Суперловушка

             Слова Сэма о том, что он пришел не один, Дин понимает не сразу. Несколько секунд недоумения стоят всего. Кастиэль, который появляется рядом, прикладывает пальцы к его лбу, и через миг Дин осознает себя стоящим в гостиной дома Бобби. Злость и досада мешаются в опасный коктейль.       Что-то внутри, может, знание, что вокруг самые близкие и дорогие люди, что бы они ни сделали, мешает начать кричать. Дин пытается убедить себя, что Сэм, Бобби и Кас хотели как лучше, не позволив ему сдаться Михаилу, но не получается. Реальность не меняется: они все еще в шаге от апокалипсиса, и никакого выхода у них нет. Дин наблюдает, как Сэм садится за стол и берет раскрытую книгу, которую, очевидно, читал раньше.       — Да, ничего не скажешь, шикарно, — выдает Дин, когда понимает, что молчать дальше категорически невозможно. Эмоции обещают взорваться, и лучше ядовитый сарказм, чем яростный крик. Дин меряет шагами свободное от мебели пространство комнаты и упрямо продолжает: — Восемь месяцев мы шерстили книги, а толку ноль. А сегодня, конечно, свершится чудо.       — Привет, парни, — знакомый голос звучит слишком жизнерадостно в общей напряженной атмосфере.       — А ты что здесь делаешь? — агрессивно выпаливает Дин, едва поворачивает голову и останавливает взгляд на Габриэле.       — Да просто мимо пролетал, — легкомысленно отзывается Габриэль и разводит руками, улыбаясь так широко и радостно, как мог бы разве что обычный человек, который сорвал куш в лотерее. — Дай, думаю, гляну, как поживают мои любимые герои-неразлучники.       — Какого черта тебе надо? — Дин цедит слова, найдя того, на ком злость можно сорвать без моральных терзаний. Последняя встреча с Габриэлем, которого они долгое время считали обычным фокусником, не оставила их врагами, но и никак не приблизила к друзьям. — Если есть, что сказать, говори и выметайся, — зло требует Дин, краем глаза замечая, что Бобби перезаряжает обрез.       — Может, у меня есть план, как остановить апокалипсис, — вдруг вполне серьезно выдает Габриэль. Дин замирает на очередном шаге. Это больше, чем гром среди ясного неба, и хотя слепо верить Габриэлю точно нельзя, но теперь его однозначно стоит выслушать. Дин замечает, как подбирается Сэм, напряженной тенью застывает Кастиэль и подозрительно щурится Бобби. — Все еще хочешь, чтобы я ушел, Дин?       — Какой план? — вмешивается Сэм и поднимается на ноги. Он весь — натянутая струна, и где-то Дин даже понимает. На кону, помимо людей и планеты, они с Сэмом, как одни из главных действующих лиц грядущего отвратительного шоу. — С чего нам тебе вообще верить? На заводе ты сказал нам, что все случится так, как предначертано, и мы должны принять свою судьбу.       — Ну, это всегда успеется, Сэм, — отмахивается Габриэль, который, кажется, ничуть не теряет ни энтузиазма, ни оптимизма, несмотря на нахождение в не особо дружественной среде. — Короче, признаю, есть у меня грешок. Люблю киношки. Люди сняли столько классных вещей, вы не согласны?       — Потрындим о «Титанике» или ты все же перейдешь ближе к делу? — Дин и не пытается скрыть угрозу в голосе, но ее сильно смазывает любопытство.       — Титаник, — Габриэль, кажется, на миг выпадает из действительности, явно показательно возводит мечтательный взгляд к потолку и авторитетно заявляет: — Достойная экранизация, но мы вроде не об этом. Дин, мне кажется, ты совсем не так заинтересован в спасении мира, как постоянно твердишь.       — Слушай, ты… — Дин тянет носом воздух и сжимает кулаки. — Я тебе сейчас…       — Я тут смотрел один триллер, — Габриэль резко переходит обратно на серьезный тон, и Дин останавливается, так и не делая шаг в его сторону. — Отличная игра актеров, цепкий сюжет. Видит отец, фильмец достоин всех наград. Но, — Габриэль веско поднимает палец и выдерживает эффектную, как он явно считает, паузу. — Главное то, что он навел меня на мысль. Итак, — пафосно и драматично провозглашает Габриэль. Дин думает, что стоит все-таки хотя бы попытаться ему вмазать. — Мы с вами создадим одну любопытную ловушку. Потом мы запихнем в нее Микки и Люси. И, — Габриэль разводит руками вновь и сверкает улыбкой, — дело в шляпе. Травка зеленеет, монстры убивают людей, вы мочите монстров, я развлекаюсь с красотками и лопаю мятных единорогов. Все в шоколаде.       — Так мы и поверили, что все так просто, — зло выплевывает Дин, захлебываясь ощущением обманутой надежды. — Держи карман шире.       — Может, не так уж и просто, — куда менее жизнерадостно признает Габриэль. — Нам понадобится сильная ведьма, демон, не преданный Люси и желательно не мелкая сошка. А. Еще пригодится пара побрякушек из артефактов, которые хранятся в небесной сокровищнице. У меня есть на примете ведьма, хотя и придется повозиться, но с остальным проблемка. Мне, как понимаете, в отчий дом дорога заказана, да и с демонами у меня как-то не заладилось.       — Ты серьезно, — медленно произносит Сэм, который не сводит с Габриэля пристального взгляда. — У тебя есть план, но я не понимаю, зачем это тебе. Еще недавно ты…       — Кто старое помянет, тому глаз вон, — обрывает Габриэль. — Ладно, слушайте, я устал бегать, ясно? Мне нравится Земля, нравятся люди, нравится жить в свое удовольствие. У меня была семья, и я любил. Я любил всех: отца, братьев и сестер, свой дом. Но…       — Да, эту жалостливую историю мы уже слышали, — вмешивается Дин, пытаясь понять, верить заключению Сэма или нет. Чутье подсказывает, что выяснить детали в любом случае не будет лишним. А за потраченное время, если все окажется туфтой, с Габриэля всегда можно спросить позже. — И что за ловушка, по-твоему, может удержать дьявола и архипернатого мудака одновременно?       — О. Рад, что ты спросил, Дин, — Габриэль вновь расцветает широкой улыбкой, словно они обсуждают какую-то крайне веселую историю, а не будущее мира. — Не буду скромничать, мне пришла в голову гениальная идея, на фоне которой Клетка Люси — детская шалость.       — Клетку создал Бог, — резонно замечает Сэм. — Считаешь, что ты… я не знаю, умнее его?       — Может, хитрее? — предлагает вариант ответа Габриэль. — Тут такая фигня, что мне нечего терять, ребятки. Даже если я спасу свою задницу, хотя это вряд ли, что мне делать на выжженной планете? Вот ты, Дин. Дай угадаю, ты почти готов сдаться Микки, потому что он может убить страшного и всесильного Люси. Но знаешь, в чем правда? Кто бы ни победил, Земле каюк. И Аду, и Раю наплевать на людей, наплевать на все, кроме самих себя и великого плана.       — И ты предлагаешь нам довериться тебе и?.. — агрессивно начинает Дин, но осекается, когда Кастиэль вдруг резко хватается за голову руками, сжимает виски и стонет.       — Кас, ты в порядке? — обеспокоенно успевает задать вопрос первым Сэм, когда и Габриэль странно морщится.       — Нет, — говорить Кастиэлю явно сложно, а его взгляд устремлен куда-то в пространство. — Что-то происходит. Ангелы…       — Они кого-то воскрешают, — снисходительно добавляет пояснений Габриэль, и вдруг исчезает.       — Кого-то важного, — непонятно добавляет Кастиэль, и улетает следом.       — Ну, охренеть теперь, — бормочет Дин, когда в комнате остается только звук шелеста крыльев.       — Они вернутся, — с большим сомнением произносит Сэм, задумчиво хмурится, а потом неожиданно переключается: — Что думаете, о предложении Габриэля? Это все попахивает подставой, но зачем бы ему?       — От того, что мы его послушаем, от нас не убудет, — уверенно выдает Бобби. — Парень, похоже, не в восторге от своей семейки. Может, он и придумал что путное.       — Или просто нашел способ сделать нас сосудами, — возражает Сэм, но все в его облике и жестах говорит не только о том, что он согласен с Бобби, но и о надежде.       Дин стискивает зубы. Идея сдаться Михаилу еще жива, но решимость сильно сдает позиции после слов Габриэля. Разум говорит, что не стоит так опрометчиво верить на слово тому, кто привык притворяться и лгать, но чутье говорит, что он, Дин, всегда знал правду и просто старался о ней малодушно не думать. Михаилу плевать на людей и на то, сколько их погибнет в процессе большой драки. Он не станет никого спасать специально. Вся ставка изначально лишь на то, что в отличие от Люцифера, Михаил не станет и специально уничтожать тех, кто переживет битву.       — Сюрприз, — голос Габриэля раздается так неожиданно, что не вздрогнуть помогает только закаленная выдержка. Дин не сразу понимает, кого под обе руки удерживают Кас и Габриэль, но когда через несколько секунд узнает Адама, сердце ухает куда-то в желудок. — Мне кажется, или этот парнишка ваш младшенький и запасной вариант Микки?       — Откуда ты знаешь? — похоже, машинально спрашивает Сэм, делает два шага вперед и растерянно уточняет следом: — Погоди, что ты сказал про Михаила? Адам его…       — Я навел пару справок, прежде чем заглянуть на огонек. Ваш Адам — запасной аэродром и для Микки, и для Люси, на случай, если что-то пойдет не так, — слова Габриэля сопровождает легкое пыхтение, когда они с Кастиэлем укладывают Адама, который явно пребывает в глубоком обмороке, на диван. — Похоже, на тебя, — Габриэль выпрямляется и тычет пальцем в воздухе. Дин моргает и соображает, что тот указывает на него. — Микки больше ставить не хочет. Или, — Габриэль слегка качает головой из стороны в сторону, будто что-то просчитывает в уме, — из малыша решили сделать приманку. Наживка, удочка. Вы броситесь спасать братца, и опа. Микки останется только подсечь.       — Прав он может оказаться, — хмуро соглашается Кастиэль, и рассуждения Габриэля резко перестают казаться смелой фантазией.       — Чудесненько, — цедит Дин, не понимая, как реагировать на ситуацию в целом, что делать с Адамом и так нежданно свалившимся на их головы Габриэлем.              

***

      

      Сэм трет подбородок, а потом проводит рукой по лицу. Скупой рассказ Адама, которого одним касанием привел в себя Кастиэль, полностью подтверждает предположение Габриэля, и от этого тошно вдвойне. Голова раскалывается от боли. Адам порывается уйти, чтобы найти ангелов, и Сэм лихорадочно ищет слова, чтобы его остановить, но они не находятся. Всего перебор, начиная с побега Дина, который на полном серьезе собирался преподнести себя Михаилу на блюдечке.       — Слушайте, мне реально пора, — Адам предпринимает еще одну попытку двинуться к выходу, но останавливается, когда дорогу ему заступает Габриэль.       — Ну, колись, чем они тебя подкупили? Пообещали золотые горы? Личный гарем? Бездонную бочку пива? — Габриэль будто веселится, но Сэм без труда видит, насколько тот напряжен, что отражается в каждом его незначительном движении.       — Тебе-то что? — с вызовом интересуется Адам. — Я даже не знаю, кто ты такой. Да и вы, — Сэм ловит недоверчивый взгляд на себе, а затем следит за тем, как он смещается к Дину, — хоть и братья мне по крови, это еще ладно, ангелы сами сказали, но мне никто. Моя семья — это мама. И мне пообещали, что, если я сделаю все так, как надо, сыграю свою роль, то мне вернут ее. И наш дом. Так что вы меня не остановите.       Адам вновь пытается идти вперед, и на этот раз Габриэль на удивление его не задерживает. Сэм понимает, что надо что-то делать. Дин вскакивает на ноги и явно готов применить силу. Кастиэль, похоже, тоже. Адам уже в паре ярдов от входной двери, когда прямо перед ним появляется женщина. Сэм внутренне вздрагивает от неожиданности и бросает быстрый взгляд на Габриэля, уверенно определяя его единственным из присутствующих, кто мог такое сотворить. Его безучастность последней минуты косвенно только подтверждает, что это его рук дело.       — Что?.. Где я?.. Как?.. — женщина испуганно озирается и выглядит абсолютно потерянной, но только до того мгновения, как фокусирует взгляд на Адаме. — Сынок? — ее голос дрожит, а Сэм наконец-то понимает, что и к чему.       — Мама? — Адам открывает и закрывает рот, а потом счастливо восклицает намного увереннее: — Мама.       — Ох уж эти семейные воссоединения, — чуть картинно вздыхает Габриэль и закатывает глаза. — Есть в них что-то трогательное, все согласны? Эй, малыш, — окликает он явно Адама, который уже обнимает мать так крепко, словно решил лишить ее едва обретенной вновь жизни. — Все? Мама рядом, все счастливы.       — Но… как? Зачем? Что вы за это хотите? — Адам ориентируется быстро, нежная, счастливая улыбка исчезает с его лица, как только он поворачивается к Габриэлю, и Сэм невольно думает, что из него действительно мог бы получиться неплохой охотник. Но еще он знает, что сделает все, чтобы к такой жизни Адам даже не приближался. — Я должен стать сосудом для вас или кого-то еще?       — Очень щедрое предложение, но глупое, — Габриэль грозит пальцем. — Любой на твоем месте думал бы, как поскорее сделать ноги, пока не припахали. Но раз ты спросил, есть кое-что, что мне нужно. Чтобы ты не путался под ногами. Так что я сейчас отправлю тебя, конечно, вместе с твоей очаровательной мамой в одно чудное место. Семьдесят шестой этаж, прекрасный вид. Кабельное, джакузи, горы сладостей. Чем не Рай? Вы посидите там, не будете никуда лезть, пока мы спасем эту чудную планету, которая наш общий дом, и считай в расчете. По рукам?       — А если за мной придут ангелы? — нервно спрашивает Адам, который, кажется, проникся легко нарисованной Габриэлем картиной. Сэм не понимает, стоит ли вмешиваться, ловит взгляд Дина, но тот только неопределенно жмет плечами. — Они же воскресили меня и хотели…       — С твоего позволения, это легко решаемая проблемка, — Габриэль перемещается, очевидно, перелетом и оказывается стоящим к Адаму вплотную. Тот дергается, но упрямо вскидывает подбородок и не отходит ни на шаг. Сэм невольно восхищается не столько выдержкой, сколько решительным упрямством. — Будет немножко больно, — предупреждает Габриэль и впечатывает ладонь сначала в грудь Адама, а затем и его матери.       Все происходит быстро, Адам, кажется, не успевает даже полноценно вскрикнуть. Сэм почти сразу понимает, что Габриэль играючи легко на сторонний взгляд применил Печать Еноха. Мать Адама, которая явно понимает все меньше с каждой секундой, растерянно растирает грудь. Габриэль отходит, вскидывает руку и складывает пальцы для щелчка.       — Теперь ангелы нас не найдут? — Адам тяжело дышит, но говорит четко. Сэм внезапно ясно понимает, что ему абсолютно все равно на рассказы о его избранности и весь непонятный для него замес. Для него имеет значение только мать, и он готов быть благодарным и послушным с любым, кто ему ее вернул. — Они же не смогут забрать маму назад? — быстро спрашивает Адам следом, и это только подтверждает выводы.       — Будете сидеть тихо, и никаких проблем, — уверенно обещает Габриэль, и воцарившуюся тишину разбивает громкий щелчок. Сэм тупо смотрит на место, где стояли Адам и его мать, а теперь нет никого, и встряхивается только тогда, когда Габриэль требовательно спрашивает: — А теперь, когда я любезно решил ваши проблемы, мы можем уже поболтать о деле?              

***

             Габриэль говорит долго, но понятнее не становится ничего. Дин бросает взгляд на Сэма в надежде, что брат как признанный умник, понял больше, но нахмуренное выражение его лица и растерянность в его взгляде дают понять, что нет. По лицу Каса не понять вообще ничего, кроме того, что он вдумчиво слушает. Бобби делает глоток виски за глотком, и это настолько часто даже для него, что несложно догадаться о нервах на пределе.       — Подожди, подожди, — Сэм заговаривает, когда Габриэль ненадолго умолкает, хотя дух ему переводить и не надо. — Я не понимаю. Ты уверен, что сможешь создать… ну, пусть будет ловушку, которая удержит Михаила и Люцифера с помощью какого-то ритуала и силы душ?       — Ты не понял ничего, Сэм, — горестно заявляет Габриэль.       Дин чувствует, как чешутся кулаки. Гримасничает и манерничает Габриэль явно умышленно. От удара или применения святого масла останавливает только то, что за показухой скрывается изрядное волнение. Дин не приписывает себе излишнюю проницательность, но неоднократные контакты с людьми, у которых рыльце в пушку, давно приучили навскидку замечать, когда за поверхностными ужимками или эмоциями скрывается переживание или страх.       — Так объясни понятно, — чуть раздраженно требует Сэм. — Пока что мне кажется, что ты просто хочешь уничтожить немалое количество душ с непонятной…       — Да души вообще не пострадают, — возмущенно перебивает Габриэль. — Зачем их уничтожать, если можно просто использовать энергию, которую они излучают, и вернуть их туда, откуда мы временно их умыкнем?       — Эмм, — Сэм, кажется, теряется, и Дин в очередной раз глотает саркастичное замечание, понимая, что в разговор ему лучше не лезть, хотя и нестерпимо хочется. — Ладно, души не пострадают. Это хорошо, но… Хочешь убедить нас, что какие-то чары ведьмы и энергия душ сильнее, чем два архангела?       — Нет. Говорю, что мы создадим хитрую ловушку, — на удивление терпеливо повторяет Габриэль то, что — Дин точно помнит — уже говорил. — Слыхали о вампирах, парни? По моей задумке, наша маленькая ловушка будет поглощать силу Микки и Люси, если они будут испытывать негативные эмоции или применять ее друг против друга. Любые попытки разрушить ловушку изнутри также будут заканчиваться поглощением. Единственный шанс для моих дорогих братьев выбраться — помириться и искренне простить друг друга. Но мы-то с вами знаем, что этого не случится. А в любом другом случае они могут делать все, что угодно, но добьются только того, что их временная тюрьма станет крепче. Ну, не слышу аплодисментов.       — И даже если все-таки случится, и они выберутся, уничтожение мира уже явно не будет для них приоритетом, — медленно констатирует Сэм. — На самом деле это звучит хорошо.       — Слишком хорошо, чтобы быть правдой, — Дин не удерживается и вмешивается, когда понимает, как сильно хочет поверить, что план Габриэля может сработать.       — Да почему? — тот обиженно всплескивает руками. — Нам придется постараться, но зуб даю, идейка может выгореть. Только времени у нас до завтрашнего вечера. А сделать надо дофига всего. Надо шевелиться, если мы хотим хотя бы попытаться. Да и что вы теряете? Разве вы не сидели тут в полной безнадежности, с абстрактными надеждами на силу любви?       Дин сжимает губы. Все так, и крыть нечем, но Габриэль знает слишком много. Его вообще словно подменили. Дин прикидывает, мог ли разговор на старом заводе настолько повлиять на Габриэля и поставить ему мозги на место, но отчетливо понимает, что нет. Для того чтобы переступить страх, который столетиями заставлял его прятаться, нужна более веская причина. Она точно есть, но озвучивать ее им Габриэль не спешит. Однако в одном он прав: терять им нечего. Сдаться Михаилу — вариант ничем не лучше предлагаемого безумия.       — Стоп, — Сэм вскидывает руку. — Почему до завтрашнего вечера? Разве битва должна произойти так скоро?       — Нет, — отмахивается Габриэль. — До битвы еще есть время, но одна птичка на хвосте принесла мне любопытную весточку. Языческие боги, слыхали о таких? Они не хотят ждать, пока мои братья разнесут планету на куски. Завтра они собираются свести вероятности так, чтобы вы попали к ним в руки.       — Мы? — уточняет Дин, указывая поочередно на себя и на Сэма. В голове мелькает смутная догадка, но общая картина все равно не складывается. — Нахрена мы им сдались?       — Вы — их козыри, — снисходительно поясняет Габриэль. — Они хотят предотвратить апокалипсис, и для начала собираются захватить сосуды. План не так плох, хотя и безнадежен в любом раскладе, но есть проблемка. Один из них собирается доложиться Люси. Вам нужно описывать, как быстро и кроваво мой братец разберется с неугодными, возомнившими о себе, что они могут тягаться с ним?       — Слушай, притормози, — Сэм трясет головой. — Мы можем просто никуда не выходить из дома и…       — И это ничего не решит, Сэм, — обрывает Габриэль и сводит брови. — Ну же, мне казалось, что хоть у тебя в вашем дуэте есть мозги. Не сегодня, так завтра. Да и не проблема скопищу божков направить вероятности так, как надо им. Но, — Габриэль вскидывает палец, — это отличный шанс для нас. Люси явится на зов этого идиота Меркурия, который верит, что получит милость, а не вырванное из груди сердце в награду. Дин помолится Микки. Тот явится, ведь его истинный сосуд лично обратился к нему и находится в опасности. Мы применим ловушку, и все закончится.       — Очень оптимистично, — Сэм натянуто улыбается. — И ты уверен, что все будет так просто?       — Конечно, что-то может пойти не так, но элемент неожиданности может сыграть всегда, — Габриэль разводит руками. Дин, скрипя зубами, признает, что это факт. — К тому же, как я понимаю, у вас и такого плана не было.       — Ладно. Допустим, мы согласимся, — осторожно говорит Сэм, подчеркивая голосом, что пока это абстрактное рассуждение. — И с чего нам начинать?       — Ну, как я и сказал, нам нужна сильная ведьма, — Габриэль загибает палец на левой руке. — Я немного поболтал там и сям. Есть ковен ведьм. Они неплохи, но недостаточно сильны и слишком истеричны. Но, — Габриэль вновь вскидывает палец, и Дин автоматически отмечает, что раньше за ним жеста не наблюдал. Хотя и признает, что они не настолько много контактировали, чтобы изучить привычки друг друга. — Есть одна, которую лишили сил и из ковена вышвырнули. В свои лучшие времена она была великолепна. Сильна и магически, и духом. Не останавливалась из-за глупых заморочек и олицетворяла дух бунтарства.       — Супер, — бормочет Сэм, явно не приходя в восторг от данной характеристики. Дин чувствует не такую уж и частую полную солидарность. — И где нам ее искать? И как вернуть ей силу?       — Это я беру на себя, — заявляет Габриэль. — Загляну в гости в один заброшенный монастырь в Испании, прихвачу там одну крайне полезную книжонку, найду ведьму, верну ей былое могущество, а она в благодарность поможет нам.       — А если она не захочет или решит сыграть в свою игру? — Дин чуть щурится и понимает, что невольно сдается энтузиазму Габриэля и втягивается в обсуждение.       — Понятное дело, я за ней прослежу, — Габриэль машет рукой и всячески показывает, что вопрос был верхом глупости. — С вас демон, ребятки. Есть кто-нибудь на примете?       — Кроули, — Дин выдает имя без раздумий, ловит взгляд Сэма и понимает, что тот произнес то же самое параллельно.       — Какое единодушие, — Габриэль будто даже искренне умиляется, а на его губах мелькает улыбка. — И вы уверены, что он пойдет против Люси, и у него есть доступ к душам?       — Он ненавидит Люцифера, потому что уверен, что демонов тот уничтожит сразу после людей, — хмуро поясняет Сэм. — И он уже засветился. Он Король перекрестков. Думаю, души не станут проблемой.       — Сможете с ним договориться? — деловито уточняет Габриэль, который слегка кивает, очевидно, в знак одобрения, пока Сэм перечисляет факты.       — Легко, — мрачно подтверждает Дин, понимая, что независимо от собственных желаний и убеждений временно придется принять те правила игры, которые диктует план Габриэля, если они, конечно, на него соглашаются.       — Отлично, — Габриэль сияет улыбкой. — Значит, остается сущая фигня. Кто-то должен пробраться на Небеса и умыкнуть из их сокровищницы парочку невзрачных на вид артефактов. Кастиэль?       — Ходу мне на Небеса нет, как и тебе. Стоит появиться мне там, и любой ангел попытается в тюрьму меня заключить. Но могу попробовать я с другом старым договориться. Многое вместе мы прошли, и всегда друг другу помогали. Нет у меня уверенности, что согласится он против Небес пойти, но и идей других в голову мне не приходит.       — Значит, ты согласен с планом, Кас? — напряженно уточняет Дин, наконец-то дождавшись хоть какой-то реакции.       — Согласен я с тем, что плана не было у нас, кроме твоего решения отдаться Михаилу, Дин, — невозмутимым тоном сообщает Кастиэль, хотя в окончании его фразы легко угадываются и упрек, и сарказм.       — А не пошел бы ты в жопу, Кас? — тут же огрызается и щетинится Дин, отказываясь соглашаться с тем, что его решение было дерьмовым, хотя это и очевидность.       — Придумаешь, как поболтать с дружком? — деловито уточняет Габриэль, глядя на Кастиэля, и явно умышленно игнорирует их короткую перебранку.       — Способы свои связаться у нас есть, — с достоинством отзывается Кастиэль. — Нужно мне знать лишь, какие артефакты нам потребуются.       — Вообще-то списочек подкачал, всего-то три пункта, — Габриэль будто из воздуха достает небольшой клочок бумаги и протягивает его Кастиэлю. — Но если твой приятель решит прихватить что-нибудь лишнее, никто его не осудит, — Габриэль подмигивает.       Кастиэль бегло изучает бумажку, хмурится, то ли из-за прочитанного, то ли из-за реплики Габриэля, но ничего не говорит, кивает и улетает. Порыв ветра раскидывает бумаги на столе Бобби, который недовольно ворчит. Дин сжимает и разжимает кулаки. Все происходит быстро, почти мгновенно. Это вполне привычный стиль для них, но он имеет большой минус. Обдумать что-либо всерьез просто не хватает времени.       — Мы, видимо, должны заняться Кроули? — интересуется Сэм, который, кажется, тоже не в восторге от скорости событий.       — Точно, — Габриэль живо кивает и спохватывается, рисовано или искренне — не разберешь: — Кстати, позабыл об одной мелочи.       Щелчок пальцев происходит раньше, чем кто-либо успевает задать вопрос. Дин дергается. Паранойя легко не сдается, и он все равно в любой момент ждет от Габриэля какой-нибудь подставы. Не говоря уже о том, что в голове с завидной периодичностью упрямо возникает мысль, что тот зачем-то вновь запихнул их в иллюзию. Но ничего явно не происходит. Дин вертит головой. Что-то Габриэль сделал однозначно, вопрос только в том, что именно.       — Какого?.. — внезапно восклицает Бобби и смотрит почему-то под стол.       — Да-да, можешь даже встать, — усмехается Габриэль. Дин неверяще открывает рот, когда Бобби внимает совету, поднимается на ноги, сначала неуверенно, держась за край столешницы, но уже через секунду делает пару твердых шагов в сторону. Горло обжигают слезы. Дин не хочет признавать, что вот теперь они обязаны Габриэлю по уши, но не может это игнорировать. — Так от тебя точно будет больше пользы, — Габриэль подмигивает снова и бросает, прежде чем исчезнуть: — Я за ведьмой. И прошу вас, парни, не стоит скучать и лить слезы, пока меня не будет.       — Ведро наплачем, как же, — едко бормочет Дин, хотя и понимает, что Габриэль его уже не слышит. — Ну, класс. Где там ритуал призыва этой нечисти?              

***

      

      Сэм думает, что надо бы удивиться, когда призванный Кроули довольно легко соглашается помочь после затянувшегося обмена колкостями с Дином. Но уже не получается. Концентрация чудес на единицу времени за последний час побила все рекорды, а мотивы Кроули понятнее некуда. Ему выгодно помогать им в чем угодно, что направлено на убийство или заключение Люцифера.       Вопросы у Кроули, конечно, есть, но отвечает на них по большей части Бобби. Сэм только отмечает два наблюдения для себя: диалог проходит удивительно мирно, разбавленный саркастичными репликами, но даже не оскорблениями, и Бобби однозначно не пропустил ничего из общей беседы и понял из объяснений Габриэля явно больше, чем они. Дин дергает за рукав рубашки, и Сэм переключается на него.       — По пиву? — Дин кивает в сторону небольшого холодильника, и понятно, что он просто нашел предлог переговорить в стороне, но так, чтобы не выпускать Бобби и Кроули из поля зрения. Сэм кивает и идет. — Что думаешь? — предсказуемо спрашивает Дин, доставая две бутылки, и ловко избавляет их от крышек.       — Не знаю, Дин, — Сэм жмет плечами, берет протянутую бутылку и делает глоток. — Все вроде просто, но поэтому и сложно. Мы не можем доверять Габриэлю на все сто, но я не вижу, зачем бы ему устраивать весь этот цирк. Возможно, он правда хочет помочь.       — Передумал ни с того, ни с сего? — скептически хмыкает Дин и делает очень долгий глоток пива.       — Ну, мы не знаем, какие причины могут у него, — резонно замечает Сэм. — Подставу мы тоже исключить не можем, но, Дин… У нас правда не было никакого плана. Ты сам сказал, мы восемь месяцев шерстили книги, но все без толку. Ты готов был сдаться Михаилу. Я не могу утверждать, что… Слушай, нам действительно нечего терять. План Габриэля звучит немного безу… очень смело, но если он выгорит, то никакого апокалипсиса. Это же здорово.       — Если, — многозначительно подчеркивает Дин, явно хочет что-то добавить, но только кривится, когда его зовет Кроули.       Сэм следит взглядом, как Дин идет обратно и на ходу отвечает на какой-то вопрос Бобби. Сэм не вслушивается. Он думает о том, что если разобраться, то Габриэль не столько помогает им, сколько действует в своих интересах и хочет их помощи. Но, по сути, это не имеет никакого принципиального значения, потому что по итогу они все просто в одной лодке. Возможно, грести хотя бы в одну сторону, действительно имеет смысл.