Твой Бог занят, могу я чем помочь?

Зима. День подходит к концу, уступая место ночи, что полна тайн и самых сокровенных секретов. Ночь — время, когда всё сокрытое, всё, что беспокоит душу, заставляя содрогаться от жгучей боли, становится явным; всеми тайнами своими делишься с милом сердцу, и никто ничего не узнает, не запомнит, ведь это тайна. Крошечные снежинки, каждая из которых уникальна, падают из тучных облаков, устилая тротуары белым ковром, засыпая головы и плечи идущих куда-то людей. Ветра совсем нет. По темно-синему небу, что можно принять за чёрное, плывут мутные серые облака, через плотную сеть которых едва-едва проглядывает мертвенно-бледная луна. Паяц. Всё это слово — часть Гоголя. И сам Гоголь часть этого слова. Птица, запертая в клетку, что так старается вырваться на волю, обрести свободу. Истинные эмоции его, кажется, невозможно разглядеть сквозь толщу игривой лжи. Поведение его часто отталкивает людей, заставляет сомневаться в здравости состояния парня. Гоголь сам себя таким выставляет. Совсем ни к чему показывать истинную сущность свою, когда в распоряжении есть прекрасное многоличие. Для каждого подбирается своя личина, идеально подходящая для человека. Истинна же остаётся в глубине души так глубоко, что рассмотреть её и вовсе невозможно. Шутки у него тоже для каждого свои, однако теперь есть тема, подходящая всем: он украинец. Из уст его то и дело льются полу политичные высказывания и шутки, высмеивающие его самого, Фёдора, общество, страны и всю ситуацию. Но с Фёдором они всегда хорошо ладили. Бог. Таковым Достоевский считает сам себя и преподносит в обществе. Он не скрывает свою личность, подобно Гоголю, однако ловко и легко манипулирует людьми, убивая их личность. Ему не нужно выставлять себя кем-то другим: как иначе люди будут знать, кому поклоняться? Достоевский оправдывает свой «статус Бога», заставляя верить людей в своё безграничное могущество. Он лучше всех, он умнее всех, он властнее всех. Фёдор смеётся далеко не со всех шуток Гоголя, но, как истинный патриот, иногда шутливо вставляет: «Да-да, вот станешь частью России и будешь говорить…» Николаю нравится проводить время с Фёдором, пускай его и редко удаётся вытащить на улицу и вовсе заняться чем-то вместе. Этой ночью козыри в руках шута. Парни неспешно прогуливаются по знакомым обоим дворам, уже успевшим стать родными. Оранжево-персиковые дома, уже давно грязные и уставшие, стоят друг за другом в ряд. Обветшалым зданиям ещё долго придётся стоять вот так, томно встречая прохожих и своих жильцов. Кое в каких окнах, уныло горит свет. Фонари озаряют тёмную улочку жёлтым светом. Снежинки на бледном круге света видны лучше, и Николай, уставившись на лампы, наблюдает за снегопадом. Фёдор идёт рядом. Руки, всегда холодные, прячутся в карманах. Иногда Гоголь переводит взгляд на Достоевского, с улыбкой рассматривая хмурое лицо. Хрупкие снежинки, словно маленькие заколки, покоятся на чёрно-фиолетовых волосах и ушанке. У Николая тоже вся макушка в снегу. Гоголь старается не привязываться к людям. Но почему рядом с Достоевским на душе так спокойно, пускай сердце бешено бьётся, стараясь выскочить из груди? Каждый час, каждая минута, разделённая с ним — кусочек счастья, такого желанного. А в душе покоится мимолётное чувство лёгкости. Это ли свобода? Когда рядом Фёдор, тело чуть содрогается от мелкой дрожи, а земля уходит из-под ног. Чувства, словно цепи, сковывают Гоголя по рукам и ногам, заставляя содрогаться, как всех остальных. Если Николай избавится от клетки, убьёт своего Бога, обретёт ли желанную свободу? Достоевский — смысл свободы. Сама свобода. Но сможет ли он решиться? Не побоится ли потерять всё? С Фёдором спокойнее. С ним можно делать что угодно, не боясь осуждения, но прибегая к личинам. С ним нечего бояться. Птица, запертая в клетке, может ли считать, что там она в безопасности?