Доставая с отцовской полки Шляпу

В первый раз они встретились тогда, когда вакансии на бесконечную работу убийцей ещё были открыты. Когда нужно было сдирать с больших плакатов прикрепленные к ним маленькие бумажки, искать на них номер телефона, заходить в ближайшую будку и крутить этот бесконечный номеронабиратель до тех пор, пока не раздадутся гудки. Снайпер тогда только-только покинул дом своих родителей, разъезжая на своей маленькой машинке, стоящей ему всех сбережений за восемнадцать лет, которая по совместительству являлась не только его средством передвижения, но и домом. Он ел в ней, ездил в ней на работу, спал в ней, в ней же отдыхал, если все салоны, а потом и бары были закрыты. Это отчасти было очень даже удобно. Он мог завезти бежевую малышку куда-нибудь в кусты, выбраться из неё, немного отползти вверх по горе, чтобы сделать свою тихую и профессиональную работу, а потом сползти обратно вниз и уехать с места преступления, будто бы его там и не было. Тогда он ещё не знал, что о его присутствии можно сказать лишь по тому, как примяты кусты в том месте, где он «парковался». Однако свеженькие на лицо частные детективы никогда не могли его вычислить. Это было везучее время для него. В тот момент все старики будто бы вымерли, оставив свое наследство на юношей и девушек, ещё настолько молодых, что их можно было бы назвать детьми. Убивать людей в то время было очень просто. Если на земле лежит труп, но нигде нет записки о том, кто это сделал, этот труп просто выбрасывался. Весьма просто. Поэтому снайпер никогда не научился тому, как заметать за собой следы. Он не знал, как правильно стоять на точке, потому что никто и никогда не высматривал его на самой высокой горе, прячущимся между сухой травой и грозным небом. Никто не заставал его врасплох. И даже когда он промахивался, потому что человек сдвинулся со своей точки, нигде не начинала бить красным сигнализация, человек не убегал (иногда), а в его собственную голову не прилетала пуля. Всё было просто. Всё стало немного сложнее… чуточку попозже. Когда люди, которых нужно было убить, ходили с двумя или тремя охранниками, поднимающими голову наверх. Когда единственным скрипом снайпер мог выдать своё местоположение. Когда, выдав свое местоположение, ему приходилось удирать на пяти скоростях, потому что за ним уже была стремительно выслана погоня. После очередной такой «гонки», Лоуренс решил, что с него хватит. В какой-то момент он даже думал выбросить снайперскую винтовку и заняться чем-то, что не будет криминальным. Чем-то, после чего его не будут выцеливать три снайпера намного лучше него, и на его машине не будет жучков или отслеживателей, которые приходится сбивать ногами или ломом. Он выбросил винтовку. Оставил на сиденье ковбойскую шляпу, оделся поприличнее. Пришел устраиваться на работу. Получил по голове тяжелыми бумагами и восклицаниями о том, что он бездарь, который не может сложить два и два. Пошел обратно на мусорку. Расплакался в обнимку с винтовкой. Сел в машину, перебирая пальцами руль и вытирая остатки слез. Оказывается, что его замызганная в бензине рубашка не совсем подходила под «поприличнее» для других людей. Для тех других людей, у которых были деньги на полноценный костюм с галстуком, которые могли стричься у лучшего барбера и держали свои усы толстыми букашками под носом. Лоуренсу оставалось почесать свою вырастающую щетину, которая всё никак не могла превратиться в бороду, убрать назад свои волосы, которые постоянно выпадали на лицо, и… что делать? Что делать дальше? Он не хотел возвращаться к той жизни, которая и так была перед ним черным листом. Нужно было приходить в эти отвратительные курильни, чтобы не отсвечивать для нормальных людей, но при этом поблескивать так, чтобы ненормальные подсели к тебе за столик и протянули мешок с деньгами за то, что пара пуль окажется в чьем-то лбу. Находить себе сомнительных заказчиков — так себе идея. Лоуренс понял это уже после первого раза. Но как бы он не старался, он не знал другой схемы. Только так. Никому не нужно убивать людей на постоянной основе. В конце концов, люди не вечные… Хотя?.. Вечные ли они? Спустя пару часов Лоуренсу повезло наткнуться на бумажку, повешенную на столб самым аккуратным способом, о котором только можно было знать в этих районах, о работе. Лоуренс записал себе номер телефона, разинув рот на количество нулей в сумме платежа, а также на то, что там было ясно написано: «Работа постоянная. На всю жизнь». Это немного пугало, но для Лоуренса было очень обнадеживающе. Он никогда не знал о нормальной работе, он знал только о фермерской жизни, которая тоже, по сути, была на всю жизнь. Работа на ранчо просто не очень устраивала его… Но вот зарабатывать способом убийства с расстояния всю жизнь, получая деньги от одного и того же человека — это же было чудом! Самым настоящим чудом! Так Лоуренс мог поднимать настоящие состояния. Или, по крайней мере, держать его на плаву некоторое время. Тем более, в этой работе он отвечал только за себя… больше ни за кого. И тогда эта работа показалась ему чудом, промелькнувшим лучиком в окне, покрытым инеем. Лоуренс тогда не знал, через что ему нужно будет пройти. Но когда ему сказали о том, что у него отчасти будет «вечная жизнь»… Он почему-то не сказал нет. То ли слова не прошли через его мозг, то ли то, как это было сказано… В общем, он улыбнулся по-глупому, посмеялся и подписал все бумаги, которые ему подсунули. Ещё тогда он подумал: «Странно. Место вроде бы самое обычное». До тех пор, пока его не завели в техническую часть. Вот там действительно было необычайно чисто, стерильно и бело. Снайпер никогда не видел такого, чистота разъедала ему глаза. Целый день был потрачен на то, чтобы пройти какие-то постоянные обследования, бибиканья машин, снова обследования, вопросы, как на интервью: «У вас есть аллергии? А хронические заболевания? А мать с отцом чем-то болеют?». Про родителей было рассказывать немного больно. Лоуренс знал, что они любят его, но всё-таки… Они не заботились о нем ни секунды. И когда прозвучал финальный вопрос: «Будем ли мы иметь дело с возможными угрозами, если с вами что-то случится? Пойдет ли кто-то в суд, чтобы предъявить нам обвинения?», Лоуренс немного улыбнулся и сказал, что нет. Никто не пойдет. Его родители даже не будут проверять то место, в которое он устроился. Даже несмотря на то, что он напишет им письмо… …Он никогда не получит ответ. А потом всё было просто. Он зашел в комнату. Он находился в ней… какое-то время. Он точно не знает, какое. Но всё было странно. Свет моргал перед ним, как безумный, были слышны какие-то звуки, постоянные вибрации, работа тысячи шестеренок. А потом, выходя, он видел, как широко улыбались ему врачи (один из них не имел ноги). И потом он получил работу. Ему выделили место в «общежитии», рассказали, что да как, сказали, что точные инструкции он получит через неделю, а пока может привыкнуть к месту. Это всё ещё был… запад. Дикий запад, как о нем говорят в медиа. Пустыня, немного песчаные комнаты, немного грязноватые, немного пустоватые. Но зато будто бы уютные. Будто бы… свои. Снайпер, у которого раньше не было даже своей комнатки, ходил по этому месту, как зачарованный. А ведь здесь даже был холодильник! С продуктами! И хорошей, чистой водой!.. Первым человеком, которого снайпер увидел в тех помещениях общежития, как раз был он. Тогда они и встретились. Он представился, как Шпион. Его темно-серый костюм шел ему к лицу. Точнее к тем частям лица, которые были открыты для всеобщего обозрения. Но и этих хватило, чтобы понять — с этим человеком лучше не шутить. (Если шутки не касаются чего-то отстойного и глупого. Вот тогда шпион почему-то смеялся, розовея и хрюкая от удовольствия). Но снайпер тогда не видел этого. Это было далеко в будущем. Тогда он увидел лишь серьезного человека, между пальцами которого светилась влиятельная сигарета очевидно важной персоны, которая пришла сюда ради бизнеса и только ради бизнеса. Они немного поговорили. Их диалог можно описать одним словом — сухой. Обменявшись парочкой самых стандартных фраз для первого знакомства, они замолчали, а потом Шпион покинул столик, уйдя к себе в комнату. Его походка была ровная, уверенная, он держал прямо спину и плечи. Издалека он касался внушающим и очень крупным, в отличие от Лоуренса, который постоянно ходил, согнувшись в три погибели, опускал голову вниз и часто казался немного нескладистым. Особенно в самом начале. Тогда у Лоуренса во все стороны торчали его длинноватые волосы, пальцы были особенно тонки, руки особенно неуклюжи, да и он сам не знал будто бы, куда себя деть. Шпион тоже был молодым, но отчего-то уже серьезным. Его глаза не были радостными, в них была некая отстраненность. Но у него пока не было морщин. На его лице играла уверенная усмешка человека, который пришел испытать жизнь и отчего-то был готов ко всему. Лоуренс ни к чему готов не был. Жизнь его не подготовила. Он умел только ухаживать за лошадьми и убирать их навоз, да и то скудно… Вскоре начали приходить другие люди. Их характеры были… очень специфичны и индивидуальны. Каждый из них как будто пришел с установкой, что он один-единственный — неповторимая личность. И так и было. Один лишь Лоуренс прятался в гурьбе этих приходящих людей, улыбался, поднимая слабенькое пиво вверх в качестве приветствия для них для всех, а потом вновь замолкал в своем угловом столике. Тем, кто его растолкал, стал очень… необычный человек. Не тот, к которому хочется подходить самостоятельно. Лоуренс бы не поверил, если бы когда-то ему сказали, что этот человек станет его лучшим другом. Потому что обычно он вообще не водится с такими людьми. И не водился бы. Ему не нравятся шумные, крикливые и слишком пафосные ребята, которые являются заводилами на вечеринках. Он всегда старался сторониться таких за три километра, потому что боялся, что если покажется, то его непременно раздавят об стену, как букашку. И знакомство с Демо прошло… не очень. Снайпер отчаянно пытался молчать, пока Демо дружески стукал его о плечо и пытался выбить из него пару слов. А потом, когда ночь опустилась на их «базу» (как они её прозвали), Демо сделал ещё одну попытку контакта. Видимо, алкоголь, интимная обстановка ночи и прочая сентиментальность этой по-настоящему наивной души всё-таки пробудила в нем желание рассказывать задушевные истории. А Лоуренсу не хватало только душевности. У него никогда не было ни с кем такого понимания… Вроде бы. Потом он убедится, что в их команде есть ещё один человек, которому ему хотелось доверять. Глазам которого хотелось верить. С Демо они часто разговаривали очень эмоционально, на темы всех проблем мира и своих собственных. Но Демо не смог научить его правилам жизни. Он и сам не знал, как её жить. На любую проблему у него был только один ответ — алкоголь. Лоуренсу… не очень такое нравилось. Его скорее привлекал дым сигареты. Вторая их полноценная встреча произошла за ланчем. Это было за два дня до того, как началась полноценная работа. Им уже объявили о её начале и сказали усердно готовиться, потому что от неё, по-видимому, будут зависеть чьи-то финансы. Какого-то мужчины, фамилию которого Лоуренс не запомнил. Но он понял, что они теперь работают на него. Убивают ради него. Сражаются за его бабло и территории. Он окончательно успокоился. У него была цель в жизни. Ему платили бы деньги за его работу! У него есть дом и знакомый, который всегда может его выслушать… Поэтому ланч он проводил с отличным настроением, поедая сэндвич, протянутый ему большим гигантом, называющим себя Хэви. Тот был… хорошим. Он улыбался по-доброму и замечательно готовил. Каждый из них уже успел отметить себе этот факт в голове, поэтому Хэви делал сэндвичи для всех. Однажды он назвал их «бутербродами» и Демо с нахмуренными бровями попросил его повторить. Оказывается, что гигант был прямиком из России, так что их названия блюд немного отличались… Но это не было точкой историей сейчас. Точкой истории стало то, что в кафетерий пришел Шпион. В абсолютно новом красном костюме. С красным галстуком и красной балаклавой. Всё сидело на нем идеально до иголочки. Будто бы оно было сшито по нему. Снайпер сразу догадался, где тот пропадал. У дизайнера в комнате. Кажется, Лоуренс читал что-то о том, что ему нужно будет надеть красную одежду для… чего-то. Для отличительных черт их команды, по-видимому? Он решил не сильно париться на этот счет. Накинет красную рубашку и дело с концом… Шпион сначала сидел поодаль. Наблюдал за их разговорами, как это делает очень внимательный ректор школы со своими студентами (снайпер не знал этого точно, он никогда не учился). А потом, когда Хэви ушел, он первым подошел к Лоуренсу и посмотрел на стул. — Могу я присесть? — сказал он с очень читаемым французским акцентом. Лоуренс не заметил его в прошлый раз. Как будто бы до этого тот скрывал его, разговаривая на умелом американском. А сейчас… немного расслабился. Лоуренс не знал, с чем это было связано, но очень удивился тому, как много они собрали людей с совершенно разных точек планеты. Кажется, тот совсем новенький мужчина в очках говорил с немецким акцентом… Хотя, впрочем, в этом и была фишка всего Дикого Запада. Лоуренс понял, что французский акцент сбил его с потока реальности на курс долгих мыслей, так что, чтобы не продолжать неловкую паузу молчания, он немного подавился «бутербродом» и кивнул головой. Шпион присел, доставая из пачки сигарету и зажигая её. После он повернулся к Лоуренсу и направил в него кончик сигареты, как бы воображаемо тыкая им в него, на самом деле коля воздух. — Ты — снайпер? — спросил он, немного щурясь. Лоуренс вновь кивнул. Он был снайпером. Но зачем эта информация Шпиону? — Очень хорошо, — Шпион кивнул ему в ответ, затягиваясь. Он откинулся на спинку стула, но продолжал внимательно смотреть на Лоуренса. — Твой стаж? — Что? — Как много ты работаешь? Лоуренс отложил остатки своего сэндвича. Кажется, что его проверяли… Но на что? На профессионализм? — Пару лет, может быть? — проговорил он неуверенно. Он работал меньше года и кое-как выживал в этой дикой, не созданной для неудачников вроде него, среде. — Пару лет, — повторил за ним шпион, растягивая его слова. — Неплохо. Сколько голов ты прострелил за этот промежуток времени? — Что? — Лоуренс часто стрелял в грудь. Так было легче попасть. Целясь в голову, можно было промахнуться. — Ну… Не знаю? Может, пятьдесят? Слишком мало. Слишком мало! Снайпер понял это, когда Шпион нахмурился на его слова. — И как часто ты брал задания? — Каждую… неделю? — Лоуренс положил руки на стол и немного согнулся. Он идиот. С потрохами выдал себя. Кто же может брать дела каждую неделю и пробить только пятьдесят голов! Это слишком мало… И всё ещё даже не половина того, что Лоуренс действительно пробил. На его счету было… может, пять простреленных голов?.. Восемь? Это всё были разы, когда ему везло. — Значит, ты ещё совсем неопытен в своем деле, — утвердил Шпион, спокойно продолжая сидеть на стуле. — Нет! В плане, я хорошо стреляю! Я никогда не проваливал миссии!.. Кроме одного раза! Двух!.. Может быть, — последняя уверенность Лоуренса тряслась на ниточке, вот-вот готовая оборваться. Но, быть честными, она уже оборвалась, не желая быть связанной с таким лузером, как Лоуренс Кэмпбелл. — Они даже не проверили твои способности? — Шпион усмехнулся. Снайпер не мог понять… тот смеется над ним или всё-таки над теми, кто его принял. — Они дали мне стрелять в картонные вырезки. Я умею попадать в стоячие цели. Издалека. В голову. Очень точно, — будто бы обидевшись, произнес Лоуренс, стараясь смотреть Шпиону в глаза. Он сложил руки на груди. — Неужели? А можешь ли ты попасть в цель, которая бежит по хаотичной траектории? Можешь ли попасть в птицу, которая летит в тебя, уворачиваясь от твоего прицела? Умеешь спасать свою жизнь, когда выстрелы дробовика готовятся тебя убить? Можешь ли выстрелить в бутылку, которая при столкновении снесет тебя с ног? — Шпион начинал говорить всё быстрее и быстрее, в какой-то момент перейдя на метафоры. Так что в конце Лоуренс понимал его немного хуже, но при этом всё равно неуверенно протянул: — Наверное?.. — Наверное, — кивнув, немного озлобленно повторил за ним Шпион. — Ты же в курсе, что на твоих плечах лежит работа охраны твоей команды? Нашей команды. Я буду охранять её впереди, ты с самых задов. Никто не должен знать, где ты находишься. Никто не должен знать, где нахожусь я… Если нас раскроют — наша работа станет бесполезна. Было видно, что теперь Шпион смотрит на него с каким-то разочарованием в глазах. Кажется, он ожидал увидеть другого человека на месте снайпера. Более профессионального. Знающего своё дело. Знающего все тонкости… Это немного ударило по Лоуренсу. Много ударило. Больше всего он боялся того, что его выкинут и найдут нового человека. Или, ещё хуже, над ним начнут издеваться его собственные коллеги по работе. По новой работе! А ведь он даже не приступил к делу! Шпион смотрел на него так, будто бы готов был объявить по рупору, что Лоуренс неудачник, которому не следует доверять. Его собственная развязная поза заявляла о полной уверенности в себе, а нахмуренные глаза светились неким… отвращением? Так что Лоуренс ударил по столу и заявил сквозь зубы: — Я готов учиться! Мне важна эта работа. Я могу быть полезным, — сказал он. — Я буду лучше всех снайперов. Мне нужно лишь немного тренировки. Шпион поднял вверх брови. Отвращение вылетело из его глаз. На его место встало удивление и даже немного восхищения… будто бы. Снайпер мог ошибаться насчет этого момента. Он всё ещё недостаточно хорошо читал людей. Джентльмен в красном сел ровнее и вновь затянулся. — Тренировки? Что ж… Я могу это обеспечить. Пошли. Шпион мгновенно встал со своего скрипучего стула. Он, как и всё здесь, немного разваливался даже под весом столь маленького члена новой команды. Лоуренс немного поднапрягся и медленно встал тоже, не желая оставлять стол в покое и держась за него пальцами. — Куда? Сейчас? — Сейчас. Идём, я должен увидеть на что ты способен. — Мне следует взять свою винтовку? — Нет, — покачал головой Шпион. — Сначала я увижу на что ты способен без неё. *** Честно говоря, Лоуренс никогда не занимался самозащитой. Он почти никогда не занимался никаким видом спорта вообще! Разве это было нужно для того, чтобы точно стрелять? Ему всегда казалось, что нет. Он пропускал тренировки и зарядки по утрам, только чтобы развивать свой прицел… Он был снайпером, а не чертовым боксером! Ситуация немного возмущала его, но он не мог ничего сделать. Они со Шпионом уже вышли из здания на небольшой пустырь возле стены дома. Тут стояли столы, место было огорожено перегородкой. Лежали без дела сдутые шины… Всё как по канонам фильмов о Диком Западе. Будто бы строители этого места побросали здесь этих вещей, чтобы добавить аутентичности и правдоподобности месту. Шпион снял с себя бордовый пиджак и уложил его аккуратненько на стол, перед этим стряхнув с него пыль. Лоуренс размял кулаки и попытался попрыгать с ноги на ноги. Шпион взял в свои руки биту. — Так нечестно, у меня нет оружия, — возмутился Лоуренс сразу же. — Никто не побежит на тебя с кулаками, — усмехнулся тот. — Выкручивайся. И в ту же секунду шпион необыкновенно быстро подлетел к нему, немного заходя за спину, ударяя со всей силы по его руке и лопатке. Лоуренс согнулся, хватаясь за ушибленное место. Шпион встал рядом. — Без предупреждения! — простонал Лоуренс в качестве оправдания. — Тебе нужен отсчет? — Это было бы намного честнее, — фыркнул снайпер и встал прямо, всё ещё потирая плечо. — Ладно, — Шпион согласился и отошел от него на десять шагов. — Насчет три. Раз, два… Три! На этот раз Лоуренсу удалось пару раз увернуться и даже схватить биту руками, отталкивая её от себя. Но стоило Шпиону отойти от него, выждать пару секунд, а потом вновь резко рвануть вперед, ударив сначала по его ногам, а потом по его спине, Лоуренс уже практически лежал на земле, поверженный. Шпион плавно опустил биту ему на голову. — Убит. Ты не смог даже задеть меня кулаком. Ты не пытался. — Но я сражался, — всё же запротестовал тот, не решаясь отпустить крупинки своей чести. — Какой смысл в сражении, если ты всё равно выходишь из него проигравшим? Если ты даже не можешь навредить своему оппоненту, чтобы вывести его из строя на какое-то время? — Но это… но я снайпер! Я стреляю издалека! — Лоуренс вскинул руки. — А что будет, если кто-то подойдет к тебе слишком близко? Что будет тогда? Ты умрешь, оправдываясь? — Шпион вскинул брови. Они помолчали несколько секунд. Лоуренс, задерживая дыхание всё это время, выдохнул. — Это смешно. Я тренировался, чтобы стрелять. — Ты должен был тренироваться, чтобы убивать. В любой ситуации. Даже в той, когда кто-то дышит за твоей спиной. Винтовка — бесспорно твое главное оружие. Но ты должен уметь обладать и всеми остальными. Откуда-то доставая сковородку, Шпион протягивает её снайперу. — Что? Откуда это у тебя?.. — Одолжил с кухни. Тебе нужно научиться сражаться всеми подручными средствами. Даже теми, которые не предназначены для сражения, — его голос чеканил слова. Он теперь совсем не скрывал свой французский акцент, картавя, но при этом всё равно звуча намного солиднее и серьезнее самого снайпера с его хрипотцой. — Если я ударю тебя сковородкой, тебе будет… не очень, — Лоуренс сощурился в недоумении. Он не хотел по-настоящему вредить этому… мужчине. — Попробуй, — усмехнулся тот, широко улыбаясь. Лоуренс неуверенно сделал выпад в его сторону, очень слабо пытаясь ударить шпиона сковородой. Тот легко увернулся, отойдя в сторону. — Прикладывай больше силы. — Но я наврежу тебе! — Попробуй, — вновь повторил Шпион. Кэмпбеллу ничего не оставалось делать, кроме как… пробовать. Он попытался ударить Шпиона ещё два раза, на этот раз хотя бы коснуться его или как-либо задеть, но тот быстро ускользнул, сначала пригнувшись, а потом повернувшись вокруг своей оси… Чертов позёр!.. С каждым новым ударом в Лоуренсе разгорался гнев. Почему он не мог попасть? Это же было так легко! Шпион стоял прямо перед ним, он должен попасть хотя бы раз! Но нет. Он промахивался. Раз за разом. Раз за разом. Промах. Промах. Промах… Уже начиная уставать, Лоуренс начал хрипеть и пыхтеть, теперь не сдерживая своей силы. Если бы он ударил по шпиону, он бы ударил по нему со всей мощью железной сковороды. А Шпион тем временем начал вилять вокруг него ещё больше, водя его по кругу. Это надоедало. Это раздражало. Это просто бесило! Когда тот вытащил сигарету и успел зажечь её на ходу, Лоуренс просто вышел из себя, начиная бить сковородкой слепыми замашками, лишь бы попасть. Его мышцы рук совершенно устали… И когда он сделал последнюю замашку, не попал, он просто… Выдохнулся. Бросил сковородку на землю и уперся руками в колени. Дышать было трудно. В глазах начали скапливаться слёзы, а грудь сжало в ощущении беспомощности и бесполезности. Слезы хотели вытечь из него, пробежаться больным потоком по его щекам. Он должен был дать себе хоть какую-нибудь разрядку. Шпион положил руку между его лопатками. — Ты разозлился. Ты знаешь, каким правилам следуют все снайперы? — …Что? — проговорил Лоуренс хриплым и дрожащим голосом. — Терпение. Нужно быть терпеливым, чтобы быть снайпером. Если ты начнешь злиться и делать неосторожные, необдуманные движения, то ты никогда не станешь лучшим. Снайпер поднял на него свою голову. Слёзы всё-таки начали вытекать из его глаз, даже несмотря на то, как сильно он пытался сдержать их. Шпион смотрел на него, сомкнув губы, серьезно. Он отбросил недокуренную сигарету в сторону и сделал жест рукой. — Вставай. Сделаем небольшой перерыв. Выпьешь воды. А потом попробуем снова. *** На следующее утро снайпер просыпался с синяками под глазами и ощущением, будто из него выбили всю силу. Мышцы невероятно тянуло, потому что шпион заставил делать его разминочные упражнения, начал гонять вокруг пустыря, а потом и вовсе заставил делать какие-то гимнастические трюки. «Это всё для того, чтобы ты был более ловким. Твое тело слишком сухое», — сказал он, а Лоуренс не смог ему ничего противопоставить. Почему-то ситуация показалась ему абсурдной и даже когда он высказал её Демо, она не переставала такой казаться. Наоборот, даже Демо подметил то, насколько странным был этот мужчина. Заявился из ниоткуда, узнал его позицию и сразу же начал тренировать, будто бы он был каким-то учителем или близким родственником. С чего Лоуренс вообще должен был его слушать?! Он не обязан выполнять приказы Шпиона, потому что тот, по сути, был никем. И в обязанностях нигде не было сказано о том, чтобы слушать какого-то ненормального. Лоуренс бы предпочел просто заниматься своей работой и всё. Он знает, как это делать. Он научится в бою. Ему просто нужно дать винтовку и посадить его в определенное место. Ему больше ничего не нужно!.. Шпион сказал ему приходить на следующее утро, но когда снайпер не объявился в назначенное время (он жаловался Демо на происходящую ситуацию), Шпион… Шпион выбрал интересное развитие действий. Как и в прошлый раз, он подошел к нему во время завтрака и сел напротив, на этот раз не стесняясь компании других мерков, которая состояла из демомена, солдата и медика. Демо рассказывал что-то о своих похождениях, медик увлеченно кивал, а солдат… делал из салфеток самолетик. Снайпер сидел с ними и немного отвлеченно думал о чем-то своем, поедая новый бутерброд. В этот момент он почувствовал запах духов и свист ветра. Повернулся, чтобы посмотреть на грозные глаза. — Ты даже не умылся, — заметил шпион строгим голосом. — Что? — Ты даже не соизволил умыться! Ты сделал утреннюю разминку? Снайпер переглянулся с Демо, который резко замолчал. Все отвлеклись на разговор снайпера и шпиона, смотрели за тем, что произойдет дальше. — Шпион, — аккуратно сказал Лоуренс прозвище, которое ему назвали и по которому ему нужно было теперь обращаться к этому мужчине, — давай выйдем. — Выйдем, — подтвердил шпион. Они встали и покинули зал, выйдя в пустой коридор. Шпион поглядел по сторонам, а потом обвиняюще ткнул Лоуренсу в грудь. — Ты хочешь умереть? — Что? Нет! Я не буду умирать! — Видимо будешь, раз пренебрегаешь моими советами. — Послушай, — Лоуренс не был прямолинейным человеком, но он был честен со всеми, кто с ним разговаривает. И когда ситуация доводила его до злости, он высказывался, — ты решил, что хочешь стать моим учителем? Так мне не нужен учитель. Я могу всему научиться сам. И мне не нужна твоя опека или твоя забота. Спасибо, конечно, большое, но я сам могу разобраться со своим делом! Если у меня появятся какие-то проблемы, я решу их сам! Шпион сложил руки на груди и поднял голову вверх, пытаясь смотреть на Лоуренса сверху вниз. Несмотря на то, что он был ниже, у него это получилось. Но Лоуренс шипел и был недоволен, поэтому такое действие вызвало у него лишь бурю очередных эмоций. — Думай, что хочешь. Думай, что я не профессионал! Думай, что я буду мертв послезавтра на поле, мне всё равно! Ты просто заявился из ниоткуда и решил, что будешь моей нянькой! — Ты правда так думаешь? Что я тебе не нужен? — прервал его Шпион, поднимая вверх одну бровь. Лоуренс вздохнул. — Да. Мне ни к чему лишняя нервотрепка. Я справлюсь и так. — Что же, — Шпион засунул руку в карман и вытащил из неё коробку с сигаретами. Раскрыл её, достал одну и очень медленно зажег. — Тогда я больше не буду докучать тебе моей помощью. Удачи на поле, снайпер. И после этого он растворился в дыме своей собственной сигареты, будто бы его там и не было. Лоуренс поднял плечи к себе и фыркнул. «Идиот напыщенный», — подумал он тогда, хмурясь. Уходить так драматично и театрально было ни к чему. В любом случае, этот шпион ещё увидит, что Лоуренс и без него справится отлично. И без всяких тренировок по утрам и без всяких бесполезных издевательств. Если шпион решил покичиться и показать, какой он крутой и насколько он может быть проворным, умным и ловким, то пусть делает это с кем-нибудь другим. Лоуренсу такого счастья не нужно. *** Лоуренс не видел Шпиона все оставшиеся полтора дня, то есть всё время до первой битвы. Когда настал день икс, то есть им нужно было выезжать на машине на присланную им геолокацию, Шпион сел в ту машину, которая имела водителя-инженера. Снайпер сел в другую, оказавшись в компании самых эксцентричных людей. Ему пришлось везти, потому что у Демо было похмелье, у Солдата не было прав, Скауту руль никто не доверил, а Пайро… все посмотрели на него и ясно решили, что ни при каких обстоятельствах они не выдадут свою жизнь… этому. Что бы это ни было. В итоге Снайпер вез их по кочкам и неровным дорогам, хвостом следуя за первой машиной, которая ехала на удивление ровно и очень спокойно. Снайпер вообще не мог чувствовать себя спокойно с компанией, которая сопровождала его. За два часа езды Скаут успел поспорить с Солдатом на то, кто больше убьет людей, Демо успело укачать и вырвать (остановиться они никак не могли, поэтому…), Пайро чуть не поджег волосы Скаута, из-за этого пришлось успокаивать истерику того и выслушивать ещё полчаса жалоб о том, как на его священное тело покусились. Пайро и Солдат сыграли в шахматы, Солдат проиграл и выбросил доску с фигурами на дорогу. Демо уснул и храпел, на что Скаут начал жаловаться и… Так было всю дорогу. Ни одной спокойной секунды. Когда они наконец приехали, их встретила миловидная девушка в фиолетовом платье, постоянно поправляющая очки и начинающая объяснять им уже в третий раз, в чем конкретно будет заключаться их задача. На самом деле, всё было достаточно… необычно. Оказывается, они должны были удерживать территорию, на которую должны напасть противники. Девушка пару раз сказала «удержать контрольные точки», но никто из них тогда не воспринял контрольные точки, как встроенные в землю технологичные платформы, цвет у которых будет меняться в зависимости от того, кто её захватил. Девушка дорассказала им некоторые тонкости работы, а потом пожелала удачи каждому из них, пожав руки, и ушла. Лоуренс, как и обещал себе, надел красную рубашку. На нем ещё были удобные, спортивные белые штаны, на которые девушка взглянула с неким… удивлением. Странным удивлением. Вообще, она на всех взглянула именно так, потому что только у Шпиона была общая и прекрасная форма. Лоуренс даже немного вскипел, когда прозвучала фраза: «Молодец, шпион! Отличный костюм». А у него что, не отличный? В общем, шпион стал ещё немного более раздражающим. Хорошо, что сразу после их коллективного командного молчания и краткого обменивания пожеланий друг другу, все разошлись по территории. У них было некоторое время на осмотр и привыкание к ней. Лоуренс даже вспомнил, как им показывали карту и фотографии этого места, чтобы они успели ознакомиться с ним более тщательно. Но… Сам Лоуренс не сильно знакомился. Ему стоило только увидеть высокую башню и он щелкнул пальцами, откидываясь на стул и больше не обращая никакого внимания на вчерашний брифинг. Всё было легко. Ему нужно было просто забраться на самый верх и стрелять оттуда. Общее время их работы здесь, как им сказали, могло затянуться до вечера. Так что Лоуренс предусмотрительно взял с собой термос и пакет с едой. Попрощавшись с Демо, который отбирал у Солдата гранаты, Снайпер полез по лестнице наверх. На ту самую башню. Оттуда же он и начал изучать местность сквозь прицел своей винтовки. Он решил немного обождать с едой, хотя живот уже урчал от долгой поездки. И очень сильно хотелось пить от жары. Наверное, стоило бы взять с собой и холодной воды, а не только горячий кофе… Это будет заметка на будущее. В тишине Снайпер провел, наверное, минут пятнадцать, хотя они показались полноценным долгим часом. После этого по рупорам всей местности прозвучал старческий женский голос, который объявлял о всеобщей готовности. Досчитав до знаменательного числа три, в динамике прозвучал сигнал, как будто… как будто они были на гонках и прямо сейчас им нужно было стартовать. Они будто бы оказались на матче какого-то спорта. Но после этого в помещении и в округе было абсолютное затишье. Никого уже не было видно из команды «красных», они все продвинулись куда-то вперед. Снайпер видел направление, в которое пошла его… команда и целился примерно в эту сторону. Его сердце на секунду перехватило от волнения. Хотя ничего не происходило… Так прошло ещё пять минут, а потом Лоуренс услышал первый взрыв. И впервые увидел врага. Это был… солдат в шлеме, только одетый в голубое. Немножко опешив от схожести двух людей, снайпер выстрелил не сразу. Но когда выстрелил, солдат… всё ещё стоял на ногах. Удивительно! Он просто схватился за свою руку, в которую попала пуля, но даже не начал оглядываться вокруг, а просто продолжил стрелять куда-то назад. Снайпер сделал ещё один выстрел. На этот раз он попал в спину. Но Солдат не упал. Лишь только после третьего выстрела в ногу он… свалился на землю. Его оружие выпало из его рук. Лоуренс почувствовал, как его немного ведет. Головокружение. Но скорее всего это просто бесконечная жара… Он вытер пот со лба и вновь начал смотреть в прицел. Никого. И ничего не слышно… Почти. Снайпер услышал за собой странный, густой звук, будто бы ветреный. Будто бы ветер промчался мимо его уха, сильный, но очень короткий. Снайпер немного съежился, но подумал, что это всего лишь здание. В конце концов, он находится очень далеко от земли и маленькую деревянную башенку может шатать из стороны в сторону из-за порывов ветра. Странности продолжались, когда Лоуренс услышал ещё один такой порыв ветра, а потом, прямо за своей спиной, услышал голос шпиона. Его выкрик сковал всё тело, очень сильно напугал и потряс. — Обернись! Лоуренс случайно спустил курок снайперской винтовки и ему нужно было ещё несколько секунд, чтобы понять, что происходит. Но этих нескольких секунд у него как раз таки не было. Он лишь почувствовал, как в его спину вонзается нож, где-то ниже лопатки, и продирает мясо через всё тело. Он почувствовал всю боль. Он начал задыхаться, истекая кровью и сразу же упал на пол, окончательно стукаясь головой и вонзаясь всем телом в деревянную поверхность. Он увидел лишь глянцевый ботинок, остановившийся рядом с его лицом и синюю штанину дорогого костюма. Ну, вот и всё. Конец его жизни. Конец его профессиональной карьеры. Конец всего. Он не успел сделать многого. Даже не выстрелил в голову, хотя мог… И даже говорил об этом себе, что мог и что выстрелит непременно, чтобы поднять себя в собственных глазах и показать этому шпиону, кто тут снайпер. Но выстрелы получились у него только в тело… Жалко. Снайпер думал о том, как ему больно, в последние секунды своей жизни. И какой же он был дурак всю свою жизнь. Прожил, как идиот и умер, как идиот. … Сначала он видел лишь темноту. Ему было хорошо в темноте. Темнота не мешала ему сосредоточиться на чем-то глубоком и далеком. На некоторое время тьма стала ему верным другом, но в ту же секунду узы их недолгого симбиоза были порваны, расцеплены светлыми корнями, которые продрались через тёмный колодец и разрослись, вросли ему в сетчатку… Свет обжег ему глаза, а потом и всё тело. Он оказался в стерильно белом помещении с ярким освещением, но хуже всего было то, что он всё ещё чувствовал, как умирает. Точнее, он думал, что чувствует. Его тело всё ещё чувствовало смерть. А поэтому, когда оно вновь обрушилось на реальность, материализовалось из ниоткуда, оно столкнулось с горячей и шокирующей болью окружения. Мышцы не работали правильно, а потому Лоуренс мгновенно упал на пол, повредив себе колени, руки и локти, на которые он успел опереться. Он подвернул себе лодыжку, но это тоже не было самым страшным. Его сердце билось, как бешеное, его тело горело адским пламенем, будто бы его только что вытащили из печи. Его легкие не были готовы к такому холодному воздуху, а поэтому каждый вдох обжигал холодом, но в то же время был нужен, как никогда. Лоуренс не мог перестать вдыхать воздух, хоть лёд и царапал ему горло. Ударударударударударударудар. Сердце билось о грудную клетку, как птица, которой пообещали свободу и так её и не дали. Руки были скованы болью и усталостью, но снайпер не мог сделать ничего. Он даже не мог подняться. Его ноги не подчинялись ему. Всё его тело кричало о помощи, о том, что он скоро умрет. Но он уже умер. Он был мертв. Лоуренс даже не нашел в себе силы, чтобы заплакать, хотя его щеки и глаза горели точно так же, как и всё остальное, возможно, даже сильнее. Сердце не переставало биться. Зажмурив глаза, Лоуренс лежал на полу, пытаясь… Да в общем, просто пытаясь выжить. Просто пытаясь смириться с тем, что он существует в этой реальности, что он в общем есть. Его тело всё никак не успокаивалось. Миллион мыслей прошли через его голову, но сердце продолжало биться, биться и биться, биться. А он продолжал задыхаться, открывая и закрывая рот, как немая рыба. Он почувствовал холодок, прошедший по его рукам и по лицу. Немного иной, отличающийся от леденящего холода, желающего изрезать его изнутри. Этот был спасающим, немного тепловатым, нежданным, но очень приятным. И вскоре рядом с ним остановились блестящие черные туфли, запачканные кровью. Блестела кровь, бликами ударяя Лоуренсу в глаза. Лоуренс не слышал, что говорит ему французский голос, но когда его подняли за плечи аккуратные, но крепкие руки, он увидел лицо шпиона. Очень размытое. Но оно было наполнено беспокойством. Тот присел на одно колено и опустил голову Лоуренса к себе на грудь, продолжая сжимать его плечи. — Дыши, — первое, что услышал Лоуренс через призму своей собственной паники и груди, к которой было прижато одно его ухо. — Вдох через нос, выдох через рот. Слушай мое сердцебиение. Лоуренс, задыхаясь первое время, с невозможностью нормально втянуть воздух через нос и постоянно путая инструкции, пытался расслышать чужое сердце. И никак не мог. Но тепло стильного, холодного в своем официозе, костюма дало ему почувствовать что-то, помимо бесконечного ощущения смерти, в котором ты падаешь и падаешь в нескончаемую яму мыслей и отлетаешь от реальности всё дальше и дальше. Наконец, он нашел в себе силы, чтобы в последний раз выдохнуть и оттолкнуть чужую грудь своей рукой. Хотя сделать это было сложно и морально тоже. Что, если он сейчас увидит смеющегося над ним шпиона?.. Не видя чужого лица, было намного легче переживать эти смешанные и пугающие эмоции. Чувствуя чужие руки и просто ощущая чужое присутствие, но не видя этого разочарования… А оно ведь будет. Оно должно быть. Лоуренс ведь… умер. Как шпион и сказал ему тогда. Но, оттолкнувшись, он увидел на лице шпиона лишь грустное беспокойство. Его брови были нахмурены, под глазами появились морщины (или они были там с самого утра?) и шпион не вставал с одного колена, осторожно опустив руки со снайпера. — Что ты здесь делаешь? Что?.. Я мертв? — Лоуренс приложил руку к своему сердцу и понял, что оно бьется. Он чувствовал боль в ребрах от его скоростного биенья ещё минуту назад. В конце концов, весь этот мир ощущается, как реальность. Он хорошо чувствует и видит всё, что происходит. Это точно не сон. Сны у него размытые… — Нет, ты не мертв. То есть… технически, да, но… Стой, неужели ты не читал те бумаги, которые тебе дали? — Шпион поднял вверх одну бровь. — Бумаги? — Да. Те самые, в которых сказано о… бесконечной работе?.. Ты читал их полностью?.. — Я прочитал, — Лоуренс сглотнул, — первые строчки. Они выглядели, как стандартный документ… Там было много листов. Шпион цокнул и потер переносицу. Ему тоже пришлось перевести дыхание, чтобы сказать: — Теперь ты живешь вечно. Поздравляю. — Что? — Тебе не надоело переспрашивать меня? Ты услышал то, что услышал, — шпион встал с колена и отряхнул свои штаны. — Ты ещё больший идиот, чем я думал. Теперь твоя жизнь навсегда связана с этим, — он обвел руками комнату. — Теперь ты навсегда боец. Навсегда снайпер. Навсегда мертв и навсегда жив. Лоуренс открыл рот, чтобы снова удивиться и спросить: «что?», но вовремя прикусил язык и просто сидел, недоумевая. — Ты вернулся к жизни благодаря технологиям. Но не думай, что ты можешь кому-то говорить об этом. А насчет шрама на спине придумаешь себе какую-нибудь историю, если… кто-то спросит. И припаси ещё пару десятков таких баек, тебе понадобится, — поправив свой галстук и маску, шпион пошел к автоматической двери, чтобы уже выйти. — Подожди! — Лоуренс остановил его, поднявшись с дрожавших колен. — Почему ты… Зачем ты пришел сюда? Шпион повернул к нему свою голову. — Решил, что после смерти тебе понадобится кто-то, кто сможет… помочь. Процесс достаточно трудный. — Откуда ты знаешь? — Вопрос Лоуренса повис в воздухе. — …Стой. Ты что, уже умирал? Шпион опустил голову вниз и сделал шаг к выходу. Его молчание заставило Лоуренса из последних сил поддаться вперед. — Я готов тренироваться. Мужчина вновь остановился. На этот раз он обернулся полностью. — Ты думаешь, что предложение ещё в силе? — его голос прозвучал немного разочарованно, но спокойно. — …Я надеюсь. Я понял. Я понял, почему так важно… Но мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Шпион посмотрел на часы на своем запястье. — Синяя команда справляется хуже наших… Хотя их снайпер чуть было не задел меня… Но думаю, что у тебя есть немного времени. Приходи в себя. И встань в безопасное место. Туда, откуда сможешь по крайней мере сбежать, — шпион в последний раз глянул на Лоуренса, кивнул и убежал, скрываясь за углом. *** Температура в теле Лоуренса достигала предела, пот уже промочил ему всю футболку, но он не переставал избивать поставленный на пустырь манекен, на котором жирными черными точками было показано, куда нужно целиться. Лоуренс не был уверен, чья именно это была идея, но что-то ему подсказывало, что инициатором был Шпион. Того пока не было рядом, всё-таки раннее утро, но… Лоуренс уже тренировался. Придя вчера в комнату, он упал лицом в постель и долго рассуждал на тему того, что… эта работа была не совсем тем, чего он ожидал. Он ожидал чего-то более простого, однообразного, прямо как все задания, которые ему давали. Некоторые локации в них даже повторялись по нескольку раз! А эта работа… она была иной. Лоуренс понял, что ему нужно будет извиваться как уж, чтобы не… Впрочем, умереть он не мог, но опыт всё равно был не из лучших. Да и поскольку он не может встретить свою смерть, значит, ему страшна ответственность за свои действия… Нужно было встречаться с последствиями своих выборов… Если честно, когда Лоуренс только думал о работе снайпера, он всегда знал о том, что есть легкий выход — пристрелить себя и больше не мучаться с этим. Теперь этого выхода не существовало. От этого хотелось простонать в подушку, что он и сделал. Он никогда не чувствовал себя настолько вымотанным морально. В душе он увидел рану, оставшуюся от ножа. Она ещё была розовой, но достаточно быстро заживала на его теле… На удивление. Хотя чего уже удивляться. Смерти нет! Кажется, что более шокирующей новости уже не встретишь. Уже сегодня смертельная рана напоминала шрам, который ему сделали три года назад. И синяк, который ему поставил голубой разведчик своей чертовой битой… что ж, его следов практически не осталось. Хотя бы синяки смывались с тела, как укусы комаров, это было хорошо. …Но что, если однажды его тело будет изуродованным до неузнаваемости?.. Лоуренс ударил по манекену палкой — заменой всего ближнего оружия. Мисс Паулинг, та самая девушка с инструкциями, сказала, что у них не будет бюджета на новый манекен ещё некоторое время, так что команде нужно было относиться к этому… мишку, набитому соломой, немного поосторожнее. И даже бюджета на мешок с соломой у них нет… Хотя вакцина от смерти есть. Удивительный мир. — Так скоро хочешь приступить к изменениям? — Лоуренс увидел, как Шпион вышел из здания, попивая воду в стаканчике. — Легко же было тебя переубедить. Одна смерть и… — Три смерти, — выдохнул Лоуренс. — Три? — внезапно обеспокоенно переспросил шпион, до этого ухмыляясь и шутя. — Да. Ещё две от этого, — Лоуренс сделал жест, будто бы ударяет битой и бежит. — Ах, да. Их разведчик. Довольно шустрый юноша, — Шпион отвел глаза и на секунду о чем-то задумался. — Впрочем, я вижу, что на этот раз твоя мотивация сильнее. Лоуренс кивнул. — Это замечательно. У тебя откроется куда больше путей развития, если ты захочешь этого развития сам, — Шпион осторожно присел на какие-то коробки, щурясь от лучезарного солнца. — Ты понял, что тебе нужно будет не только стрелять, но ещё и отбиваться от тех, кто покушается на твою жизнь? — Да-а, я всё понял, — Лоуренс протянул, уже внезапно уставший от нравоучений и злополучных «я же говорил». Ему такого хватало и от своих родителей. — Прелестно. Я могу больше не тратить своё время на убеждения. Это радует. Давай перейдем к основам. — Я уже научился держать в руках палку, — Лоуренс поднял вверх палку и Шпион покачал головой. — Палка всё равно, что бита. А с битой ты обходишься слишком ужасно. И тебе совершенно не нужен этот навык. Нужны крепкие руки, большой замах и очень много усердия, чтобы добиться от биты хороших и смертельных ударов. Тебе такое не подходит. Чаще всего ты будешь заперт в маленьких помещениях, да и времени у нас… Не то, чтобы много. Шпион потянулся за коробки и достал оттуда длинный, изогнутый нож. — Держи. Это кукри. Оно подходит твоему… эм, стилю, я полагаю. Передав оружие, держа его за лезвие, Шпион выпил остатки воды и отставил стаканчик в сторону. Его внимание было полностью сосредоточено на Лоуренсе. Но Лоуренс внимательно изучал лезвие и в какой-то момент заметил, что оно дает солнечных зайчиков. Ему было намного интереснее навести солнечного зайчика на лицо Шпиона, чем заниматься чем-то серьезным… — Попрошу, — Шпион кашлянул, — продемонстрировать мне свои навыки. Лоуренс обернулся и указал на манекен. — Но Мисс Паулинг говорила, чтобы мы оставили манекен в целости и сохранности? — В целости и сохранности? — Шпион прыснул. — Ты думаешь, кто-то действительно будет к этому прислушиваться?.. — Лоуренс скукожился лицом. — Ладно-ладно, я куплю новый после этого. Даже два. Лоуренс недовольно покачал головой, но всё же прислушался. Он подошел к манекену, стоящему в нескольких шагах от тех коробок, на которых присел шпион, немного удобнее обхватив своё оружие. На самом деле, в руку оно вложилось, как влитое. Большим пальцем Лоуренс очень уверенно удерживал кукри и для начала немного поводил им перед собой, чтобы почувствовать вес… Определив только то, что ощущается вполне комфортно, не тяжело и не слишком легко, снайпер встал в «нужную» позу и приготовился к удару. — Отставь ногу назад, — произнес шпион, складывая руки на коленях. — И держи спину ровно, не горбись. Лоуренс отставил назад правую ногу и действительно выпрямился, сразу почувствовав эффект. Обычно он не задумывается о таких вещах, как ровная спина, но черт, как же трудно держать её, когда ты задумываешься об этом. Через какое-то время твои мышцы устают и сами собой падают в уже привычное, немного ленивое состояние. Но каждый раз, когда Лоуренс сгибался, шпион напоминал ему, крича со своих «трибун». Лоуренс начал с довольно сильных ударов по бокам, сразу же порвав мешки с соломой, заставляя её высыпаться оттуда. Кажется, что даже дерево, на котором стоял манекен, начало трястись от страха и напряжения — никто не сказал ему, что в ход пойдет металлическое лезвие! Один раз Лоуренс, замахнувшись со всей силы и ударив сбоку, вонзил лезвие в вертикальную основную палку так, что ему пришлось ставить на эту же палку и ногу и пытаться вытащить впившийся тонкий металл. — Будь осторожен со своим оружием. Ты хочешь ударять, но так, чтобы оставлять раны. И чтобы потом ты смог вытащить своё кукри из тела противника. Иначе попадешь в неловкую ситуацию… Лоуренс покряхтел, но всё-таки вытащил лезвие. О словах Шпиона он не сильно задумался, те прозвучали немного в отдалении и потому не надоели, но и не оказывали никакого эффекта. Он снова начал бить бедную палку с мешком, но на этот раз Шпион магическим образом оказался за его спиной, начиная тыкать ему в спину и в руки. — Ты не держишь спину. И локти тоже. Где сила твоих рук? — Он взялся за запястье Лоуренса и начал шатать его из стороны в сторону (в отдалении от себя, конечно). — Твои руки хлипкие, как бедные кустики на ветру. Такими руками нельзя нанести мощные удары. — Ты сам сказал, что именно поэтому я не беру в руки биту. — Но какая-то устойчивость всё же должна быть! С любым оружием ближнего боя. Лоуренс захрипел, но попробовал сделать свою руку более устойчивой. Шпион всё равно приложил все усилия, чтобы расшатать её и подвигать. Он недовольно цокнул и отошел. — Надеюсь, мы приведем это в порядок… А что по поводу устойчивости твоего тела? — Он обошел Лоуренса и толкнул его со всей силы в спину. Снайпер, конечно, не выдержал и сделал несколько шагов вперед, чтобы не упасть от напора. Обернулся он уже на сморщенное лицо с зажатой губой. — Хиленько. Злость, бывшая в снайпере с самого первого такой тренировки, вновь начала возгораться, но Лоуренс вовремя потушил её, вздохнув и выдохнув. Всё-таки, Шпион делает это ему на благо… Он должен его послушать. Даже если его речи звучат… слишком резко. И невероятно претенциозно. — В тебе должен быть стержень. Что-то, что удержит тебя на плаву, даже когда ты будешь истекать кровью, окажешься без ноги и без руки. Даже в таком случае тебе нужно иметь основу, чтобы продолжать сражаться. — И где мне её найти? — В себе, конечно же. И кстати, насчет общей силы, — Шпион обошел Лоуренса кругом, осматривая его сверху до низу. — Сделай двадцать пять отжиманий. — Что?! Двадцать пять? — Ты не можешь сделать даже столько? Лоуренс нахохлился и вздернул нос. Конечно, он сможет сделать столько! И даже больше!.. Перед этим отложив кукри в сторону, Лоуренс упал на землю и поставил руки себе перед лицом. Расстояния между ними было… много. Он начал отжиматься, подстрекая себя азартом и тем, что должен доказать Шпиону, что он может сделать то «маленькое количество отжиманий», но его повело уже после десятого. И, так и не добравшись до пятнадцатого, он рухнул лицом в землю после того, как его руки не выдержали такой сильной дрожи. — М-да, самый тяжелый случай, который я видел, — произнес Шпион, кольнув Лоуренса в его эго ещё раз. Лоуренс моментально поднялся и попробовал сделать ещё отжимания, но, сделав два, вновь рухнул. Пыль поднялась возле его тела и он сплюнул её, огорченно вставая на ноги. — Надо больше тренироваться. — Знаешь, что?!.. Ты стоишь и указываешь мне здесь!.. Хоть раз сделал бы сам то, что говоришь! У самого-то!.. — Лоуренс поднял вверх указательный палец. С пылью на лице он, наверное, выглядел уморительно. — Я согласился на эти тренировки, но ты!.. — Я сжалился над тобой, чтобы проводить эти тренировки, — поправил его Шпион. — Да, я подумал, что от них всё же может быть польза! — выплюнул ему в лицо снайпер. — Но по-видимому, ты просто хочешь поиздеваться надо мной и пообзываться! Назвать меня слабым, неспособным и самым ужасным! Я ради этих тренировок встал очень рано, вышел сюда, превозмогая всё… — Поздравляю тебя, — немного саркастично. — И вот, — Лоуренс взмахнул руками, — чем ты мне отплачиваешь. Нет уж. Если наши уроки будут продолжаться в таком духе, я лучше буду заниматься один. Уж лучше я буду бесконечно умирать, нежели… слушать тебя и твои речи. Шпион стоял перед ним со сложенными вместе руками и серьезно смотрел на него. Но Лоуренс понял, что может так же, поэтому, взяв кукри и свою жилетку со стола, он направился прочь с пустыря. Куда-нибудь, где он может посидеть в тишине и подумать. Будить своих сокомандников истерикой и звуком разбитых стен всё же не хотелось. — И сам ты самый жалкий случай, понял?! — Сплюнул по-настоящему Лоуренс и ушел. *** Ему удалось найти небольшую деревянную башню на базе, по которой он взобрался на лестнице. Перед этим он попробовал выплеснуть свою злость на том же дереве, ударив его рукой, но у него получилось только разбить себе костяшки, оставить на красной древесине немного крови и потом сидеть с больной, пульсирующей рукой. И таким же было его сердце. Больным и пульсирующим, зажимающим ему ребра. Он не понимал. Почему… Почему он был настолько плох?.. Неужели ему и вправду теперь было предначертано умирать и умирать, пока эта вселенная не будет расщеплена в куски и не испарится? Переживать вновь и вновь свои поражения, свою жалкую… жалкую смерть. Это то, что теперь будет преследовать его вечность? Его собственные неудачи?.. И вообще, как можно жить бесконечно? Неужели всё будет меняться, всё, кроме его самого? Он останется таким же — несуразным, маленьким, неопытным, в этой грязной футболке и штанах, сидящим в одиночестве на этой башне и смотрящим на розово-оранжевый рассвет?.. …Пожалуй, ему бы хотелось верить, что нет. Что он вырастет, обрастет бородой, однажды в его волосах появится седина. Однажды его назовут «сумасшедшим дедом», однажды он просто умрет. Но это лишь надежда и вера. В реальности же… В реальности же ему кажется, что всё останется таким же. Что, если эта бесконечная смерть превратит его в монстра?.. Ему теперь не страшны никакие законы, получается… Он может просто убить себя и возродиться в новом теле. Он может убивать, хотя впрочем… Он делал это и до этого. Но раньше он скрывался от шерифов, скрывался от закона, делал всё незаметно. Неужели теперь он может делать свои убийства максимально яркими, совершенно не скрытными? А что, если он сойдет с ума? Если больше не захочет подниматься с кровати? Что, если обрастет плесенью? А если всё, к чему он стремился, на самом деле было… полным идиотизмом? Оно ведь было. Он всю свою подростковую жизнь мечтал стать снайпером, неким героем из комиксов и теле-сериалов. А кем он был на самом деле? Попрошайкой с протянутыми руками, неопытным воробушком в гнезде. И кем он был теперь?.. Птенцом, ходящим по свету и убивающим людей… легально? Но какой в этом был смысл? Какая была в этом общая цель? Помогал ли он людям? Нет. Менял ли он мир? Получается, что нет. Может ли он вообще как-то изменить мир?.. Может ли он как-то изменить мир? Ведь это всё, что имеет значение, не так ли? Какой след ты оставишь, по какому отпечатку тебя будут опознавать в будущем. Но какой смысл вообще имеет отпечаток, если он теперь бессмертен? И какой отпечаток можно произвести бесконечными бесполезными убийствами? Ведь это работает в две стороны, не так ли? Их снайпер наверняка тоже бессмертен. Их шпион бессмертен. Лоуренс был уверен, что тот умер сразу после его собственной смерти. Убит красным Шпионом, их Шпионом. А потом… потом он тоже воскрес? Если все они воскресают, то какой это имеет смысл? Какой имеет смысл сражаться? Какой имеет смысл умирать? Какой вообще тогда имеет смысл развиваться и становиться лучше, если никакой финальной цели у них нет? Снайпер услышал, как скрипит лестница и вскинулся, взяв в руки свой кукри и вытянув его. Вскоре из-за лестницы показалась голова Шпиона. Их Шпиона. Лоуренс вздохнул и сел обратно, отвернувшись. — Ну, хотя бы слух у тебя хороший, — хотел, видимо, пошутить Шпион, но Лоуренс мгновенно взъелся на это. — Ты пришел вновь издеваться надо мной? Недостаточно? Или это у тебя интерес такой — преследовать меня? Прибежал на мою смерть, прибежал сейчас. Долго ещё будешь прибегать?.. — Лоуренс зажал себе рот и сложил руки на груди, опираясь на деревянную балку. Его ноги свисали с этого маленького балкончика. — Я… Я думал, что у нас будет много общего, когда начинал разговор со снайпером. — Ты ожидал увидеть не меня, так и скажи. — Я и вправду ожидал увидеть более профессионального и зрелого человека. Лоуренс цокнул. — …Однако я должен сказать, что это большая честь для меня — видеть такого юного снайпера и глядеть через его страхи, волнения и испытания, — Шпион подошел к Лоуренсу ближе. Лоуренс не понял, что только что было сказано, поэтому промолчал. Но молчание, видимо, и нужно было мужчине, потому что он продолжил. — Я всегда видел только опытных людей на этой должности. Тех, кому уже всё равно. Кто спускает курок сразу же, как видит чей-то лоб. Такие люди могут сделать дырку в голове своей матери и не моргнут глазом. Они уже готовы к любым препятствиям. Они уже готовы убить каждого, кто стоит перед ним, — Шпион вдохнул. — Ты не такой. Ты ещё видишь людей людьми. — …И это… хорошо? — Это плохо, — сказал Шпион и Лоуренс вновь цокнул. — Это плохо для людей с такой профессией, но это хорошо с моральной точки зрения. Ты всё ещё человек, у которого есть эмпатия, Лоуренс. — Я знаю, что у меня её быть не должно, — грубо говорит Лоуренс. — И ты будешь всем так говорить. Говори им, что ты не сожалеешь об их смерти, но почитай каждого, кто умер, — из-за спины Лоуренса вырвался дым, окутывая его. Шпион закурил. — То есть… как? — Просто оставайся собой внутри. Выстрой вокруг себя стену, сделай из себя мастера, будь самым лучшим, но оставайся внутри… вот таким, — Лоуренс обернулся и Шпион, который стоял за его спиной, указал на него сигаретой. — Добродушным. Доброжелательным. Эмпатичным. Тебе может показаться, что эти слова слишком просты, но мне жаль, что они утратили свою ценность. Сейчас эти качества ценны как никогда. — Я никогда не был доброжелателен, — фыркнул Лоуренс. — Продолжай говорить всем так, — кивнул Шпион. — Я знаю, что ты доброжелателен, потому что ты просто пытаешься выжить. Ты не пытаешься никого обмануть. Ты не пытаешься выйти в лидеры. Ты просто… хочешь жить. Я тоже… был таким. — .Сейчас не такой? — Сейчас меня слишком поглотила моя работа, — Шпион приложил сигарету к губам, — приходится обманывать и быть лучшим. Иначе… А иначе будет жизнь хуже смерти. — Но я… но я хочу быть лучшим! — Лоуренс возразил, хмурясь. — И поэтому ты пошел на эту работу? — Шпион выгнул бровь и посмеялся немного хрипло, но очень печально. — Нет, здесь нет ничего, чего хотели бы «лучшие». Здесь и есть та самая худшая жизнь. — Я не понимаю… — Зачем ты пришел сюда, Лоуренс? — спросил Шпион и повисла тишина. — Неужели не за тем, чтобы выжить? Чтобы были деньги на еду и на место, где можно переночевать? Лоуренс отвернулся к рассвету. Солнце осветило его уставшее лицо, нежно ударяя в глаза своим оранжево-желтым светом. Он пришел сюда, чтобы выжить. И ничего больше. — Я живу свою жизнь, выживая, — заключил Лоуренс. — Это ужасно. Его глаза немного расширились от осознания. — Не совсем так. Ты живешь эту жизнь, проживая, — Шпион выдохнул дым и нежный рассвет встретился с угловатой сероватой дымкой, которая заполнила его перед глазами Лоуренса. — Тебе просто нужно жить. Хорошо жить. Счастливо жить. В жизни нет смысла. Я пытался его искать… — Это же не правда!.. Многие!.. — Многие добиваются того, чего хотят, да. А что потом? Они просто живут. Счастливо живут, несчастливо живут. Зависит от того, какую цель они в начале поставили перед собой… — И что теперь, жить бесцельно? — Нахмурившись, Лоуренс передернул плечами. Шпион ничего не отвечал некоторое время, а потом опустил плечи и Лоуренс почувствовал, как с него спал этот образ человека, «который всё знает». Обернувшись, он увидел на его лице растерянность и печаль. — Я не знаю, — он покачал головой. — Я пытался найти себе цель в жизни. И в итоге, — он обвил себя руками, — это плохо закончилось. — …А как же… как же оставить след в истории? — Нужно ли вообще его оставлять? — Шпион пожал плечами. — Ты влияешь на других людей, уже существуя. Этого недостаточно? Лоуренс немного подумал, а потом похлопал рядом с собой, приглашая Шпиона сесть. Шпион отрицательно покачал головой, усмехаясь. — Я боюсь высоты, — его слова прозвучали так просто, но Лоуренсу они показались смертельными. Этот человек чего-то боится? Этот «мистер-я-всё-знаю-слушай-меня»? Лоуренс застыл на какое-то время, открыл рот, но в итоге всё слова совершенно вылетели из его головы. Он понимающе кивнул, а потом развернулся обратно к закату и обратился к самой первой их теме. — Ты поэтому так носишься со мной? Потому что впервые видишь человека, который… неопытен? — Не совсем впервые, но, — Шпион доброжелательно усмехнулся, делая к снайперу шаг ближе и осторожно, очень аккуратно облокачиваясь на перила, — я рад видеть таких людей. Они раздражают меня и возвращают обратно к жизни. Напоминают, что не все люди желают друг другу зла… Есть просто те, в которых горит эта искорка… Эм, étincelle de vie. — Прозвучало старчески, — подметил Лоуренс. — Как будто бы у тебя уже нет этой… жизни. — Так и есть, mon ami, — с улыбкой на губах сказал Шпион. — Ты напоминаешь мне моего сына… Лоуренс поднял взгляд на Шпиона, но тот не стал развивать тему самостоятельно. — Эм… спасибо? — Извини, — сразу же покачал головой Шпион, — не хотел говорить этого вслух, но оно всё же вырвалось. Вы сильно похожи своим азартом, своим стремлением вперед, нетерпением… Немного помолчали. Солнце потягивалось, распуская на красноватые пески свои первые лучи, озаряя местность. — А если я всё же хочу быть лучшим? — Тогда тебе нужно побольше тренироваться, — со смешком произнес Шпион, — я… хотел попросить прощения за нынешнее. Полагаю, что я был слишком строг к тебе. Я не воспитывал никого, кроме самого себя… Не нужно было относиться к тебе… так. Лоуренс встает на ноги и смотрит Шпиону в лицо. — Спасибо. Но, кхм, я имел ввиду… Потеряю ли я свою доброжелательность? Свою искру?.. Всё, о чем ты там говорил. Шпион ухмыльнулся ещё раз и положил ему руку на плечо. — Я думаю, что она пойдет тебе только на пользу. До тех пор, пока ты не будешь забывать, что… ты должен разделять себя и свою работу. Быть Лоуренсом и быть Снайпером совершенно разные вещи. Будь Снайпером для всех. Будь Лоуренсом для себя. — Ладно, — с улыбкой произнес Лоуренс. *** Они выходили на бой через пять дней. За эти пять дней Шпион таскал Лоуренса по самым разным испытаниям, учил его нападать и обороняться. Конечно, и двух недель не хватит на то, чтобы развить сильные мышцы и моментальную реакцию на всё, но тренировки занимали значительную часть времени обоих. Шпион давал ему передышки. И хвалил за упорность. Правда, всё ещё морщился на многие ошибки и вздыхал. Лоуренс благодарил его чуть больше. Почти не срывался (было только один раз, а потом сразу же извинился) и в конце пятого дня… — Стреляй в бутылку!.. — Шпион кидает бутылку вперед и она летит по некой косой траектории. Правда, уже вот только готовая приземлиться на пол и разбиться вдребезги, она разлетается на маленькие зеленые кусочки в воздухе и Лоуренс убирает от себя винтовку, пораженный, с открытым ртом. Он готов прыгать и плясать. Шпион говорит ему краткое, но такое теплое: — Молодец. Они оказываются на поле битвы уже на следующий же день. Лоуренс чуть больше готов к набегам чужого разведчика и шпиона. Конечно же, он не сможет выстоять против солдата или поджигателя в одиночку, поэтому пару раз всё же умирает, но когда он вдруг слышит позади себя шум быстро пролетающего ветра… В ту же секунду, как он разворачивается и спускает курок, раздается громкое: «Сзади!» — крик знакомого голоса. Снайпер не следит за прицелом, но он четко видит, как пуля пробивает голову, облаченную в синюю балаклаву. А затем эта же пуля пролетает по щеке красного Шпиона, оставляя ему покрасневшую царапину. Снайпер попал. Лоуренс попал. Уберег себя от очередной бесполезной смерти. Красный Шпион улыбнулся. — Ты был за мной, — нахмурился Снайпер, проговаривая эти слова медленно. — Думал, что ты не справишься, — честно выдохнул Шпион. — Я справился. — Ты справился.