space whale

Гигантский кит с потолка смотрит двумя черными точками словно очередное знамение. Юноша усмехается, бросив взгляд на сбитые вместе куски древесины: когда-то это называлось стулом. Он падает рядом с ними, с гулким грохотом валится полупустой рюкзак, позвякивают банки с консервами. Он достает из кармана поношенный револьвер и проверяет патроны, следом сопровождая тихим цоканьем отбрасывает его в сторону. Задирает голову, опираясь на ладони и всего доли секунд разглядывает обширное тело свисающего с потолка животного, как вдруг морщится от боли и снова скрючивается, подгибая под себя ноги. Мелкие осколки стекла некогда заполненного морскими обитателями аквариума, снующими по водному пространству из стороны в сторону, вверх и вниз, сейчас плотно впились в тонкую кожу, раскрасив ее не менее причудливым чем находящиеся за ним ранее рыбки цветом. Повторно тихо цыкнув, он тянется к рюкзаку, надеясь достать оттуда аптечку, вернее, то, что от нее осталось, и помочь себе, но, к его большому удивлению, здоровая рука лишь ударяется о холодный бетонный пол. — Опрометчиво было оставлять мне револьвер, — голос эхом гуляет в просторном помещении, отскакивая от еще уцелевших стекол, — Пусть и всего с одним патроном. Он взводит курок и обеими руками держа оружие начинает медленно поворачиваться, выслеживая взглядом виновника своего беспокойства. Рукоять пачкается кровью, медленно вытекающей из короткой, но глубокой раны на ладони. Зараженные не воруют припасы, не подкрадываются так тихо и незаметно и не оставляют в живых. Сердце невзначай пропускает удар, а палец травмированной руки едва опрометчиво не давит на спусковой крючок. Тут же о себе дает знать и накопившаяся слабость, что вызывает дрожь в ногах от такого резкого подъема. Тень мелькает на лестнице, но скорости реакции обезвоженного тела не хватает, чтобы быстро обернуться и последний патрон летит в металлическое ограждение. С противным свистом пуля рикошетит в одно из еще уцелевших стекол и следом барабанные перепонки пронзает звон разбившегося стекла. Следом к нему добавляется громкий стон отчаяния и лязг упавшего на пол револьвера. — Сука, бегун-переросток! Забирай что хочешь, я все равно не жилец, — первая слеза отчаяния скатывается по щеке, — Но отдай фотку, гнида, дай хотя бы сдохнуть счастливым! Размазывая непреднамеренно кровь по щеке он утирает слезы, тут же корчась от острого приступа боли, в ответ он слышит лишь тонкий шорох. Затем копошения и лязг металлических банок откуда-то сверху. Поднимает бровь в недоумении и коротко хмыкает, наблюдая, как его потертый рюкзак летит с лестницы вниз, угождая прямиком в подушку из мха. — Ты тупой или глухой, ебанько? — ругается Кихен, обращая свой возглас в непроглядную темноту сверху, едва подбежав к сумке и обнаружив, что именно того, что он просил оставить в заветном кармашке не обнаруживается. — Отдай фотку и можешь хоть меня жрать, маньяк! В ответ снова тишина. Он бросает короткий взгляд на треснувшие часы на своем запястье и печально вздыхает. Шорох сверху застывает, помещение обволакивает давящая тишина, но задержав дыхание на секунду он слышит размеренный выдох. Его молчаливый собеседник не собирается бежать, но и нападать тоже не спешит. Кихен чувствует, как злобу затмевает отчаяние и страх неизбежного. Очередной гулкий выдох и он роняет истощенное тело на бетонный пол, больно ударяясь, но даже не скулит. — Что ж, раз ты не собираешься убивать меня, и тебе даже не нужны мои припасы, а ты пришел просто спиздить у меня единственную и самую дорогую вещь, — он все еще тщетно пытается выследить в темноте хотя бы очертания силуэта, — Значит будешь слушать мое нытье о бессмысленности и бесполезности нашего жития. Годится? В ответ раздается тихий хлопок ладоней друг о друга. Кихен вздрагивает от неожиданности, машинально начиная озираться по сторонам. — Ты бы еще пальцами щелкнул, долбаеб, — снова ругается парень, уже понуро переводя взгляд на свои бледные ладони, перепачканные в крови. Слегка стиснув больную руку в кулаке и убедившись, что он еще чувствует боль, снова тянется к рюкзаку. — Что ж, если хочешь знать, человек на этом фото моя первая и единственная любовь, — начинает он, смущаясь формулировки, приступая к обработке ран, — Я видел его лишь однажды, но, когда попытался заговорить, он не ответил мне. Лишь кивнул, когда я попросил сделать фото. Убрав на место мешок, который едва поворачивается язык назвать аптечкой, он достает из бокового кармана небольшую коробочку, похожую на спичечный коробок. Бросив опечаленный взгляд, он бросает его рядом со своим бедром, а затем обнимает колени, продолжая. — А на следующий день началась эпидемия. Это было сродни первозданному чувству, о котором пишут только в книгах, — он поднимает взгляд, уже не пытаясь искать своего собеседника, а лишь бездумно блуждая им по покрытому мхом телу кита. — Поэтому основным смыслом моего выживания было найти его вновь. Найти и выбить хотя бы слово, узнать его имя или прозвище, но все мои поиски оказались тщетными. Он медленно поднимает с пола револьвер, опускает защелку и пристально вглядывается в пустые каморы. Несколько раз прокручивает барабан бездумно, затем снова закрывает и вглядывается в мелкие детали нагана. — Кажется, во всей Америке ни одной живой душе не удосужилось встретить его, — он сглатывает, — ни живым, ни мертвым. Повисает длительная пауза, пока Кихен вновь открывает защелку и находит застрявшую после недавнего выстрела гильзу. Попытка вытащить ее руками успехом не увенчивается, и он достает шомпол, следом выталкивает ее из каморы и следит взглядом за тем, как та падает, отскакивая от пола и укатывается в темноту. — Он чудесно играл на гитаре, — Кихен открывает заведомо пустую картонную коробочку, ведь еще по ее весу это было ясно, снова вздыхает и, отложив ее в сторону, продолжает. — Я увидел его на улице и бросил несколько монет, но так и не смог уйти, зачарованный его игрой. До сих пор помню, как шустро двигались его тонкие, длинные пальцы. Я тоже когда-то учился играть, но забросил это дело в пользу образования в экономической сфере, — он бросает горькую усмешку, — сейчас, очевидно, этот навык пригодился бы мне больше. Он открывает другой карман рюкзака и достает оттуда еще один коробок, уже белого цвета, потрепанный, но все еще хранящий в себе последнюю сигарету, неоднократно вымокшую и высушенную в дальних перебежках от одного лагеря к другому. Он продолжает рыться в этом кармане, в надежде найти спички, но достает оттуда еще один такой же картонный коробок как первый. Оценив на ладони его вес, он морщится и закусывает губу, сжимая тот в кулаке. — Эй, спичек не найдется? — бросает он громко, в ответ на что сразу слышит шорохи сверху. Почти прямо в лоб ему прилетает пластиковая зажигалка и он тихо выругивается себе под нос. — Спасибо, — уже держа сигарету в зубах и прикуривая от едва горящего пламени невнятно произносит он. Сделав одну затяжку, он задирает штанину на правой ноге и с тихим цыканьем оглядывает свою голень. Рывком опускает ткань в исходное положение и продолжает. — Но сейчас это уже не важно, я без пяти минут мертвец, — зажимая сигарету в зубах он снова хватается за револьвер и заряжает его уже точно последним патроном. — А ты без двадцати, если я вдруг промажу. Он вновь откладывает револьвер и долго, глубоко затягивается, следом выпуская дым в потолок. — Мне до сих пор мерещится та мелодия, которую он играл, — с сожалением произносит он и делает следующую затяжку. Блаженно вслушиваясь в мелодию, которая, как он думает, играет только в его голове, он закрывает глаза и бессознательно начинает барабанить пальцами в ритм по полу. Музыка заканчивается одновременно с сигаретой, и он встает, подхватывая попутно револьвер, заряженный всего одним патроном. — Надеюсь, мы встретимся на небесах, — понуро произносит он, приставляя дуло к своему горлу, — Хотя я в них и не верю. Прощай, — он медлит несколько секунд, прежде чем безропотно нажать на курок, — беги, если я не попаду. На третий счет он нажимает на курок, резко и без промедлений, но пуля лишь оглушает его, вылетая в сторону, а руку обжигает чей-то грубый рывок, что и служит причиной промаха. Кихен едва набирает воздуха в рот, чтобы разразиться бурей ругательств, как его тут же затыкают мягким, но настойчивым поцелуем. Он теряется и отвечает, не осознавая, что все происходит не в предсмертном бреду, а на самом деле. Чужие руки притягивают его к себе за поясницу, а следом, едва успев расслабиться, он едва не отскакивает, почувствовав острую боль в плече. — Что это? — он пытается вскрикнуть, но тут же переходит на шепот, лишь заглянув в глаза напротив. Парень напротив показывает ему пустой шприц, а затем ударяет кулаком в свое плечо, пытаясь одними лишь губами назвать слово, а затем показывает крест руками и крутит пальцем около своих губ в надежде, что его поймут. — Вакцина? — с сомнением в голосе спрашивает Кихен, на что тут же получает утвердительный ответ, а вернее, кивок головой. — Я точно умер. Темные длинные волосы, спутанные, свисающие почти до плеч шевелятся из стороны в сторону, когда парень мотает головой. Он поднимает обе руки ладонями вверх и слегка проворачивает ими по кругу, а затем указывает пальцем вверх. Кихен поднимает голову вверх и видит пулевое отверстие в брюхе кита. Снова опускает взгляд и без колебаний отодвигает чужие спутанные волосы, открывая лицо и вглядываясь лучше. Другой протягивает ему обратно фотографию, указывая на лицо человека на ней, а затем на свое. Кихен мгновенно повисает на его шее, захлебываясь беззвучными рыданиями.