С ней нельзя по другому.

— Ещё одно слово и я вырву твой поганый язык. — Попробуй, тупая сука. Она только отъехала от неё и уже нашла с кем подраться. С ней нельзя по другому. Волосы обеих девушек летят в разные стороны, не жалея сил обе бьют так, будто в последний раз. Вцепившись волосы бьют друг друга кулаками по лицу, царапают ногтями голые участки кожи, метят прямо в челюсть. Словно кошки не поделившие добычу. Кровь стекает по шее тонкой струей и прилипает к розовым волосам. Следующий удар приходится в рёбра, другой ногой по колену. А третий самый больной. Схватив за волосы она бьёт её головой об асфальт со всей силы. Хрупкий нос ломается, течёт кровь, проявляются новые синяки и царапины. — Ты жалкая, ты знаешь это? Я изуродую твоё лицо, буду бить не жалея сил. Она достаёт маленький канцелярский ножик заточенный прямо для таких целей и втыкает лежащей девушке в руку. Громкий и протяжный вой доносится с этого района. Она убьёт её, точно убьёт. Только не в этот раз. Возле её горла оказывается другой нож. Перочинный. Намного сильнее, мощнее и главное острее. — Позвала друзей? Как же ты ничтожна. Ходи и оборачивайся, конченая шлюха. Она сбегает в спешке. Оказаться зарезанной темной ночью не хочется никому. — Каору, как ты? — И без тебя бы справилась, кто просил тебя лезть? — Твоё эго настолько большое, что ты даже не можешь принять помощи от родных и близких, удручает. — Закрой свой рот. — Благодарности не дождусь, да? А жаль, в прочем я не в обиде, пошли домой, - Коджиро улыбается по доброму, она совершенно не злиться. Она поможет встать, всегда протянет руку помощи, вылечит все раны и успокоит. Уже стемнело. Фонари освещают улицу и фигуры идущих девушек. Одна идёт прямо, не спешит и ждёт вторую. Вторая же - волочится позади, иногда хватаясь за руку первой девушки. — Давай поедем, так быстрее будет. Ты ведь ещё можешь? — Она сломала мой скейт. — Что? — Повторяю для глухих и тупых: она сломала мой скейт! — И что ты скажешь родителям? — Что скажу? - в недоумении спрашивает Каору. — Скейты всегда ломаются. — Да я не про это..., - вздыхает Коджиро. — Твой внешний вид. Она осматривает подругу. На ногах красуются ссадины, школьная форма в пыли и грязи, на руках синяки, чуть выше сломанный нос, подбитый глаз и рана на затылке, с которой течёт кровь капая на блузку. — Я не знаю, скажу что машина сбила, с лестницы упала... Можно я переночую у тебя? — Можно Один поворот, второй, третий и вот они у дома Коджиро. — Твоя мама не против? — Чего? — Ну, что я переночую. — Она сейчас на работе, ты же знаешь. — Поздно ведь уже. — Она взяла ночную смену. Семья Коджиро была небольшой: мама, старшая сестра, да и она сама. Отца она никогда не знала и не спрашивала о нём никогда. А вот у Каору был отец. Очень строгий. Его мировоззрение абсолютно не сравнивалось с бунтарской и весьма ранимой натурой Каору. Коджиро неоднократно критиковала его действия, на что всегда получала один ответ: " он делает всё ради моего блага " — Надо бы твои раны обработать. — Ага, а то нога сгниёт и ампутируют. — Ой, лучше бы тебе рот ампутировали. Вернувшись с аптечкой Коджиро приступила к бинтовке ран. — Ай ,блин, аккуратнее! — А ты не дергайся! Еле как обработать раны всё же удалось. Под крики и ругательства Каору конечно же. Подойдя к шкафу с одеждой девушка начала там рыться. — Слушай, я у тебя в прошлый раз оставляла свою майку и шорты, куда ты их задевала? После этих слов в лицо Каору сразу же прилетает названая ранее одежда. — Эй, ты чё совсем ахренела? — Меньше вещами разбрасывайся, они вообще на подоконнике валялись. Девушка лишь хмыкает в ответ и снимает грязную школьную форму, переодеваясь в чистую, но слегка мятую одежду. — Пойду приготовлю поесть, посиди тут пока, - произносит Коджиро и скрывается в дверном проёме. Каору садиться на кровать и осматривает крепо забинтованные синяки. Голова всё ещё неприятно жжёт и боль отдается в висках. Ушибленную ногу она почти не чувствует. Ложась на кровать она о чём-то задумывается. Мысли путаются и не дают сконцентрироваться. — Коджи, ты там скоро? — Секунду, сейчас подойду! И она не обманывает. Через минуты две возвращается с тарелками, на которых красовалось какое-то итальянское блюдо, о котором Каору решила не спрашивать. Готовке Коджиро она полностью доверяет. — Давай ешь и спать будем ложиться. Завтра рано вставать. — Блин, Коджиро, давай завтра не пойдем в школу? — С чего это? — Ну, я ушибла ногу, а ты как моя любимая девушка осталась меня поддержать. — Хитрая какая. Это у тебя пятерки по всем предметам, отличница и гордость школы. А мне как мои тройки исправлять? — Коджиро, пожалуйста! — Ладно, останусь. Дальше ужин проходит в тишине, прерываясь стуком вилок по тарелкам и вздохами Каору. — Спасибо, очень вкусно, - Каору наклоняется к лицу Коджиро и целует ту в губы. — А это комплимент шеф-повару.