—С тобой всё нормально?
—Угу.
—Точно всё нормально?
—Угу
Ха... Трудновато разговорить детей, у которых осталась тяжёлая психологическая травма после такого. А ещё трудно держать их, ведь вес цветов жизни даже не ощущаем, словно на руках у меня сахарная вата. Отойдя к калитке, где было более менее сухо, меся ногами грязь с кровью и внутренностями, я осторожно опустила мальчонку на ноги и сама присела на корточки, аккуратно придерживая тельце второго дитятки. На руке, что поддерживает головку, чувствовалась липкая жизнь, тихо утекающая из молодого росточка. Нужно скорее в дом, промыть рану и перевязать чистой тканью. А ещё надо избавиться от кандалов, которые в разы ухудшают состояние детишек.
—Малыш, подойди поближе, я сниму с тебя эти плохие штуковины.
Немножко помявшись, потрёпанный ребёнок подходит, сразу ухватившись ручонкой за другого малютку, которому требовалась помощь. Припоминая ощущения, что у меня были при том "буме", я пробую открыть кандалы. Не особо получается сначала, но потом потихоньку заскрипело, и покорёженный ошейник упал на траву. Всё-таки сработало. Ту же махинацию провожу и с прочим. После подхватываю свободной рукой ведёрко с водой, что оставляла у калитки, и, сказав малышу идти за мной следом, спешу в дом. Мягко укладываю дитя на скамейку, быстро и ловко снимаю с него лохмотья и, выжав какую-то чистую тряпочку после окунания в свежую родниковую воду, омываю тельце. Как и думала, это девочка. Из-за отсутствия каких-либо лекарств приходится довольствоваться одним лишь промытием ран и перевязыванием их. Окончив лечение "пациента", я переношу её в спальню, где укладываю на кровати под одеялом. И возвращаюсь ко второму, находящемуся в сознании.
—Ни нада!,–предупреждая мои действия, с трудом говорит он и отпрянывает на несколько шагов,–сам могу!
—Малыш, не бойся. Если хочешь, можешь сам умыться, а я лишь помогу перевязать раны. Я не буду смотреть,–с умилением картавости мелкого успокаиваю его и, как обещала, послушно отворачиваюсь.
Послышалось громкое сопение, словно он надулся из-за такого обращения с ним, а после всплески воды. Я всё это время, пока он умывался, сидела со скрещенными ногами к нему спиной и сверлила взглядом дверь. Стоит быть терпеливой к детям, особенно, когда они ещё такие малютки. Нужно ещё подумать, где достать еду, во что одеть их, ц-ц... В раздумьях не сразу замечаю, как меня тыкают маленьким пальчиком между лопаток.
—Сё,–слышно, как ребёнок старается говорить понятнее, но детский язычок отчаянно сопротивляется "взрослым" порывам.
Разворачиваюсь и с недовольством цыкаю. Эх, малыш, как ты не додумался снять это безобразие, видел же, как я это проворачивала с твоей сестричкой! Растянувшись на полу из-за лени, не позволившей просто встать, дотягиваюсь до тканей и, подползши обратно к мальчику, сдёргиваю аккуратно дряхлую одежку, которую и одеждой не назвать. Шикаю на сопротивление, малыш сразу затихает, и я начинаю операцию по перевязыванию ран. Особенно нежно перевязывала шею.
—Ну как, малыш, не слишком туго?,–с беспокойством спрашиваю каждый раз его, и он в ответ мотает головой.
—Ну, теперь другое дело,–выдыхаю, окончив недолечение,–иди к своей сестрёнке и ложись в кроватку, а я пока поищу лекарства и еду, хорошо?
В ответ вновь лишь кивок, и мы расходимся на этом. Я как раз к концу перевязки вспомнила, что остались повозки работорговцев, и там что-то да должно найтись. Интуитивно выбираю первый воз, в котором находила до этого ключи от клеток, и ковыряюсь, уже без какой-либо осторожности откидывая в сторону не нужное. По случайности роняю с телеги поклаж одежды, которую тут же оттаскиваю к дому, с запоздалостью припоминая о кровавых последствиях бойни. Дальнейшее копание увенчалось успехом в виде небольшого мешочка из крепкой добротной ткани, крепко накрепко завязанной, внутри которой позванивали бутылёчки с заветным содержимым. Ещё немножко роюсь, чтобы добыть немного еды, оружия для дальнейших планов и швейные принадлежности. Иду в обратном направлении, в каком до сего шла.
В спальне мирно спала девочка, закутанная в одеяльце. Я уже хотела подойти и доставала мешочек, но проход в проёме преграждает мальчишка.
—Незя. Грязная,–тыкает в мою сторону.
Окинув себя оценивающим взглядом, я с огорчением отмечаю про себя, что выгляжу, мягко говоря, до тошноты отвратно. И как я не додумалась хотя бы снять перчатки, что до нитки пропитались кровью убитых! Виновато приподняв уголки губ, я наклоняюсь к ребёнку и машинально тяну руку, чтобы потрепать по голове, но вовремя себя останавливаю.
—Спасибо, малыш, что предупредил меня. Не стоило мне заходить в дом в таком виде... Я скоро вернусь, хорошо?
Снова кивок. Ах, когда он станет говорить хоть чуточку больше? Такому милашке стоит выговариваться, а держит всё в себе, хотя такой ещё маленький. Но сейчас стоит волноваться больше о красноватых мутных разводах на полу, что я оставила своей обувью, подошвы которой уже не видно из-за толстого слоя земли и смешавшейся с ней крови. Оставив в зале свои находки, подхватываю мешок с кой-какой одеждой и иду к колодцу. Там я стащила с себя окровавленное снаряжение, привязала ведро к верёвке, опустила вниз, подняла, опрокинула на себя всю ледяную воду и вновь опускаю на дно. Повторяла я так несколько раз, пока меня не пробила сильная дрожь от холода, навеваемого сильным ветром. Отставляю ведёрко в сторону и трясущимися руками тянусь к взятым с собой вещам. Н-да... Сразу не сообразила, что у мужчин вряд-ли окажется женская одежда, но по счастливому повороту судьбы в поклажи была какая-то белая блуза. Натягиваю её сперва не так, как надо. После выяснилось, что она держаться на теле будет лишь на подвязках, что на плечах, и то ненароком может сползти с угрозой открыть окружающим виды на грудь. Нахожу атласную ленту, что по цвету схожа с блузой, и, протянув в вырез, немного приоткрывающий участок кожи, завязываю на шее бантом. Ну, мило, чистенько и не буду так детишек пугать. Штанов не оказалось, потому приспособила какие-то узкие мужские брюки, потуже затянув их на талии. Позже подгоню под себя. А одежду, в которой я была до сего момента, я просто выброшу, точнее, здесь оставлю - эта деревня всё равно что свалка, что была давно заброшена. По возвращению обнаруживаю, как мило спят мелкие в кроватке. Тянусь к боку, чтобы из кармана достать телефон и запечатлеть сию вселенскую прелесть. А, чёрт возьми, у меня же нет телефона. И живу я теперь в средневековье. Кха, жестокая реальность... После душевных терзаний подгототавливаюсь к шитью: достаю принадлежности, что оказались под оружием в последствии скидывания всего в кучу, выбираю подходящую более менее одежду. И приступаю к творению.
Послышался скрип двери. Поднимаю глаза от растерзанных мной одеяний и вижу мальчонку. Он завернулся в какую-то ткань, которая, видимо, была в спальне, и теперь не моргая смотрел на меня в ответ.
—Что такое, малыш?
—Хатит назвать меня малышом!
—Ох, извини. Как мне тогда называть тебя?
—...
Недолго угрюмо помолчав, ребёнок засеменил ко мне, шлёпая босыми ножками по деревянному полу. Ох, надо ведь отмыть те следы..! Не успеваю что-то сообразить и сказать, как он уже подошёл и с интересом разглядывал ткань в мои руках. Перевожу взгляд к рукоделию. Мои руки оставались чистыми, не исколотыми иглой. Я достаточно хорошо владею навыком шитья.
—Тебе нравится? Я постаралась подшить одежду для тебя и твоей сестрёнки, но не уверена, что подойдёт...
Расправляю одежды, давая малышу получше разглядеть. Это была рубашка, вероятно того самого юного паренька из работорговцев (и моей первой жертвы), и какие-то штанишки. Тк они слишком огромные, пришлось большую часть отрезать, а остальное ушивать. В общем, можно считать, что я срукодельничала это с самого нуля. Рядом лежало платьишко, сшитое также из какой-то рубахи. Смотрю на мальчика, у которого сдвинулись хмуро бровки, а щёчки надулись, возможно, из-за раздумий. Ха-ха, милашка!
—Содёт...
—Правда? Хорошо, тогда давай я подлечу раны, чтобы не болело, и ты оденешься,—предлагаю, не скрывая улыбки, ползущей до ушей, и "сверкающих" от умиления глаз.
Он как-то насторожённо посмотрел на меня, вздохнул и кивнул, давая мешочек. А, наверное брал, чтобы попытаться вылечить малышку. Покрывало тихо опускается на пол, а я, достав из звенящего мешочка пузырёк с мазью, наношу лекарство на подставленную мне спину. Мелкий шипит из-за боли, получаемой от неосторожных прикосновений, но терпит, прикусив губы. Аккуратно разворачиваю к себе, продолжая мазать лечебное средство на раны, разворачивая самодельные бинты. Когда я перешла к нижней части тела, то невольно вздрогнула, мельком пройдясь взглядом по паху. Гениталиями меня, так-то, не удивить, просто не оказалось... И почему в этот момент вспоминается момент из Великолепного века, а именно жест, который показали при вопросе "А разве евнухи не мужчины?". Кхм, сохраняй спокойствие... Это не нормально смеяться в такой ситуации, да ещё над ребёнком, пережившим всякое. Окончив лечение, я отворачиваюсь, давая малышу спокойно одеться, и после внимательно зыркнула на одежду в целом. Стоит подшить рубаху, что висит как мешок, и пояс штанов, что сползали с худощавой талии. Н-да уж, надо бы откормить это чудо.
—Давай я тебе дам еды, чтобы ты мог покушать?,–треплю длинные сероватые волосы, что скрывали глаза от посторонних взглядов,–ты ведь проголодался, верно?
Мелкий хотел, вероятно, отказаться, но его опередило тихое урчание в животике. Он чуть отвернулся и кивнул.
—Угу...
Благо, к еде я отнеслась с осторожностью и положила найденное на столе, отдельно от прочих находок. Там было немного хлеба, какие-то пирожки, вяленое мясо и тому подобное, что можно взять с собой в долгосрочное путешествие. Даю ребёнку пирожок, что по запаху, по-моему, с мясом. Он с голодной поспешностью приступил к поеданию, за что поплатился крайне быстро. Кусок проглоченной булки был небольшой, но смог доставить неприятностей, и мальчонка закашлял, стуча себя по груди.
—Вот, возьми воды!,–второпях наливаю ему воды в кружку, что была за считанные секунды опустошена.
—Кха-кха... Фпафиба...
Пока он пил воду, я пошла в спальню и окончательно закончила лечение малышки, после одев её в платьице. Как и думала, он пытался её полечить, неуклюже мазая средство на раны. Через какое-то время сюда вернулся мальчик, стирая рукавом остатки крошек и воды на губах. Он залез на кровать, осторожно переступил через место, где предположительно под одеялом лежала девчушка, и забрался в тепло, прижавшись к ней. Подоткнула одеяло и вышла, прикрыв дверь. Надеюсь, я их не побеспокою. А сии волнения из-за моих последующих действий. Оттащив ненужные вещи, я уселась на корточки рядом с грудой железа и стала перебирать его. Мм, несколько кинжалов покоцаны, но вполне себе можно подточить и использовать ближайшее время, классический одноручик не сойдёт, двуручник тоже... Было бы здорово, будь здесь пистолет, ведь с ним я близко знакома и легко закрою пробелы, появившиеся со временем, но, видимо, достать его смогу только в населённом пункте. Остаётся в качестве основного оружия взять либо рапиру, что достаточно в пригодном состоянии для боя, либо палаш. С рапирой я в какой-то мере знакома, так как в прошлом занималась недолго фехтованием, однако большее доверие внушает всё же палаш, учитывая, в каком веке мы. Ха... Чтож, пока оставлю оба варианта, дальше посмотрим, а сейчас будем точить кинжалы, перед этим переместимся на улицу. Звонко скрежетал кинжал, когда я проводила его лезвие по водному камню. В перерывах облокачиваюсь на дверь, поднимая взгляд к небосводу, по которому дневное светило тихо плыло к горизонту, незаметно окрашивая синее полотно багряными и золотыми красками. Кони подёргивают ушами, искоса поглядывая на человека, что не обращает на них внимания, и переминая копытами чавкающую грязь. Наверное, ещё не вся кровь впиталась в землю. Ах, точно, говоря о лошадях. Из-за отсутствия в нужде удовлетворять свои физические потребности я забыла, что нужно их покормить. Отложив в сторону кинжалы с оселком, иду отпрягать скакунов, что сразу отбегали либо в луг, где можно откушать сочной травы, либо к лесу, где избыток различной растительности, на любой вкус избирательных травоядных. Освободив последних, я отметила, что, хоть они и убежали, но при этом всё равно держатся в относительной близости. Видимо, они достаточно долго были с этими людьми или же испытывают некую привязанность, так как в дикой природе трудно выжить, если не приспособишься. Вроде поблизости нет водоёма, а значит надо бы их напоить. Где-то тут была и поилка для четвероногого транспорта. Наверное, в этом доме изначально был перевалочный пункт?
Вода стремительным потоком обрушивается в корыто, сильно расплескиваясь. Заинтересованные знакомым шумом, благородные животные лёгкой рысью приближаются, пофыркивая. А кто-то с наглостью спешит вперёд и суёт морду в поилку.
—Да погоди, я только воду принесла!
Видимо, это будет длиться вечность, пока я напою всю ораву. Стоит перетащить все поилки, что тут есть, к колодцу, а когда все напьются, вернуть обратно и подлить, чтобы они при жажде могли вновь попить. Пока я раздумывала, то шустрое животное легонько боднуло меня в руку, привлекая мой взор. Хитрюга, просишь ещё? А, я позабыла уздечки снять. Они чуть оборзеют, прочувствовав вкус свободы, но вряд-ли сбегут, так-то им нужен источник воды. И, если не изменяет память, в дикой природе лошади держаться группами, табунами, потому особо беспокоиться не стоит о чьей-то пропаже. Растёгивая застёжки, стягиваю уздечку с коня. Он помотал головой, пробуя движения, более ничем не скованные, и вновь боднул меня в бок, благодарно фыркая. Заметив мои махинации, стали подтягиваться и остальные. Хах, как муторно. И теперь я занимаюсь тем, что снимаю со всех уздечку. Забавно, а ведь сегодня же устроила тут резню. Закончив с раздеванием четвероногих, складываю несколько корыт одно в другое, поверх кидаю ведро и, ухватив поудобнее, тащу к колодцу. За мной следуют лошади. И потом бесконечная череда опускания ведра в колодец, поднятия, разливания по корытам и вновь опускания. Спустя, наверное, полтора часа, когда уже все напились и разошлись по лугу, устраиваясь поудобнее на ночлег, а солнце почти полностью скрылось за лесом, я вернулась к кинжалам. Их можно доточить завтра, а пока пойду внутрь, проведаю детишек. И стоило мне коснуться двери, как услышала справа знакомый звук.
—
Дилинь!
—...
У меня глюки начинаются? Вроде зависимостью от телефона не страдала. Медленно поворачиваю голову в сторону "уведомления", и в следующий момент с ругательством дёргаюсь, роняя оселок точно на ногу.
—Твою мать, что за херня?!
[Приветствую, богиня!]
[Вам пришло уведомление]
Альфонс, чтоб тебя молнией разило! А кто говорил, что тут нет никакой фигни как в мангах?! Потирая пришибленную ногу, с шипением поглядываю на зеленоватое окно уведомления и после кладу кинжалы в сторонку. Хорошо, что не они упали на ступню, не хочется становиться калекой.
—Ха... Чёрт бы тя побрал, Альфонс. И как глянуть уведомление?,–немножко раздумывав, пробую голосовую команду,–
открыть уведомление?
[Почта]
[Письмо от главы наднебесья]
[Приветик! Как на новом месте?]
—Серьёзно?
—...
—А можно позвонить?
[Система не располагает]
[подобной функцией]
—Тогда передай этому, что если он хочет что-то сказать, то пусть сам приходит!
—Не надо, я уже тут.
—А, тогда лад... А?
Смотрю на наглую физиономию парня, который повис в воздухе.
—Удобно?
—Вполне.
—А спуститься не желаете?
—Мне и тут хорошо.
—...
Присаживаюсь на ступеньки, раздражённо выдыхая. Парень, что до этого левитировал, словно лежит в гамаке, перевернулся и приблизился ко мне, подперев лицо руками. Опять будет сарказмом сыпать?
—А неплохо ты устроилась.
—Спасибо, моей ассоциальной душеньке ничего не мешало. (
Какого хрена я тут оказалась?)
—Вот и чудно,–Альфонс усмехнулся, сев рядом со мной,–когда думаешь идти дальше? Или планируешь жить в подобном раю со своими щеночками?
—А когда ты хотел сказать, что на самом деле тут есть такие выкрутасы?,–ткнула пальцем на до сих пор открытое окно почты, что теперь находилось позади меня.
—Ну, это создал один из новеньких, я не при делах. Только сегодня узнал.
—Заметно. Короче, поболтали, теперь вали отсюда.
—Оу, как жестоко! Ты ранишь меня в самое сердце!,–парень хватается за грудь, словно у него прихватило сердце,–мы ведь даже не поговорили нормально!
—Ага, ага. Возвращайся, когда функцию звонка добавят.
—Так ты у нас злюка.
—Какая есть, вали давай.
—Хоть скажи, как тебя зо-!
—Завали пасть и катись к своим верноподданым наконец.
Наигранно подувшись с две минуты, фиолетоволосый вновь исчез как глюк. Поднявшись, отряхиваю пятую точку, сворачиваю окно системы и, собрав оружие, иду наконец в дом. Убрав всё в угол комнаты, чтобы не мешало передвижению мне и малым, в спальню к детишкам. Там присаживаюсь у кровати и глажу девочку по голове, после ложусь рядом, не удосужившись укрыться одеялом. Оставляем оставшиеся проблемы и дела на завтра, а сейчас можно и отдохнуть.
