Мне не будет холодно

Глубокая ночь. Сэр Джуд не спал. Он стоял у окна своего жилища, глядя на небо, затянутое облаками. В чреве камина трещали поленья. На столе лежал, накрытый белой тканью, свежий хлеб. Аромат выпечки окутал всю комнату. Он приятно щекотал нос, так и побуждая наконец расслабить плечи и спокойно вздохнуть. Инквизитор, однако, был непреклонен в своём беспокойстве. Его ничто не могло развеять, кроме заветного осторожного, но не боязливого, долгожданного стука в дверь, голубых счастливых глаз, тихого успокаивающего голоса, постоянного шмыганья носом из-за нескончаемой простуды… Наконец, сэр Джуд вздрогнул, услышав стук. Инквизитор рванул к ней и немедленно отпер. Его философ улыбался своими тонкими онемевшими от холода губами. Как обычно, растрёпанный, одетый в лохмотья, продрогший до костей, но ужасно счастливый и покорно ждущий приглашения войти. Сэр Джуд взял его за руку, завёл в помещение. Иса — такой была кличка уличного философа, протянул красные пальцы, перемотанные дырявыми тряпками хотя бы для вида защиты от уличного холода, чтобы погладить Джуда по щекам. Тот послушно нагнулся, трепетно глядя на Иса во все глаза. Джуд накрыл холодные пальцы Иса своими, согревая их. Философ прильнул к его груди, опустив руки и нежно обняв инквизитора. Тот поцеловал пробор спутанных волос Иса, отчаянно цепляясь за него в ответ. Они бы могли стоять так друг с другом, пока солнце бы не потухло и не упало в море, если бы философ не приходил за делом. —Сэр Джуд, вы же приготовили то, что я попросил? –Осторожно спросил он, поднимая голову. Инквизитор печально вздохнул, кивая. —Да. Хлеб на столе. Вы запаха не чувствуете? —Нет, простите. Я уверен, пахнет очень вкусно, но у меня заложен нос. –Виновато улыбнулся Иса. Сэр Джуд повёл его на кухню, усадил за стол и пододвинул хлеб. Философ осторожно снял ткань. Он словно начал светиться, касаясь, словно драгоценного украшения, корочки одной из круглых буханок. —Спасибо вам. Вашей доброты я не забуду даже на небесах. –Приговаривал Иса, спешно, как будто еду у него отберут, засовывая хлеб в сумку. Когда он коснулся последней буханки, Джуд остановил его руку. —Вы сами собираетесь поесть? —Сэр Джуд, среди моих товарищей столько людей, нуждающихся в этом хлебе больше, чем я… —Я не дам ему покинуть этот дом за пределами вашего нутра. —Что ж, если вам это так угодно… –Иса разламывает тёплую буханку и кусает её, тут же расплываясь в улыбке. Сэр Джуд облегчённо вздыхает. —Ешьте, умоляю вас. Я хотел поговорить. Ваши высказывания, ваши «проповеди», конечно, церковь ещё не заметила… Но будьте уверены, что если продолжится в том же духе, я не смогу гарантировать вам безопасность. Вы прекрасно знаете, что происходит с еретиками. Помня вашу упёртость, я знаю, вы так просто не раскаетесь. Пообещайте, что перестанете. —Сэр, я очень ценю вашу заботу, но ничего обещать не могу. Если я могу нести свет и любовь таким же бродягам, как и я, то я не хочу прекращать этого делать. —Ещё немного и вы подарите свет мне, пока будете гореть на эшафоте. —Ну, что же… Быть может, хотя бы тогда мне не будет холодно?