Вот бы мы встретились раньше

      Когда ты говоришь: «Вот бы мы встретились раньше», в голове вспыхивают картинки и я вписываю тебя в свою реальность.       Насколько «раньше»?       Несколько лет назад, когда я была неловкой и неуклюжей взрослой? Без доли веры в себя хранила мечты в шкатулке, понимая, что на их воплощение мне не хватит сил. Я призывала себя к терпению. Снова. И думала: «У меня всё получится, просто нужно дождаться, когда приложенные усилия окупятся. А пока поработаю в офисе, получу опыт.»       Опыт секретарши, серьезно? И как много из тех «бесценных» дней целого года жизни пригодились мне в писательстве? Всё, что я извлекла из этого периода — пустоту и яркую, звонкую мысль, тонущую под пудами проблем «хочу умереть».       Обесцвеченные волосы отрастали и ломались, так и не дождавшись синего тоника. Ведь угроза дяди, что если он увидит такой цвет ещё раз, то убьёт, прочно поселилась у меня в голове и доводила до паники. Идеи для книг пылились на задворках сознания, — меня не пускала к бумаге мысль, что для хорошего текста нужен опыт. Ведь без него ничего не получится. Я пыталась удержаться на плаву и вытаскивала собственные кишки наружу.       Если бы ты попала в прошлое, наверняка зрелище вышло бы презабавное. Ведь ты влюбилась в сильного, состоявшегося человека, а не в подрагивающую от тревоги тень. Или хочешь сказать, что смогла бы встречаться с той мной, что ощущала себя забитой до отвала пеплом, залитой кофе, энергетиками и собственной нескладностью? С той мной, что не любила смотреть в зеркало, потому что лишний вес вцепился в бёдра и живот, заставляя носить бесформенные футболки с длинными подолами? Я не очаровала бы и рыбу в озере — они бы бросились в рассыпную от моей удочки.       Не верится, правда? Оно и понятно — у меня почти получилось стать другим человеком. А тогда…       Мелкие попытки меньше есть и больше двигаться ни к чему не приводили. Вес и объемы росли, лезли прыщи, настроение держалось на лямочке за нижний плинтус и недоверие к людям было выше всех уровней. У меня не было своего пространства, — жизнь с родителями не подразумевала наличие ничего личного — и я была серым флагом на чёртовом флагштоке, который постоянно дёргали из стороны в сторону. У меня не было возможности себя защитить или обеспечить. Я не влюблялась и тем более не любила себя. Во мне ещё не было той победы над жизнью, которая позволила стать сильнее и привела к тому, кем я сейчас являюсь. К той мне, в которую ты влюбилась.       Да, солнце, несколько лет в моем случае оказались серьёзным сроком.       Раньше…       В юношестве? В промежуток между поступлением в универ и получением диплома? В этот неуловимый подъем от нескладного, очень наивного подростка, до такого же нескладного, недоверчивого взрослого? Не было ни доли очарования в той девочке, пытавшейся спасти ломающийся под давлением реальности внутренний мир. Дело ли: мечтала о друзьях и близких, а получила длинные пьяные лекции о том, что моё место на кухне с ребёнком на руках. Ммм, из самого интересного: «Держи ноги сжатыми! Я чувствую как от твоей пизды воняет,» или «Почему я должен есть гречку второй день подряд? Ты живёшь под моей крышей и обязана готовить!» О, а ещё: «Дом всегда должен быть вылизанным, иначе зачем я тебя вообще здесь держу?» Забавный у меня дядя, правда? Я плакала ночами, боялась лишний раз пошевелиться, слушая крики поддатого дяди за стеной, ведь во мне не было сил сказать родителям, настоявшим на проживании у родни, что я нормально существовала бы в общежитии. Я едва справлялась с головокружением, потому что ела мало (ведь мне нельзя было объедать чужую семью), а стресса слишком много. И возвращалась разбитая домой на каникулы, где никому не было дела до человека с самочувствием, похожим на хрустящую стеклянную крошку. Даже в моменты, когда я держалась на грани истерики, мой отец умудрялся продавливать своё авторитарное «ты совсем перестала меня уважать», хватая за грудки и удерживая до удушья. Я вынесла годы универа, держа в уме мантру: «Нужно лишь потерпеть…»       Или ещё раньше, в школьные годы.       Девочка, которая видела только то, что происходило внутри, в фантазиях, но внешне… Грязные волосы, запуганный вид, подавляемый страх, желание сбежать и побег-побег-побег в книги, аниме и ролевые. Иногда я думаю: если бы родители оказались нормальными, я бы никогда не стала писателем. Такие они… к лучшему же, да? Интересно... Моя нынешняя жизнь стоила той пропасти одиночества, на дне которой долгие годы лежала маленькая я? Я мало спала, потому что ждала отца до момента, пока он не прийдёт домой и каждый раз до последнего надеялась — трезвым. Он избивал маму, а мама защищалась мной, требуя отвлечь его разговорами, занятиями боксом, больше похожими уже на моё избиение, или распитием чая, глотая который я слушала как важно оставаться «целкой» или что геев и французов нужно расстреливать. Забавно, но я даже умудрялась внутренне ехидничать, что внуков, если таковые будут, он не увидит. И уже тогда я была уверена — появись ты в моей жизни, я ни за что бы не стала знакомить тебя с моими родителями. И кстати, мой отец тоже забавный, - он очень любил называть семилетнюю девочку проституткой, утверждая, что в будущем случится война и я без него сдохну, раздвигая ноги перед фашистами.       Я бесконечно кричала о желании быть спасённой. Всю жизнь. И терпела. Но не думаю, что появись ты раньше, захотела бы возиться со мной. И я спрашиваю себя: было ли во мне хоть что-то очаровательное, во что ты бы смогла влюбиться? Думаю, меня можно было бы лишь жалеть. Тебя бы зацепила бесконечная клетка-выживание (терпеть-терпеть-терпеть; пожалуйстаспаситеменя), попытки выбраться из пропасти, стать взрослее и научиться защищать себя. Легко пощекотали бы лелеемые мной внутренние чудеса и тщетные попытки перенести их на бумагу. Тронуло бы то, что я всегда хотела быть писателем. Но ты бы не смогла влюбиться в маленькую меня. Ни в ту, что пыталась засунуть Винкс в свою убитую реальность, ни в ту, что жила в текстовой ролевой, а не в собственном доме на протяжении многих школьных лет. Я была жалкой. Встреть ты меня в те годы и не знай нынешнюю, мы бы никогда не пришли к тому балансу в отношениях, что есть у нас сейчас. Да, в том ребёнке были зачатки меня. В той девушке, пытающейся стать взрослой, тоже были зародыши. И позже, в неуклюжей взрослой и в том бесконечном, но бесполезном беге тоже была доля. То, какая я сейчас — их заслуга, но они не были мной. Ещё не были.       Или уже были?       В моей голове не укладывается картина того, как двадцатилетняя ты, с твоими татуировками и криками на отца, подходишь к тринадцатилетней девочке с собраными в хвост жирными волосами и заводишь разговор. Например зимним утром, на остановке. Спросишь: «Как пройти туда или туда». А я отвечу: «Не знаю». Очень длинный диалог, правда? Даже если бы ты мне приглянулась, не думаю, что тебя привлёк бы нескладный, неухоженный подросток.       И позже, в универе. На первом курсе. Мне только-только исполнилось восемнадцать, а тебе уже было двадцать пять. Я, со своими мечтами о дружной компании, о принце или романтической сказке и с огромным страхом вылететь из универа. С рассеянностью, с пустым кошельком и желудком, с невозможностью находиться в доме родственников дольше необходимого минимума. И ты. Закончившая магистратуру. Сильный специалист. Уверенная в своей профессии и призвании. С яркими друзьями и очень красивой девушкой. Я видела её фотографии. Так элегантно выглядеть в розовых берцах нужно уметь. Даже если бы мы встретились, даже подбери ты потерянный мной пропуск и отдай в руки, когда на меня обрушивалась паника, не думаю, что ты бы стала беспокоиться о девочке-подростке с лёгкой одышкой, когда тебя за руку тянет уже уравновешенная и спокойная леди. Возможно, ты бы дала мне свою визитку, которые только недавно стала печатать. И я бы ни за что не позвонила, испугавшись и тебя, и того, что мне нужна помощь.       Или встреться мы через четыре года, когда я только-только выбирала работу. Когда уже чуть увереннее ощущала себя в городе, но не в жизни. В тот момент, когда ты рассталась со своей девушкой. Вряд ли бы тебя привлекла полная, пытающаяся заесть стресс и страх я. Думаю, если бы пришла на терапию к тебе в тот момент, сама, без всяких случайных встреч, я бы стала простой клиенткой, но никем другим. Ты бы помогла мне разобраться в себе, чуть повзрослеть, но никогда не вышло бы так, как есть сейчас.       Так насколько же «раньше»?       И всё же мне нравится, когда ты говоришь: «вот бы мы встретились раньше». В голове сразу возникают персонажи — не мы, но очень похожие на нас люди, проживающие счастливые сценарии всех тех мимолётных встреч, которые действительно подходили бы фразе «вот бы раньше».