himmel av aske

      серое небо держит над нами перхотные меха пепла и сети влажных бесцветных светло-темных облаков. бездумные, бесконечно простейшие и преступно примитивные для высокого слова организмы, снующие по вымощенным дорогам, вскармливающие неосознанные дурные потомства, разбивающие лбы на коленях пред распятием и по вечерам собирающиеся за липкими от алкоголя столами. никто не пробует, не решается погрузиться в беспринципные суждения, стереть из кода мозга диалектику с материализмом и, вскрыв законы вселенной, по зову и проводящим до дрожи экстазно холодным импульсам граней сознания найти то, о чем не говорил бог.       бензин, библия, огонь, сухие ветки и азартный смех викернеса. грозным рывком сметает прочь дряную книгу лжи. она раненой птицей падает в бунтующее пламя, резво распространяющееся по молитвенному залу и обрекающее всю церковь на неминуемую гибель. эйстейн принимает решение поскорее ретироваться, чтобы не оказаться на месте библии, пока варг все еще крушит алтарь и бросает его в огонь, будто этого недостаточно. варг не боится пламени, не боится ответственности, ему плевать. он видит цель и вовсе не замечает преград. он одержим своими идеями и своей верой. верой в одина и верой в себя, пока эйстейн пытается старательно сделать вид, что не ссытся с каждого шороха снаружи и что ему все равно, что находит себе здесь место и чувствует нестрах, нехолод, что его не воротит от противного дыма, заполняющего церковь и серо-алым клубом взлетающего в предрассветное небо.       но все же волку удалось притащить сюда ошета в четыре утра. в четыре только из-за предостережений эйстейна, ведь в шесть уже светло, а светиться он не собирается; так варг грезил пойти в шесть, по своей блядской традиции. это безрассудно, евронимус знает, либо же у него начинает разыгрываться хроническая паранойя. он сам бы сейчас мирно спал в приятно прохладной кровати в обнимку с колой, только вот выглядеть в глазах других пугливой крысой-предпринимателем на фоне с юным, но великиким идеологом и лордом блэка, самопровозглашенным графом в этом тухлом мире не позволит. как себе, так и варгу постоянно оказываться на шаг впереди. ошет и подумать не мог, что мелкий любитель iron maiden и русских автоматов сумеет чуть ли не превзойти отца второй волны и получить признание круга, благословение сатаны. варг ведь не достоин, ему бы дальше тащиться от жилеточных подпивасов, а не сталкивать евронимуса с трона. разумеется нет, варг не достоин. вернее, кристиан.       придерживая патронташ, эйстейн спешно покидает горящую церковь, двумя шагами скрипит по ступенькам и отходит на несколько метров по сырой земле, даже не задумываясь, где сейчас викернес. было бы лучше, если бы он там сгорел нахуй, но к безутешной скорби и глубочайшему сожалению евро, тот быстро выбегает следом и, в отличие от ошета, который уже готов оттуда поскорее съебывать домой, оборачивается обратно, восторгаясь богохульным видом опороченного погибающего храма. под деревянный хруст стен и потолков граф улыбается, оголяя зубы, смотрит на падающий вниз крест.       в глазах кристиана играют языки пламени, кружатся в дьявольском хороводе черти, с заразным хохотом подмахивают хвостами и, подскакивая, стучат копытами. ошет тоже оборачивается и делает шаг назад, будто уступает викернесу, признает его победу над денежными посланниками растворения здравого смысла с горящими деревянными крестами, словно заходит в тень. но только сейчас, только в этот момент, пока никто, кроме одина, не видит, не больше. большего не дозволено. ни эйстейну, ни варгу. вернее, ни кристиану.       ошет пользуется подвернувшейся возможностью, пользуется подвернувшимся кристианом. викернес в этой ситуации как осколок мрамора, на который эйстейн безразлично наступил и только когда тот начал мешаться, с юношеским пылом давать о себе знать, сперва боязливо, затем настойчиво и импульсивно, впиваясь в кожу рельефными острыми углами и скосами. ошет заметил его и осознал его возможную ценность. евронимус не воспринимает его всерьез, не печется о его благополучии, выпускает его пластинки без намека на интузиазм. евро снова осознает, что сейчас лучше бы сидел дома, хотя бы в условной безопасности, а не подавлял животное желание бежать. давать возможность дальше рваться вверх, снося достижения евронимуса и залетая в утренние газеты, кричащие о ужасных злодеяниях металистов с поджогами церквей, нельзя. ошету приходится появляться на подобных мероприятиях ради получения своей славы и новых охуевающих взглядов общественности. пхах, варг доказывает делом, а не словом. подумал, что может, решил, что готов дерзнуть, назвался гришнаком, выставил свою кандидатуру. эйстейн приперся сюда, поставил галочку о присутствии и сейчас с минуты на минуту вернется домой, зато с позволением перетягивать одеяло на себя и вновь править сценой, доказывая, что не пиздабол.       викернес же все так же стоит, совсем не боится, совсем не таит пустого греха, вовсе не слушается своих животных инстинктов, будто их и не существует, как иисуса. кристиану похуй. он даже не допускает возможности наказания. он уверен, что останется в тени, уверен, что один стоит позади него, что крепкой рукой сжимает стальной щит и благосклонно кивает деяниям своего земного проводника, дилера, комиссионера в этой боевой сделке против капиталистической лжи. -свет несет лишь та церковь, которая горит.       евронимус скользит взглядом по каменным могилам, отсвечивающим янтарем, и с нотами усталости и смутного непонимания уставляется на викернеса, головой откидывающего волосы назад.       варгу на хуй не упал сатана, он уверен в истине язычества, которое должно привести общество в верный строй без размытых посланников, разлагающих сознание люда. никто и не задумывается вовсе, что существуют иные миры, иные вселенные, слепо веря в христа спасителя, искупавшего чужие грехи. ложный бог запретил думать, задумываться о чем-то другом, кроме страха попадания в ад. пока бессознательные псевдовенцы эволюции верят, что наш мир - истинная реальность и единственное проявление материального, сущности, другие измерения лежат за пределами разума. бог ведь не говорил о них, сжигая знания и подрывая пути к саморефлексии, обусловливая людское не настоящей, не истинной натурой человека, а кознями бесов. варг выше всего этого, ему есть к чему стремиться; он одержим пепельным небом в пасмурную погоду, сырой землей свежевскопанной могилы и промозглым темным лесом с холодными хвойными ветвями и хищными троллями в глубине. пока все трахаются при свечах, заглядывают друг другу в лица и вздыхают от удовольствия, варг в чужих лицах читает лишь ничего, не считает вовсе за людей. им не хватает тепла и нежности, не хватает веры в ложь и все время сухо в горле. варг по ночам курит и смотрит на окутанное тьмой небо за окном, вдыхая ночной свежий воздух, питая им легкие и предвкушая новый день, когда вновь вернется небо из пепла. в мире страданий и сентиментализма ему нечего делать, он подчинен мраку и вратам в пустоту, осталось только найти ключ. -сюда сейчас менты приедут или придут охуевшие жители с ведрами.       ошет уверен, что времени у них мало, пытается быть серьезным, скрыть страх, который подло колит мышцы и заставляет поджимать хвост перед льющими бензин опасениями. викернес поворачивается к евронимусу, смеривает сухим взглядом и хмыкает, неосознанно вызывая у него волну мурашек по спине.       воздух питается дымом и рассеивает угарный газ, заставляет разлететься ворон, въедается в ноздри евро, до этого подвергавшиеся только гнилым тушам кошек, коих дэд бережно хранил в своей комнате и кои кажутся безобидными на контрасте с едким пылающим храмом тумана. тумана осознанности, в этом ошет согласен с варгом. но согласен только сейчас и только в этот момент, не более. вернее с кристианом, не более. -я уже давно понял, что ты уссываешься.       давит, сука, наступает на пах ошета тяжелыми берцами, размазывает его по асфальту, не оставляя ничего значимого и ценного. -у меня просто голова работает и я не хочу новостные газеты своей физиономией украшать.       эйстейн рисковать своей свободой и безопасностью не собирается, отсекает наводящие вбросы викернеса, очищает себя от намеков на страх, встает раненым, но ровным воином. не позволяет, не дается. -неуж-то так страшно?       варг в своем правильном мире. в мире, в котором он убежден. в мире с серым небом, сыпящим пеплом, падающим на тупые головы смертных человеческих единиц и делающим из них пустых медленно и слепо снующих призраков.       евронимусу на это все равно, ему это не важно. ему вообще все это не нужно. евро в рот ебал варговскую правду с его постулатами "рвать, содрогать, жечь и искоренять". эйстейн смотрит на пылающую огнем ненависти церковь, на выжигающую усмешку кристиана, которая словно стелит путь на эшафот для евронимуса, топит в болоте, опускает ебалом в унитаз, как задрота в школе. он осознает, что не хочет всего этого, но выхода уже нет, а выйти через вход не получится. ошету и не нужны были действия, как и не нужен сейчас варг. искусство пиара и тактичная коммерция, ничего вздорно лишнего. но лишнее теперь есть. только теперь сам эйстейн кажется на фоне погрома викернеса лишним. если бы ошет тогда представил, что в силу своего максимализма варг нахуевертит такой ужас и начнет покушаться на величественный престол евронимуса, то ни за что не стал бы с ним иметь никаких общих дел. "потребителям ведь нравится, когда их предводитель, вождь не просто говорит, а когда доказывает действиями". евро уже едва сдерживается и сохраняет самообладание. он презирает варга и все, что с ним связано, сука, просто уже ненавидит. одним своим существованием тот сломал эйстейну почти все, что у него осталось, стоило только выпустить его в свет. ошет никогда еще так не проебывался. евро казалось, что фортуна его хорошенько так вылизала, потому что все опасности всегда обходили его стороной, в ложь всегда верили, второсортные злые фразы жрали, и даже заикнуться никто не мог, что надо и правда вести такую антихристианскую деятельность, "доказывая" силу своей идеологии. эйстейн их всех расстрелять от злости готов. если бы не варг со своей тупостью и желанием признания в своих кругах, то евро бы не закрывал входную дверь на три замка и не боялся бы говорить по телефону, даже просто с мамой. ему уже даже за магазин страшно, потому что вся норвегия волком на луну воет о том, что металлюги-сатанисты устраивают массовые поджоги церквей. ошета не просто стали не замечать за спиной викернеса, у него теперь есть риск получить пизды и отправиться лепить из грязи шахматы на зоне, выцарапывая заточкой на стене решетки и смотря на падающий снаружи пепел. и эта мысль сидит у евро в голове, шатает рассудок, капает на нервные окончания, заставляя их сокращаться, в то время как варгу вообще похуй, он как будто напрочь лишен чувства опасности.       варг этого всего через призму черных глаз ошета не видит, не замечает. у него нет цели свергнуть евронимуса, ему это так же не нужно. он поступает так, как считает правильным, и ему просто задорно видеть, как эйстейн боится, как от каждого непредусмотренного звука резко оборачивается, будучи уже готовым подорваться и бежать в ближайшее безопасное место. кристиан как волк, как варг, хищник, чувствующий, как у жертвы пробегает холодок по спине, как напрягаются мышцы и как бьется ее хрупкое сердце. это разыгрывает в нем еще больший азарт, пускает блаженство по венам и будто твердит "все правильно", газом пропуская эти слова под корку мозга и оседая в бесчувственных тканях. викернес подходит ближе, питается чужим трепетом. это охота, где варг - единственный загонщик и стрелок, а эйстейн - мечущийся по окладу шакал.       он ухмыляется ошету в лицо, находясь совсем близко и порождая в его напряженном теле ядовитый осадок, жгущий нервную систему. варг играет, ему это нравится, он жжет капилляры в мозге евро, его достоинства и самодостоинство, как ебаные церкви. эйстейн себе места не находит, но твердо смотрит викернесу в глаза без доли оторопи, но держится, стойко терпя это противное вязкое ощущение, распространяющееся вокруг и въедающееся ему иглами в кожу, кроша на терке оскала варга ценную трезвость сознания. это дуэль, замороженный, но как никогда движущийся, бой, реверанс двух лордов тьмы.       варг резким движением заводит руку за голову ошета, удерживает того за затылок, стальной хваткой преграждая все пути побега, со звериной дикостью, блять, целует. из-за усилий эйстейна еще крепче сжимает черные грязные волосы и так же грязно впивается в десна, глубже проталкиваясь языком и кусая чужую губу чуть ли не до крови.        сука, урод, что же блять делает.       самонадеянность ошета расщепляется на атомы, атомы расщепляются и собираются в отчаянные попытки высвободиться, пока викернес продолжает со своим блядским наслаждением василиска, задевая чужие зубы, скользить по языку эйстейна. мысли слишком перемешались, ошет почти забыл, что может ударить кристиана по ебалу или в живот, но все же невовремя вспомнил. правда, не успел; варг отрывается от эйстейна и отпускает заломившиеся волосы, уворачиваясь от рассекающего воздух пылкого удара прямо рядом со своим подбородком.       вот сволочь, да как так можно.       внутренности головы ошета кипят в симбиозе с магмой, он отшатывается назад и с перемешанными в глазах эмоциями снова встречается с этой хлесткой едкой ухмылкой, кровавым ножом бьющей по глазам и по малахитовому самолюбию. варг победил. тело будто искрится током; эйстейн ощущает ураган внутри, где мешаются и сворачиваются между собой ненависть с замешательством, возмущением и слепящей яростью. хочется истерзать ему все волокна кожи и мышц, импульсивно вырывать сухожилия и изуродовать все тело с вечно холодными руками и мрачным взглядом в пустоту. -зачем так бойко? чуть не исцарапал меня, понравилось?       до ломаной боли режет уши. варг снова по-волчьи скалится, оставляя ошета наедине с ненавистью и осознанием своей омраченной безнадежности, исступляющей все грани понимания происходящего. -ты что вытворяешь, мудила?       шакал готов наброситься прямо сейчас, вырвать у охотника-ликантропа ружье и избавиться от угрозы, по-животному впиться клыками в грубую кожу и перегрызть пульсирующую глотку, а затем рвануть прочь, оставляя кровавые следы лап на снегу.       а ведь правда понравилось.       кристиан же молчит, лишь светит ядовитой ухмылкой, контрастирующей с огненной церковью, заставляя эйстейна еще больше бурно пылать кислотной яризной, вступать в химические реакции со всеми своими перетасованными чувствами, мыслями, трескающимися и разбивающимися принципами. ошет опускает голову, пытаясь мысленно оправдать то, что не выдержал зрительного контакта, и заставляя викернеса еще более чувствовать свое доминирование. -ты вроде уходить хотел? рассвет скоро. пошли.       варг снова выиграл, снова оказался на шаг впереди. отклоняется назад, но уже без осточертевшей ухмылки, сеющей яд, жестом предлагая уходить, будто благородно делает уступок, одолжение, держа ошета на привязи медного взгляда, небрежно вскрывающего черепную коробку и точащего эктодерму, оставляя лишь пепел.       евронимус прерывает наслаждение викернеса очередной победой, еще не поднимая глаз, будто готовя себя, разламывая кости и прижигая ненужный страх: -не выебывайся.       эйстейн поднимает глаза, видит во взгляде напротив пленяющее небо из пепла и вновь встречается с разъедающей и заставляющей замереть усмешкой варга. вернее кристиана, не более.