когда цветут ромашки

      Прохладный вечерний ветер приятно щекочет кожу, развивая короткие волосы. И Минги готов поклясться, что весь воздух в округе пропитался чужим легким парфюмом, уже давно засевшем в легких. Он любил этот запах, постоянно напоминая об этом старшему и упиваясь им в минуту их встреч, которые последнее время стали проходить всё реже. Время шло, они взрослели и, к сожалению, никак не могли остановить ход времени, вернуться туда, когда были ещё юные, беззаботные и счастливые.       Нельзя сказать, что сейчас друзья несчастны. Жизнь каждого складывалась достаточно хорошо. Ким готовился к поступлению в университет, стремясь осуществить свою давнюю мечту. А Сон набирался у него опыта на будущее, ведь совсем скоро его ждало то же самое. И разумеется, брюнет сейчас был очень занят: суета с документами, вещами, переездом. Но тяжело было осознавать, что всё заканчивается. Их вылазки за город, как сегодня, когда они могли часами валяться в щекочущей траве, наслаждаясь компанией друг друга, рассказывая истории и просто оставаясь собой настоящими. Кажется, всему этому постепенно пришел неизбежный конец, забирая с собой важную, драгоценную частичку каждого из них. И в эту секунду младший изо всех сил цеплялся за этот последний момент, пытаясь вытянуть из него всё до последней капли, чтобы хватило ещё очень надолго. — Эй, чего загадочный такой? — раздался сбоку до дрожи родной голос, согревающий душу, — Влюбился что ли?       Хонджун, наверное, был первым и самым верным другом Минги. Они выросли рука об руку, отдыхая летом в соседних домах у бабушки, обязательно встречаясь и в городе по выходным, делясь всеми последними новостями. Парень знал о светловолосом абсолютно всё, подобно старшему брату. Как и сам делился всем с Соном, избегая любых секретов. Но были вещи, которые должны, обязаны остаться в тени. Они закрыты где-то глубоко в изнывающей груди, потому что так правильно, так будет лучше. Иначе быть не может. — Да, похоже на то, — пытался отшутиться юноша, а на душе кошки скребутся, требуя освобождения.       Прощаться тяжело. Но ещё тяжелее это делать с грузом недосказанности, который оба гордо пытались вывезти на собственной спине. И нет ничего хуже в мире, чем видеть, как с этим пытаются справиться за тебя. Ким не глуп, сообразителен и проницателен. Он давно научился считывать малейшие изменения в поведении младшего. Хоть тот и пытался вести себя как ни в чем небывало, на самом деле, всё всегда лежало на поверхности. И если Минги был открытой книгой, то Хон точно понимал её с первых слов. — Держи, — брюнет протянул в чужие широкие ладони маленький цветок, которыми была усыпана поляна, где они всегда располагались, — Не терзай себя. Погадай на ромашке.       Пальцы медленно перебирали нежные лепестки, пока на лице красовалась смущенная грустная улыбка, а в груди разрастался пожар. Сейчас он решится или никогда далее. Судьба сама подбросила ему этот чертов бутон. — Любит. Не любит.       Пара бездонно темных глаз внимательно наблюдала за тем, как медленно падают сорванные лепестки, которых оставалось всё меньше. Сон не считал, сколько ещё впереди, не пытаясь понять, каким будет итог. Он провожал каждый лепесток как последний, как прощаясь с ним, как скоро будет прощаться со своим самым дорогим другом. — Не любит. Любит…— хмыкнул парень, словно очнувшись ото сна, он несколько раз моргнул, не веря в то, что остался последний лепесток. Последняя надежда, хоть в подобный ритуал с трудом верилось. Все так баловались в детстве, не более. — Люблю, — маленькая ладонь накрыла чужую, которую, кажется, начало слегка потряхивать.       Взгляд напротив был наполнен таким теплом, которого раньше Ким не мог себе позволить, теперь обрушивая на светловолосого весь поток чувств, который таился внутри все это время. К карим глазам, больше похожим на две большие бусины, подступила влага, обнажая то волнение, с которым до этого сидел Минги. Легкое сжатие руки напоминало о том, что он все ещё в реальности, не заснул за глупым гаданием.       Это их последний вечер проведенный вместе в этом году и самый важный для каждого. Многое поменяется, но они обязательно встретятся здесь через год, когда цветут ромашки. Эти глупые ромашки, которые стали началом.