Повторишь?

      — Дилан, — Лололошка наклоняется к парню так, чтобы их лица были на достаточном расстоянии друг от друга. Мироходец хмурится и оглядывает программиста с ног до головы, пока тот находится в полном недоумении.       Разница в росте студентов была не настолько большой, чтобы можно было причинить дискомфорт в обычном «стоячем» общении. Но когда Дилан сидит на кровати с ноутбуком, в наушниках, и перед ним нависает его надоедливый сосед, становится некомфортно от слишком уж надменного взгляда голубых глаз сверху.       — У меня голова болит, — программист отодвигает одну амбушюру, чтобы слышать собеседника. — Не надоедай своим присутствием слишком сильно. Если что-то срочное, лучше кратко.       — Ты помнишь, что вчера произошло?       Дилан поднимает одну бровь и смотрит на Лололошку с недоверием. Его последним воспоминанием было то, как заставлял мироходца влить в себя хоть каплю алкоголя, пока тот настойчиво отказывался, но по итогу сдался.       Зная этого человека, «вчера» Дилан с Ло могли как убить человека, так и переехать в другой город. А, может, вырыть нору под университетом?       — Чувак, давай не придаваться воспоминаниям? Я не помню, что вчера было, поэтому, если тебе не составит труда… Черт! Хедшот прилетел, — программист качает головой и хлопает ноутбуком. Теперь он опускает наушники на шею и смотрит вверх, на собеседника. — Свали отсюда, окей?       — Ты правда не помнишь?       В глазах Лололошки мелькает сомнение. Он не понимает, притворяется ли Дилан или просто ему отшибло память, потому что было что вспомнить.       — Потому что я помню все в подробностях.       Программист в исступлении смотрит на Ло, даже не зная, в каком контексте это воспринимать. Обычно такую фразу говорил Дилан после тех одноразовых половых связей, которые ему просто нужны были ради удовлетворения своих грязных интересов. И, как правило, такое происходило под действием большого количества алкоголя.       Никогда в клубе и никогда на вечеринках. Дилана в принципе там никогда не было.       Он прекрасно помнил свой первый опыт. Помнил, как девушка пригласила к себе домой под глупым предлогом, чтобы починить компьютер. Прекрасно помнил, как после окончания акта не понял, в чем резон заниматься этим с людьми. Помнил, как недоумевал, что кому-то может это действительно понравится. Помнил, как смотрел на свое семя на пальцах, и старательно пытался понять, почему ему это не приносит удовольствия, как остальным парням. Помнил, как позже понял, что ему необходимо один раз в месяц подцепить какого-то человека ради единоразовой связи и после забыть о нем навсегда, если они, конечно, не учатся в универе вместе. Помнил, как впервые почувствовал удовлетворение от полового акта. Помнил, как впервые на фоне этого влюбился. Помнил, как его принудили к этому, и это было скорее умелой манипуляцией, будучи под измененным состоянием сознания, нежели полноценным изнасилованием.       И после таких мыслей нависающий над программистом мироходец казался куда опасней, чем когда он выбивал окно и строил лестницу до него. Куда опасней, чем когда он без каких-либо сожалений вырезал свою ферму коров и овец. Дилан смыкает губы и отводит взгляд, понимая, что свободная одежда начинает его душить своей теснотой. Дыхание постепенно сбивается и студент подхватывает свои ноги к торсу, обхватывая их руками. С губ программиста срывается лишь один невинный вопрос, который мог показаться глупым:       — Мы… переспали?       — Ээ… — глаза Ло округляются от шока. Он не может ответить на этот вопрос с ходу, что затрудняет и без того тяжелое положение. А после еще раз, когда Карл постучал в дверь, чтобы соседи собирались. Лололошка тихо ругается, подхватывает свой рюкзак и пулей вылетает из комнаты, еле как провернув ключ в двери, оставляя Дилана без ответа.       — Ясно. — качает головой программист, а после тихо смеется.       Дилан смотрит на свои дрожащие руки.       Почему у него такая реакция? Что, твою мать, происходит? Почему этот молчаливый сосед по комнате не может ответить на один простой вопрос, хотя им жить вместе как минимум еще два года? Почему именно сейчас нет никакого желания узнавать, что происходило вчера?       Программист слышит, как закрывается входная дверь за компанией друзей, и в блоке нависает мертвая тишина. Он оглядывается, чтобы удостовериться, что он один, а после включает музыку на полную громкость.       Дилан подходит к окну в почти своей комнате и видит одну незамысловатую надпись, которую очерчивает пальцем, будто восполняя кусок пропавшей памяти. «Дилан», а ниже — «Ло». Нацарапано прямо на стекле, да еще так неаккуратно, будто пишущий был не в себе. Садится на кровать Лололошки и берется за голову руками, взъерошивая волосы.       Осознание приходит не сразу. Воспоминания постепенно возвращаются, а голова не перестает раскалываться. Первое, что вспоминает программист — объятия от мироходца, когда… что? Дилан закусывает губу, прокусывая ее почти до крови. Он впервые за долгое время обнимался с человеком искренне, и был так этому рад, а он даже не помнит, почему это случилось. Почему впервые за долгое время у него появилось желание кому-то довериться. Почему ему так не противно с того, что надоедливый Ло подходит к нему поговорить и утром, и днем, и вечером. Почему он так рад каждому его появлению и действительно скучает по нему.       Программист достает телефон и печатает короткое сообщение.       «Чел, сваливай с пар. Давай поговорим нормально?»       Ответ приходит моментально.       «Карлу это не понравится. Дилан, это срочно? Я понимаю, что наш разговор окончился на странной ноте, но того, о чем ты думаешь, не было. Такой ответ позволит мне остаться на паре?»       «Да ты все равно в телефоне залипаешь. Иди сюда, это срочно.»       Дилан ложится на кровать, наплевав на то, что она не его. Он прикрывает глаза предплечьем, и продолжает копаться в воспоминаниях.       Второе воспоминание.       Ло дает программисту в руки меч, а после учит его им пользоваться на примере резки на стекле. У каждого руки знатно трясутся и выглядит это комично, с учетом того, что вещь в руках — орудие болезненного убийства.       Третье воспоминание. И голову пронизывает болью, будто электрическим током.       Дилан берет за щеки Лололошку, оттягивая кожу. В тот момент это казалось действительно чем-то удивительным и необычным, скорее даже нереальным. Программист был так удивлен, что повторил это то ли трижды, то ли дважды, а после следовал шок, смешанный с относительно культурной бранью. Мироходец искренне смеялся с этого, медленно тянулся за движением рук соседа, а после подыгрывал ему, удивляясь. Не выходя из образа дурачка, Лоло потянул за щеку Дилана, но тот лишь рассерженно на него посмотрел, хотя на лице была легкая улыбка, не свойственная ему, и она выдавала игривое настроение.       — Эй, все в порядке? — мироходец тыкает пальцем в лоб программиста, выводя из транса, и, кажется, Лололошке было наплевать, что сосед лежал на его кровати.       — Рассказывай, что вчера было. — Дилан спускает руку с глаз. — Чувак, ни черта не помню с момента, как влил в тебя полбанки пива через силу. От пива вообще отшибает воспоминания? Что мы, мать твою, пили?       Ло садится на кровать рядом с соседом и смотрит в потолок, а после бросает взгляд на программиста. Он угрюм, впрочем, как и всегда. Чутка нахмуренные брови и подрагивающие руки, которые умело прятались. Дилан определенно боялся услышать что-то не то.       — Мы вчера не переспали, можешь выдыхать спокойно. — мироходец качает головой. — Просто занимались какой-то чепухой, проскользнули через консьержку после двенадцати ночи, перевернули какой-то мусорный бак и сидели смеялись над этим у бассейна, а после ты мне сказал, что я тебе нравлюсь.       — Я… что? Ты гонишь, такого не было! — Дилан подскакивает и нахмуривает брови еще сильнее.       — Было. И я тебе сказал, что не поверю, пока ты не повторишь мне эти же слова, будучи трезвым. Потому что ты полез поцеловать меня.       — Я… пытался тебя поцеловать? Да ты шутишь?       Дилан краснеет, но старательно скрывает это, закрывая лицо руками. Он зарывается лицом в свои колени, которые только что подогнул, а после обхватывает руками ноги и тяжело вздыхает. Он правда это сказал? То, что скрывал на протяжении долгого времени? То, о чем бы не выпалил под дулом пистолета?       — Ну так что? Повторишь? — программист был готов поклясться всеми своими девайсами, что на лице мироходца была наглая ухмылка, которую хотелось бы стереть. Он питался этими словами? Что за энергетический вампир, в конце-концов? Какому идиоту в голову пришла идея издеваться над признанием в симпатии?       — Заткнись.       — М?       — Я говорю заткнись. Ты правда собираешься смеяться над тем, что ты мне нравишься? — программист поднимает лицо и смотрит на мироходца с презрением. — Или тебя смущает моя ориентация? Ты мерзкий, ты знал об этом?       Ло качает головой, а после одним незамысловатым движением впивается в губы своего соседа по комнате. Может, не так профессионально, но отдал всю страсть и нежность, что в нем были, смешав этот коктейль из чувств в поцелуе. Медленно раскрыл неподатливый рот Дилана, который покраснел пуще прежнего, аккуратно проникает языком, углубляя поцелуй, и прикусывает чужую губу, чтобы тот сильно не расслаблялся. Хотя, будучи честным, шатен за это утро пережил слишком много стресса, чтобы расслабляться хоть на секунду. С добрых пятнадцать секунд Лололошка испытывал в меру мягкие губы программиста, которые явно не спешили отказываться от своих ночных слов. Лишь после того, как Лоло отстраняется, в голову Дилана возвращается доля разума, не затененная страстью и бурлящими чувствами в его животе.       — Повторишь? — мироходец все-таки усмехается. Да, ему хочется услышать именно эти идиотские три слова от закрытого в себе хикки-соседа, который всегда бесился попыткам разговорить его. Не ради того, чтобы посмеяться, а ради того, чтобы удостовериться в правдивости этих слов и действий.       — Ты мне нравишься, дурень, — Дилан тихо смеется, не веря в то, что говорит это с ясностью мыслей. — Так это что, мы теперь, типа, встречаемся?       — А ты хочешь?       — Только в том случае, если ты повторишь.       — Ты мне нравишься, Дилан. Давай встречаться?       — Ну вот и все. Теперь ты мой парень, надоедливый сосед. — он качает головой. — Слушай… ты вообще как запомнил это?       — Я выпил только те полбанки пива.       — Какой же ты идиот…