пришел сон из семи сел

      Март радовал чуть больше, чем остальные месяцы, что были в этом году. Весна только началась, была достаточно теплой, хотелось даже выйти на улицу, прогуляться и думать о том, что скоро станет еще теплее. Когда будет тепло, можно будет подкопить денег и поехать в Крас, на море, либо на Кавказ, чтобы посмотреть на национальную одежду, примерить черкеску…              За два прошедших месяца веселого было мало. В январе были новогодние праздники, когда удалось провести максимум времени друг с другом и отдохнуть, зная, что отпуск у Мирона теперь будет только аж в конце мая. Он всегда делил четыре недели на несколько раз, чтобы можно было давать себе регулярно время для восстановления сил. В феврале пришлось побегать от блюстителей закона во время... куда они, конечно, пошли. Молодость позволяла бегать так, словно они самые классные спортсмены. Зато у Вани были новые фотографии, которые он не будет публиковать.              У Вани с работой все было относительно проще и комфортней. Ему не нужно было каждое утро просыпаться рано, тащиться на автобусе с несколькими пересадками до офиса, а потом сидеть в нем полдня. Ваня придумывал различные локации для клиентов, редко фотографировал их на студиях, да и вообще работал тогда, когда считал нужным (по три-четыре фотосессии в неделю). Фотографии с мест, где он активно выражал свою гражданскую позицию, он не выкладывал. Только сидел полночи перед стареньким ноутбуком, каким-то образом все еще тянущим фотошоп, хмурился и тяжело вздыхал, печально созерцая и думая.              Мирон в такие моменты подходил со спины и гладил Ваню по голове, успокаивая. Все будет хорошо. Когда-нибудь.              Удачными снимками Ваня хвастался особенно много. Показывал их раз за разом, делая комплименты клиентам, своим умениям и технике. Мирон его поддерживал.              Всегда поддерживал!              И когда жили в общаге, в разных комнатах, но на одном этаже, когда решили съехаться и делить одну квартиру… Иногда Мирон поддерживал молча, но в любом его действии помощи было больше, чем в словах, что он мог сказать.              Снимать однушку вместе тоже было хорошо. Договор был заключен с Мироном, потому что у него был официальный заработок, а еще он выглядел серьезным мужчиной, которому не было и двадцати пяти. Ваня вместе со своими вещами объявился в тот же день, только вечером. Он не фотографировал как ИП и не платил налоги, и Мирон, смеясь, говорил, что его парень — Блиновская в каком-то смысле, и его скоро посадят.              Когда приходила хозяйка, то Ваня уходил гулять, либо поднимался на пару лестничных пролетов выше, иногда оставался, пил чай на кухне и делал вид, что просто в гостях и просто друг Мирона. Почему-то не хотелось объяснять женщине сорока пяти лет Светлане из-за чего в однокомнатной квартире проживают сразу два молодых человека, учитывая, что нигде не было даже никакого маленького диванчика.               — Вань, а мне бы пошла ярмулке?— Мирону было действительно интересно!              Сегодня был четверг. Мирон уже как час приехал из душного офиса, в котором он перебирал документы. Работать в страховой нравилось, но задавать дебильные, по мнению Вани, вопросы нравилось куда больше. Даже сейчас парень, стоя около плиты с половником, закатывает глаза, но считает нужным ответить.              — Мир, если ты ее купишь, то я выброшу, как и предыдущую, — было в голосе Вани что-то серьезное, но уставшее.              — Ты же говорил, что ее моль съела… — Мирон недоверчиво глянул на Ваню, нахмурился, но решил, что национальная шапка ему действительно не нужна. Пока что.              — Нууу… так это… — Ваня растерялся, забыв о своем вранье, — Ее моль съела, вот я ее и выбросил. Родной, она тебе не идет. Даже кепки круче выглядят.              Ваня закончил разливать борщ по глубоким тарелкам и ушел к столу, начиная его сервировать. Пожалуй, даже творческому Ване, который жил обычно в беспорядке, свято веря в слова Альберта Эйнштейна о том, что только дурак нуждается в порядке, а гений господствует над хаосом, нравилось заниматься домашними делами, когда на это, конечно, оставалось время и силы (даже если практически весь день парень был дома).              — Нам на завтра выходной дали, — сказал вдруг Мирон, садясь за стол, пока Ваня наливал теперь чай, — что делать будем?              — А вам за что? Праздник у женщин вообще-то, — Ваня поставил возле Мирона белую кружку с красно-черной надписью «МИРОН ВСЕГДА ПРАВ», которую подарили в офисе на двадцать третье февраля. К слову, подобную кружку парню дарил и сам Ваня, но на ней уже читалось «САМЫЙ ЛУЧШИЙ МИРОН ВСЕХ ВРЕМЕН И НАРОДОВ». Ваня, конечно, подарил эту шикарную посудину с иронией.              — И что? Так ты мне ответишь или нет? Приятного аппетита, — Ваня прошептал тихое «взаимно», но на вопрос отвечать не торопился.              Ваня почему-то был до ужаса задумчив и не особо весел, что бывало крайне редко. Он обычно смеялся и шутил, но грустил ближе к ночи, когда читал новости. А сегодня… в целом что-то странное происходило. Ваня даже не вышел к завтраку из общей спальни! Может быть, не выспался, но пока что Мирон не придумал, как подступиться к Ване с вопросами.              — От адов стоять перестал, — трагично произнес Ваня, уже лежа в постели после ужина. Он мазал руки увлажняющим кремом и печально смотрел перед собой, укрытый тяжелым одеялом по грудь.              Мирон уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл и нахмурился. Он… не ожидал. Ну, то есть, вряд ли такое вообще можно ожидать, но Мирон глубоко задумался. Через несколько минут он взял Ваню за руку, немного влажную от крема, и сжал в своей, поддерживая и успокаивая одновременно, давая понять, что он рядом, что все хорошо.              — Как ты это понял? — аккуратно спросил Мирон, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони парня.              — Потому что тебя не хочу и подрочить не получается. Ровно с того момента, как новые прописали, — Ваня поджал губы и аккуратно отнял свою руку у Мирона, повернулся к нему спиной, ложась на бок.              — Может, заменить? — Мирон снова задал вопрос, но ту же спохватился: — Нет, не надо. Они тебе помогают лучше прошлых. Заниматься сексом — не самое главное. Я же люблю тебя.              — Мне только двадцать три, а я уже потрахаться не могу, — Ваня сказал снова так траурно, что Мирону его даже стало жалко.              Чуть погодя, Мирон сполз чуть ниже и убрал одеяло с ног Вани, но тот, поняв, что хочет сделать его парень, тут же натягивает мягкое и пуховое чуть ли не на голову.              — Не трогай. — отрезал Ваня и уснул.              Утром Ваня Мирона в квартире не нашел. Да и не старался искать (кого он обманывает? Первым же делом пошел проверять все комнаты, как проснулся), потому что настроение было отвратительным. Он заварил себе чаю, выпил нужные таблетки (каждая уважающая себя творческая личность их пила) и стал чекать соцсети, а потом отправил маме и подружкам открытки с поздравлениями.              Мирон пришел через полчаса и открыл дверь своим ключом. Сразу понял, что Ваня уже не спит, потому что из кухни (из динамика телефона) доносился тихий голос Александра-котика-Штефанова,что говорил с Дудем, который раздражал Мирона одним своим существованием.              — У него усы дурацкие, — сказал Мирон и поставил на стол упакованный торт от «Татьянин двор», заглядывая в телефон Вани, стоящий благодаря уже пустой кружке.              — Ты тоже не самый сексуальный, когда не бреешься, но он здесь бритый, — Ваня пожал плечами, но ролик на паузу не поставил, — зачем торт?              Мирон вздохнул. Он так и не понял, что теперь нужно делать с Ваней, раз он стал вдруг таким отстраненным и язвящим. Вслед за тортом на столе оказался и букет тюльпанов (банально, но красиво). Ваня тут же на него обратил внимание, выключил телефон, забив на то, что происходило на экране.              — Прости меня, Мир, я так хуево себя чувствую. Ты же будешь меня любить? Будешь? — Ваня цепляется за кисть Мирона, который собирался отойти к навесным щкафчикам и достать вазу, чтобы поставить цветы.              Мирон тут же улыбнулся коротко и поцеловал Ваню в лоб, садясь рядом с ним. Ваня лезет обниматься, тихо продолжая извиняться, потому что чувствовал себя ужасно виноватым за свое вчерашнее поведение и сегодняшнее.              — Конечно, я буду тебя любить… Всегда буду. Я уже говорил тебе, что секс — не главное, почему ты никак не поймешь? — голос Мирона звучал тихо и по-прежнему спокойно, однако он все еще переживал за состояние Вани.              — Не знаю… Спасибо, мне приятно, что зачем-то меня поздравил с восьмым марта…              — Просто оказал знак внимания, — нагло перебил Мирон.              — Спасибо… Что мы будем делать, когда попьем чаю?              — Я буду читать тебе «Мастера и Маргариту».              — Дурак, ты не дочитал еще?              — Не-а, на Пилате остановился.