Кто самое милое существо во всей мультивселенной?

Однажды, когда в Сноудине было холоднее, чем обычно, мы с Папирусом маялись от скуки, лежа на диване. Ничего не хотелось. Только лежать и лежать, как тюлень на льдине, в ожидании чуда. Интересного, захватывающего чуда. И оно подвернулось мне под ноги, как та палка, отправившая меня в странное, опасное, но весёлое путешествие под землёй. Правда, вместо палки теперь низкорослый скелет. — Чё как? — задал нам уже обыденный вопрос скелекомик. — Скучаем... — жалобно протянула я. — Великий Папирус не скучает, Великий Папирус... — младший из братьев на мгновение замер — обдумывает новый рецепт спагетти! — Ну и как, бро? Придумал что-нибудь ОЧЕРЕПЕНОЕ? Папс настолько подался тоске, что даже пропустил очередной костлявый каламбур мимо ушей. — Пока нет, всё-таки усовершенствовать идеальный рецепт Великого Папируса не в силах даже Великий Папирус... — Раз так, почему бы нам не смотаться к одному моему знакомому любителю тако? Думаю, вы найдёте общий язык. — Любителю тако? — не успела я закончить предложение, как мы тут же оказались в месте, которое Санс назвал простым и неброским словом Underswap. Санс никогда не любил что-то объяснять, так как был, есть и будет слишком ленив для всего, что превышает один щелчок пальцами. Перед нами раскинулся дом. Наш собственный дом. Но что-то в нём было не то. Казалось, будто это не наш дом вовсе. Дверь медленно отварилась, и из-за неё показался Санс. Другой Санс. Санс со звёздами в глазах. — Другой я! Ты здесь. — он улыбался не как Санс. По-другому, слишком живо, слишком лучезарно. — Папи, другой я пришёл! — Я с братом и нашим человеком. Ох, привет! — скелет улыбнулся ещё шире и помахал нам рукой. — Вы такие тихие, я вас не сразу заметил. Заходите скорее! В доме нас ожидала до жути странная картина: Папирус в оранжевой толстовке и с сигаретой в зубах, и красноглазая девчонка в зелёном свитере с широкой жёлтой полоской посередине. Пока наши с Папсом мозги закипали в попытках осознать происходящее, Санс уже успел обменяться любезными каламбурами с хозяевами дома. А девчонка, безмолвно сидевшая на таком знакомом мне зеленом диванчике, с интересом уставилась на меня, хлопая ресничками. Личико её было столь очаровательно, что моя крыша стремительно поехала вниз, и я порога продекларировала: — Ты, случаем, не кулинарное шоу Меттатона? — Меттатона? — девчонка уранила голову на свое хрупкое плечо. — Тогда почему я смотрела бы на тебя сутками? — А..? — кажется, её виндовс нуждается в переустановке. — Человек! Разве можно так поступать при первой встрече? — Ну ты погляди, какая она очаровашка! Девчонка с оглушающим "бамс" свалилась на пол. С красным, как помидорка, личиком. — Чара!? Чара, ты в порядке!? В этот момент я молилась лишь об одном — чтобы это не было так больно, как выглядело. Позже местная королевская учёная объяснила, что мы находимся в одной из Альтернативных Вселенных. Она долго пыталась донести до нас, что это вообще такое и как работает, но я как и была слишком далека от квантовой физики, так и осталась. Как в прочем и Папс. И теперь мы частенько захаживаем в этот дом. Даже, может быть, слишком. Блу и Папс и правда крепко сдружились. Отныне у нас на ужин не только спагетти, но и тако. Хотя они мало чем отличаются. Вкус такой же неописуемый. Пока Санс с Кэрротом тусят у Маффет, а младшие скелебратья придумывают новые головоломки и загадки, я таскаю Чаре шоколадки. У неё так краснеют щёчки, когда я всучиваю ей очередную плитку. — Ну зачем так много... — отводит она свой смешенный рубиновый взгляд — Я ещё прошлую доесть не успела... — Затем, что хочу тебя порадовать! Каждый, каждый раз, когда она улыбается, я будто сажусь на шею к Малому Псу и улетаю в стратосферу. — Человек, человек! — обратился ко мне Блу — Скажи, кого ты считаешь самым милым существом во всей мультивселенной? — Чару, конечно! — с улыбкой отвечаю я. А порозовевшая Чара давиться горячим шоколадом. Аккуратно постукиваю её по спинке. — Все в порядке? — услужливо спрашиваю я. Чара кивает с красным, как помидор, лицом. О, Великий Тоби! Как же мне хочется откусить её сладкие щёчки! Обычно она очень бойкая и даже чуть задиристая, но когда дело доходит до флирта и комплиментов, сыпется песком. Этим вечером все братья-скелеты ушли к местной Альфис на тренировку. Без понятия, как у младших получилось уговорить на это Санса и Кэррота, но, оказывается, в мире нет ничего невозможного. Чара что-то усердно вырисовывала акварелью, а я, устроившись рядом, чиркала какую-то каляку-маляку простым карандашом. Удивительно, но на полу было куда удобнее, чем представлялось на первый взгляд. — Что рисуешь? — Чара с интересом взглянула на мой рисунок. — Это..? — Надоедливая собака! — восклицаю я. — Очень похоже. — неловко улыбнулась красноглазая, почёсывая затылок. На листе красовался овал с четырьмя лапками-чёрточками, треугольничками сверху, весёлым смайликом вместо лица и большим пушистым шариком на попе. — Правда, кажется, что это кот, а не пёсик — Это да... Художник из меня всегда был не очень. А у тебя что? Из рисунка Чары буквально вырастали очаровательные жёлтые лютики. — Какая красотища! Да ты просто мастер, Чарочка! — Да ладно тебе, в этом не ничего особенного... — Можешь дать мне кисточку? Хочу тоже цветочки нарисовать, чтобы пёсику не было так грустно. — Да, конечно. Её пальчики такие бледные, такие очаровательные, несмотря на сбитые в кровь костяшки. Хочу поцеловать. Поцеловать каждый её сладкий пальчик. Этот мир не достоин их. Не достоин таких прекрасных пальчиков. Чара внимательно наблюдает, как медленно растекается ведомая кистью краска, словно кошка за лазерной указкой. Ну почему она настолько милая!? Прохожусь по её щёчке, улыбаясь во всё 32 зуба. — Что т-ты делаешь? — Жёлтый цвет тебе к лицу. Чара недовольно бурчит что-то себе по нос. — Ладно-ладно, сейчас сотру. Наклоняюсь, тянусь к такой аппетитной розовой щёчке. Больно натыкаюсь ладонью на карандаш. Падаю, не удержав равновесие. Так и знала, что не стоило их везде разбрасывать! Упираюсь руками о пол, чтобы ненароком не раздавить Чару своей тяжеленной тушей. Она лежит подо мной. Не могу разглядеть выражение её лица. Её ручки мешают. Но я точно знаю, что сейчас оно чертовски красное. Свитер задрался вверх, слегка обнажив животик. Так и просит, чтобы по нему прошлись пальчиками. Держи себя в руках, Фриск! Держи себя в руках! — Прости, прости, пожалуйста! Ты в порядке, не ушиблась? — ещё пара сантиметров, и она бы точно ударилась затылком об диван. — Всё в порядке, всё хорошо — Чара убрала руки от лица и уставилась на меня, словно дикий олень на свет фар. — Подожди, я сейчас поднимусь. — Нечестно... — неожиданно буркнула красноглазая. — Что нечестно? — Если я — это ты, а ты — это я, тогда почему у тебя такая большая грудь?! Мой мозг заел на несколько секунд, но затем все же кликнул. — Ты чего? Не такая она уж и большая, — рассмеялась я с толькой смущения. — Да, но по сравнению с моей, она куда больше. Что за несправедливость! — Ну, если хочешь потискать "большую" грудь, у тебе всегда есть я — флирт-мастер Фриск снова в деле! — Можно? Правда можно? — рубиновым блеснул огонёк энтузиазма. Ладно, такой реакции я уж точно не ожидала. Она это серьёзно или издевается? — Милости просим! — просто улыбайся, просто улыбайся, Фриск, и всё будет в порядке. Ну, наверное... Не успела я опомниться, как чужие бледные пальчики начали прогуливаться под моим свитером. Медленно, не спеша, смущённо. О, Тоби, я что, сплю? Чара, милая, прошу, ущипни меня! Наткнувшись на край бюстгальтера, красавица вздрогнула. — Я могу снять его, если хочешь. — дурацкая улыбка всё никак не сходит с моего лица. — Мгм... Ох, Тоби, если это сон, то можно мне никогда не просыпаться? Я хочу спать всю жизнь! Руки совсем не слушаются. Застёжка явно не на моей стороне, но с девятой попытки она всё-таки поддаётся, и пыльно-розовый лиф падает на пол. Я — РЕШИТЕЛЬНОСТЬ. Я НИКОГДА НЕ СДАЮСЬ! Чара же продолжила свою неспешную прогулку по моей коже. С каждой минутой она становилась все смелее. Заулыбалась, мяла и тискала мою грудь так, будто она была её любимой, той самой надоедливой собачкой. Ей явно нравится это занятие. А я молюсь, молюсь Тоби, чтобы ненароком не издать лишнего звука. Тоби, ну скажи, зачем ты как со мной?! Это сладкая пытка за всё мои грехи? — Чара, п-подожди, поумерь пыл, не-не так с-сильно... Как же я хочу, чтобы она продолжала измываться надо мной! Но, чёрт, если я сейчас начну стонать, Чара точно перестанет играть с моей грудью. Красноглазая, наконец, оторвалась от уже полюбившегося ей занятия и взглянула мне в лицо. — И-извини, я слишком увлекалась! — Чара начала обеспокоенно грызть большой пальчик. — Все в порядке, просто будь чуток по-ласковее... — Мгм. Кажется, прошло ещё пару минут, или время ощущалось слишком тягучим. Но вскоре моя крыша уехала в Магадан, и я полезла под чужой свитер. — Ч-что ты д-делаешь!? — Нечестно, что ты можешь трогать мою грудь, а я твою нет, как считаешь? — Л-ладно. Твоя правда. Задираю свитерок по самую шею, открывая своему взору небольшую нежную грудку. — Хм! — Чара зажмуривается, отворачиваясь. — Какая прелесть… — провожу пальцами между рёбер, затем аккуратно поглаживаю левую грудь. О, Тоби, как же она прекрасна. Чёрт, я расцелую ноги тем, кто создал эту принцессу. Тоби! Тоби! Великий Тоби, спасибо, что она существует! Чара, алая до самых кончиков пальцев, всё же решается приоткрыть глазки. Чувствую, как бьётся её сердце. Как она неровно дышит. Сжимаю чуть сильнее. Играюсь, ласкаю. С чужого ротика вырывается первый стон. Руки сильнее сжимают мою и так настрадавшуюся грудь, и я окончательно теряю голову. Прячу свой стон в розовых губах. Моя девочка! Моя, чёрт возьми, моя! Чара мычит так сладко, что кружится голова. Нежно прикусываю её нижнюю губу. Тоби, как же я хочу в её ротик! В её чудесный ротик! Придерживаю её блаженное личико, позволяя отдышаться. — Ф-фриск... — Чара вцепилась котёнком в мой свитер. Она не сопротивляться, когда я целую её снова. Не сопротивляется, когда мой язык проскальзывает в её рот. Лишь тихонько скулит мне в губы. Не хочу, не хочу отрываться от неё даже на полсекунды. Почему воздуха так чертовский мало!? Зачем мне вообще дышать, если я могу целовать эти губы?! С трудом отстраняюсь от её ротика. Чара тут же утыкается мне в плечо. Тяжело дыша, Прижимаю её к себе, взъерошивая мягкие волосы. – Ф-фриск... КАБЗДЕЦ! КАБЗДЕЦ! КАБЗДЕЦ! КАБЗДЕЦ! Я напугала, напугала её! Чёрт! Может, она не хотела, не хотела всего этого. А я заставила. Заставила, как блядский насильник! ФРИСК КАКАЯ ЖЕ ТЫ ТВАРЬ! ОЗАБОЧЕННАЯ ТВАРЬ! Что же я наделала... Руки трясутся, будто в них хрусталь. Хрусталь, который я с такой радостью трескала в ладонях, намереваясь разбить. — Что такое, милая..? Чара отстраняется, глядит на меня своими щенячьими глазками в ожидании чего-то. Кажется, она покрывается что-то сказать, но крепко сжимает губы. — Фриск. — красавица робко оттягивает ворот собственного свитера, открывая хрупкие ключицы. — Хочешь, чтобы я.?! Шею!? Её милую шею!? Я сплю! Я точно сплю! Придушите меня! — Мгм! — Чара накрыла своё багровое личико ладошками и интенсивно закивала. — Только давай снимем это, хорошо? Чара послушно поднимает руки и я стягиваю с неё остатки свитера. Он, конечно, красивый, но сейчас у меня есть кое-что поинтереснее. Целую в губы. Затем медленно перехожу на шею. Все так же ласкаю грудь. Чара совсем не умеет сдерживаться, вздыхает от каждого поцелуя. Не спеша оставляю алые отметины на её тонкой коже. Чувствую, как чужие пальчики впиваются мне в плечи. Так заводит... Хочется поскорее снять с её шортики. Прекращаю издевательства над её грудью, спускаясь ниже. — Не против? — поднимаю взгляд на её сладкую мордашку. — Н-нет... Расстёгиваю ширинку. В те же секунду на меня устремляется взгляд сотни очаровательных, крошечных, единорожек. Я сморю на них. Они смотрят на меня. Искра, Буря, Безумие! Чара хочет выцарапать себе глаза. — Я ЗАБЫЛА ПРО НИХ! Я СОВСЕМ ЗАБЫЛА ПРО НИХ! — цедит красноглазая, краснея ещё больше. Хотя, казалось бы, куда уже больше? — Тише, милая. Все хорошо, все в порядке! Очень милые трусики... — Ррргх! Убейте меня! — Ну, тише, тише — подкрадываюсь под тонкую ткань. Чара замирает. — Всё в порядке — Медленно массирую чувствительное место. Прижимаюсь ближе, шепчу ей в самое ушко: — Хорошая девочка, очень хорошая... — Ммм... Её плоть чертовски горячая! Я не могу... Она слишком прекрасна! Стаскиваю с неё последнюю одежду, аккуратно вогружая на диван, чуть раздвинув ножки. Да просят меня Блу и Кэррот за эту маленькую шалость. Чара сильнее вцепляется в меня, понятия не имея, куда на этот раз несёт её мама-кошка. — Не бойся... — улыбаюсь, поглаживая её румяную щёчку. Целую. Чара снова прячет пальчики под мой свитер, ощупывая грудь. Медленно ввожу в неё указательный палец. Прелестница ведёт бёдрами, сильнее насаживаясь на него. Двигаюсь аккуратно, слегка надавливая на стенку влагалища. Чёрт возьми, тут так влажно. Чара начинает обижено скулить, когда обнаруживает отсутствие меня в своём влагалище. — Сейчас, милая, сейчас — снова вхожу в неё, но уже двумя пальцами. Так же медленно, так же осторожно. Красноглазая резко хватает меня за руку, вдалбливая в себя мои пальцы по самые костяшки. Выгибается, запрокинув голову вверх. — Ах, ммм! — М-милая, нельзя же так, ты можешь пораниться! Чара лишь стонет, не ослабляя хватки. Продолжаю толкаться в ней чуть усерднее. Весь дом заполнен любовью. Сладкой, нежной любовью. Какая же она всё-таки красивая. Полностью обнажённая, полностью моя. Такая очаровательная и растрёпанная. Вскоре густая тёплая жидкость потекла по моим пальцам. Чара с довольным мычанием падает на диван. — К-куда ты? — Девчушка тут же намеревается вскочить, как только осознает, что я не лежу рядом с ней в обнимку, а шаркаю по полу. — Просто принесу нам пижамы, а то в этом — тереблю край своего свитера. — Как-то не очень удобно. Хочешь чего-нибудь? Воды, чай, какао? — Тебя... — Ох, иду-иду, милая, подожди чуток.

...

— Ну, я же не знал, что Альфис будет тренировать нас та-а-а-ак долго! — оправдываться Блу, всплёскивая руками. — Ничего страшного, дорогой друг! Великий Папирус смог испытать всё свои силы и очень доволен! — Я так устал... — обречённо тянет Кэррот. — Вы всю тренировку пили мёд и травили глупые анекдоты про кости, вместо того, чтобы хотя бы попробовать выполнить простейшие упражнение! — взрываться от возмущений местный Санс. — Это не помешало нам устать... — поддерживает товарища Классик. Папирус входит в комнату с ярким пакетом в руках. "Заднедворное Барбекю Гриллби" гласит золотистая надпись. Чуть ниже выведен слоган: "Всегда с пылу с жару! " — Дорогие л..! — обрываться долговязый, глядя куда-то перед собой. — Что такое, братец по величию? — Блу заинтересовано высовывается из-за угла. — Ваузес... — Санс, Папи, идите скорее сюда! — Чё вы там такого окостинительного увидели? — Оу... Все четверо уставились на мирно спящих людей. Ещё чуть-чуть и, кажется, от них останутся только обгоревшие кости. — Шшш..! — Похоже, ваша малая и наша малая хорошо сдружились. – Кэррот по-дружески пихнул товарища в бок. — Хех, думаю, ты прав, приятель. — Ну, вы только посмотрите на них! — Блу зажимает рот ладонью, чтобы не завизжать в голос. — Давай сфотографируем их на память. — предлагает Папирус. — Давай-давай! Щелчок и бесценный момент запечатлён. Оба тихонько хихикают, давая друг дружке звонкий кулачок.