Крым — Карелия

      Карелия.       Шум водопада Лину почти оглушает. Еë эмоции переполняют, каплей стать хочется и вкус падения на себе ощутить, чтобы тут же, до основания долетая, оттолкнуться и бабочкой обратиться, вспорхнуть с лëгкостью, о силе тяжести позабыв. У Джебисашвили ботинки громоздкие, но она веса их не чувствует.       В состояние невесомости полной неодиночество погружает. Неодиночество среди людей, подобно самой Лине видом прекрасным восхищающихся, неодиночество в вечно оживлëнной Москве, неодиночество в доме собственном.       — Я люблю тебя, слышишь? — мужчине, чуть поодаль стоящему, в раз далеко не тысячный признаëтся, а Юрий, не замечая еë будто, с фотоаппаратом возится.       Еë кепка бежевая вверх в целях привлечения внимания подлетает и через секунды Юрием пойманной оказывается.       Он лучезарно улыбается ей, но ответа за улыбкой обаятельной не следует, только объятия крепкие, надëжные следуют.       Крым, вечер того же дня.       Солнце опускалось в море. Блики, волны, детский визг дневной разговорами вечерними безмятежными сменился.       Ангелина на песке безмолвно босая стояла: платье лëгкое с цветами безобразными, сандалии в руке левой, шляпа крупная соломенная с лентой чëрной, на ветру развевающейся.       Песчинки микроскопические грузом неподъëмным на ступни прилипают, Изосимова с места двинуться не может, как вкопанная по горло самое стоит. Тяжко.       Ангелина изнутри в глыбу твëрдую неподъëмную преображение ощущает. Даже дыхание тяжëлым более в момент один становиться начинает, альвеолы породой осадочной со временем обрастать начинают.       Тишина — еë подруга заклятая, как бы избавиться от ненавистной не хотелось, к ней всегда возвращалась, насколько бы это решение ошибочно не было.       По спине мурашки пробегают, когда в ушах шум водопадный раздаëтся неожиданно, а за ним слышно еле-еле — голос хрипловатый, голос еë.       Изосимова голову склоняет чуть, убор головной вниз летит, волной после подхватывается.       — Я слышу... слышу, лю-блю, — в ответ сквозь время и пространство шепчет... и с моря звуком воедино сливается.       И отклик, возможно, по водосточным трубам Лине притечëт и шëпотом, давно забытым, но нутро будоражущим, в ушах зазвенит.