки угасающей надежды, в глазах напротив — пустота. Иногда боль. Убедившись, что Дениса не накрывает истерикой, Фил всё-таки ушёл за тряпкой, убрал и вытер всё, тарелку с недоеденной кашей убрал в холодильник и сел на диван. Привычным образом уложил Титова себе на колени и запрокинул голову назад, прикрыв глаза. Безнадёжность и страх неизвестности давили с каждым днём всё сильнее. У Фила просто язык не поворачивался винить Дениса хоть в чём-то, но тот действительно однажды появившись в его жизни, развеял всё плохое, заставил поверить в чудо, выбраться из той пучины загонов и выгорания, в которую Никитин себя загнал. Стал лучом света в тёмном царстве провинциального футболиста, когда они случайным образом пересеклись в одном из Московских баров. А потом забрал всё. Когда Денис в буквальном смысле увёл его из семьи, вынудив без толики сожаления бросить жену и шестилетнюю дочь, Фил был не против, даже рад, что что-то [кто-то] наконец-то позволило ему избавиться от оков этой иллюзии счастливой семейной жизни. Но когда Фил, вернувшись с вечерней тренировки, застал Дениса скрюченным на полу в приступе головной боли, в душе закралось ощущение, что «слишком хорошо» не бывает. Титов сидел в слезах и вертел в руках измятое медицинское заключение с выделенным жирным шрифтом диагнозом «злокачественная опухоль мозга, 4 стадия». Фил тогда сорвался с места и убежал из дома, пешком на стадион вернулся и до утра мяч по полю гонял, забил сотни голов, намотав, наверное, с сотню километров по всей территории, а потом закрылся в раздевалке и чуть не разнёс там всё, раскидал скамейки, отпинал всё шкафчики. Потом колено от нагрузки прихватило, и сидел, к стене прижавшись, ревел взахлёб. Но не от физической боли, от душевной. Куда деть всё то, что разрывало на части душу, отчего наизнанку выворачивало всю ночь, из-за чего мяч совсем мимо ворот летел впервые в жизни, Фил не знал. Ни намёка от прожитого ранее счастья у них уже через два месяца не осталось. Денис чуть ли не каждый день устраивал истерики насчёт того, что Фил должен был бросить его уже давно, оставить подыхать, а не возиться, как нянечка. А Фил просто заебался. Заебался это слушать, да и просто. Иногда молча из дома уходил, курил во дворе, хотя, what is this, спортсмен же, Титова долгое время уговаривал бросить. Иногда в машину садился, отъезжал на соседнюю улицу и сидел там, мог до утра, мог вообще через два дня только вернуться. Бывало, срывался и кричал, прижимал к стене и со всей дури по ней рукой бил, прямо в лицо высказывал всё, что на душе скопилось, и это, на самом деле, помогало лучше всего. После такого Денис замолкал на несколько дней, если повезёт — и на неделю. Хуйню не нёс и честно пытался не отчаяться. Только Фил наоборот: в себя уходил, отстранялся, смотрел виновато как-то, и так до следующего раза. А сейчас оба устали. У Дениса сил на громкие истерики уже не хватало, только плакать мог беззвучно, но Фил в этом всё тот же смысл видел. Только уже не уходил, сидел рядом, по голове гладил, и Титов сначала только сильнее в плаче заходился от этого, но потом успокаивался.***
Денис снова вырубился у него на коленях, но Фил вспомнил, что открыв холодильник в поисках молока, понял, что нужно бы сходить в магазин. Как можно осторожнее поднявшись с дивана и подложив Титову под голову подушку вместо себя, Фил отправился к выходу, по пути захватив куртку. Вернулся спустя час с полным пакетом продуктов, отнёс на кухню, даже не раздеваясь, и стал по полкам раскладывать, всё еще стараясь вести себя тихо — Дэн до сих пор спал. Это радовало, в какой-то степени: когда спит, боли не чувствует, хотя Фил понятия не имел, так ли это. Титов во сне хотя бы выглядел во сне чуть более расслабленным, чем обычно. Оперевшись о столешницу, Никитин уставился в расписное покрытие, после чего прикрыл глаза. А когда открыл, взгляд зацепился уже за лежащий на столе нож. Он его тут оставил утром, когда открывал упаковку с кашей. Торопился, убрать забыл. Взяв нож в руки, Фил покрутил его в руке недолго, увидел в блестящей поверхности своё отражение, после чего поспешил убрать на место. Резко помотав головой, отгоняя что-то непонятно нахлынувшее. Как только все продукты были разгружены по местам, Фил в завершении протёр стол мокрой тряпкой и встал у той же столешницы, только уже опираясь спиной. К чистоплотности его Денис приучил, тот почти ипохондрическими припадками с мыслями о микробах страдал, а Фил просто к определённой последовательности действий привык. В кармане джинс вдруг завибрировал телефон. — Да? Привет, Лер, — Никитин говорил вполголоса, чтобы Дэна не разбудить. После короткого разговора практически без участия Фила, лишь с его парой коротких «угу» и «хорошо, скоро буду», парень подошел к спящему Денису, осторожно потряс его за плечо, отчего тот поморщился и сонным взглядом на Никитина посмотрел, не успев и слова сказать. — Дэн, я уеду ненадолго. Лера попросила с Евой посидеть, она заболела. Лере в универ надо по работе, оставить не может, — Фил выглядел виновато, но знал, что Титов поймёт. — Иди, конечно… Всё хорошо, — Денис вперёд поддался, в губы целуя и обратно на подушку укладываясь. Фил благодарно улыбнулся, после чего ушёл.***
Время перевалило за одиннадцать вечера, за окном было совсем темно. Лера вернулась с работы, неловко извинилась и поблагодарила Фила, после чего он попрощался с Евой и поехал домой. Их непонятные отношения с Лерой после восьми лет брака и после того, как они, вроде бы, на мирной ноте разошлись, Фила конечно волновали, но далеко не в первую очередь. По дороге почему-то из раза в раз порывался набрать скорость побольше, домой хотелось вернуться как можно скорее. Никитин понимал, что это в порядке вещей: у него давно уже тревога в душе била, если он находился вне дома больше двух часов. Но скорость всё равно пару раз превысил там, где нельзя, и доехав до дома, быстрым шагом внутрь войдя, даже у двери не задержавшись в каких-то непонятных раздумьях. Замер уже переступив порог дома, потому что увидел Дениса, стоящего в коридоре у стены и приветливо улыбающегося ему. — Ты чего? — вырвалось у Фила моментально, дыхание из-за спешки сбилось, поэтому голос чуть хриплый был, встревоженный в том числе, — Всё хорошо? — А у меня вообще всё отлично, — в голосе не было ни намёка на сарказм, с которым Денис мог бы сказать подобную фразу, он всё также улыбался, смотря прямо в глаза Филу. Никитин на пару секунд даже усомнился в собственной адекватности, а не показалось ли ему, что последние несколько месяцев Титов мучительно умирал от рака? — Ну… Я рад за тебя, честно, — Фил улыбнулся, пусть и не до конца понимал, что происходит. Но несомненно, видеть Дениса таким… живым. Как будто бы здоровым. Конечно, бледный оттенок кожи и острые черты тела, как следствие сильной худобы никуда не делись, но как же много решал взгляд. Глаза, глядя в которые Никитин сейчас словно вернулся на несколько месяцев назад. — Я есть хочу, можешь приготовить? Мне просто нравится, когда ты готовишь. Вкусно, — Денис отвёл взгляд в сторону ненадолго, кажется, от неловкости, но потом снова в глаза Филу посмотрел. А тот так и застыл в проходе, даже не разувшись, с трудом заставив себя согласно кивнуть. В ответ на это Титов довольно улыбнулся ещё шире и, развернувшись, ушёл в гостиную. Фил в прострации скинул обувь и куртку на пол, почти добежал до кухни, вымыл руки и к холодильнику ринулся, купленные утром продукты осматривая, а потом кинув взгляд на Дениса, который сидел на диване в позе лотоса и телевизор смотрел. У них впервые за очень долгое время в доме горел верхний свет, работал телевизор, и никто не мучился в приступе. — Ты что будешь? — крикнул Фил, чтобы Титов услышал. Тот обернулся, задумавшись. — Не знаю… Картошку, может, жаренную. Как в общаге, знаешь? — Фил усмехнулся. Откуда ему знать-то? Он не учился нигде после школы, в футбол с головой ушёл, — Да, точно. — Окей, сейчас будет. Фил воодушевленно стал картошку чистить, даже не желая больше вопросами задаваться. В душе затрепетала радость, надежда, он сам не понимал, на что. Денис умрёт, да, скоро умрёт, но пусть будет так, он вообще ничего не скажет против, если Титов сейчас попросит его в Диснейлэнд съездить — поедут, не раздумывая. Нарезав картошку не особо ровными дольками, — спешил, порезался даже немного, — Никитин хотел уже закинуть её в журчащее масло на сковороде, но его остановила чужая рука, опустившаяся на плечо и дёрнувшая на себя. Фил еле успел поставить тарелку с картошкой на стол, чтобы не уронить, и развернулся лицом к Денису, удивлённо уставившись. — Ты чего? — Фил, я больше не могу. — Да ладно, я щас пожарю уже, подожди. — Блять, я не об этом. Мне сейчас хуже станет. Совсем плохо, — Денис с каким-то очень странным огоньком в глазах посмотрел на Фила, который уже абсолютно ничего не понимал. — Почему, блять? Тебе, вроде, лучше стало, нет?.. — Никитин с прямо-таки по-детски наивной надеждой в голосе обратился к Дэну, на что тот с прищуром улыбнулся. Фил внезапно заметил, насколько близко Титов к нему прижался, практически вдавливая в столешницу, рукой крепко сжимая за плечо. — Предельная ясность сознания. Слышал? Я слишком много об этом читал, мне страшно, Фил. Я не хочу умирать, это будет слишком больно. Фил попытался взять Дениса за плечи, чтобы развернуть, прижать к себе и успокоить в обычной манере, но тот был непривычно сильным, не дал даже свою руку убрать, не то, что отойти. Титов вдруг замер, дыхание задержал и медленно взгляд вниз отпустил. Фил держал в руке нож, которым резал картошку, на нём еще даже виднелись остатки крахмала с характерным цветом. Денис провёл ладонью по всей руке Никитина: от плеча до кисти, в которой не особо крепко был зажат нож. Обхватив чужую руку своей, Денис поднял её вместе с ножом к своей шее, лезвием в горло уперев и с ещё более широкой улыбкой посмотрел вновь на Фила. Никитин испугался, как никогда раньше, разжал пальцы, держащие нож, отчего тот должен был свалиться на пол, но Денис не позволил, накрыл чужие пальцы своими и заставил сжать обратно. — Ты что творишь?! Отойди, Денис, отпусти нож! — практически кричал Фил, пытаясь вырваться. Титов реально был силён, как никогда. Точно не так, как последние несколько месяцев. Нож всё сильнее упирался в шею Дэна, а Фил всё сильнее вырывался. У Дениса по щекам потекли слёзы, он боялся боли, и Фил об этом знал. Очередной рывок в сторону Дениса, Никитин пытался оттолкнуть его, но переборщил. Тот перестал сопротивляться ровно в этот момент, и резко повалился назад, спиной встретив преграду в виде барной стойки, о которую резко ударился, а Фил сверху навалился. Резкий толчок и слишком близкий контакт острого лезвия с нежной кожей, и как итог: нож вонзился сантиметра на три, вниз по шее сразу же потекла стройка крови, а Денис захрипел, запрокидывая голову. У Фила перехватило дыхание, он инстинктивно схватил за нож сам, попытался вытащить. Стандартные правила о том, что после любого ранения нож ни в коем случае нельзя вытаскивать забылись напрочь, но ему и не дали этого сделать. Денис заметно ослаб, щеки блестели от слёз, но он всё ещё держал Фила за руку, не позволяя достать нож. — Нет… Добей… Режь, пож-жалуйста… Мне больно, я люб… Пожалуйста, — последние слова уже скорее звучали как хлюпающие хрипы, по уголкам губ выступила кровь. Фил зажмурился, крепко сжал губы и начал кричать, скорее, мычать от безысходности. Рука Дениса совсем ослабла, и Никитин надавил на нож, заталкивая его глубже в глотку. Титов закашлялся, изо рта ручьём полилась кровь, глаза закатились. Остатки воздуха выходили из лёгких через рот, выливающаяся кровь надувалась пузырями и с каждой секундой становилась всё темнее и гуще. Когда нож вонзился по самую рукоятку, ладонь Фила, сжатая до побеления, коснулась окровавленной шеи Дениса, и он резко отдёрнул руку, отступая на несколько шагов назад. Титов повалился на пол, упал на бок, крови становилось всё больше, ею уже был залит практически весь пол вокруг головы Дэна. Фил ударился спиной о стол, сполз по нему на пол, закрыл лицо руками, измазываясь в крови и всё ещё держа в руках нож. Дыхание было совсем сбито, Никитин буквально глотал ртом воздух, издавая непонятные звуки, похожие то ли на плач, то ли на крик, в груди всё горело от недостатка кислорода, голова кружилась, а сердце отбивало реквием, больно ударяясь о рёбра. Шанса успокоиться у него не было, Фил попытался достать из кармана телефон, какая-то неведомая привычка заставляла в любой ситуации звонить в 01/02/03. Куда сейчас звонить — непонятно, но подумать он об этом не успел. Скользкие от свежей крови и дрожащие руки не смогли удержать телефон, он упал на пол в полу метре от Фила, и он не смог заставить себя за ним потянуться. Когда попытался — повалился на бок и поджал ноги к груди, согнулся пополам и в немом крике старался сжаться так сильно, как только мог. Все мышцы в теле были напряжены до предела, но Фил не чувствовал почти ничего, его с головой накрыло всем и сразу: он только что убил Дениса, Денис умер только что, он лежит в крови прямо рядом с ним, Фил не то, что не смог спасти и защитить его, он сам убил, сам погубил. Никитин всё сильнее сжимался, и в какой-то момент почувствовал, как к шее прикоснулось что-то обжигающе горячее. Распрямившись и всё ещё громко прерывисто дыша, Фил посмотрел на нож в своей руке, который намертво сжали его пальцы. И лезвие, и рукоятка, и ладонь Фила были в крови, и он не мог оторвать безумного взгляда от этого картины. Казалось, нож врос в его руку и стал с ним единым целым. Пальцы совершенно не слушались, как в судороге вцепились в эту металлическую рукоятку, которую, наверное, от этой крови уже никогда не отмыть. Фил этот нож позавчера наточил, потому что затупился совсем: даже скотч резал с трудом. Может, был бы он тупым… Фил поднял нож на уровень горла, направил лезвием в горло и со всей силы вонзил нож себе чуть выше кадыка. Тот вошёл сразу больше, чем наполовину, но Никитин продолжал давить до последнего. Разум затмила боль, он на долю секунды ощутил лезвие ножа у себя в глотке, после чего вся шея будто бы онемела, а голова закружилась, перед глазами потемнело. Во рту почувствовался металлический привкус, губы обожгла плеснувшая кровь. Тело резко ослабло, было почти приятно, как перед сном, когда уже отрубаешься совсем. Фил не заметил, как рука упала вниз, отпустив нож и оставив его в горле. Вытащить сил уже не было. Так вот, что ты чувствовал, Дэн. Глаза закрылись, но по щекам всё же потекли две тонкие струйки слёз, смешавшись с кровью, хлынувшей изо рта. Стало совсем холодно, и Фил перестал чувствовать пол под собой, перестал чувствовать совсем.Прости, Дэн, я не понимал, что ты чувствовал нож в горле все эти четыре месяцев. Знал бы — вонзил бы настоящий гораздо раньше.