так сладко, чуть дыша

      это всё больше походило на сон, один огромный сон, о котором он забудет также быстро, как и о всех остальных. проснётся и даже не вспомнит. но ощущения были вполне реальными, чужие руки вполне по-настоящему проходились по плечам и заглядывали в работу. сенчоус затылком чувствовал, как подрагивает чужой кадык, как саня что-то безэмоционально бурчит. и ему совершенно неважно, что вокруг ещё около десятка учеников, которые жгут взглядами одежду и сверлят в ней дыры. сенч не может так работать, когда за ним тотально следят, когда контролируют каждое действие. он выпрямляется и слегка дёргает плечами, в попытке отогнать от себя преподавателя. тот лишь подкладывает сене под ладошку какую-то бумажку и уходит.       — чё там? — с интересом на него наваливается друг, — самый близкий для сенча человек. как физически, так и морально. вместе с ним он делит все свои радости и переживания, все свои секреты и мысли. рядом с другом не страшно, ведь он всегда поймёт, поддержит и примет. но сейчас рассказывать ему как-то не хотелось. всё же, жгучий взгляд в самый лоб нагнетает и раскаляёт воздух между ними ещё как. александр словно телепатически передаёт информацию, бросает свои мысли в чужую голову. «не показывай, это слишком лично». и арсений повинуется.       — потом расскажу, — шепчет он в чужую щёку, и парень отстаёт, переворачивая пожёванную зубочистку острой стороной в рот. пожимает плечами и утыкается в свою работу.       сенчоуса разрывает от интереса. он аккуратно разворачивает свёрток и бегло перечитывает несколько раз, то ли в неверии, то ли от волнения, ему приходится пробежаться глазами по тексту четырежды, чтобы понять в чём суть. но всё равно ничего не понимает.

«у нас мало времени. со звонком быстро собираешь вещи и идёшь за мной.»

      там ведь что угодно можно подразумевать! возможно, саня потащит его на олимпиаду, и тогда сеня пропустит следующий урок, возможно, саня поведёт его к директору, решит сдать, так сказать. ну не-ет, так его точно на учёт поставят и на всю жизнь оставят ему пометку где-то на самом видном месте со словами «он любит своего учителя-мужчину». сосредоточиться на тесте выходит всё меньше, исходов событий в голове получается всё больше, и он в панике, пока не забыл, тычет локтем в ребро друга.       — сенчев, мне кажется, ваш сосед по парте не разбирается в этой теме также, как и вы. если вы готовы, можете сдать работу сейчас. — сердце пропускает удар. очевидно, александр не хотел, чтобы кто-то кроме сенчоуса знал о том, что произойдёт на перемене, поэтому максимально старался предотвратить распространение какой-либо информации об этом. он язвительно, щурясь от хитрой улыбки, обращается к сене, буквально заставляя его забыть о том, что он хотел спросить у друга.       — просто рука дёрнулась. — бурчит себе под нос в надежде, что пакетт услышит и прекратит пытаться давать ему сигналы. «да-да, саша, я понял, никому не расскажу», — делает вид, что закрывает замок на уголке губ и выбрасывает ключ. учитель в ответ кивает.       — друг, дружище, сколько до звонка осталось? — сенчоус не шепчет, он еле шевелит губами в надежде, что друг хоть что-то поймёт. и тот, словно овладел искусством чтения мыслей, тянется к телефону, прикрытому пеналом и опускает шторку уведомлений, чтобы показать который час. до звонка две минуты. вокруг сени люди начали вставать и подходить к учительскому столу, чтобы сдать работу. сенч подскакивает вслед за всеми остальными, ловит на себе учительский взгляд, а когда обращает на него внимание, видит, как саша подмигивает и выходит из кабинета.       арсений незамедлительно сбрасывает свой листок в стопку, просачивается к своей парте, и быстро-быстро спихивает свои вещи в рюкзак. друг смотрит на него, скосив брови и поморщив переносицу.       — у тебя электричка что-ль? —       — да. возможно, я вернусь. — машет ладошкой, спешно набрасывая лямку рюкзака на плечо и выбегает в коридор. буквально в ту же секунду звенит звонок.       секунда требуется дяде сане, чтобы схватить парня за руку и потащить его в сторону туалета, и около минуты требуется сенчоусу, чтобы понять, куда они идут. александр грубо затаскивает сеню в учительскую кабинку, закрывается на щеколду, а затем аккуратно давит на чужие плечи, заставляя ученика опустить крышку и сесть на унитаз. сенчоус смотрит, сверкая глазами, пускаясь тёмными гагатовыми вспышками в лицо сани, стараясь найти на нём хоть что-то, что могло бы объяснить его действия. но тот молчит, зараза, стаскивает рюкзак с плеча, а потом сцеловывает влагу с веска.       — саш, ты чего? всё хорошо? — сенчоус, приблизившись к шее, шепчет почти в самую мочку уха, отчего саню чуть не дёргает.       — я хочу тебе отсосать. — без прелюдий, резко так, шёпотом проходится по нежной шее и легонько чмокает кадык. — я пиздец как хочу тебе отсосать. арсений, пожалуйста?       учитель унижается перед ним, садится на колени, смотрит снизу вверх и гладит колени. в какой-то степени, сенчоусу это нравится, очень нравится. то, как учитель податливо трётся носом о промежность, как игриво гладит внутренние бёдра и, блестя слезами в глазах, моляще смотрит. выпрашивает без слов, слишком хорошо. сеня инстинктивно сводит колени и смущённо уводит взгляд в сторону. у них есть ещё около двадцати минут до того момента, как перемена закончится. нужно принимать решение здесь и сейчас.       — раздвинь мои ноги, саша, насильно. я не могу их контролировать. — он старается расслабитьая, старается принять всю реалистичность ситуации, что сейчас александр пакетт хитро улыбается и разводит мясистые бёдра в стороны, а затем ласково берётся за резинку спортивных штанов. снова без слов, одним взглядом просит, можно ли снять. сенч соглашается простым кивком и привстаёт, чтобы спустить штанишки примерно до колен, а там они уже и сами скатились в пол. но до нижнего белья сейчас нет никому дела, почему-то, саше резко захотелось расцеловать и искусать бёдра сени, что тот любезно позволил ему сделать. возможно, он пытается раздразнить желание, чтобы тело не поддавалось каким-то животным инстинктам самосохранения, а само открывалось перед ним.       александр хоть и делал всё слегка грубо от нетерпения, но старался быть плавным и не причинять особой боли. целовал, игриво покусывал, почти играясь, обходя слишком чувствительную точку. мял ляжки, оставлял на них овальные красно-белые отметины, иногда подбирался близко, так близко, что сенчоус невольно скользил и ёрзал по крышке, подаваясь бёдрами вперёд, совершенно случайно попадая прямо сане лобком в нос. от этого саша хихикал. и арсению хотелось хихикать вместе с ним. саня замечал желание, абсолютно очевидное влечение, но обращал его в шутку, стараясь делать атмосферу менее напряжённой.       в один момент, саша облизывает слишком близко, почти переходя грань, заставляя сенчоуса жадно заскулить. здесь становится всё душнее и душнее, дыхание утяжеляется. сеня приоткрывает рот, чтобы захватывать больше воздуха, и его лицо начинает выглядеть ещё более неоднозначно. это сводит учителя с ума, у сани буквально срывает предохранители, он ощущает, как в голове что-то щёлкает. медленно, осторожно, наблюдая за реакцией ведёт языком по единственной, оставшейся на ногах ткани, а подобравшись к резинке умело поддел её зубами и потянул на себя, стаскивая с промежности. сенчоус вздрогнул, мыкнул, но быстро опомнившись закрыл свой рот рукой и прикусил кожу на ней, сделав из неё своеобразный кляп. над кожей прошлась горечь, заставляющая мурашки встать в рядочки. саша шепчет томно, опаляя дрожащие ноги, что заставляет сеню тяжело выдыхать в ладонь и максимально сдерживать себя от сомнительных звуков.       — сенчев, будьте тише. вы тут не одни. — обращение на вы, как учитель к ученику, добавляет больше погружения, какого-то нового осознания того, что сеня делает это не просто с любимым человеком, а с учителем, в чёртовой кабинке туалета. в ответ сенчоус фырчит и спускает нижнее бельё ближе к коленям, не лишая пакетта удовольствия и без слов позволяя ему снять с себя последнюю ткань, которая отделяет от промежности. саша слизывает этот намёк, прекрасно его понимает, поэтому бегло скатывает трусы по икрам, заставляя их лечь на штаны.       сенчоус сейчас видит картину, которую он даже представить никогда не мог, которая не снилась ему даже в самых влажных снах. саня перед ним на коленях, глаза блестят и смотрят на половой орган, явно размышляя о том, как легче подобраться к заветному удовольствию. его чёлка пропиталась потом и прилипла к лбу, свободная рука неловко тянется к волосам и нежно их зачёсывает. саша поднимает взгляд, устанавливает зрительный контакт, и сердце сенча буквально выскакивает из груди оттого, как же это, чёрт возьми, горячо. кончиков пальцев касается необъяснимый холод, его передёргивает. глаза наливаются слезами, сеня тяжело сглатывает, максимально сдерживая себя от слишком громких звуков.       — саша, быстрее. — шепчет, чуть-ли не выстанывая. — пожалуйста, начни.       и александр словно не имеет права отказаться. аккуратно размазывает предъэякулят по головке большим пальцем, всей ладонью обхватывает, нет, скорее даже накрывает член юноши, заставляя его глубоко и шумно вздохнуть. саша осторожно подставляет указательный палец к губам, заставляя его вспомнить где они находятся. арсений в ответ лишь хмыкает и закрывает рот рукой, вновь прикусывая кожу на ладони.       — умница, арсений. — не отрывая взгляд от чужих глаз, дядя саня облизывается и приближается лицом к кончику, аккуратно касаясь его языком, слизывая слегка солёную предсеменную жидкость. у сенчоуса внутри всё перевернулось. горячий язык приятно опалил головку, особое внимание зацикливая на уретре, отчего сене пришлось максимально сжаться, чтобы не выдавить из себя хотя бы каких-то звуков. даже один простой вздох может стать подозрительным. похвала тоже сделала своё дело, у него аж голова закружилась, когда александр пакетт так ласково и тепло, обратившись по имени, похвалил.       свободная рука легла на макушку учителя, чуть направляя её вперёд, заставляя его взять чуть больше. саня воспринял это весьма спокойно, всё-таки, у них осталось мало времени, а удовольствие приближающейся разрядки получить хотелось. благо, саня смог быстро сориентироваться и не издал никаких провоцирующих звуков. любой хлюп сейчас может оказаться звоночком, любой мык, любой шёпот. у сани потеют ладошки. он берёт глубже, понемногу направляется к основанию, из-за чего у арсения аж дрожат колени. он их разводит покуда может, пока у него не начинает сводить мышцы у паховой области, он выгибается, запрокидывает голову, но всё также молчит, максимально старается не издавать звуков, лишь изредка шумно вдыхая и выдыхая. сенч не дышал, — почти не дышал, — этим устраивая себе не-упади-в-обморок-от-нехватки-воздуха-челлендж. и сане нравится до каких эмоций он доводит юношу одним своим ртом, играясь языком и губами, кокетливо посасывая и облизывая, стараясь делать это максимально беззвучно. учитель дышит носом, старается, по крайней мере. помнится, ему попадались всякие видео из разряда «как правильно делать минет» или «главные ошибки при минете». из чистого интереса, саня досматривал такие до конца, ведь до этого момента был уверен, что это ему никогда не пригодится. максимум, подбодрить случайную девчонку из клуба, которой очень хотелось залезть в его штаны. в голове не было даже и мысли о том, что когда-то он будет удовлетворённо рассасывать тающий на языке предъэякулят, тем более, принадлежащий буквально его ученику. буквально мальчику, который только начинает смаковать жизнь, стремящийся попробовать всё, чтобы найти себя. не думай, ему уже исполнилось восемнадцать. восемнадцать лет — это как раз тот возраст, когда человек начинает активно искать себя в обществе. и саня, прекрасно это понимая, старается подарить незабываемый опыт. опыт, который отложится в голове и, возможно, что-то изменит в бушующем гормонами теле.       сенчоус чувствует себя мокрым, текущей сучкой, старшеклассницей, которая встречается с молоденьким учителем, и хвастается этим перед всеми. отчасти, оно так и было, если отбросить часть с хвастовством и с тем, что он старшеклассница, — вообще-то, старшеклассник. хотя, в этом, наверное и заключалась вся проблема. но сейчас его совсем это не волнует. ноги судорожно трясутся, контролировать себя становится всё труднее. его тело тяжелеет, растекается на стульчаке, но рука неизменно держится у рта, словно приклеенная. кажется, единственное, что его сейчас волновало — это кипящий рот сани и тишина. голова кружится каждый раз, когда он понимает: это всё реально. каждый звук, каждое касание, каждый сюрп, всё это по-настоящему. кожу по-настоящему обжигает, тело по-настоящему ведёт от удовольствия.       где-то вдалеке звенит звонок. но никого из них это уже не волнует.       сенчоус зарывает свои пальцы в волосы александра, одним движением насаживая его до конечной, а тот, от внезапности сия действия, видимо, поймал рвотный рефлекс и закашлялся, отстранился.       — прости. — сеня слегка кривится и поднимает руки, отпускает волосы, надеясь, что не сделал учителю слишком больно.       — веди себя как хочешь, я сейчас просто твоих рук не ожидал. — саша же эти волосы заправляет за уши. сенч хихикнул, когда саня поднял большой палец вверх и открыл рот, чтобы снова взять жгучую перевозбуждённую плоть. на этот раз ученик был аккуратнее, когда насаживал голову саши, но темп сразу взял побыстрее, чем был до этого. боится переборщить, боится сделать больно первые секунд десять, но вскоре ощутив, что александру комфортно, начал делать более грубые и глубокие толчки.        внизу живота болезненно тянет и колет несколько десятков секунд, но как только сенч чувствует, что колотье доходит до члена, быстро оттаскивает сашу с громким хлюпом. тот в ответ хитро улыбается, приоткрывает рот, и, направив головку на язык, быстро-быстро надрачивает, чуть ли не доит сперму себе в пасть. густая полупрозрачная жидкость, больше напоминающая слюну, оказалась не такой послушной и оставила несколько капель на щеках и носу. на это было невыносимо смотреть, сенчоусу казалось, что если он глянет на это, то его медленно мякнущий член затвердеет снова. он торопит себя увести взгляд на свой рюкзак, чтобы достать оттуда салфетки и вытереть родное лицо от эякулята. но вернувшись к сане, он обнаруживает его за весьма странным занятием: александр пакетт, его учитель литературы и русского языка, по совместительству лучший мужчина на планете земля и главный душнила, сейчас с упоением пытается слизать белёсые капли со своего лица. видимо, настолько сильно ему понравилось.       сенчоус аккуратно вытирает сашу, оба клянутся, что это только между ними и расходятся по разным классам.       сначала арсений быстро прокрадывается мимо кабинетов, просит прощение за опоздание и слишком непривычно краснеет, замешкавшись, когда его просят объяснить причину.       затем и александр, бегло проходит к своим шестиклашкам, говорит, что бегал по делам и начинает вести урок. что-то он совсем не подумал, что растраханное горло будет сипеть.       «александр пакетт, вы заболели?» «да, чуть-чуть, дети. но я лечусь. скоро как огурчик буду».