***
раздается дверной звонок, так оглушительно громко проходясь по барабанным перепонкам брюнета. в его голове постоянно было шумно, но к таким резким звукам извне он пока не привык. сугуру знает, что это годжо, потому что читал его сообщения о том, как им с сёко скучно в колледже и что он обязательно зайдет к другу после всех занятий. последний так упорно убегает, не хочет всего этого, но его вновь догоняют, разворачивая лицом к проблеме. но вот, нетерпеливые звонки в дверь продолжаются, и гето с усталым вздохом поднимается с кровати. наверное, впервые за весь день. у двери он слышит шуршание пакета, замечая то, как каждый раз сатору покупает что-то для него, и вдруг что-то теплое разливается по телу, но почти сразу же исчезает. — ты чего на сообщения не отвечаешь? — с самого порога начинает блондин, как только входная дверь приоткрывается. не мешкая ни секунды, он вваливается в квартиру, чуть толкая своего друга в прихожей. — а ты в лифте родился? — съязвив в своей привычной манере, гето избегает вопроса, закрывает дверь и проходит за годжо вглубь помещения. тот наконец осматривает сугуру с ног до головы и замечает более темные круги под глазами, смотрящими с пустотой и отчаянием, спутанные между собой длинные волосы и всю помятую домашнюю одежду, на которой виднеются грязные пятна. слишком непривычно видеть друга таким, и еще непривычнее чувствовать такую дистанцию. «опять этот взгляд», замечает про себя гето, выхватывает из рук годжо пакет и направляется в свою комнату. пройдя в нее, блондин видит разбросанные повсюду вещи, упаковки из-под еды, целый набор кружек и стаканов на прикроватной тумбочке и рабочем столе, а также еще большее количество пустых бутылок газировки. окна были наглухо зашторены, и только маленькая полоска света пробивалась в небольшую комнату, из-за чего все вокруг казалось еще меньше, а стены будто сдавливали пространство. годжо давно волновался о состоянии друга, и сейчас ему становится беспокойнее с каждой минутой. молчание слишком затянулось. — извини за такой бардак. — ты.. тебя долго нет в колледже. знаешь, столько всего произошло, — блондин начинает с каким-то задором в голосе, но он очевидно фальшивый, и за этим тоном кроется тревога, которую сугуру узнает сразу. он улыбается неловко, пытается хоть как-то разбавить диалог, чувствуя нежелание и холод с другой стороны. годжо будто бы не хочет верить в такую отстраненность друга и всеми силами отрицает. все это слишком непривычно для обоих парней. — ха.. сил совсем нет, — кое-как пытается отшутиться гето, но выглядит это слишком жалко. — ты опять что-то купил? мне кажется, что весь мусор в моей комнате - это именно та еда, которую купил ты. это и правда так. сатору заподозрил, что его друг не ест нормально, около недели назад, и с тех пор бывает дома у него раз в два или три дня, каждый раз принося разную еду. — но мне кажется, ты похудел еще сильнее. — тебе кажется. блондин хмурится таким односложным, наполненным холодом ответам друга. он искренне не понимает, что делает не так и что ему нужно сделать для того, чтобы гето хоть чем-то поделился с ним. годжо знал, что друг не стал бы в открытую говорить о своих переживаниях, но точно не ожидал того, что тот станет отрицать беспокойство блондина и избегать любого разговора об этом. он соврет, если скажет, что ему не больно. с каждым днем сугуру как будто становится все хуже, и осознание того, что он отказывается от помощи, отдаляясь, ранит в самое сердце. невыносимо наблюдать за тем, как близкий человек переживает трудные времена, но еще невыносимей осознавать свою беспомощность и ненужность. вопрос также состоит в том, что сатору просто не знает, как подступиться к другу и как именно оказать ему эту поддержку, и это в том числе накладывает на парня чувство вины. — в любом случае, - начинает брюнет. — спасибо за еду, — в голосе действительно чувствуется благодарность, но за ней кроется нечто большее, гораздо печальное. темные глаза-бусины несильно поблескивают, в них все еще есть жизнь и тусклый свет. сатору хотелось бы сделать его как можно ярче. — надеюсь, ты скоро вернешься в колледж, — нервно выдыхает годжо, поджимая свои губы. он хочет спросить как можно больше, но слова будто застряли в горле. блондин уверен, что будет выглядеть глупо, по несколько раз переспрашивая одно и то же и в итоге получая все тот же отстраненный ответ и более огрубевший взгляд гето. — без тебя и правда скучно. он не хочет уходить и тянет время такими бессмысленными фразами как только может, но понимает, что если останется здесь, перед таким гето, дольше, то не сможет оставаться спокойным. сатору уже кусает щеки изнутри и царапает ногтями ладони. в ответ на его слова сугуру медленно кивает, все еще стараясь отразить на своем лице подобие какого-то душевного умиротворения. такое выражение обычно было у его лица раньше, когда он искренне был спокоен рядом с сатору. а сейчас эта маска казалась настолько фальшивой, что брюнету вновь становится все противнее от себя. — мне всего лишь нужно выспаться, не переживай обо мне, — сугуру врет: он хочет, чтобы за него переживали. но он не может позволить себе этого — наверное, он заслуживает быть понятым кем-то другим, но только не годжо.***
учебные дни без гето в колледже кажутся действительно странными, и уже за вторую неделю его отсутствия на занятиях сатору все еще не может привыкнуть. конечно, он общается с сёко, нанами, хайбарой и остальными, но вряд ли хоть кто-то сможет понять его так же как его близкий друг. если с остальными годжо зачастую только и делал, что шутил, бросался саркастичными фразами и в целом поддерживал достаточно веселое общение, то с сугуру все было иначе. с ним ему было комфортно помолчать лишние десять минут, не беспокоясь о сохранении образа «смешного парня». с ним годжо ощущал полное принятие, которое даже не было озвучено словами, а просто чувствовалось на эмоциональном уровне, и этого было достаточно. однако ощущение того, что годжо все же остается непонятым, сильно тревожит и вгоняет его в еще большую тоску. не то чтобы он вообще когда-то заводил с сугуру разговор об этом. если так подумать, то блондин, будучи достаточно открытым к разговорам по душам, всегда относясь к этому поверхностно, не ожидая ни поддержки, ни понимания от кого-либо, в какой-то степени даже остерегался начинать их с сугуру. с ним он внезапно почувствовал необходимость поделиться личным и сокровенным, но откуда-то взялся страх быть отвергнутым, который мешал и мешает сделать это. и тогда парень понял, насколько близким и родным для него стал гето, ведь никогда и ни перед кем годжо не был готов проявить свою уязвимость и в то же время не опасался этого так сильно. тем не менее, он смог открыть ему душу не с помощью слов, но благодаря тому, что научился молчать, научился быть настоящим собой и иногда показывать то, что он не такой сильный, каким его привыкли видеть многие. нет, он никогда не плакал перед сугуру, не делился переживаниями открыто, он только молча показывал свое временами сломленное и подавленное состояние, не пытаясь отшутиться. и сейчас ему так этого не хватает — просто побыть рядом, посмотреть какой-то бредовый или, наоборот, глубокий фильм вместе, а после уснуть, неосознанно обнимая друга. блондин понимает, что сильно скучает. он берет телефон в руки, открывает диалог с другом, но вдруг не знает, что написать. пальцы неподвижно висят в воздухе над клавиатурой, а перед глазами маячит красная надпись «ему без разницы». сатору поджимает губы и выключает телефон. он слишком привык к молчанию, но теперь эта тишина ранит его так сильно, что внутри все готово взорваться.***
прошло еще около недели, но все надежды сугуру на то, что «завтра все станет лучше», провалились с крахом. он то спит по четырнадцать часов, то его мучает сильная бессонница. честно, он бы выбрал заснуть вечным сном. гето привык быть один, привык к тому, что все свои проблемы решает сам и никогда не обратится ни к кому за помощью, как бы плохо ему не было. но это омерзительное чувство, когда ты действительно остаешься один на один со своими мыслями, тебе больше не убежать от них с помощью музыки, игр, фильмов или общения с кем-то, подбрасывает в голову брюнета совершенно бредовые мысли. «что если покончить со всем? никому ведь нет дела, даже ему», сугуру омерзителен себе. желая своей смерти, он все еще думает о том, будет ли кто-то вспоминать его, что почувствует его дорогой друг. бесконечно твердя себе о том, как хорошо находиться в одиночестве и что он никогда не станет бояться его, гето находит еще одно противоречие в своих чувствах. сейчас, когда он находится на своем дне, даже ниже, брюнет так жаждет чьего-либо тепла и присутствия, ему нужно посмотреть в лазурные глаза напротив, увидеть в них ласку и внимание, почувствовать мягкие светлые волосы на своей шее, а крепкие руки — на своей спине. и снова волна ненависти охватывает сугуру: он ненавидит эти глаза, смотрящие с жалостью, и руки, которые даже не смеют коснуться. он думал, что не чувствует уже ничего, но сейчас в груди осталась одна обида, злость и чувство несправедливости. «почему ты не спрашиваешь? почему даже не пишешь ничего? почему ты оставил одного?», сугуру повторяет в бреду, хватаясь за свои волосы, ударяя руками по своей голове с каждым разом так сильно, что в ушах начинает звенеть, крупные слезы обжигают кожу, а рот остается приоткрытым в немом крике. с каждой минутой дышать становится все труднее и, кажется, всему этому нет конца, но тут в голове у гето что-то щелкает, он резко успокаивается и поднимается с кровати. он берет с собой телефон, идет в ванную. там он находит старые таблетки от бессонницы, когда-то прописанные его матери, высыпает в ладонь все, что осталось в упаковке. гето поднимает глаза на свое отражение в зеркале, и видит в нем не себя. этот человек с мертвыми глазами, еще более стеклянными от слез, когда-то искренне радовался наступлению весны и первой летней грозе. но сейчас это все уже неважно, и брюнет разом проглатывает смертельную дозу, запивая все водой из-под крана. после он достает старое, слегка потупившееся, лезвие от бритвы. он хмурится, вспоминая, как оставлял им свои последние шрамы месяца два назад. тогда он боялся не рассчитать своих сил, он не хотел, чтобы жизнь заканчивалось именно так, все еще надеясь на то, что его заметят. сейчас сугуру не бьется в истерике, как когда-то, а смотрит на острый предмет в руках пустым взглядом. продольным движением проводит по предплечью, проникает им как можно глубже, чувствуя мерзкую боль, граничащую с эйфорией. с большей резкостью и неосторожностью повторяя то же самое на другой руке, брюнет бросает лезвие и смотрит на свои руки, из которых стремительно начинает вытекать темная кровь. это и есть его конец — умереть в пустой квартире в луже из собственной крови? в глазах темнеет сильнее и гето садится на кафельный пол, опираясь спиной о бортик ванны. теперь все кажется таким смешным, даже то, что он так нелепо и глупо поставит точку на своей жизни. но слезы опять выступают на глазах, когда брюнет начинает прокручивать в голове все моменты, проведенные с ним. «прости, что оставил за собой одни страдания» трясущимися руками, пачкая экран кровью, набирает в телефоне парень, отправляя сообщение годжо. теперь сугуру так хочет, чтобы его спасли. он надеется, что его спасет именно друг, который стал настоящей семьей, с кем он действительно ощущал себя живым. и вновь боится остаться один, но на этот раз — умереть в этом одиночестве, что будет означать, что его душа навсегда обречена на это, и ничего хорошего он так и не заслужил. разум гето начинает полностью затуманиваться где-то через десять минут, и свет в ванной будто мерцает сам по себе. время больше не ощущается, как и все вокруг, и словно вечность проходит перед тем, как парню начинает казаться, что во входную дверь кто-то стучится. этот стук раздается в ушах приглушенно, будто это в его голове кто-то постукивает прямо по нервным окончаниям мозга. он продолжается несколько минут, становясь все громче и громче, брюнет берется за голову дрожащими руками, и кровь пачкает его лицо, стекая вниз. он и сам дрожит всем телом, из последних сил пытаясь оставаться в сознании и все еще надеясь на спасение. — сугуру..! — блондин, сильно запыхавшийся и раскрасневшийся, видит перед собой друга, сидящего на полу в ванной. он бросается к нему сразу же, руками хватает за щеки и поднимает его голову на себя, — что.. что же это..? сатору уже не помнит, как ему удалось выломать входную дверь и как вообще все сложилось так, что он получил сообщение от друга именно тогда, когда подходил к дому брюнета после занятий в колледже и хотел спросить у него обо всем. сейчас он только чувствует на ладонях странную липкость и замечает темно-бордовые следы на друге. страх охватывает парня еще сильнее, как только он опускает глаза на руки гето и видит разрезанную до мяса плоть. годжо судорожно хватается за них, накрывает своими руками, пытаясь сделать хоть что-то и остановить все это. гето находит в себе силы приоткрыть глаза и замечает те самые лазурные глаза и чувствует крепкие теплые руки, которые сейчас безумно трясутся, а от теплого на них осталась только собственная кровь брюнета. сейчас он не ненавидит, а скорее наоборот, так сильно любит, что вновь хочется жить. и ему, кажется, все равно, происходит это наяву, или его друг — всего лишь галлюцинация. — ты здесь.. — еле выговаривает брюнет тихим шепотом, и его слова годжо читает по губам, которые расплываются в мягкой улыбке. выражение его лица так сильно разнится с тем, которое сейчас предстало на лице блондина — полного животного страха и ужаса: губы искривлены в какой-то истеричной улыбке, сведенные к переносице брови дергаются с каждым вздохом парня. глаза гето полуоткрыты, чтобы заметить в них хоть что-то, и они вновь как-то по-особенному поблескивают, но в этот раз совсем иначе, как в прошлый раз, когда сатору подметил это — брюнет будто бы искренне радуется сейчас. его ослабевшая рука дотянулась до щеки друга, и он наконец почувствовал мягкость чужой кожи, но вместе с этим ощутил и горячие слезы. — ты.. — голос годжо дрожит еще сильнее, чем он сам. — постой, нет, это ведь еще можно исправить, — он резко осматривается вокруг, замечая упаковку снотворного и окровавленное лезвие на полу, и так хмурится, крутит головой из стороны в сторону. вновь смотрит на друга, судорожно подносит руку к пульсу на шее: совсем не чувствуется. прислоняется ухом к чужой груди: слышит, как все еще бьется чужое сердце, но так мучительно медленно, что будто бы следующего удара уже не дождаться. — что мне делать, сугуру, почему.. — годжо кусает свои губы до крови, в его голове нет ни одной разумной мысли, он не хочет верить. блондин все же достает телефон и набирает в скорую, совершенно несвязной речью объясняя ситуацию. он тут же чуть ли не впивается руками в чужие плечи, как-то потряхивает друга, надеясь на то, что тот сейчас очнется. все путается. брюнет начинает окончательно терять связь с реальностью, его дыхание совсем медленное, лицо слишком побледнело, а голова уже еле держится. лужа крови теперь уже под обоими парнями с каждой секундой становится все больше. сугуру кое-как хватается за одежду друга, притягивает того к себе и обнимает. вернее — просто прижимается к нему, будучи даже не в силах как-то обхватить блондина руками. годжо страшно прикоснуться к гето, но он все равно отвечает на его объятия, и прижимает также, сильно-сильно, боясь хоть немного ослабить хватку и упустить чужую жизнь. — я ждал тебя.. — гето уже не видит перед собой ничего, он только слышит прерывистое дыхание напротив и такой незнакомый тон голоса, который заставляет чувствовать себя сейчас как никогда ценным. — прости.. с трудом слыша затухающий голос любимого друга, сатору плачет все сильнее, трясется всем телом и почти перестает дышать. ему никогда не было так страшно как сейчас, он так боится потерять того человека, которого всегда видел рядом с собой, который всегда помогал ему справиться с тревогой одним своим присутствием, а его тепло всегда было таким желанным и приятным, что теперь, когда в этой ванной комнате годжо отовсюду чувствует леденящий как кожу, так и душу холод, он сжимает покидающее жизнь тело гето и прячет свои слезы в его шее. «пожалуйста, держись», в бреду повторяет блондин, пытаясь зацепиться за каждый вздох, движение друга и уже не отдавая себе никакого отчета. — сатору.. тихо проносится над ухом годжо с какой-то ноткой радости, когда тот понимает, что тело напротив стало слишком податливым, и он больше не чувствует напряжения в чужих мышцах, редкого дыхания на своем плече. он медленно отстраняется, и не видит признаков жизни на лице сугуру. кажется, его собственное сердце перестало биться в эту минуту.