My strange addiction

      Очередной день в Хоукинсе был невыносимо жарким. Палящее солнце светило через окно, нагревая и без того душный учебный кабинет. Мистер Фолл, учитель истории, рассказывал ученикам про мировой экономический кризис, произошедший в 1920-е годы. Он прекрасно понимал, что под конец учебного года подросткам это не интересно. Их мысли сейчас были далеки от истории, учебного класса и школы в целом.       Особенно не интересно было Билли Харгроуву, который вальяжно развалился на стуле последней парты первого ряда в гордом одиночестве. Ему было вселенски насрать на этот кризис, алмазно поебать на нудного историка и ему было кристалически похуй на эти уроки. Билли с радостью свалил отсюда куда нибудь подальше, желательно с палеткой пива. Но Харгроув хорошо помнит сказанные его отцом слова: "Ещё один прогул и тачки он больше не увидит". Так что он был вынужден сидеть в этом грёбаном кабинете и ненавидеть всех и вся, отсчитывая минуты до конца занятий.       От скуки Харгроув начал поочерёдно смотреть на своих одноклассников, которые так же, как и он, были заложниками до конца учебного дня. Первым его взгляд зацепился за ненавистного Стива Харингтона. Стив был популярным. Его уважали ученики. Он купался в лучах славы. До тех пор, пока в школе не появился Харгроув. Псевдо короля пришлось сместить с трона, указав, где на самом деле его место. С самого первого дня Харингтон не вызывал у Билли ничего, кроме отвращения. Блондин не мог понять, как за таким, как Стив, могли бегать девчонки. Он ведь ничего из себя не представлял - даже ответить не мог, ни словестно, ни физически.       Харгроув замечает, как Харингтон то и дело кидает косые взгляды на свою недавнюю пассию - Нэнси Уиллер. Она была вполне ничего: симпатичная брюнетка с большими оленьими глазами. Нэнси нравилась многим, но точно не Билли. Характер так себе, шуток не понимает, интересов общих нет и поговорить, соответственно, не о чем. В общем, не цепляет. Он мог бы с лёгкостью влюбить её в себя, использовать и выбросить, как делал это с остальными, но что толку?       Билли вообще долго на ком-то не задерживался. В основном девушки, с которыми он знакомился сегодня, уже на следующий день оказывались выпровоженными из его дома. Каждая надеялась на что-то. Что именно "она" станет последней. Что именно "ей" он заинтересуется. Что именно с "ней" он захочет построить отношения. Что именно "её" он полюбит и не отпустит никогда. Но все надежды разбивались вдребезги, когда очередная девушка выбегала из дома Харгроува, рыдая взахлёб и крича оскорбления в его сторону. Ни с одной из них Билли не встречался дважды. Никому он не перезванивал и не отвечал на звонки. Ни одна из них не цепляла его. Не цепляла так, как она.       Харгроув переводит взгляд на первую парту второго ряда. За ней сидит та, которая не даёт ему покоя с самого начала учёбы. Ева Дэйкер. Половина парней школы Хоукинса пускала на неё слюни, другая половина просто не произносила этого в слух. И Харгроув прекрасно понимал, почему. Её волосы цвета пшеницы всегда были мягкими и шелковистыми, лёгкий макияж подчеркивал по детски невинное личико, голубые, будто бездны, глаза хранили в себе множество тайн, пухлые и аккуратные губы были вратами в рай, ненавязчивый сладкий аромат духов пробирал до самых костей так, что голова шла кругом, а идеальная точёная фигура всегда подчёркивалась подобранным со вкусом нарядом. С виду хрупкая девушка с ангельской внешностью могла дать прикурить любому своим острым языком и едкими фразами, после которых у любого отпадёт желание хоть что-то сказать против слова Дэйкер. Её обожали, её ненавидели, её желали, ей завидовали. Ева могла выбрать любого, просто щёлкнув пальцами, но, на удивление остальных, оставалась одна. Это вызывало негодование среди мужской части учащихся, которые принимали всё новые и новые попытки понравится Дэйкер. Но ответ был тот же. – Мне не нужны отношения. – говорила Ева, мягко улыбаясь очередному отвергнутому парню.       Билли, наблюдал за провалом своих одноклассников и внутренне радовался. Почему? Он и сам не знает. Ему вообще должно быть похеру на это, но что-то не давало ему покоя.       По сути они с Евой друг друга недолюбливают, об этом знает каждый. Не могло пройти и дня, как они не зацепились бы языками, говоря друг другу язвительные упрёки. Каждый раз Харгроув был инициатором перепалки и каждый раз Дэйкер затыкала его, оставляя сидеть остальных с перекошенными от удивления лицами. Билли никому не позволял так с ним разговаривать, никому не позволял затыкать его. Но она была исключением.       Всё изменилось внезапно, в один день. Даже, в одну ночь. Когда Нил в очередной раз поднял на сына руку, Билли вылетел пулей из дома, запрыгнул в машину и вдавил по газам. Он нёсся по ночной трассе подальше от этого ебучего дома, матеря его семейку на чём свет стоит. Когда злость немного стихла, в душе начала разрастаться обида. Почему именно он? За что с ним так? Чем он это заслужил? Харгроув хотел выговориться но понимал, что "друзья" его не поймут. Слишком уж радикально он сейчас отличался от того Билли, каким его привыкли видеть все, а оставаться одному не хотелось. Копаясь в мыслях, блондин сам не понял, как дорога привела его к дому Евы. Почему то Харгроув был уверен в том, что Дэйкер не только впустит его, но и поймёт. Билли решил рискнуть. Припарковавшись и заглушив мотор, он поднимается на крыльцо и стучит в дверь. Никакой реакции. Мысль о том, что девушка может спать или её просто нет дома блондина не остановила и он попытался вновь. На этот раз дверь открыли. Ева стояла на пороге в пижаме и с растрёпанными волосами. Видимо, он всё таки её разбудил. Весь её образ источал уют и тепло до тех пор, пока Дэйкер не заговорила. – Какого чёрта ты здесь делаешь? Ты время видел? – И тебе привет. – отвечает Харгроув, проклиная себя за то, что додумался приехать сюда. – Я лучше пойду.       И только блондин разворачивается, чтобы уйти и уехать отсюда, как девушка останавливает его. Её произнесённое "Билли", с ноткой тревоги, застопорило Харгроува на месте. Она никогда не называла его по имени. – Зачем ты приехал? – спрашивает Ева, топчась на пороге. – Не важно.       Билли хочет уйти, правда хочет. Но внутри него что-то просит остаться. Будто Ева была его последней надеждой ещё остаться человеком, а не превратится окончательно в последнюю бесчувственную скотину. Тело прошибает током, когда её хрупкая и нежная ладонь касается его плеча, аккуратно разворачивая парня к себе лицом. – Господи боже! – ахает девушка и приподнимает подбородок Билли. – Кто тебя так разукрасил?       Харгроув молчит. Специально не смотрит на Еву, чтобы та не увидела в его глазах то, что видеть не нужно. Да и чего это Дэйкер так удивляется? Давно надо было привыкнуть к тому, что блондин постоянно красуется с каким нибудь очередным синяком или царапиной на теле. Обычно девушка только закатывала на это глаза, тихо шепча "горе луковое", но сейчас её это потрясло. На столько, что в её душе проскочило беспокойство за Харгроува. Странно, не правда ли? – Пойдём.       Ева заводит его домой, предлагает перекусить или выпить чего нибудь. А Билли потрясён такой заботой с её стороны. Ведь до этого от Дэйкер он слышал только упрёки или подколы. Она просит его рассказать, что произошло, а Харгроув молчит. Он хочет рассказать ей всё, вывалить всю правду, открыть свою душу этой голубоглазой бестии. Хочет, но не может. Ева понимает всё без слов, когда парень посмотрел ей в глаза. За этими голубыми льдинами пылал настоящий пожар из эмоций и невысказанных слов. Девушка молча встаёт и подходит ближе, ложа свою ладошку на его руку. Такой простой жест трогает до глубины души, и Билли даёт волю эмоциям. Больше не хочет сдерживаться, да и сил уже не осталось.       Они говорили до самого утра, обсуждая всё. Своё прошлое, родителей, планы и мечты. Как оказалось, они были похожи: оба вспыльчивые и эмоциональные, оба жить не могут без музыки, оба хотят свободы, оба ненавидят одиночество, оба бояться доверять и открыться другим, но очень хотят этого. Ева была удивлена, а Билли знал это. Просто чувствовал где-то в глубине его чёрной души. Не зря же он так заинтересовался этой девчонкой. На утро они дали друг другу обещание не вспоминать этот разговор и эту ночь. Оба понимали, что врут. Будут вспоминать, проживать этот момент заново и по глупому улыбаться. Ведь именно в эту ночь они почувствовали какую-то связь между ними. А может быть эта связь была с самого начала?       После этого разговора особо ничего не поменялось. Для окружающих. Дэйкер и Харгроув все так же прерикались друг с другом, но только они чувствовали эту разницу в их отношениях. Ева стала походить к блондину время от времени, спрашивая про его самочувствие. Она стала помогать ему на уроках, будь то контрольная или домашка. Иногда им удавалось спокойно поговорить на обычные темы. Вот так просто, без всей этой напускной неприязни, просто поговорить обо всякой херне, будь то погода или недавно вышедший фильм. Билли ценил это, по своему. Он стал не так часто цепляться к девушке, а если и цеплялся, то только для веселья. Ведь Харгроув знал, что им обоим это нравится. С каждым днём он всё чаще предлагал подвезти голубоглазую до дома или просто прогуляться вдвоём. На прогулки Ева соглашалась, а вот в машину даже под дулом пистолета не сядет. Билли этого не понимал, но каждый раз смеялся с её реакции на его предложения покататься вечером.       А ещё Харгроув впервые узнал, что такое ревность. Если до этого ему было насрать на второсортных ухажёров Дэйкер, то теперь он буквально закипал от одного вида очередного парня рядом с Евой. Его собственническая натура хотела набить морду любому, кто посмеет хотя бы втянуть рядом с голубоглазой воздух. Но он держался, наблюдая издалека за провалами его одноклассников в попытках стать ближе к Дэйкер. Билли знал, что ближе, чем с ним, Ева ни с кем не будет. И от этого на душе становилось спокойно.       Мимо него прошёл парень из их параллели, который только что предлагал голубоглазой прогуляться вечером, на что получил очередной отказ. – Наивный, – Харгроув ухмыльнулся, провожая его взглядом, – на сегодня она занята.       Билли поправляет воротник расстёгнутой на две пуговицы рубашки и направляется в сторону Дэйкер. – Очередной отвергнутый сосунок? – спрашивает блондин, опираясь рукой о шкафчик голубоглазой. – Ага. – коротко отвечает Ева, собирая учебники в сумку. – Ты бы хоть из приличия согласилась, а то скоро все полы будут в слезах и слюнях.       Дэйкер с силой захлопывает шкафчик, но Билли даже бровью не повёл. Он уже привык к такому. На губах блондина расплывается самодовольная улыбка, от которой у голубоглазой внутри всё переворачивается. Она старается держаться от парня на расстоянии, потому что его адеколон уже стал наркотиком для неё. Вдохнуть его сейчас будет большой ошибкой, ведь потом не захочется отходить от Харгроува ни на шаг. – Ты прав, – вдруг произносит Ева, заправляя прядь волос за ухо, – следующему не откажу. А то подумают, что я лесбиянка.       Дэйкер смеётся, а у Билли моментально сходит улыбка с лица. Теперь он смотрит на девушку серьёзно. Его глаза бегают по её лицу, про себя подмечая небольшие круги под глазами от недосыпа. Кто-то сегодня долго не мог уснуть. Харгроув удивляется тому, на сколько эта девушка может запудрить всем голову. Выглядев на все сто каждый божий день, многие и не догадываются, что этой ночью она рыдала в подушку несколько часов. Но она никому это не покажет, чтобы никто не видел её слабости. Иначе никак, это же Ева. – Не сегодня. – отвечает Билли, подходя ближе к девушке и смотря ей прямо в глаза, – Сегодня ты со мной.       Бросая короткое "жду тебя после уроков на парковке", разворачивается и идёт в класс. Думая о своём, даже не замечает толпу девушек, которые смотрят на него с обожанием. Они готовы ради него на что угодно, но Билли это не нужно. Сегодня у него другие планы. Сегодня он с Евой. С этой голубоглазой бестией, которая каждую ночь приходит к нему во снах, из-за чего на утро тот просыпается с глупой улыбкой. С этой взрывной блондинкой, за которую свернёт шею любому, да и горы тоже. С этой мечтой любого парня, которая не достанется никому, кроме него. С этой девушкой, которая стала его странной зависимостью.       Так будет на следующей неделе, через месяц, год. До конца его грёбанной жизни.