Одной ночью

      Пить с Калерией было тем ещё испытанием, она не останавливалась, приговорив пару бутылок хорошего вина, нет, этой ведьме требовалось выпить столько, что краски мира окрашивались в благородные винные оттенки. Она смеялась какой-то ерунде, а он, поддерживая подругу, не мог отделаться от мысли, что вот она смеётся, а ему хотелось плакать. Хотя бы потому что эту неугомонную нельзя было заставить уйти из кабака, да и драка, устроенная с эльфами, была лишней. Но Рул не мог удержать от смешка вспомнив, как хрустнуло длинное ухо заносчивого эльфа под белыми зубами Калерии. Неплохая потасовка, если так подумать.       — Пойдём! Хватит уже! — он выволок ведьму на свежий воздух, и та с хохотом повисла на нём.       — Рульчик, лапушка, расправь свои крылья, я хочу полетать, — Калерия икнула.       — Если бы я не был так пьян, — Рул озирался в поисках метлы, хотя на кой дьявол им сейчас метла, всё равно Калерия бы с неё свалилась.       — Хочу лееетать! — она прижалась лицом к его груди. — Давай, покатай меня большая стрекоза… стрекозец!       Рулу пришлось вести пьяную ведьму до самого Сеньона, благо жила она на самом краю деревни. Домой к Калерии они завалились без сил и если он ещё успел протрезветь, то ведьма пребывала в добрейшем и пьянейшем расположении духа. Чертыхаясь Рул, наколдовал огонь в камине и попытался уложить подругу на кушетку. Калерия с хохотом соскользнула на пол, тогда Рул второй раз подхватив её подмышками, попытался подняться. Но теперь они вдвоём упали на пол. Калерия смотрела на него смеющимися синими глазами, а Рул со смущением понял, что правая рука его накрыла пышную грудь ведьмы. Невольно он сжал её и почувствовал, как властный зов плоти, испытывает на прочность его дружеское расположение. Калерия улыбнулась ему, и это помогло решиться. Рул нагнулся к ней ближе и коснулся губами всё ещё смеющиеся уста.       Что это был за поцелуй! Ему показалось, будто с этих полных сочных губ, в него вливается необычайная радость. Калерия всегда казалась воплощением счастья, она была как маленькое сияющее солнца, в чьих лучах ему так нравилось греться. Сейчас же через этот поцелуй, Рул впервые осознал, что возможно его симпатия к Калерии не была такой уж невинной. Оторвавшись от её губ, он встретился со взглядом полным любопытством, она казалось, ждала, что следующее он сделает и как себя поведёт. Рул провёл ладонью по светлым пышным волосам, мягким как козий пух, затем распустил шнурок, связывавший ворот её блузы. Калерия не проявляла неудовольствия, когда Рул спустил с её плеч блузу. А он не мог оторвать восхищённого взгляда от белой кожи её плеч и от тяжёлых, манящих грудей. Рул погладил указательным пальцем россыпь веснушек и произнёс с улыбкой:       — Они как звёзды.       — И что ты по ним прочёл? — она смотрела на него немного насмешливо, кажется, хмель уже выветрился из головы.       — Что тебе нельзя много пить, — выпалил он, после чего припал пылающими губами к дивным грудям.       Калерия закрыла глаза и положила руку на его светлый затылок.       Рул же с восторгом покрывал поцелуями нежную кожу, ласкал языком и посасывал розовые соски. Желание наполнило его чресла, но сейчас было не время это обнаруживать, надо было сосредоточить всё внимание на Калерии, на шёлке её кожи, на упругой груди и пальцах, которые слегка сжали его кудрявые волосы. Он переместился поцелуями ниже, касаясь губами мягкого живота, проведя языком по глазку пупка. Похоже её нравилось то, что он делает, об этом говорили прерывистые вздохи и то как подрагивала под поцелуями плоть. Тогда он продел руки под её колени и заставил их согнуться, а сам соскользнул ниже, желая запечатлеть поцелуй на нижних губах.       Калерия застонала, когда ощутила его немного шероховатый язык на потаённых частях своего тела. Рул с наслаждением вдыхал её аромат, такой манящий и тонкий, от желания по его телу прошла лёгкая дрожь. На вкус она была солоноватой, он поиграл языком набухшим бутоном её женственности и, добившись того, что ведьма начала издавать сладкие стоны, погрузил язык в мускулистое лоно, откуда начал сочиться обильный любовный сок. Так, чередуя ласки и погружение, Рул добился того, что Калерия забилась в экстазе, тело её напряглось, достигнув высшей точки удовольствия, а затем расслабилось.       Рул с улыбкой поднялся выше, член его разбухший от желания почти болезненно пульсировал. Словно угадав, какие муки испытывал её друг, Калерия обхватил его одной рукой за шею, губы их встретились в жарком поцелуе, другой же рукой ведьма проникла под его одежду и обхватила вздыбившуюся плоть. Это был поцелуй, которого ему не суждено будет забыть. Их губы и языки словно вели свой тайный разговор, дразня и лаская друг друга. В это время рука Калерии, ритмично двигаясь вверх и вниз по его стволу, дарила Рулу приятные ощущения. Наслаждение нарастало и в конце, когда сдерживаться уже не было сил, он прекратил её целовать и поднялся на вытянутых руках.       В тот миг, когда в её руке вздрагивая сокращался его член, Калерия увидела нечто необычное. Слюдяные крылья Рула расправились и подобно драгоценным витражам заиграли красками в отблесках каминного огня. Свет, проходя сквозь крылья, преломлялся, заставляя их сиять словно драгоценные камни. Ещё мгновение и Рул вздрогнул, крылья с шуршанием сложились, а сам он опустился на грудь Калерии. Некоторое время они лежали в тишине, пытаясь понять, что с ними произошло. Очень скоро Рула вновь посетило желание, но когда он хотел приспустить штаны, ведьма остановила его.       — Не надо, милый, — голос её звучал немного печально. — Я люблю тебя как друга.       — То, что мы с тобой делали, обычно друзья не творят, — произнёс он со слабой улыбкой, но одежду оставил в покое.       Калерия покачала головой и Рул отступил, тогда она заключила его в объятия и тихо произнесла:       — Мы не дойдём до конца, я хочу, чтобы ты был только моим другом, утром мы забудем об этом!       И он поцеловал её в лоб в знак согласия. В последующие годы ничто не омрачало их дружбы. Рул больше не позволял себе смотреть на неё с неправильными мыслями, но нет-нет иногда взгляд его подёргивался грустью, глядя на сияющее лицо подруги. Калерия была солнцем, а его крылья слишком хрупки, чтобы уцелеть в жаре её лучей.