Последний звонок этого номера

      Посеченные мелкими осколками стекла пальцы быстро перелистывают избранные контакты, сохранившиеся на благословленном, не иначе самим Годжо, смартфоне. Всего несколько незначительных царапин на экране не мешают его работе и Маки облегченно вздыхает, ощущая как беспокойство, что туго закручивалось внутри тела по мере боя с проклятьем, медленно развинчивается, оставляя после себя только противную слабость и опустошение.       Размазав очередную каплю крови, оставшуюся на виолончельных пальцах, девушка наконец находит смешливую фотографию, где во всей своей красе сияет переливами уюта Оккоцу. В тот день они были в чужой стране, отпуск близился к концу, но многие местные советовали посетить рождественскую ярмарку и они пошли.       В начале ничего из этого не привлекло девушку. Много людей, крики, визги, но когда она в этой какофонии звуков услышала заразительный, абсолютно счастливый смех ее молодого человека и развернувшись увидела его, то не смогла не издать восхищенный вздох. Он был в белой куртке, с совершенно дурацким ободком красных оленьих рогов, припорошенных снегом, она не удержалась от фото, что до сих пор красовалась на ее обоях.       С силой зажимая рваную рану на боку, из которой толчками выходит кровь, орошая почерневшую от огня землю, Зенин быстро кликает по вызову и подносит телефон к уху, слушая гудки. — Маки? Ты уже закончила с заданием? — из динамика раздался любимый голос, заставивший устало улыбнуться. — Да, я закончила с этой дрянью, — тихо проговорила она. — Эта тварь далась тяжело, по правде говоря. — М? Непобедимая Маки вспотела чуть больше обычного в погоне? — Юта веселится слушая жалобу. — Любимая, когда-то и тебе нужно побегать за этим мракобесием больше трех секунд, которые ты тратишь на резкую атаку, как только увидишь цель, — он фыркает продолжая, — Ты у меня чисто тигрица в этой саванне полной непуганых оленей. — Юта-а? — девушка сладко зовет парня по имени, смакуя каждую секунду этого чудесного ощущения, когда сердце практически разрывает от нежности. — Да, любимая? — парень отзывается мгновенно, а в его голосе слышится плохо скрываемая улыбка, — Я тоже по тебе соскучился, родная. Потерпи еще чуть-чуть и, как только ты приедешь, я приготовлю тебе твои любимые бургеры.       От перекрывающего горло комка невысказанных эмоций, становится трудно дышать. Горько, невыносимо горько медленно умирать в чужой стране и знать, что больше не увидишь родного лица, больше не сможешь на полную грудь вдохнуть обожаемый запах ели и глинтвейна, который уносил обратно в воспоминания о лучшем Рождестве, проведенном наедине от остального мира.       По правде говоря это нечестно. Говорить с Оккоцу, обсуждать их более невозможную в этой реальности встречу, давать надежду на лучшее, когда ей через несколько десятков минут придется нажать экстренную кнопку, которая пошлет группе координаты, где они найдут ее мертвое тело, но сейчас она позволяет себе самую малость дать слабину. Умереть под голос любимого человека это не такая уж эгоистичная просьба, и Маки лишь надеется на то, что возлюбленный ее простит, поймет почему она говорила с ним не рассказывая и слова про свое состояние.       Ему просто не успеть. Даже Сатору Годжо не смог бы прибыть сюда достаточно быстро, чтобы она имела шанс на жизнь, так что смысла омрачать ее прощание с ним глупыми сожалениями она не хочет. — Знаешь, я очень голодна, Юта, — девушка поднимает руку над головой и ловит попадающие капли рукой. — Пока я не приеду съешь несколько бургеров за меня, ладно? — она пытается сдерживаться, но слезинка одиноко катится по щеке и впитывается в волосы. — Конечно, любимая, я прямо сейчас вызову такси, чтобы съездить в кафе, — Зенин слышит как по родному шоркает, так лелеемый юношей, стул по их паркету и не может не улыбнуться. Слезы уже давно текут бесконтрольным потоком, смешиваясь с дождем и омывая лицо. Перед глазами мутно, зрение совсем заволокло туманом, а тело практически не ощущается из-за противного холода и режущей боли, которая уже давно превратилась в один неприятный шум в голове. — Тогда, давай, иди поешь Оккоцу. Я не хочу видеть своего парня и знать, что он весит меньше меня, — через силу из грудины выталкивается фырк, который Юта признает как смех и тот издает важный, однако совершенно непонятный звук, более похожий на то, что тот сильно сдерживает веселый хохот. — Я вас понял, будущая миссис Оккоцу, никаких похудений, — в динамике слышится звук воздушного поцелуя и тот весело добавляет, — люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, Юта, больше всего на свете, — отключая вызов Маки может больше не притворятся. Она не знает как принимать смерть, как ее встречать и даже не задумывалась об этом.       Девушка всегда знала, что она ходит за шаманами по пятам, что редко кто-то кроме старейшин доживали до мирной старости, не будучи сожранным или основательно потрепанным, но сейчас, ощущая свой конец всем естеством, остается только смирится и принять неизбежное, как данность.       Превозмогая усталость, липкую слабость окутывающую сознание едким дымом девушка тянется к шее, срывая мелкий талисман, любезно выданный ей еще в самолете, и сминая его, посылает сигнал бедствия в Японию.       Осознавая, что ее времени осталось совсем немного, Маки во второй раз разблокирует экран телефона и трясущимися от усталости, словно она целый день тренировалась, пальцами открывает диктофон, собирая последние силы на обязательное дело.       Кто-либо мог бы сказать, что оставлять псевдо важное послание тем, кому передадут ее вещи это глупо, недостойно, и крайне болезненно для всех кто потеряет человека, но ей плевать. Она была бы рада если бы смогла хоть еще раз послушать голос Май, увидеть ее на фото, а не довольствоваться своей памятью, но от нее ничего не осталось, кроме безжизненных строк в мессенджерах, и именно поэтому она хочет сказать хоть пару утешительных слов. — Знаешь, Юта, никогда бы не подумала что нам придется разойтись вот так, не поссорившись, не расставшись, а просто по нелепой случайности и неверной информации статистов, — тяжело засмеявшись она продолжает говорить, — Больше тут проклятий нет, все их гнездо я уничтожила как и предводителя, но они успели здорово меня додрать, представляешь? Никакая я не непобедимая Маки, — тихо улыбаясь девушка ненадолго затихает.  — Я бы хотела только попросить тебя, не вини себя, и не злись. Это был мой выбор не говорить тебя ничего. Будь счастлив, Оккоцу. Будь счастлив за нас двоих. — палец соскальзывает с кнопки записи, не будучи в состоянии его зажимать и девушка закрывает глаза в последний раз.