***
— …вы не уследили за одним человеком! — Руд злится, срываясь на несвойственный ему крик, но он просто не мог держать эмоции под контролем. Его брат был болен, настолько болен, что порой не понимал своего положения в пространстве. Ему нужны были внимание и уход. Но что он обнаруживает, возвращаясь с миссии? Суетливых лекарей и перепуганных членов Ассоциации в жилой части гильдии. Уже тогда он чувствует что-то неладное, ведь единственный, кто мог устроить подобный переполох был его брат. Киэль выпал из окна второго этажа. Руд испугался, услышав эту новость. Он был ошеломлен и не мог поверить в то, что произошло. В его сердце зазвучали страх и тревога за своего брата. Руд понимает, что для пробуждённых людей подобная высота ничем критическим не обойдётся, но это же его брат! Его больной брат, который иногда не мог даже слов связать, чтобы выразить свои желания. Он мог пострадать даже от страниц книги, порезавшись о бумагу. Иногда Киэль вёл себя, как пятилетний ребёнок, а иногда молча смотрел в окна, словно искал ответы на какие-то свои вопросы. Руд не помнил, когда в последний раз видел, как Киэль пользовался своим пробуждением, словно напрочь забыл о его существовании, чем обрёк себя на магические выбросы из-за переизбытка маны. И вы говорите, что его брат выпал из окна второго этажа? Руд собирался сказать Председателю пару слов. Он, не помня себя, влетел в комнату Киэля, где тот, бледный, худой и истощённый лежал на кровати, с обмотанной бинтами головой, на которых проступала кровь. Его зрачки сузились, и в груди вспыхнул пожар из гнева и беспокойного страха. Руд медленно выдыхает. — Мы случайно упустили его из виду… — сказал один из тех, кто должен был присматривать за Киэлем. Тот даже в основном приносил минимальное количество проблем, только изредка действие успокоительных настоек прекращалось и тот выходил из-под контроля. Киэльнод шатался по комнате, а его глаза были полны беспокойства и недоумения. Он не мог осознать себя или окружающих, его разум был охвачен сумятицей. Он метался из стороны в сторону, иногда останавливаясь и глядя в никуда, словно пытаясь вспомнить что-то важное, но не находя ответа. Его дыхание было неровным, сердце бешено колотилось в груди. Казалось, он был погружен в собственный мир страха и беспомощности, не в состоянии контролировать свои действия или мысли. Руд помнит, что его брат был умным и трудолюбивым. Он помнил об этом из ранних воспоминаний из детства, когда с Киэлем всё было хорошо и он выглядел гораздо лучше, чем сейчас, являясь тенью самого себя. Он часто где-то пропадал, однако непременно возвращался, уставший и замученный, но всегда рассказывал Руду на ночь сказки или учил писать и читать сложные слова. Однажды Киэль стал часто бояться. Руд не знает, почему и чего, но ему казалось, что в этом была его вина, и когда Киэль заболел, Руд долго плакал вместе с Киэлем, что в какой-то момент просто перестал с ним разговаривать. Он вообще ни с кем больше не разговаривал, даже под угрозами Микелькарго, лишь молча стоя на защите младшего брата. А после всё стало хуже, и Киэль цеплялся за его плечи, судорожно глотая воздух с широко распахнутыми глазами, из которых исчезли все проблески острого ума, коим когда-то мог похвастаться Киэльнод Криши. Остался только иногда блаженно улыбающийся дурачок Киэль. Руд чувствовал отчаяние. Вскоре стало очевидно, что Киэль из Башни был нездоров, и он прослыл сумасшедшим. Однажды из многообещающего ученика он превратился в душевнобольного, от которого уже ничего не ожидали. Киэльнод перестал осознаваться себя. Именно тогда, когда Руд был достаточно взрослым, чтобы постоять за себя самостоятельно, а Киэльнод окончательно потерял какую-либо ценность для Башни, пришёл приказ. Приказ, изменивший их жизнь, и пусть Руд изначально не должен был уходить вместе с Киэлем, тот впервые за последние пару лет снова назвал его по имени. Руд никогда не плакал так сильно, вцепившись в руку брата так, словно тот мог снова забыть о нём. Приказ от королевской семьи стал спасением и погибелью одновременно. Киэльноду Криши было приказано обручиться с председателем Ассоциации магов, Ланосте. Руд не мог понять, зачем это было организовано, ведь в последние три года всем стало известно о ненормальном из четвёртой Башни. Он знал, что говорили о Киэле, но никогда не думал, что кто-то захочет жениться на нём. Разве это не абсурдно? Руд посчитал это неправильным. Всё было организовано так быстро, что Руд не успел даже глазом моргнуть, как уже находился у высоких дверей Ассоциации магов. Он не думал, что сумеет поприсутствовать на свадьбе собственного брата, но вот он: в незнакомом месте с незнакомыми людьми перед послом королевской семьи смотрит на то, как Ланосте сухо даёт клятву, и Киэльнод болванчиком повторяет его фразу, глядя куда-то сквозь него. Предварительно напоив его успокоительными перед церемонией, Руд чувствовал, что всё прошло довольно хорошо. Пока Киэльнод не закричал, схватившись за голову. Гости были напуганы, и Ланосте быстро отдал приказ позвать лекарей, и попытавшись успокоить Киэльнода, протянул к нему руку, заставив того отпрянуть в ужасе. Руд хотел было сорваться с места, но его остановил… Шикмуон, кажется? Ему это было не важно, он лишь хотел убедиться, что с братом всё в порядке. Но в порядке ничего не было. Киэльнод вопил и метался, словно пленник собственного тела и разума, пытаясь отползти от Ланосте как можно дальше, а тот беспомощно смотрел на безобразный приступ безумия. Киэльнод не реагировал на гостей, на слова, на осуждающий гул. Его разум был где-то далеко, погруженный в темные уголки собственного бессознательного, где правили страх и паника. Его безумие не знало пощады, и оно продолжало владеть Киэльнодом, уводя его дальше и дальше от реальности. Ланосте понимал, что этот день станет чёрным пятном в их жизни. Подоспевшие лекари увели сопротивляющегося Киэльнода, и Ланосте коротко закончил церемонию, извинившись перед гостями, выглядя при этом расслабленно и непринуждённо. Только Руд, опасливо наблюдая за зятем, видел, как кулак быстро сжался и разжался, и хотел было рвануть к брату, только Шикмуон, сидящий рядом, тяжело вздохнул. — Оставь, — говорит он, и Руд качает головой. — Старик разберётся. Оставь. Внезапно Руд почувствовал себя слишком беспомощным и несчастным. Он никогда не думал, что свадьба по атмосфере может быть подобна похоронам. С тех пор Киэлю выделили отдельные покои, и Руд, став частью Ассоциации магов нашёл себе работу, подняв ажиотаж своими силами и пробуждением перворанговым магом. Тогда он мог сосредоточиться на своей жизни, ведь в какой-то момент он понял, что Ланосте пусть и не навещал после свадебной церемонии Киэля, всё равно приглядывал за ним, обеспечивая качественными лекарствами, едой и одеждой, но Киэль на поправку не шёл. В его глазах никогда больше не проглядывалось разума, он казался потерянным и безэмоциональным. Лишь приступы безумия, когда Киэль бросал вещи и кричал, метаясь по комнате, давали понять, что тот всё ещё был человеком. Руд чувствовал, что его это угнетает. Он устал. Он знал, что его брат был потрясающим человеком, но сейчас его никто не воспринимал всерьёз, считая безумцем. И ведь они были правы. Киэль словно опустился в интеллекте до уровня пятилетнего ребёнка, но его истерики и приступы паники были слишком внезапными. Руд пытался как-то проследить закономерность, но казалось, что всё это происходило на ровном месте. Киэль был безумен, и никто не верил, что тот сможет вылечиться. Даже лучшие лекари, которых приводил Ланосте, только качали головами. Руд тонул в отчаянии, и лишь Шикмуон мог вытянуть его из этого болота, насильно вынуждая отвлечься. И даже если это раздражало, Руд чувствовал благодарность. В конце концов он подумал, что председатель в состоянии позаботиться о его брате, с чем он успешно справлялся до сих пор. И сейчас Киэль лежит на постели, пока Руд не мог найти в себе злости.***
Киэль медленно приходил в себя, с отстранённым удивлением отмечая то, что остался жив. Сначала он ощущал гул в ушах, словно стоял на шумной улице, но постепенно звуки стали более различимыми. Ему было трудно понять, что происходит, потому что всё казалось ему нереальным и расплывчатым. Он чувствовал потерянность и непонимание, не зная, где он находится и что с ним произошло. Его голова нещадно раскалывалась, но боль становилась терпимее по мере того, как он приходил в себя. Он попытался встать, но почувствовал головокружение и вернулся на постель, чем привлёк внимание находящихся в комнате, отчего у него лишь сильнее разболелась голова. Ему нужно было собраться с мыслями и понять, как он оказался здесь и что с ним произошло после того, как он точно умер. Он поморщился, когда шум в ушах, который кажется ему странным и непонятным, всё сильнее давил на черепную коробку. Ему становится плохо, и он снова пытается сесть, стараясь прийти в себя и понять, как долго находился без сознания и что произошло с ним в это время. Он был абсолютно сбит с толку, и Руд, упавший на колени у его постели, обращаясь с ним как с ребёнком, не помогал. — Руд?.. — хрипло зовёт он, и реакция брата заставила его почувствовать себя ненормально. Руд, кажется, был на грани слёз, осторожно взяв его руку в свои дрожащие пальцы. Киэль старательно сдерживает себя, чтобы не дёрнуться в сторону от прикосновения. Это ведь Руд, чего он опасается? Киэль пытался понять собственную реакцию, но в голове яркой вспышкой боли возникают кровавые образы, и он ежится. Но ему всё ещё странно видеть Руда в таком состоянии. Разве тот обычно не был сдержанным и рассудительным? — Руд. Руд всхлипывает, и Киэль теряется, не понимая совсем ничего. Однако радость пронзила Руда, когда он услышал своё имя, выговоренное Киэлем. Для него это был знак, что в его брате ещё остался кусочек того человека, которого он так хорошо знал и любил. Этот момент пробудил в Руде надежду на выздоровление брата и веру в то, что они смогут снова быть вместе, как прежде. Киэль же думает: случилось ли так, что Руд подоспел к нему на грани жизни и смерти и теперь он был здесь? Но из тела болела лишь голова и лодыжка. Киэль помнил, что ноги он уже не чувствовал. — Ты правда узнаёшь меня? — шепчет Руд, заглядывая ему в глаза, и Киэль озадаченно наклоняет голову к плечу. Он всё ещё чувствовал фантомную боль, что расползалась по всему телу, и гудящую головную боль сейчас, отчего мысли вязко собирались в кучу, но не составляли целостных предложений. Киэль даже разговаривать не хотел. Только потому, что это был Руд — он был готов хоть на часовые лекции, если понадобится. Но Руд больше ничего не говорил, и опустил голову, тихо глотая слёзы. Он не выпускал из своих дрожащих рук его руку, и Киэль ничего не мог с этим поделать прямо сейчас, чувствуя, как накатывает усталость. В памяти остались свежие воспоминания о том, как больно по телу проходилась чужая магия, и Киэль неосознанно окутывает себя магической энергией. Прежде чем отключиться, он вскользь отметил, что его младший брат был каким-то странным.