Надо посидеть в тишине

— Нет-нет! — защебетала принцесса, со звоном ставя на деревянный столик чашки курильницы. За занавесями окон ревел гром и раскидывал белыми лучами молнии. Кроны деревьев склонились над землей; дорожки у монастыря размыло холодным дождем. — Нет, не закрывай, — повторила она еще раз, отгоняя генерала Сюйли от окна. — Что, почему? Мужчина завертелся из стороны в сторону. Попытавшись вновь закрыть ставни, наследная принцесса откинула его руки и повела за собой: — Ц-ц, надо посидеть в тишине, — Хуан села за стол и закрыла глаза. За громом последовало ничего: топот капелек воды по черепице, вой ветра, сбивающий с ног, сгусток чернильных туч — затишье. Пэй Мин, выдающийся молодой генерал, со странным чувством смутился и медленно, лишь бы не нарушить молчание скрипом, уселся рядом. Рука полководца потянулась к медному кубку вина. Однако тотчас женская ладонь накрыла его и опустила обратно на колени. — Гроза — это могучая бескрайняя сила… Надо посидеть в тишине. Теплые огоньки свечей отчеканивают их тени, расползаются языками по фрескам с бескрайними полями, горами, бурлящими реками и радужными фазанами на ветвях желтой розы.

Рассвет для них — великий час, час молитв. Солнце они называют дедушкой, луну — матерью, дождь — отцом.

Среди ладоней Хуан прокрутила пучок тоненьких свертков, не спеша вытаскивая один. Его кончик покраснел, и, извиваясь, потянулась струйка белого дыма глубоко в комнатку — подальше от сквозняка. Подзывая легким движением генерала Сюйли наклониться к себе, она шепчет: — Полевые травы, — спичечная щепка вспыхнула между ними, обволакивая лица обоих мускатными пряностями. — Почему у тебя нет мужа? — выдыхая дым и разглядывая принцессу перед ним, с интересом спросил Пэй Мин, — Я мужчина. И мне интересно узнать… почему у такой женщины нет мужа? Наследница Юйши лукаво улыбается и не сводит взгляда с этих каштановых радужек напротив. Стряхивая пепел в маленькую чашку. Тяжелые, словно занавеса дождя, угольные пряди волос, темные ресницы и серо-голубые глаза под ними — она показывала на себя — рожденное от презренной наложницы Государя Юйши дитя. — Мне нравятся твои глаза, — он все понял. — Очень необычно. Как… как этот цвет называется? — Мой цвет. — Цвет Юйлун. Юйлун — «монастырь Дождевого дракона.» Урча себе под нос что-то на языке, который Пэй Мин не мог разобрать должны образом, Хуан залилась довольным смешком и поднесла к губам трубочку табака. — Шу-шу… — Ты меня сейчас именем Яйцзы назвала? — в недоумении генерал наклоняется вперед. По кровле монастыря скребется когтями дракон, и сияющие усы разделяют небосвод между собой. Рев его звучит все громче, вода скатывается с кончика хвоста на рисовые поля. — Ай-ай-ай… — прицокивает весело она, — Яйцзы хочет карать тех, кто идет против добродетели, а Мингаун хочет крови… — Таким меня Бог создал. Тут ничего не поделаешь. — Любишь вино? Есть одно. Хорошее, — отчеканила с улыбкой во все зубы. — Не пойло какое-то. — Я вино не люблю… а обожаю!