Lovely.exe

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

      Золотистые лучи бликами ложатся на чистую гладь озера, даря воде вид настоящей жидкой драгоценности. Чимин решил отдохнуть на опушке леса, что так и светилась изумрудными искрами, игриво завлекая в свой волшебный мир, и с опаской смотрел вдаль, где деревья давно утратили листву и, словно в крике о помощи, раскинули свои ветви-руки. Путь к таверне был не близок, ведь надо сначала пробраться через рощу Старых ведьм и найти узкие безопасные тропы в Мрачном лесу Кошмаров, по которым можно будет миновать опасность без потерь, а уже после выйти на главную дорогу, вымощенную из красного кирпича, что ведет ко дворцу Величайших Рыцарей всех времен и народов. Чимин идет именно туда, а так как без перевалочных пунктов не обойтись, остановки следует совершать в ближайших поселениях, чтобы пополнить запасы провизии и выполнить дополнительные поручения для большего количества бонусов и монет, что обязательно пригодятся в будущем.       Одинокий странник держит путь на восток, остерегаясь шустрых и хитрых путешественников, которые не один раз предлагали разделить ему тяготы дороги вместе, и выбирая путь одиночества, прекрасно понимает, что положиться можно только на себя. Командные игры никогда не приносили огромного удовольствия, а скорее разочарование и обязанности сверх положенного.       Конечной целью является как раз вышеупомянутый дворец, где каждый год в сезон урожайных песен и вина, льющегося реками, проводили главнейший турнир во всем царстве, в котором мог принять участие любой желающий: от известного воина до простецкого конюха, так как победа зависела только от собственных усилий и способностей в бою. А после празднества рыцарей, которым удалось попасть в Первую Лигу в рейтинговой таблице, их со всеми почестями принимали в столице, представляя лично самому Смелому и Великодушному королю. Тогда-то жизнь становилась проще во сто крат, ведь вести о подвигах разносились по всему царству и молва несла везунчику бесконечную славу и сокровища, открывая невиданное море перспектив.       Вот к этому и стремился наш юный Чимин, выполняя по дороге всевозможные задания и поручения, чтобы улучшить не только физические характеристики, но и ловкость ума, стратегическое мышление и, конечно же, второстепенные способности, такие как исцеление или искусство картографии. Бродячий путник уже достиг немалого, уделяя много усилий своему прогрессу. Ему удалось в прошедшем месяце украсть яйцо из драконьего логова и обменять его на пару мешочков золотых и пучок лечебных трав, что помогают при особо опасных ранениях, в прибрежном домике знахаря, а на прошлой неделе Чимин выиграл в викторине у гнома на перекрестке, получив в подарок пока что бесполезный янтарь с настоящим скорпионом внутри.       Сейчас парень и занимался разглядыванием камушка, что по-особенному ему нравился, на свете солнца, удивляясь, какое искусство способны творить время и природа, ведь камень чистый, подобно цветочному меду, а смертоносное существо выглядит так, будто прямо сейчас готово выпрыгнуть и вонзить жало в первого попавшегося беднягу. Парень очень надеялся, что сможет выменять эту вещицу на новое, более легкое и точное, стрелковое оружие, так как его деревянный лук доживал свои последние деньки, верой и правдой служа хозяину.       Отдых юноши на траве внезапно прервало чихание за кустом, отчего путешественник аж подпрыгнул на ноги, тут же направляя уже вдетую в тетиву стрелу в сторону источника звука.       — Живо выходи, а то буду стрелять, – громко произносит Чимин, в уме чертыхаясь, так как все же нашел сегодня приключение на свою голову. Надо было остановиться на перевале горного хребта уже после того, как охота на хвосты ящериц не удалась, а он, дурак самоуверенный, пошел дальше, испытывая судьбу на прочность.       Из диких густых кустов вышел, на первый взгляд, безобидный парнишка в тонкой льняной рубашке, что вольно развевалась на легком ветру, и парусных штанах свободного кроя. Полностью безоружный незнакомец виновато улыбнулся и поднял руки к голове, сдаваясь во власть Чимина.       — Я бы хотел… – начал чужак, делая шаг вперед, но ему не дали продолжить речь.       — Не двигайся, – не медлил Чимин, и стрела звонко рассекла воздух, за долю секунды достигнув цели, отчего парень напротив даже вскрикнуть не успел, только выпученными глазами смотрел на наконечник стрелы, что поразила толстую откуда-то взявшуюся змею под его ногами. Ее пестрый красно-черный окрас кричал о том, что это смертельно ядовитый вид животного, а значит еще бы немного – и все, поминай как звали.       — С-спасибо, – заикаясь, благодарит незнакомец, переминаясь с ноги на ногу и теперь боясь даже шелохнуться. Видя, что опасности со стороны этого нарушившего его покой безобразия не предвидится, Чимин, тяжело вздыхая, опускает лук и принимается пересчитывать стрелы. Все же следует поторопиться и добыть новое оружие, ведь дальше будет только сложнее, а еще столько всего надо успеть. Где же он найдет множество часов для прохождения всех этих заданий и миссий?!       Хочется взвыть в голос, но юноша вспоминает о нежелательной компании и со всем имеющимся в его сердце на тот момент возмущением зыркает на почесывающего затылок парня, что, видимо, уходить совершенно не собирался.       — Чего тебе надо? – бурчит Чимин, поднимая с земли рюкзак и показывая всем своим видом, что он намеревается удалиться из общества собеседника. — Присоединиться не предлагай, я одиночка.       Только открыв рот, чтобы сказать нечто похожее на очередное приглашение в команду юных энтузиастов, юноша вновь его закрывает, так не издав ни звука, и продолжает наблюдать за тем, как Чимин с грустью рассматривает свое простое стрелковое оружие, перематывая тугой повязкой рукоять лука, с надеждой мысленно умоляя деревяшку не развалиться у него в руках.       — А я знаю, где можно добыть прочный и долговечный титановый лук, легкий как перышко, который стреляет точнее любой пули, – сладко говорит парень, кажется, найдя слабое звено путешественника, что уже с плохо скрываемым интересом смотрит на него из-под пшеничной челки.       — Да врешь и не краснеешь, – пытается звучать уверенно и непоколебимо, но обоим собеседникам ясно как белый день, что ради подобного оружия любой отбросит все свои принципы к чертям, живущим за тридевять земель.       — Нет, смотри, у меня даже от него след остался, – с гордостью юноша подходит к Чимину, который уже его не останавливает, и показывает почти зажившую рану на плече, такую ровную и тонкую, будто ножом полоснули, но стрелок слишком долго разбирался с метательными орудиями, пытаясь приноровиться и запомнить все теоретические аспекты, чтобы сразу понять – чудак не врет.       — Что хочешь взамен? – деловито спрашивает Чимин, не стесняясь вертеть руку незнакомца во все стороны, дабы рассмотреть на свету получше рану, а после оставить в покое, и складывает руки в замок перед собой, буравя строгим взглядом прищуренных глаз.       — Путешествовать во Дворец Величайших Рыцарей вдвоем, – без раздумий заявляет самоуверенный парень, выпятив грудь вперед. Чимин обращает внимание на детали: никакой дополнительной поклажи у чужака нет, как и оружия. В принципе, картина выглядит скудно, отчего бывалый путник тяжело вздыхает.       — И все?       — Я здесь не так давно, поэтому совершенно не разбираюсь в правилах. Так что это равная сделка: я тебе крутое оружие, а ты мне компанию и ответы на самые разные вопросы, даже самые глупые. Вот такая взаимопомощь, – юноша перед Чимином и правда выглядит настолько безобидным, что его аж жалко. Эта искренняя улыбка и большие теплые глаза располагают к себе, как бы ты ни сопротивлялся.       — Ладно, по рукам, – соглашается стрелок, протягивая первым ладонь для рукопожатия, которую сразу же, будто поджидая момента, ловит радостный юноша и сжимает крепче ожидаемого.       — Чонгук.       — Зачем же ты говоришь свое настоящее имя? – удивляется Чимин, рассматривая в воздухе краткие данные о собеседнике и нажимая на иконку «Добавить», чтобы привязать профиль нового знакомого к своему и в случае чего сразу найти бедолагу. — У тебя же ник и так видно.       «dreamy_devil» желает добавить Вас в друзья. Принять запрос?       Чонгук нажимает «Подтвердить» на высветившейся иконке, панель сразу пропадает, и появляется уже вторая возле опытного стрелка.       «ANGRY SHURK» принял Ваш запрос.       — А так живее что ли и искреннее. Мы же собираемся жизни друг другу тут спасать, – смущенный Чон смеется, вчитываясь в открывшиеся данные новоиспеченного напарника.       — Ладно, ты с причудами, я понял. Чимин, – парень отворачивается к воде, вдыхая чистый воздух, что по ощущениям очищает легкие и душу в одночасье, и решает, что на сегодня хватит.       — Какое замечательное имя.       Так они и познакомились на краю мира возле озера Слез Лесных Духов под звуки тихих песен мелких крылатых фейри, которые всегда все подслушивали, а потом разносили сплетни по округе так усердно, что через неделю можно было услышать про себя песню пьяного барда на площади и даже этому не удивиться.       Чонгук улыбался во все тридцать два зуба, полностью беззащитный и доверчивый, что выставляло его невероятным глупцом, а Чимин, отбросив волосы назад, вручил новоиспеченному напарнику свой походный рюкзак и с важным видом двинулся по тропе на поиски безопасного пристанища на ночь, спрятав руки за спину. Он собирался поведать из первых уст о своих подвигах и достижениях и наблюдать, с каким восхищением новичок будет стремиться добраться до его уровня. Чон же раскусил план старшего за считанные секунды, но даже не возражал, следуя по шагам Чимина и внимая каждому слову, чтобы напитаться знаниями и взобраться к вершине за кратчайшие сроки.       Роща Старых ведьм испокон веков славилась своей любовью к маленьким пухлым деткам. По сказаниям, триста лет тому назад в здешних местах стояла та самая избушка с карамельной крышей, леденцовыми окошками и пряничной калиткой, а еще с отменной печью, в которой спокойно умещались дети, что при высокой температуре превращались в румяные пирожки. Гензель и Гретель были далеко не первыми жертвами старой карги-людоедки и не последними, пока однажды пожар не унес с собой и дом из мечт сладкоежек, и жуткую ведьму, оставив рассказ пылиться на страницах сказок. Но с тех времен роща становилась все мрачнее и мрачнее, тьма сгущалась в самых дальних закоулках и выползала по ночам, чтобы утащить за собой очередную жертву.       Чимин с опаской смотрел на колючий терновник, разросшийся по бокам узкой тропинки, надеясь ни в коем случае не проронить кровь на землю темных сил, ведь тогда морок запомнит ее и будет искать, пока не утолит любопытство.       — Так, где ты говоришь лук? – решает завести разговор парень, чтобы отвлечь себя от плохих мыслей. Ему нравилось то, каким настоящим все было, как он мог слышать запахи неизведанных цветов, наслаждаться прохладой росы на вечнозеленой траве и чувствовать боль в ногах, когда шел через широкие поля в поисках трав для снадобья. Но иногда страх брал верх, а монстры становились страшнее кошмаров, и тогда Чимин сетовал на такое глубокое погружение сознания.       — Так я тебе и сказал. Только командной работой мы сможем раздобыть лук, так что тут твоя стратегия одиночества не сработает. Мы будем двигаться дальше по карте на восток, курс менять не нужно, – Чонгук не отставал и, в принципе, вел себя очень прилежно, что не могло не радовать, ведь теперь появился бесплатный и неизбалованныый подданый.       — Мог бы и сказать, не брошу я тебя, – успокаивает старший напарника и внимательно рассматривает дорогу впереди. Как-то слишком резко все затихло вокруг, птицы, что изредка залетали в эту часть леса, и те умолкли, природный шум леса выкрутили на ноль, погружая мир в тишину, и даже ветер сбежал, чувствуя приближение жути-жуткой, только вот какой – пока неизвестно.       — Очень на это надеюсь.       Чон еще не заметил изменений в окружающей среде, но почувствовал напряженность в фигуре Чимина, державшего в руках лук и стрелу, оглядываясь вокруг, явно ощущая, как к ним крадется голодный зверь. До этого они старались перемещаться медленно и аккуратно, чтобы не потревожить капризных лесных духов или же темных сгустков злобы, теперь же наказание от фантастических существ не пугало, ведь есть кое-что куда страшнее мелких пакостников.       — Бежим! – оповестил Чимин и рванул со всех ног, надеясь, что новый знакомый не будет отставать. И правда, Чонгук, ничего не спрашивая, бежал рядом, и никто из них не смел оборачиваться, чтобы случайно не встретиться со взглядом старой ведьмы, который никогда не сможет забыть. За поворотом местность резко изменилась: исчезли деревья и кустарники, а все поле зрения закрыли большие стены из жимолости в три метра ростом, которые не перепрыгнешь при всем желании. Парни остановились, в растерянности разворачиваясь назад и видя, что за спиной тупик из такой же стены, а значит они попали в ловушку.       — Черт, – Чимин опустил лук, который здесь может помочь разве что в разведении огня в виде древесины, и со злости пнул живую изгородь ногой, — вот знал, что надо было выходить раньше.       Как и предполагалось, функция выхода из мира отключилась, и теперь никак нельзя улизнуть из образовавшийся непростой ситуации.       — Разве не значит, что это задание? – спрашивает Чонгук, наблюдая за тем, как Чимин роется в рюкзаке, в голове придумывая план.       — Да, именно, но этот факт не гарантирует, что ты не пострадаешь и, конечно же, что награда – горы золота, если в испытании ты прыгал через огонь и переплывал ледяную реку, – объясняет лучник, наконец, достав со дна сумки горсть орехов, которые собирал на прошлой неделе. Мелочь, а вот и пригодилась, ведь в этом непредсказуемом мире даже крохотные семечки могут спасти жизнь и быть очередной заковыристой лазейкой в прохождении миссии. Вот в чем-чем, а в поисках дыр, через которые можно выбраться живым, в полотне сюжета Чимин мастак.       — Но почему же? Неужели если условия были тяжелыми, то и вознаграждение не полагается побольше? – возражает Чон, следуя за парнем к первому же повороту в этом возникшем из ниоткуда зеленом лабиринте. Чимин думает секунду, рисует носком ботинка крест на земле и кладет орешек на середину дороги поверх знака, отмечая таким образом место, где они уже были.       — Ну ты же читал инструкцию перед тем, как погружаться, и там черным по белому написано – полное ощущение реальности мира. А где ты видел справедливость в чистом виде? – Чимин повернул направо, Чон вновь нес его рюкзак, а орешки занимали отведенные им места на нарисованных крестиках. — Ну вот именно, нигде. Так что нечему удивляться, если за вот эти страдания мы получим лишь буханку хлеба и мешочек медяков.       — Ну да, ты прав.       Живая изгородь возвышается над человеческими фигурами, будто насмехаясь над глупыми попытками двоих людей найти выход и тихо довольно напевая песенку перед тем, как поглотить жертв вместе с костями. Парни шли быстро, поворот за поворотом, но ни на что не натыкались, кроме зеленой стены; с каждым пройденным метром они ускорялись, надеясь, что удача в этот раз на их стороне, но нет. Очередная развилка, и с двух сторон уже лежат орешки, а значит они там уже были.       — Как теперь быть? – спрашивает Чонгук, видя потерянное состояние напарника, который не ожидал подобного исхода. Неужели выхода и не было и они ходят по кругу, как мыши в ловушке?       — Без понятия, – устало отвечает Чимин, рассыпая на землю оставшиеся орехи в бессилии. Он, на самом деле, уже морально и физически выдохся, так как довольно долго находился в этом измерении, не рассчитав свои силы.       Чонгук больше ничего не говорит, не задает глупых вопросов, а лишь подходит к стене ближе и вдумчиво рассматривает ветви избалованного растения, перебирая в голове всевозможные варианты.       — Там что-то есть, – говорит юноша и начинает раздирать неподатливые ветки, что, казалось, сопротивляются и желают как можно больнее ранить ладони человека. Наконец-то получается освободить небольшой участок, и увиденное потрясает обоих: под листьями и лозой скрывается самый настоящий пряник со вставками из леденцов в виде разноцветных красочных витражей, искажающих свет.       — Твою мать, – ошарашенно бормочет Чимин, не веря глазам, — Мы в западне.       Страх на секунду сковал внутренности, ведь о былом величии той старухи, что соорудила приятный с виду и сладкий на вкус домик, слагали легенды и песни, вырисовывая в очень темных красках личность ведьмы. Через минуту предвкушение взяло верх – Чимину нравилось ощущение приключений, насыщенной неожиданными событиями жизни со шлейфом опасности и свободы, и сейчас он вновь почувствовал себя в эпицентре бурного круговорота, отчего кровь закипела в сосудах.       — Должна быть сердцевина, – умозаключил Чонгук, наблюдая за тем, как ветви вновь принялись виться и закрывать собой открытую стену, пытаясь защитить от всевозможных атак, — Но где же она?       — Я, кажется, понял. Нам нужно найти печку, – выдает уверенно Пак, стиснув в кулаке лук и колчан со стрелами.       — Но ее здесь нет, мы все обошли, – в голос размышляет младший, потирая подбородок.       — Нам ее не показывают, потому что это слабое место. Надо не выход искать, а идти в центр лабиринта, – говорит стрелок и устремляется туда, откуда они только что пришли, делая самую большую ошибку, ведь чем больше ты пытаешься выбраться, тем сильнее запутываешься в искусно сплетенной паутине.       Эта ведьма являлась почти идеально неуязвимой, но судьба была еще той коварной злодейкой, сделав главной слабостью этого существа огонь из ее же дома. Чимин ускорился, чувствуя, как это проклятое место искусственно высасывает из него энергию, делая вялым и неспособным сопротивляться. Если они пробудут тут дольше, то свалятся без сознания, проиграв в отчаянной битве. Двигаясь по зеленым коридорам, парень отодвинул листья уже в другом месте и заметил, что чем больше они углубляются, тем менее красочным и съедобным кажется стена, в конечном итоге представая перед путешественниками в истинном обличии – черствым сухарем с плесенью, покрытым червями и другими видами живности. Значит они близко.       На очередном повороте снова тупик, и парни так бы и рванули дальше, если бы не Чон, что зорким глазом заметил хитрость. Он принялся руками освобождать путь, отчего в кожу впивались колючие ветви, царапая и не отпуская. Перед ними была обманка из плетущихся лоз, а не тяжелая стена, и темные магические силы не желали пускать противников дальше. Когда все же получилось, Чимин шмыгнул внутрь образовавшейся дыры, оказавшись на небольшой поляне, покрытой влажным мхом, посреди которой одиноко стояла печка, темная и холодная, будто зазывала собой улечься и вздремнуть.       Зеленый лабиринт вокруг всколыхнулся в тревоге, догадываясь о затее жертв, поэтому парни ринулись, не медля ни секунды, доставая на ходу огниво. Сначала нужно добыть сноп искр, что превратится в огонь, даря надежду на спасение. Сил все меньше и меньше, Чимин чувствует, что перед глазами плывет, но не смеет опускать руки, продолжая наносить удары кремнем о кресало. Чонгук собрал сухие листья, чтобы упростить задачу, но, видя состояние напарника и сам пребывая не в лучшем, решает взять все под свой контроль, аккуратно забирая инструмент и вкладывая в собственные попытки добыть спасительное пламя максимум усилий.       Пак уступает без вопросов, придумывая дальнейшую тактику и одновременно роясь в рюкзаке. Парень достает матерчатый мешочек и насыпает в него перегоревшие угли из печи, добавляет щепотку искристого драконьего пепла и три капли взрывоопасной жижи, раздобытые в прошлых миссиях, торопясь, ведь обстановка накаляется с каждой секундой. Ветер срывается, разнося листву по лабиринту, что покачивается и завывает, предчувствуя скорый побег путников из ловушки; в зеленых коридорах гуляет эхом крик старухи, что не может дотянуться сухими руками до тех, кто потревожил покой, а теперь хочет разрушить последнее пристанище духа. Без промедления юноша отрывает часть грязного непригодного для использования бинта, обматывает наконечник стрелы и макает его в ту самую жижу, что была припасена на крайний случай.       В этот момент искры вспыхивают в руках младшего и перебегают на горку листьев и веток, зарождая маленький огонек, отчего на стенах печи начинают плясать волшебные красные лесные духи, оживая в местах зарождения стихии. Большего не надо. В последний раз проверив содержимое мешочка, Чимин крепко его завязывает и передает Чону.       — Бросай так высоко, как только сможешь, – командует Пак, вставая в стойку, вкладывая стрелу и натягивая тетиву, надеясь, что он и его стрела выдержат сбивающие с ног порывы ветра.       — Раз, два, три, – самодельный снаряд взлетает в воздух, наконечник опускается в огонь, вспыхивая спичкой, и стрелок тут же целится, с кристальной точностью выстреливая именно в тот момент, когда мешочек достигает наивысшей точки взлета.       Могло ничего не получиться, ведь они действовали исходя из знаний, полученных благодаря сказкам, легендам и россказням пьяниц в тавернах, руководствуясь интуицией, но как только горящая стрела пронзает мешочек, то содержимое ярким фейерверком рассыпается в разные стороны, создавая самый настоящий огненный дождь, что искрами падает на живую изгородь, отчего та тут же возгорается так, будто была облита бензином, выдавая с потрохами свою главную слабость. Пожар разрастается за секунды, охватывая лабиринт со всех сторон.       Дым перекрыл весь обзор, Чимин закашлялся, вцепившись рукой в плечо младшего, что инстинктивно придерживал парня за талию, подтянув к себе. Пребывание в месте темных сил давало о себе знать, так как хотелось невероятно сильно свалиться в сон прямо на месте. Глаза заслезились, и Пак принялся усиленно моргать, вертя головой, чтобы найти место, через которое можно будет выбраться из дьявольской ловушки, но ничего не было видно – плотный туман накрыл мир и путешественников своим покрывалом.       Очередной раз моргнув, Чимин не сразу понял, что произошло.       Он все так же стоял в объятиях младшего, который почему-то прижимался слишком близко, окутав своим телом хрупкую фигуру старшего, и продолжал задыхаться от угарного газа, вот только перед глазами было усыпанное полевыми цветами поле, а роща осталась за спиной, с тоской выпуская из своих объятий путников.       Перед путешественниками на земле лежал небольшой сверток, в котором, как и предполагалось, оказались скромные награды за прохождение необязательного квеста. Чонгук достал угощения в виде медовых пряников, леденцов и шоколадных конфет и два мешочка с медяками, отчего Чимин во весь голос засмеялся, вытирая горячий пот со лба и наконец-то отлипая от Чона, у которого к телу прилипла тонкая рубашка, выставляя на всеобщее обозрение поджарые торс и подтянутую мужскую грудь. Чимин отошел в сторону, стараясь удержаться на ногах и не задерживаться плывущим взглядом на чужом теле. Большая часть усталости и слабости исчезли вместе с лабиринтом, но все же парню требовался отдых, ведь мозг явно расплавило, раз он стал засматриваться на своего напарника, но Пак не придал этому значения.       — С тобой не соскучишься, хен, – радостно выдвинул вердикт Чон, откусывая кусок от свежего пряника и наслаждаясь сладостями.       — Да, было весело, – произнес Чимин, складывая заслуженную награду в рюкзак, — Мне пора уходить.       — Во сколько завтра встретимся? – без обиды спрашивает младший, наблюдая за тем, как путник проверяет все припасы, что-то тщательно обдумывая.       — Не уверен, что смогу завтра, – отвечает Чимин, встречаясь с любопытными и искренними карими глазами, что отчего-то заставляли смущаться. — Может на выходных? Когда ты свободен?       — В любое для тебя удобное время, Чимин, – произносит Чонгук, все так же прямо разглядывая с ног до головы старшего, а Паку хочется съежится и сбежать поскорее, ведь это так непривычно – быть под чьим-то пристальным вниманием.       — Везет, а у меня сплошные подработки, тогда в 23:00, хорошо?       — Отлично. Ты классный, хен, – внезапно хвалит Чонгук собеседника, у которого тут же краснеют щеки, рот открывается и закрывается, как у рыбки, и глаза бегают, не зная на чем сосредоточиться.       — Ну все, не хворай. Опоздаешь, уйду без тебя, – говорит Чимин, игнорируя лесть в свою сторону, вцепившись в лямки рюкзака, и машет на прощание рукой, перед тем как нажать на «Завершить сеанс». Как бы ни хотелось остаться подольше в этом волшебном мире, надо дать телу и уму передышку.       — Неа, ни в коем случае, пока, напарник, – Чонгук с радостным выражением отзеркаливает жест, пытаясь отпечатать в памяти смущенную улыбку и розовое лицо такого прекрасного Чимина, что подобно нежному цветку с колючками притягивает магнитом, заявляя, что уколит иголочками при неверном движении.       Игровой профиль Чимина растворяется в воздухе, оповещая, что пользователь покинул сервер, а Чонгук с легкой усмешкой смотрит на место, где только что стоял старший, и тоже нажимает на выход, осознавая – без Пака в этой игре ему делать нечего.       Их ждет захватывающее путешествие.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

      Чонгук тренировался с мечом, пока Чимин лежал в траве между деревьев, скрестив руки за головой, рассматривая листья на кронах, кусочек неба и мелкую волшебную пыль, что на самом деле была задорными феями, с интересом следящими за парнем, любуясь его красотой и жужжа как пчелы над ним.       — Мелкие букашки, – пробурчал Чимин, хотя на самом деле ничуть не злился. Атмосфера вокруг его успокаивала: он обожал чистый воздух, шелест травы и писк милых существ, которых в реальном мире было не найти. Сейчас все это большая редкость, ведь за окном квартиры Пака давно нет ни деревьев, ни цветов, воздух больше душил, чем наполнял грудную клетку, небо было серым месивом, а место, подобно этому прекрасному и чистому, утеряно под толщей копоти, пыли и мусора. Думать о плохом запрещено, когда он здесь, ведь сейчас находится в одной из своих мечт, где можно без проблем бегать по бескрайним полям, купаться в реках, не боясь болезней, и лежать под деревом, наслаждаясь звучанием природы.       — Хен, у меня уже лучше получается, – оповещает громким голосом напарник отдыхающего в тени Пака.       Чонгук имел прирожденный талант, кажется, ко всему, даже меч в его руках выглядел очень органично. Чимин дорисовал в воображении широкоплечему рослому парню доспехи и шлем и осознал, что роль доблестного рыцаря его союзнику подходит куда больше, чем ему. Чон имел влиятельный стан, покатые плечи, мощные бедра, гордый подборок и отчетливую линию нижней челюсти. Его бы приодеть, и сойдет за завсегдатая королевского дворца. Именно такие и становятся легендами, о которых без устали поют и разносят молву по всему королевству.       Старший и не заметил, что засмотрелся на то, как Чон искусно рассекает мечем воздух из стороны в сторону, кружась вокруг своей оси на фоне ясного летнего неба и высокой травы, будто сражаясь с невидимым нападающим. Несмотря на то, что это всего лишь тренировка, парень выкладывался на полную, отчего одежда прилипала к телу, волосы разметались по сторонам, но взгляд сохранялся донельзя серьезным. Чонгук остановился перевести дух, стянул рубашку через голову и поймал на себе чужой взгляд как птицу в кулак, не отпуская. Лицо младшего преобразилось, на губах расцвела дурашливая улыбка, а глаза заблестели весельем. Чимин отвернул голову обратно к зудящим над головой феям, бурча от непонимания того, что с ним происходит, ведь на Чона хочется не просто смотреть, хочется никогда не отводить глаз.       Они знакомы уже неделю реального времени, а в этом мире встречаются уже в четвертый раз. Во второй им посчастливилось забрести на поляну к вонючим ограм, что не особо были рады новым гостям, но зато парни, сверкая пятками убегая оттуда, успели унести не только свои бренные тела и отменную горсть золотых, а еще и неплохой меч, что перекочевал к Чонгуку. После насыщенных приключений в третий раз, когда спутники снова встретились, было непривычно спокойно, они миновали земли Шумящих Пчел, именно так называли самых мелких сплетниц, выполнили загадку от духа столетнего дерева, на котором был нарисован ребус, и получили новые разновидности трав, которым Чон даже значения не придал, зато Чимин их долго раскладывал, изучал и изображал в своем ежедневнике с кратким описанием свойств.       Сейчас они зашли в игру, возвращаясь в общество фей и желая продлить эти спокойные мгновения, ведь дальше шел обросший чужими страхами Мрачный лес Кошмаров. Чонгук решил отточить мастерство с новым оружием, а Чимин отдыхал, восхищаясь открывшимся видом.       — Хен, я кое-что для тебя сделал, – говорит подошедший к старшему Чон со слышимой тревогой в голосе, закрывая своей фигурой солнце и бросая большую тень на сощуренного Пака.       Младший порылся в боковом кармане поклажи и достал нечто маленькое золотистое и до боли знакомое, передавая Паку в руки. Когда вещица опустилась в ладони, стрелок сразу узнал свой бесполезный камушек янтаря со скорпионом внутри, вот, правда, сейчас в нем была искусно сделана дырочка с краю, через которую продели кожаный шнурок, таким образом создав из безделушки красивый амулет.       — Я не раз видел, как ты его разглядываешь, и подумал, что он будет красиво смотреться у тебя на шее, – принялся объяснять Чон свой поступок, но старшему это было не нужно, так как, нагревая собственным теплом янтарь, Чимин решил раз и навсегда, что больше не снимет подарок.       — Спасибо, это для меня очень ценно, – благодарит Пак, даря в ответ искреннюю улыбку, которая способна растопить целые глыбы льда, и надевает на шею подарок. Младший заторможенно кивает, не отводя пристального взгляда, но уходить не спешит.       — Скажи, Чимин, а это твой профиль? – спрашивает Чонгук, впитывая глазами плавные черты чужого лица, линию губ и разрез глаз.       — Ты о чем? – Чимин приподнимается на локтях, опираясь спиной о твердое дерево, и смотрит на парня перед собой, что подошел еще ближе, буквально нависая над сидящим.       — Ну ты сам его создал? – разъясняет Чон, и старший понимает, о чем речь, напрочь забыв о предлагаемых возможностях в игровой панели при начальной регистрации.       — У меня есть эльфийские уши или огромные клыки? – Чимин ухмыльнулся, заметив розовый румянец на щеках напарника, которому очевидно стало неловко. — Конечно, это мой настоящий внешний вид, от пяток до кончика носа.       — Видишь ли, ты такой красивый, что я и подумал, что ты создал профиль, – честно объясняет Чонгук и отступает, не сводя глаз, заставляя Чимина не на шутку раскраснеться и подняться в смятении с травяного покрова, надеясь смахнуть странное клокочущее чувство под ребрами, но вышло от переживаний всего лишь вырвать несчастные травинки и разорвать их пальцами на мелкие кусочки, чтобы занять себя.       — А у тебя? – неожиданно спрашивает, набравшись смелости, поднимая на младшего тяжелый взгляд, старший.       — Конечно, это мое тело. Я весь таков, как есть, нечего додумывать, – Чонгук продолжает отходить спиной назад, разводя руки в стороны, приглашая осмотреть себя со всех ракурсов и во всех местах, как известную статую Аполлона в музее. Старший раздраженно шипит и бросает клочья травы в хохочущего Чона, убегающего обратно на поле к оружию, чтобы продолжить свои изнурительные тренировки.       — И правда нечего, – шепчет Чимин сам себе, чувствуя прилив радости, причину которой ему еще предстоит разгадать, а эхо чужого жизнерадостного смеха еще долго блуждает в голове юноши.       Они воспользовались функцией программы сканирования внешнего вида для игры, ничего не добавляя и не меняя, поэтому выглядели в точности как в жизни, и это открытие сделало день намного лучше.       — Готов дальше покорять этот мир?       Чимин стоит уже собранный при параде. Он навел порядок в своем рюкзаке, перебрал остатки пропитания, лечебные мази и, конечно, попытался привести в более-менее сносное состояние свое стрелковое оружие.       — Может мы задержимся? – Чонгук также уже одет и готов выдвигаться, но медлит, грустнея на глазах, что бросается во внимание и вызывает смешанное чувство поддаться на уговоры.       — Ты же не передумал сказать мне, где лук? – с опаской уточняет старший, хотя уверен, что проблема не в этом, поэтому подходит ближе к напарнику, открывая игровое окно, и проверяет его характеристики. Все в полной норме: здоровье на максимуме, как и выносливость, сила, мастерство и ловкость. Этому бойцу не хватает лишь опыта, и тогда ничто не посмеет стоять на его пути. Чимин никогда полностью не доверяет показателям, поэтому для собственного спокойствия проверяет температуру младшего, приложив ладонь к его лбу.       — Там опасно, и ты можешь пострадать, а здесь спокойно и волшебно. Что еще нужно? – наивно размышляет Чонгук, перехватывая чужую кисть и опуская пальцы к своей щеке, будто потянувшись к теплу, но мгновение скоротечно, и его рука отпускает Чимина, а тот отдергивает свою, ощущая на кончиках пальцев мелкие разряды тока, что точно бьют в сердце. Какого черта?       — Но смысл же не в этом. Я здесь, чтобы попасть на турнир, – объясняет старший, окончательно запутавшись в смешанных чувствах, странном разговоре и накаляющейся атмосфере.       — Зачем? Только потому, что такие правила игры? – голос у Чона вкрадчивый, залезает под кожу иголками и разгоняет кровь, заставляя органы внутри нервно подпрыгивать к горлу, а сердце бежать куда глаза глядят.       — Если ты не хочешь идти дальше, то оставайся здесь, – Чимин взрывается от раздражения, разворачивается и мчит в гущу деревьев, зная, что впереди его не ждет ничего хорошего. Он не оборачивается, хотя очень хочет это сделать, еще больше желает увидеть рядом Чона, который влегкую способен его перегнать, но упорно смотрит вперед, раздвигая ветви, что полосуют лицо и руки, стараясь бежать все дальше и дальше, пока не сможет разобраться с тем, что творится. А что-то происходит у него прямо перед носом, но парень упорно не замечает этого.       В итоге одышка преобладает, Чимин останавливается и оглядывается. Он со своей вспыльчивостью оказался не пойми где, без единого намека на тропы, дороги или указатели, в окружении густых кустарников и диких деревьев, где-то на границе между домом фей и темной пустошью. Разочарование собой берет верх, и парень бьет кулаком в ближайший ствол, сразу же чувствуя жжение костяшек.       — Ну куда же ты так бежишь, хен? – доносится до него запыхавшийся голос Чонгука, и в груди разливается облегчение, с которым бороться бессмысленно. Чимин смотрит на младшего, что продолжает к нему медленно, но уверенно пробираться.       — А ты чего такой странный? – кричит в его сторону старший, не желая отступать и признавать свою глупость.       — Почему странный? Я всего-то волновался за тебя, – Чон останавливается, лишь когда достигает цели в виде взъерошенного паренька, что обиженно дует губы, сам не зная на что, и топчется на месте, походя на опасный динамит, готовый в любую минуту рвануть.       Природа вокруг шумит в своей мелодии, разнося их голоса птицами и ветром к ушам лесных духов, живущих в земле, воде, на небе и в горах, чтобы незримые сущности позабавились над двумя несообразительными людьми.       Пак молчит, под конец сдувшись после неожиданного ответа и притихнув, желая сжаться в невидимую точку или незаметно нажать на «Выход из игры». Ну что он за дурак.       — Пойдем, – Чонгук не глумится, не поддевает и не смеется, а хватает старшего за руку, переплетая их ладони, словно делал так сто раз и будто ничего и не было, выбирает направление наугад, расчищая дорогу свободной рукой, чтобы ничто не повредило кожу Чимина.       — А ты знаешь куда? – парень без слов идет за младшим, ошарашенно глядя на их скрепленные руки и не смея возражать против этого, ведь смелость уже иссякла.       — Без понятия, но если долго идти в одном направлении, то где-нибудь да выйдем, – уверенно говорит Чонгук, неосознанно поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони старшего, что, потеряв дар речи, наблюдал за этим безобразием, но протестовать не мог. — А мы уже совсем рядом с твоим драгоценным луком.       — Правда? – Чимин забывает и о переплетенных руках, и обо всех тревожащих душу переживаниях, его лицо расцветает и глаза щурятся в предвкушении нового оружия, в мыслях уже вовсю его испытывая.       Чонгук подмечает все и, довольный собой, смотрит на свежую душистую траву, крошечные желтые цветы под ногами, ставя перед собой новую цель, о которой никто раньше времени узнать не должен – превратить игровой процесс для хена в увлекательное путешествие.       Тактика Чонгука срабатывает, и через полчаса они выходят к окруженному объятиями склонившихся ив и не тронутому человеком озеру, что притаилось, меняя течение времени для всех, кто подходит слишком близко. Атмосфера в этом уголке мира успокаивала и дарила внутренний штиль, принуждая остаться навечно на берегу чистой воды в застывшем интервале. Это была не только метафора, ведь если наблюдатель приглядится, то заметит отсутствие ветра, мелкую не двигающуюся рябь на воде и травинки под определенным наклоном, которые не смели шелохнуться. Это место вне законов физики, ведь даже время здесь переставало существовать, будто тайные чары запечатлели место как картинку.       Парни подошли ближе, опустив рюкзаки на землю. Чонгук потянулся во весь рост, пока Чимин осматривал окрестности на наличие подозрительных предметов, отметив отсутствие живых существ, что обычно обитают возле водоемов, таких как стрекозы, лягушки и надоедливые мушки, вечно лезущие в глаза.       Тишина настораживала, но опасности в этом погруженном в сон без сновидений месте старший не заметил, поэтому отпустил внутренние тревоги.       — Наверное, придется остановиться здесь, я уже устал, – говорит Пак, открывая игровую панель с целью выйти из игры, ведь пока что вряд ли у них получиться достигнуть каких-то результатов. На досуге он изучит карту, поймет, куда их занесло по его же вине и как проложить путь к ближайшей дороге.       — Побудь со мной еще, – просит Чонгук, хватая руку Чимина и задерживая ее, прежде чем тот успеет нажать на красную кнопку.       — Зачем? – непонимающе спрашивает лучник, но все же закрывает панель, и его с облегченным вздохом отпускают.       — Нужна причина? – Чонгук смотрит по сторонам, выискивая за что зацепиться, и возвращается к старшему, который сразу понимает, что тот что-то придумал. — Ты хоть раз купался здесь в воде?       — Нет, это вроде как опасно, – парень складывает руки в замок и скептично наблюдает за тем, как шустро раздевается до белья младший, не оставляя места пререканиям.       — Но не так же, как в реальном мире, – Чонгук подходит к кромке воды, окунает стопы, даже не вздрогнув от прохлады, и поворачивается к старшему, показывая, что он ждет его, и протягивая в приглашении руку. — Не бойся.       — Несносный мальчишка. Откуда ты свалился на мою голову? – шепчет Чимин, отворачиваясь, снимая верхнюю одежду через голову и оставляя амулет на шее. Юноша надеется, что его не услышали, а Чонгук улыбается еще шире, опустив голову, чтобы спрятать красные щеки. Почему же сердце так трепещет?       Руку старший демонстративно не принимает и смотреть старается куда угодно, только не на напарника, что идет следом на ним, погружаясь в воду. В меру прохладное озеро обволакивает тело и дарит расслабление, словно состоит из чистой магии, заставляя парить в невесомости. Пак поддается атмосфере и заходит все глубже и глубже, наслаждаясь осязанием единения со стихией. В глубине души он бы хотел быть духом, жить в ветхом дубе или мелкой речке, чувствовать рост листьев и корней, плыть за водой через леса и поселения, быть свободой, растворенной в воздухе. Но, к сожалению, в реальном мире духи либо глубоко спрятались, ужасаясь человеческим творениям, либо бесследно исчезли, оставив мир погибать.       Чон подходит ближе, преодолевая расстояние медленно, но уверено, пока не оказывается в метре от старшего, что погряз в собственных ощущениях. Парни стояли уже по плечи в воде в лучах солнца, пробивающегося сквозь ивы, и слушали плеск воды, который сами же и создавали, легко хлопая по поверхности озера.       — Ты плавать не умеешь? – Чонгуку хочется пересечь водоем по периметру, но он продолжает находиться возле напарника, будто пришит к нему крепкими нитками.       — Нет, – без обид отвечает Чимин, ведь в настоящем мире это давно не новость.       — Хочешь научу? – младший подбирается к притихшему Паку, что уловил под водой волны, исходящие от юноши, обнимающие его тело.       — А ты сперва покажи.       Чонгук кивает и ныряет под воду, что не на шутку пугает впечатлительного Чимина, но через несколько секунд выныривает уже в другом месте и срывается брасом к противоположному берегу. Размах рук впечатляет, мышцы блестят от воды на солнечном свете, а чужое тело двигается так, будто было рождено жить в водной среде. Чонгук преодолевает расстояние быстро, и у него даже не сбивается дыхание. Он радостно машет Паку, который не способен отвести взгляда, пораженный красотой и скоростью увиденного.       Чонгук добирается обратно к напарнику, казалось, еще быстрее, а Чимин не может ничего с собой сделать, хлопая глазами и широко открывая рот, ведь видел подобное плавание лишь в старых видео минувших времен.       — Откуда ты такое умеешь? – спрашивает старший, когда Чон оказывается рядом и брызгает водой в его голову, отчего пшеничные светлые пряди прилипают к лицу.       — Здесь тренировался.       Чон по-ребячески продолжает нападать, вооружившись водой, на старшего, что поначалу пытался прикрываться от атак, но после с громким писком кидается на противника, заставляя его окунуться с головой. Младший не уступает и, обхватывая мальчиковую талию, погруженную в озерную жидкость, с легкостью поднимает его, подбрасывая невысоко, заливисто хохоча.       Чимин пугается, но в итоге поддается смеху, заразившему его, и хватается за протянутую руку, обозначающую, что Чонгук придет на помощь в случае чего.       — Но когда? Ты же новичок, – не отступает старший, наблюдая за тем, как капли стекают по чужому лицу к шее, торопясь воссоединиться с водой.       — Да к черту эти турниры. Они мне не нужны, – Чонгук подтягивает старшего ближе, чтобы тот далеко не отходил и был в безопасности.       — Почему же ты тогда проводишь здесь время? – не понимает Пак до конца, так как всегда следовал указаниям игры и подсказкам, веря в то, что надо делать все правильно и по инструкции.       — Мне нравится природа, мифические существа и то, как я себя здесь чувствую, – отвечает Чонгук и откидывается на спину, отдавая себя во владение стихии и смотря на чистое голубое небо.       Старший его понимает, ведь самому надоели мрачные фильтры, наложенные на картинки, технический прогресс, что подарил изобилие, но отобрал еще больше, бесконечно много. Леса, поля, чистые реки и озера – все это редкость, недоступная простолюдинам. Остатки деревьев хранят под строгим контролем, а большинство людей никогда в жизни не гуляли по парку. Чимин раньше вечерами смотрел фильмы прошлого, засматривался на чистые пляжи, на которых устраивали пикники; он наблюдал, как люди дышат свежим воздухом, но не мог до конца понять, какого это, когда окружающая среда не пытается тебя убить, загоняя в легкие ядовитый газ и патогены. Кислород сейчас стоит баснословных денег, баллоны с ним доступны лишь для верхних слоев общества, а обычным смертным он давался природным путем в низких дозах, но дорогой ценой здоровья, великодушно предлагая огромный перечень болезней.       Пак обожал проводить время в этой игре, ведь наконец-то смог почувствовать себя живым душой и телом.       — Но как же задания, цели и достижения? – вопрос риторический, ведь для себя Чимин осознал, что он не один такой сумасшедший и его тягу к прекрасному, естественному и вольному, как птица, понимают и разделяют.       — Это все пустяки, Чимин, – Чонгук подходит совсем близко и невесомо касается голой груди старшего в области сердца, отчего то сбивается с привычного ритма, удивленное и не привыкшее к подобному. — Самое главное – это то, что внутри.       — Ты не похож ни на кого, – выдает Пак, удивляясь своей смелости, так как не собирался произносить вслух похожую ересь.       — А ты похож на сказочного принца. Тебе подходит этот мир, – младший продолжает смущать своей близостью, а теперь еще и откровенными словами. Пак чувствует, как кровь приливает к обезумевшему сердцу и дышать становится труднее с каждым вдохом.       — Перестань. Что за бред? – пытается отрицать, но напрасно, ведь слова, произнесенные шепотом, проникают в душу через лазейки и еще долго будут там жить, крепко обосновавшись.       — Это правда. Я бы отдал тебе все королевство, – Чонгук дышит шумно, обдавая горячим воздухом щеку старшего, что не может и пошевелиться.       Чимин находится в каком-то вакууме, теряя суть разговора и пытаясь найти ниточку, которая вытащит его из странного состояния. Слова лезут наружу, обнажая ранимое истинное «я», воспоминания очертаний карты встают перед глазами, догадка приходит сама собой в голову, и осознание, где парни вздумали купаться, бьет под дых.       Чуть дальше на юг находится местность, которую остерегаются и огибают все путники, до конца не зная о ее действиях и силе. Чимин и Чонгук залезли в озеро Кристальной Правды. И вполне логично, что здесь нет места ни времени, ни законам, ведь для истины не существует ничего, она раскрывает все, разоблачая в итоге даже самых с виду невинных существ. А юноши ополоснулись в святых водах, попав в их полное заточение и отдавая свои души во власть неизвестной сущности, что выворотит их наизнанку, вдоволь насмеявшись.       — Это место опасно, надо уходить.       — Почему? Ты боишься сказать лишнего? – вопрошает Чон, следуя за напарником, в спешке идущим к берегу, стараясь держать рот на замке, но не выдерживает после посыпавшихся на голову вопросов.       — Ты знал? – с непониманием и злостью Чимин поворачивается к подоспевшему Чонгуку, что даже не пытается удержать рвущуюся наружу правду за зубами.       — Конечно, но что это меняет? Мне нечего скрывать от тебя, – пытается донести юноша, хватая Пака за руку и силой разворачивая к себе, встречаясь с испуганными глазами и дрожащим не то от холода, не то от боязни путающих истин хрупким телом.       — Действительно? Тогда, где же титановый лук? – Чимин не знает, что им руководит, он мечется внутри, желая кричать во весь голос о том, как его манит к младшему невероятной мощью, и от этого бьется в страхе еще сильнее, сдерживая все в себе под десятками замков, противостоя магии и спрашивая совершенно о другом.       — Он был у разбойников, они шли к пещере в Мрачный лес Кошмаров, собираясь ее разграбить. Мы напрявлялись туда, чтобы нагнать их или украсть оружие, это недалеко от холма Сумрака, возле обрыва, – отвечает Чон, пока старший отходит от него спиной вперед, окончательно не понимая, что происходит. Внутри буря в разгаре бросает его из стороны в сторону, выбивая последний дух.       — Теперь мне не нужен напарник. Я сам с этим разберусь, а после пойду на турнир. Ты можешь и дальше бегать по лугам, плавать в лужах и дурачиться сколько душе угодно, - тараторит Чимин, пока его голос не срывается, сам не веря в то, что говорит.       Предложения даются тяжело, ведь они – совершенная ложь, а от противостояния магии во рту появляется привкус крови, так как его же слова превращаются в лезвия, что полосуют изнутри.       — Зачем ты так, Чимин? Я хочу с тобой! – кричит перепуганный не на шутку Чонгук, сорвавшись с места к старшему, находящемуся на грани панической атаки от тяжести всего ударившего обухом по голове.       Младший говорит что-то еще, но Пак уже его не слышит, судорожно нажав на "Выход", покинув сервер в растрепанных чувствах, даже не договорившись о том, когда в следующий раз состоится встреча, ведь при первой же возможности он уйдет.       Да, он трус, он сбежит от Чонгука, не давая и шанса на объяснения, ведь неподдельный страх и неопределенные чувства затмевают разум, затапливают холодной водой, заставляя захлебываться, опускаясь все ниже на илистое дно. Самый легкий путь – это без разбирательств покинуть сложную ситуацию, более не возвращаясь к ней. Чимин не понимает, от чего убегает, что им руководит и почему так сложно разобраться в болезненном сгустке чувств, что мешает дышать полной грудью, но у него нет сил на размышления. Сейчас он беспомощен.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

      В этот раз погружение происходит дольше обычного. Чимин привык к неприятным ощущениям при полном вхождении в виртуальный мир. Все: сознание, эмоции, чувства, мысли, все, кроме физической оболочки, переносилось в игру, продолжая жить там, радоваться, бегать, разговаривать и мечтать. Сначала тело сопротивляется: мышцы парализует, безвольные микросудороги сводят конечности, во рту пересыхает, уши закладывает под километрами воды, глаза закатываются, разглядывая темную глазницу. Главное – это не забывать дышать, преодолевая мощное отторжение маленькими шажками, чтобы добраться к нужному состоянию, что поможет вылететь из бренного тела и покинуть реальность навстречу более привлекательным приключениям.       Еще, еще. Дыши.       Чимин сжимает кулаки, теряясь в темноте и зная, что тревожиться не стоит, сейчас он вынырнет, откроет глаза и уже будет на цветущей поляне в окружении ласковых трав.       И так и происходит, накатывает холодной волной, заставляя глубоко дышать, устремив взор на ясное небо. Стрелок лежит на берегу озера, там, где последний раз завершил сеанс, уже в сухой одежде. Чимин медленно поднимается, головная боль будет беспокоить от силы минут пять, а вот мышцы стоит хорошенько размять, ведь обычно в начале состояние как после изнурительной тренировки. Чтобы полностью прийти в норму требуется до получаса, поэтому парень на этом же месте принимается делать зарядку для суставов. Его рюкзак и лук аккуратно стоят в тени березы, но Пака привлекает не это. Он замечает странную деталь, которая вряд ли являлась системным сбоем, поэтому прекращает приседать и подходит к дереву.       Рядом возле сумки лежит аккуратный букет из ромашек и васильков, перевязанный кожаной лентой. Чимин берет в руки цветы, вертит в руках, теряясь в догадках и подносит к лицу, вдыхая приятный сложный и чистый аромат.       Подождите, а это случаем не лента из одежды Чонгука?       Присмотревшись, парень понимает, что это и правда так – точно такие шнурки украшали штаны младшего. Ошарашенный Чимин первым делом думает выбросить букет, но рука попросту не поднимается: в подобном жесте он видит больше, чем охапку пахнущих цветов. Травы в его руках безмолвно кричат голосом Чона о надежде, последнем шансе, прощении и разговоре.       И цветы говорят с юношей так громко, что сердце мучительно щемит, трепыхаясь раненой птицей, ноги подкашиваются, рука непроизвольно тянется к амулету на шее, а голова кружится не в силах справиться с телепортацией в виртуальную реальность, но вот противостоять сложным чувствам выше ее возможностей.       Чимин кладет букет на землю, бездумно отрывает несколько синих и белых цветков, достает из рюкзака блокнот для записей и наблюдений и прячет между пергаментных страниц нежные лепестки, желая забрать их с собой в настоящую квартиру, даже если этому никогда не бывать.       Чонгука нигде не видно, а значит напарник оффлайн, что позволяет незаметно уйти и оторваться на приличное расстояние, оставив цветы тоскливо лежать под березой.       Он не смеет сейчас разбрасывать зерна сомнений по своей дороге, ему не нужны трудности.       К холму Сумрака час пешего пути, поэтому, более не теряя времени на любования природой, Чимин, уже подготовленный, шагает через густую чащу на юго-восток. Сегодня солнце напоминает золото, пробиваясь к юноше, чтобы подарить частичку тепла; его яркие струны, которые пропускает лесной покров, падают к земле, привлекая бабочек плясать в их свете. Парень разглядывает свою руку под солнечными лучами, и кожа сияет яркими блестками, напоминая о серебристой пыльце в воздухе, что является остатками проделанной магии, которой усеян весь лес.       Чем дальше, тем меньше света, деревья редеют, теряя листву, покров земли уже не так богат на разновидности растений и жителей, все это указывает на то, что парень наконец-то добрался к Мрачному лесу Кошмаров. Сама по себе эта часть королевства не представляет никакой опасности, если специально не искать в ней приключений, ведь большинство разбойников, злобных магических существ и призраков поселились здесь, даря дурную славу невинной земле.       Чимин предполагает, что в пещере, где, возможно, ему удасться найти достойное оружие, обитает кровожадный зверь или уже группа обозленных разбойников, убивших прежнего жителя. Поэтому стоит проявить хитрость и смекалку, чтобы завладеть луком и стрелами, подходящими предстоящему главному турниру.       И вот юноша выходит к обрыву, в ногах которого течет бурная река Древнего Дракона, образовавшаяся по преданиям, когда могущественный Кровавый змей был поражен копьем и повален огромной тушей на черную землю. Его кровь большой рекой устремилась к морю, а тело обросло мхом, образуя горные массивы и меняя ландшафты царства. Течения внизу неподвластны людям, а дно покрыто острыми камнями, поэтому в реке никто не решался плавать, а уж тем более пересекать ее в одиночку.       Взглянув вниз и удостоверившись в том, что вода и правда издалека имеет буроватый оттенок, скорее всего, из-за большой концентрации железа, а не по причине наличия в ней драконьей крови, Чимин двинулся вдоль холма в поисках пещеры.       Можно выждать темноты, чтобы застать противника врасплох, но парень не может знать наверняка, находится ли внутри ночное животное, предпочитающее как раз лунное время. Чимин двигается аккуратно, проверяя нет ли следом непрошенных гостей, и решает, что медлить не стоит. Он узнает, кто ему будет противостоять и тихонько проберется в пещеру, возьмет всего лишь лук и улизнет никем не замеченным.       Пройдя метров сто, парень замечает в груде огромных валунов проем, что должно быть и был нужным ему входом, но что-то все время не дает покоя. Осмотревшись, Чимин подбегает к камням и обращает внимание на высеченные иероглифы на древнем языке, на котором умели читать лишь старейшины первых поселений, а таких людей хорошо если наберется десяток. Кое-что парень знал благодаря своему чрезмерному любопытству, поэтому принимается быстро перерисовывать знаки со всеми загогулинами на пергамент, а когда заканчивает – надежно прячется за кустарниками диких ягод неподалеку от пещеры.       Нужно сначала разобрать хотя бы смысл послания, что неспроста оставили для смельчаков при входе. Углубившись в расшифровку символов, вовсю танцующих перед глазами и сплетающихся лишь в загадку посложнее предыдущей, Чимин не замечает странных звуков со стороны леса.       В итоге из текста получается вычленить единственное слово, отдаленно напоминающее современное писание. Парень переписывает заново текст с расшифрованным «Смерть», затаив дыхание и осознав, что в пещере его ждет непростое испытание, в котором выживет лишь один. Тут шорохи усиливаются, и Пак отрывает голову от архаичных букв, устремив взгляд ко входу в скале, и какой же силы было леденящее удивление, когда он видит стремящегося внутрь пещеры всполошенного и перепуганного Чонгука.       — Ой дурак, – не думая больше, так как времени на планы и хитрости уже нет, Чимин, поглощенный тревогой, бросает все вещи на землю, схватив лишь оружие и бежит что есть мочи следом за напарником, уже исчезнувшем в темноте. Без раздумий старший ныряет за ним, готовый сделать все что угодно, дабы уберечь бросившегося ради него на рожон Чона, что необдуманно попал в логово зверя в желании спасти Пака.       Тьма с удовольствием пожирает путников одного за другим, после этого облизываясь, уверенная в том, что никогда их больше не отпустит. Чимин мчится за звуком шагов младшего впереди, но те в мгновение ока обрываются, приводя в замешательство. Дальше стрелок передвигается более аккуратно, вернув полный контроль над эмоциями и вложив тонкую стрелу в тетиву, крадясь на цыпочках вперед.       Туннель расширяется и приводит в сформированную в скале комнату, что не имела больше выходов, кроме того, через который зашел Чимин, но все же в помещении было пусто. Чонгук бесследно исчез, будто провалился сквозь землю. Паника подкатывает к горлу, и Пак принимается обходить по периметру пространство. Наличие зажженных факелов, располагающихся на своеобразных каменных стенах, смущало, а значит причиной всему происходящему является не что иное, как чертова магия.       И как же найти скрытую от посторонних глаз дверь, не имея ни паролей, ни ключей? Вот и Чимин не в курсе, поэтому приходиться полагаться на свою смекалку и везение. Может, он свалится случайным образом к младшему.       Но, к сожалению, пещера не имела никаких подсказок, заставляя путешественника горько вздохнуть. Парень подходит к одному из факелов, снимает его со стены для лучшего освещения и замечает выцарапанный, будто когтями, рисунок на стене, который с дальнего расстояния не увидеть.       Присмотревшись к наскальным живописям, что, оказывается, простирались длинными письмом справа налево по всей скале, Чимин ужасается, так как содержание изображенных сцен желало оставаться лучшим. На первой картине в ярких красках передали волны океана в разгар шторма, что бились о прибережные скалы и несли обломки разгромленных кораблей на дно; над яростными водами летело существо, стремясь ввысь к луне. На втором изображении неизвестная сущность предстала уже ближе к зрителю, давая возможность разглядеть себя. Это была смесь птицы и женщины. От первой ей достались больший крылья, когтистые лапы, закрученный клюв, сулящий боль жертвам, от второй же – фигура с грудью, покрытой густыми перьями, и человеческие глаза. Юноша сразу понял, кто обитает в темной пещере.       Это мифическая Гарпия.       Дальше рисунки походили на перечень битв и сражений, где существо летало над телами умерших на поле боя, выклевывало глаза младенцу в колыбели, тащило в лапах юную деву, улетая в дальние края. Но вот как же попасть к этому хищнику в гости – нигде написано не было. Одной из привлекающих внимание деталей было то, что пострадавшие на всех сценах обведены темно-красной краской. Чимин долго стоял, поднеся огонь близко к камню, пока осознание не прилетело в затылок. Это кровь.       Самый обычный и простой обряд призыва темной сущности – жертвоприношение. Видимо, Гарпия отдыхала в своем логове, но сейчас, заполучив в свои когти жертву, стала недоступна для других посетителей.       Выхода нет, поэтому Чимин достает перочинный ножик и бинт и без раздумий полосует плечо, отчего ярко-красная струйка устремляется к пальцам и капает на землю. Парень мажет указательный палец в жидкости и подносит к рисунку, оставляя свою кровь на изображении кричащего ребенка.       Голова кружится, и мир перекашивается в сторону – Чимин не выдерживает и падает, успев выставить ладони вперед, содрав кожицу о твердый каменный пол и ударив бок. Сзади слышатся звуки борьбы, клацанье клювом и истошные крики птицы. Юноша перебарывает приступ тошноты и поворачивается к источнику шума в поисках пропавшего напарника.       Перед глазами в схватке сцепилась двухметровая Гарпия и Чонгук, что кружил вокруг недоптицы, вооружившись острым мечом. Существо делает опасные выпады в сторону человека, стараясь зацепить клювом или когтями, чтобы повалить на землю и выклевать внутренности. Но Чон оказывается не из робкого десятка и не представляет подобной возможности, маневрируя и, в свою очередь, нападая в ответ. Нужно найти слабое место и вложить в удар всю силу, чтобы поразить мифическое создание и выбраться из пещеры без входов и выходов.       Чимин подмечает, что коридор с проемом исчез, факелы горят яростнее, отчего огонь поднимается к самому потолку, а тени пляшут на стенах в своеобразных танцах, будто все рисунки из легенд ожили в один миг, отбивая чечетку на костях умерших. Юноша не теряет времени и, натянув звонкую тетиву и легко прикасаясь щекой к стреле, будто нашептывая ей просьбы и свои желания, целится в разбушевавшуюся Гарпию, что, казалось, не устает и лишь мощнее нападает на человека.       В это мгновение Чонгук замечает появление старшего, что выбивает его из ритма битвы всего на краткую секунду, но этого хватает для атаки. Мощная лапа Гарпии ударяет в бок, загребая тело юноши, и бросает в скалистую стену, а стрела Чимина, что с криком сразу лезет в колчан за другой, рассекает воздух и вонзается в грудь существа. Чон с глухим стуком падает, и Пак не может отвести от него взгляда.       Пожалуйста, вставай.       Но никто не слышит, младший лежит беспомощный и уязвимый, а кровожадная птица орет во всю глотку, маша крыльями и не зная к кому ей идти, ведь второй человек не входил в ее планы.       Чимин не медлит, у него нет шанса на ошибку, поэтому вторая стрела попадает в крыло, причиняя новую порцию боли мифическому созданию, которое не спешит сдаваться. Парень срывается с места, не видя ничего кроме недвигающегося Чонгука, и несется к нему, проклиная себя за вспыльчивость, резкие слова и грубые жесты. Все теперь кажется таким явным и понятным, что ему становится невероятно стыдно за свое поведение. Колкие фразы оборачиваются против их создателя, и Пак физически ощущает, как стрелы, сотканные из прошлого, пронзают его ранимое сердце. Подлетев к младшему, Чимин не может совладать с собой, хватая потерявшего сознание за плечи и прижимая к себе.       — Чонгук, я здесь, не уходи, слышишь? – бормочет в бреду юноша, оставляя краткий поцелуй на лбу младшего и разворачиваясь лицом к опасности так, чтобы Чонгук был за ним, закрывая его своей тонкой, но стойкой, как кремень, фигурой. Он сделает все, что в его силах и даже больше ради человека, ставшего за короткий промежуток причиной всех улыбок.       Стрела готова, Чимин напряжен, взгляд прищурен; его рука не дрогнет, в душе не будет места для жалости, если потребуется он зубами выгрызет путь наружу. Гарпия несется на жалких людей, готовая сразить одним ударом мощных когтей выскочек. Юноша пускает стрелу дугой в противника – новая занимает ее место и летит следом, попадая в существо, что в предвкушении скорой добычи растратило все внимание. Оружие поражает цель раз за разом, пальцы сухо перебирают остаток наконечников в колчане – три. У него осталось три попытки, чтобы спастись.       Очередной выстрел, и острый луч пронзает правый глаз Гарпии, отчего она истошно кричит, аж уши закладывает. Вторая стрела застревает в сухожилии плеча, но этого недостаточно, чтобы победить. Чимин переводит дыхание, не поддаваясь внутреннему шторму, поразившем его бесповоротно. Лишь холодный рассудок и недрогнувшая рука способны завершить задуманное. Пока монстр мечется в агонии, подбираясь все ближе к путникам, лучник закрывает глаза, глубоко вдохнув, чтобы найти то место, откуда все началось.       Почему он выбрал лук? Ему нравится ощущение натяжения тетивы, нравится носить колчан за спиной и поражать противника, находясь на большом расстоянии, но это ли было причиной? Возможно, при первом входе в игру, когда остальные орудия оказались или слишком тяжелыми, или несуразными в руках парня? Ответ был так прост, ведь стрелковое оружие отражало его самого. Вольная стрела, что поет песню по пути к цели, концентрация и медитация до выстрела и восторг после, утонченность, грация и жестокость одновременно.       Разбушевавшееся море угомонилось, и в душе наступает зима, белая, лохматая и ласковая.       Все по кругу, тяжесть лука, натяжение, острый наконечник, наведенный на обнаруженное слабое место, равновесие в руках, единение с воздухом, долгий протяжный выдох, вместе с которым расслабляется запястье. Смотреть не нужно, Чимин и так знает, что сердце Гарпии замерло, ведь его, как спелое яблоко, пронзила верная юноше стрела.       Пак возвращает все свое внимание младшему, трогая его бледное лицо и тело в поисках повреждений. На боку живота обнаруживается рана от когтей Гарпии, которая кровоточит темным и расползается на здоровые участки черной паутиной. Рана заражена, что, видимо, и вызвало помутнение рассудка и судороги. Видно, как тяжело даются движения Чонгуку, но он приоткрывает глаза и слабо улыбается, ловя обеспокоенный взгляд старшего.       — Привет, красавчик, – говорит младший, на что Чимин осоловело моргает и теряется.       — Привет, – шепчет в ответ, кладя голову парня себе на колени, — мой спаситель.       — Нет, это ты герой.       Открыв игровую панель, Чимин замечает, как стремительно уменьшается шкала жизни Чона, поэтому без раздумий сбрасывает младшему половину своего имеющегося здоровья, чувствуя легкое недомогание, но это мелочи.       Чимин обводит взглядом пещеру: огонь факелов успокоился и теперь мерно освещал помещение, в дальнем углу лежали, видимо, вещи прошлых жертв, которым повезло меньше – в этой куче Чимин и нашел злосчастный лук и целую охапку первоклассных стрел в кожаном колчане. Наверное, разбойники не так искусно владели оружием, раз их проглотили вместе с костями.       Оставаться с Гарпией не хотелось, все же это мифическое существо и через энное количество времени она очнется, вспомнив своих обидчиков. Тоннель появляется, будто никуда и не пропадал, а значит путешественники могут быть свободны.       — Держись, слышишь, – просит юноша, подхватывая Чона под руку, приняв чужой вес на себя. Младший старается находиться в сознании и переставлять ноги, чтобы помочь в передвижении напарнику, который не жалеет себя ни капельки, упорно двигаясь к выходу.       Шаг за шагом, и солнце освещает две фигуры выбравшихся из мрачной пещеры, приветствуя и поздравляя с победой в непростом поединке. Посадив Чонгука на траву, Пак принимается перевязывать его рану бинтами, пропитав их травяным раствором. Юношам срочно нужно добраться до ближайшей деревни, что находилась вниз по течению у устья реки, так как в полевых условиях Чимин мало чем может помочь напарнику.       Для начала следует спуститься к воде и разведать обстановку. Пак не из робкого десятка, так что если потребуется, поплывет по драконьей крови к поселению. Он дает время Чону отдышаться, наблюдая за тем, как перевязочная ткань на боку пропитывается темной кровью, и удрученно вздыхает. Старший использовал самую действенную и крепкую настойку, которую берег для чрезвычайных случаев, но кровотечение лишь незначительно замедлялось, а останавливаться и вовсе не желало, что приводило к неутешительным выводам.       — Ты говорил, что не бросишь, – голос Чонгука уставший и тихий, а глаза добрые, ласковые, завлекающие к себе, отчего хотелось броситься в объятия и уверить, что самый большой тут дурак – это именно Чимин.       — Прости, я испугался, – старший подползает на коленях ближе и, руководясь внутренним порывом, прижимает чужую голову к своей груди, медленно поглаживая темные волосы.       — Чего же, Чимин? – Чон не сопротивляется, а напротив жмется сильнее; еще немного и услышит бешеный стук сердца, бьющегося о ребра как птичка в клетке от волнения.       — Кажется, себя.       Младший не отвечает, да и больше ничего не надо. Все потом. Чимин просит его подождать, будто у напарника есть возможность сбежать, и идет на поиски короткой дороги к берегу реки. Удача ему улыбается, и совсем недалеко за холмом оказывается петлистая дорожка. После крутого по ней спуска возле воды парень находит старый деревянный причал и одну ветхую лодку, что колышется на мелких волнах в ожидании следующего путешествия.       Сбросив поклажу в траву, Пак несется обратно в гору за самым ценным грузом, наконец-то видя проблеск надежды на спасение. Чонгук послушно сидит и ждет старшего, разглядывая кружащихся в небе птиц, чтобы держать внимание и не терять связь с сознанием. В подобном состоянии у него не хватит сил и энергии, чтобы вернутся в реальный мир, так как переход – это затратная вещь. Если с ним что-то случится серьезное, то игровой профиль исчезнет и связь с норовистым лучником будет навсегда утеряна без права на восстановление, а этого Чон хотел меньше всего.       Чимин влетает пулей в поле зрения младшего и без лишних разговоров помогает подняться, опереться на себя и, подхватив за талию, ведет юношу к спасительной лодке, на которой надеется добраться по бурным водам к людям.       Расстояние парни преодолевают стремительно и, после того, как старший тщательно проверил дно лодки, залезают в нее со всеми пожитками. Вооружившись веслами, Чимин набирается терпения, чтобы сразиться с водной стихией, желающей утопить забредших в ее владения.       Река Древнего Дракона решила особо не препятствовать путникам, лишь иногда показывая свой нрав, резко покачивая судно то влево, то вправо. Пак направлял лодку, рассматривая прибрежную линию в поиске небольшой деревни, что славилась хранением древних реликвий и тайных рецептур, давно утерянных в больших городах.       Быстрое течение доставило юношей к поселению, словно чувствуя запах испорченной крови и неподдельного страха, исходящие от человеческих фигур и не желая усугублять им и так не простую жизнь.       Было решено оставить лодку на окраине деревни, спрятав ее в камышах от посторонних глаз. Заметив поплохевшее состояние младшего, как только ноги коснулись земли, Чимин понесся узнавать, где находится ближайшая таверна со свободными комнатами для чужестранцев. Пак быстро нашел гостиницу со столовой на первом этаже, поэтому, заплатив пару серебряных монет за ночлег и оставив все вещи в снятой комнате, вернулся к Чонгуку, что ждал его возле скрытого судна. Стрелок сразу отметил капельки пота на лице юноши, учащенное дыхание и горячую кожу. Температура тела больного увеличивалась, а это значило лишь одно – ситуация критическая.       Доставив с горем пополам младшего, у которого не осталось сил сражаться с инфекцией, в скромные апартаменты и уложив его на постель, Чимин снял с него верхнюю одежду, обработал руки и отложил в сторону пропитанную кровью повязку, ужаснувшись увиденным. Рана была небольшая, размером с пол-ладони, но она не переставала кровоточить неестественно потемневшей жидкостью, а черная паутина вокруг нее превратилась в заплетенные лозы, что от очага болезни раскинулись на живот и грудь, добираясь к жизненно важным органам.       Чимин разложил все имеющиеся травы и снадобья, принялся рыться в записной книжке, пытаясь найти какие-то сведения о ядах, которые могли бы помочь. Все записи были поверхностны и бесполезны в их случае, ведь никто нигде не вещал о лечении заразившихся отравой Гарпий. В итоге, поменяв повязку на свежую, парень осознал, что ему не хватает ни знаний, ни ингредиентов, чтобы помочь младшему, впавшему в болезненный и тревожный сон.       — Скоро вернусь, – шепчет Пак и бережно целует юношу в лоб, уверяя себя, что проверяет его температуру, но задерживает губы дольше, чем требуется, и в конечном счете насильно отрывает себя от постели. Он хватает лук, мешочек с золотом и стремительно покидает комнату, не оборачиваясь.       Он в лепешку расшибется, но сделает все, чтобы вытащить Чонгука из призрачных лап чудовища, ведь ему еще столько нужно сказать, сделать и не получить в ответ.       Пак покинул таверну, когда последние лучи ласкали горизонт, пожелав спокойной ночи; тени становились больше, фонарики в окошках зажигались к ужину, а тьма вылезала из углов на прогулку, обходя живые огни стороной. Шагая по брусчатке вдоль улицы, Чимин искал спасение для дорогого сердцу человека в ситуации, равной иголке в стоге сена, заглядываясь на домики, ожившие благодаря смеху обитателей, звукам музыкальных инструментов и топоту пляшущих ног. Ничего из окружающей среды его не волновало, сейчас главная задача – найти старого знахаря, что по слухам прячется от королевской гвардии где-то недалеко. Это были лишь домыслы торговцев и кочевников, но больше зацепок не имелось. Тот лекарь был объявлен в розыск в связи со специфическими методами лечения, которые приводили в ужас многих, но Пак понял, что традиционные способы ему не помогут, так как травы, отвары и настойки бесполезны, сколько не меняй повязки.       Фигура путешественника скрылась в плотных тенях улицы на некоторое количество часов. История умалчивает, где именно побывал Чимин, но возвратился он незамедлительно, когда на небосводе на главную сцену вышла заря Сириус, указывая верный путь для многих заблудших за день душ. Юноша вбегает в комнату к Чону, чуть не выломав дверь, с пергаментом, на котором детально был расписан кривоватым почерком давно утерянный рецепт противоядия от ран, нанесенных Химерой.       Пак его толком и не читал, сразу рванулся к младшему, надеясь не увидеть пустую постель, обозначающую то, что пользователь покинул сервер и связь утеряна навсегда. Но нет, Чонгук до сих пор держался и боролся, сжимая в кулаках простыни и тихо постанывая сквозь сцепленные зубы.       Черные сети разрослись в два раза, заполнив собой туловище юноши – еще немного и яд доберется к сердцу. Рана почти не кровит, немного стянулась, покрывшись черной копотью, но намека на заживление нет. Состояние не улучшилось.       Пак сметает все лишнее со стола и дрожащими руками подносит к листу зажженную свечу, чтобы разобрать ингредиенты и как можно скорее приготовить целебный эликсир. Глаза бегло бегают по списку, ставя над очередным пунктом галочку, надеясь, что у него все имеется в наличии.

3 корня дикой петрушки 7 листьев темных трав Щепотка драконьего пепла Ладонь воды чистой луны 10 лепестков Кристальной Правды 1 измельченный скорпион

      С первыми четырьмя пунктами проблем не было: дикая петрушка и темные травы, что подразумевали под собой растения из рощи Старых Ведьм, имелись в аптечке юноши, так как были основой для многих снадобий. Драконий пепел еще остался с прошлых миссий, а вот воду чистой луны не так сложно раздобыть. Чимин тут же налил в плошку воду и выставил на подоконник так, чтобы в жидкости отражались яркие звезды и острая луна. С последними двумя позициями сложнее. Пак устало трет глаза, опускаясь на стул. Он выдохся телом и духом, но не смеет давать слабину. Внезапно локоть задевает блокнот парня, отчего тот валится на пол, а из страниц выскальзывают засушенная пара цветков – ромашка и василек. Юноша смотрит на них обескуражено, и тут приходит осознание – вот они лепестки Кристальной Правды. Цветы, что родились и выросли, напитаны чистыми водами одноименного озера.       Заключительный этап Чимин решил отложить, быстро очищая корни петрушки и измельчая их в деревянной ступке. Далее юноша добавляет сушеные листья трав и аккуратно перемешивает до однородной консистенции, медленно вводя в смесь драконий пепел, чтобы случайно не рвануло. Когда жидкость перестает бурлить и успокаивается, в ход идет настоявшаяся вода Луны и два цветка из прекрасного выброшенного букета. Цвет эликсира резко преобразуется из зеленого в черный; исходя из рецепта жидкости необходимо дать время, чтобы стабилизироваться, а уже после придет час основного компонента – скорпиона.       Чимин неумолимо меряет комнату шагами, размышляя, где добыть в столь позднее и неподходящее время такой редкий ингредиент. Даже если бы он находился в столице, то вряд ли торговцы с первого раза разыскали нужный товар и не загнули баснословную цену. Парень держится руками за голову, бросая взгляды на младшего, что совсем притих за последние минуты. Рука тянется к шее, и Пак в тревоге по привычке нащупывает полюбившийся амулет, стискивая его в руке и застывая изваянием посреди помещения.       Судорожно Пак стягивает кожаный шнур и рассматривает драгоценный камень с паукообразным существом внутри, на секунду обрадовавшись, а после нахмурившись лишь сильнее. Нужно включить смекалку ради спасения младшего. Чимин бежит на кухню вниз и выпрашивает у кухарок кружку с кипящей водой, а после находит на улице открытую бочку с прохладной жидкостью. Его метод сработал бы, будь у него лед, но приходиться довольствоваться малым, поэтому, поставив две емкости с водой, парень опускает амулет сначала в кипяток, ждет минуту и меняет посуду, погружая камень в холодную воду. Зажмурив в просьбе глаза, Чимин надеется, что хрупкий камень расколется от резкой смены температур, но эксперимент не работает.       В это время Чонгук начинает громко прерывисто дышать, мечась по постели; старший подбегает к нему и видит, что черные ленты уже обволокли грудь и сердце, сдавливая в своих тисках. От безвыходности слезы выступают на глаза, Пак берет складной ножик, бросает амулет на пол и падает на колени, начиная со всех сил бить по камню в поглотившем его отчаянии.       Камень раскалывается то ли от прошлых экспериментов, то ли от яростной атаки с ножом, то ли от горьких обильных слез, водопадами льющихся по лицу, что попадают на амулет, но итог один – последний ингредиент добыт.       Не теряя ни секунды, юноша бросает скорпиона в ступку, перемалывает его в пыль и соединяет с остальной смесью, что громко шипит и пузырится, принимая насыщенный бордовый цвет. Как только эликсир готов, Чимин по инструкции наносит часть снадобья на рану, а остальным обмазывает черную паутину на теле Чона, следуя пальцами за каждой опасной ветвью.       Через слишком долгую минуту тревог Чонгук перестает хмуриться, его лицо приобретает свежий румянец, серость кожи медленно исчезает, дыхание выравнивается, а черные щупальца ползут обратно к вратам инфекции, убегая от лекарства. Яд выползает из тела черным машинным маслом в подготовленное старшим ведерко.       Пусть это все игра и виртуальный мир, но его сердце разрывается от одного болезненного вида младшего, тело ломит от боли, наблюдая за тем, как смертельная отрава покидает парня. Все чувства реальнее некуда. Чимин сидит и наблюдает, не смея моргать. Весь яд вытек, и тело теперь полностью обезврежено, поэтому Пак ждет с придыханием пробуждения Чона.       — Дыру во мне протрешь, – сиплым голосом говорит Чонгук, а старший хоть и пристально следит, все равно весь подскакивает как на иголках и, не сдержав внутренний порыв, бросается обнимать выздоровевшего, не заботясь ни о чем. Ему кажется, что он успел поседеть за этот вечер.       — Тише-тише, ты умничка, – успокаивает младший, прижимая Чимина к себе и утыкаясь носом в пшеничную макушку. Вот так лучше всего. — Мы сегодня задержались.       Старший приходит в себя и хочет освободить Чона из своих оков, но тот не отпускает, поэтому выходит лишь приподнять голову. Столько слов роется в голове и жужжит, подобно феям-пчелкам, что Пак теряется, глупо моргая, сосредоточив внимание на приоткрытых губах и родинке под нижней.       — Ужасно нелепо чувствовать все это в игре, – сокрушается стрелок и отстраняется, садясь на край кровати, отвернув голову в противоположную сторону. Чон водит пальцами по его запястью, не разрешая прервать контакт насовсем, а от касаний на душе наконец-то спокойно.       — Нет, это настоящее. Посмотри же на меня, – просит, нет умоляет Чонгук, и противиться больше нельзя, ощущение важности момента колит мелкими иголочками. Чимин встречается с чужими карими глазами и тонет в них безвозвратно, впитывая каждое слово, — Я проснусь в своей комнате, и от мысли о тебе мое сердце будет биться сильнее, в голове будешь лишь ты. Я жду каждого мгновения, когда вновь увижусь с тобой посреди этого сказочного леса, чтобы любоваться тобой, слышать твой прелестный голос и видеть колючий взгляд.       Старший слушает с замиранием сердца, высекая всю речь на обратной стороне сердца, чтобы помнить и верить. Их руки соединяются так естественно, пальцы танцуют в медленном танце, сплетаются и будто занимаются любовью независимо от того, что на уме у их владельцев.       — Пожалуйста, не исчезай, – все что получается выдавить, но Чон понимает и так, ведь очаровательные глаза Чимина переполнены слезами, а губы дрожат от переизбытка чувств, и прижимает к себе старшего, что трепыхается, но не в попытках отстраниться, а в желании быть еще ближе возможного.       — Никогда. Давай встретимся завтра в день солнцестояния на закате, – шепчет в маленькое ухо Чон, поглаживая голову и спину Пака, успокаивая и даря место, где он может расслабиться.       Старший кивает куда-то в чужую шею, вдыхая мужской запах, и в очередной раз удивляется реалистичности виртуальной Вселенной.       Он придет и будет приходить, ведь его сердце и душа отданы в руки Чонгука.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

      Яркие разноцветные бумажные фонари украшали крыши домиков, мушки кружили вокруг них, падкие на свет после прощания с солнцем, а ярмарка, что с самого утра привлекала людей, сейчас была в самом разгаре. На просторной площади собралось много народу: где-то продавали леденцы на палочках в виде мечей и стрел, где-то показывали кукольный спектакль, изображая принца, рыцарей и принцессу, которую украл злой дракон, во весь голос пел бард, подыгрывая на лютне, о смелых и отважных подвигах, наслушавшись рассказов в других городах и теперь передавая их из уст в уста. Деревня кипела как никогда, люд толпился, рассматривая всевозможное наполнение торговых лавок и крутя головами в сторону запаха жареного мяса или свежих булочек.       Стоял шум и гам, когда Чонгук привел за руку Чимина на праздник. Они встретились часом ранее в гостиной, зайдя в игру, сидели друг напротив друга и словно боялись разрушить хрупкое равновесие между ними. Старший чувствовал, что что-то произойдет, из-за чего он был вне себя от нетерпения. Отпустить руку Чона теперь сродни смертельной казни. Посреди незнакомых лиц и безудержного веселья Пак понял, что с него достаточно размышлений, отрицания очевидного и самокопания, он будет поступать по зову сердца, поэтому следует покорно за улыбающимся Чоном, не отводя от напарника завороженного взгляда.       — Сейчас начнется, смотри, –говорит младший, взяв за обе руки Чимина и подтягивая к себе еще ближе, погружая в маленький мир на двоих. Они остановились посреди площади, и сначала парень не мог уловить сути затеи, но тут к голосу барда присоединились звучания флейты, барабанов и множества других инструментов, сформировав целую симфонию звуков. Глазами юноша нашел группу весельчаков, что создавали музыку для празднества, радуя обычных людей и возрождая искры счастья в глазах окружающих. Первыми в пляс бросились дети, готовые поддержать любой замысел, после присоединились влюбленные пары, и вот уже через пять минут не нашлось бы ни одного человека, оставшегося в стороне. Чонгук утащил старшего в вихрь движений, отчего Пак громко засмеялся, откинув голову, и поддался дикому порывистому танцу. Он не понял, что делать и как, но ему давно не было так свободно и легко, ведь ноги летели впереди мыслей, ощущение чужого тепла дарило покой, а добрые глаза младшего не отводили взгляда ни на секунду, открыто любуясь и восхищаясь партнером.       Мелодии сменяли друг друга, Чимин чувствовал, как гудят ноги, горят легкие и пляшут яркие вспышки звездочек перед глазами, но прекращать совершенно не хотелось. На очередном резком повороте парень неловко зацепился ногой за ногу и, сам того не понимая, оказался в руках Чонгука, что быстро среагировал, обвивая талию партнера и прижимая к себе, закрыв собой старшего.       Пак смотрит в лицо, возникшее так близко, что можно с удовольствием вдоволь насладиться каждой чертой: густыми ресницами, заломом между бровями, неподдельным румянцем и дрогнувшими губами. Мир замедляется, быстрые танцы исчезают с горизонта, и существует лишь Чон, что бережно держит в руках юношу, как самое ценное сокровище. Чимин чувствует, что момент искрится на кончиках пальцев, пробирая до самой сути.       — Мы же даже не виделись в реальной жизни, – шепчет он еле слышно, а сам вплетает пальцы в чужие волосы, наслаждаясь их мягкостью, чтобы наклонить младшего к себе еще ближе.       — Неважно. Я уже влюблен в тебя. Ты чудо во плоти, – ни малейшей капли сомнений в голосе, а за словами сразу же следуют действия. Губы младшего медленно и осторожно накрывают пухлые губы Пака, предоставляя право выбора и возможность убежать, но Чимин пропускает все мимо ушей и жмется сильнее, напирая с непривычной страстью и углубляя поцелуй.       Внутри расцветает поле ромашек и васильков, колышущихся под порывами теплого ветра, и становится так хорошо, будто именно этого и не хватало. Его влюбленность буйствует с невероятной силой, заполняя каждый орган, а ощущение языка Чона в своем рте дарит вечный пожар где-то под грудиной, в котором хочется сгорать раз за разом. Стрелок никогда бы и не подумал, что способен быть столь нуждающимся в ласках и самолично инициировать их, но оторваться сейчас кажется невозможным.       Как же он жил без Чонгука столько лет?       Тяжело дыша, младший прекращает поцелуй, упершись лбом в лоб старшего, сжимая безвольное и ослабшее от нежности тело еще сильнее, чтобы засунуть куда-то под ребра и слиться в одно целое, никогда более не отпуская.       К Чимину возвращается слух, и вот вновь его окружают громкоголосая толпа, резвая музыка и цокот подков проезжающих коней. Юноша вспоминает, где они находятся, и вместо того, чтобы смутиться, не дает времени обдумать принятое решение ни себе, ни Чону, и ведет их обратно к таверне. С горем пополам выбравшись из раззадоренной толпы, Чонгук вдруг останавливает взбудораженного старшего и заглядывает в его безумно глубокие глаза, уже свободно кладя руку ему на бедро.       — Ты уверен, что хочешь это сделать? – спрашивает с волнением младший, отчего в груди щемит сильнее, чувства рвутся наружу, прорывая тщательно выстроенную плотину, а сопротивляться бессмысленно – все равно смоет бесконтрольным потоком, даже дыхание не успеешь задержать.       — Да. Все чувствуется, как в реальной жизни, так ведь? – отвечает вопросом на вопрос, так как в сердце ноль сомнений и в голове твердая вера, что рядом как никогда правильный спутник. Чимин так долго и упорно преследовал какие-то призрачные цели, когда на самом деле ему всего-то не хватало простых человеческих чувств.       Старший утягивает Чонгука в новый поцелуй, от которого тут же сносит крышу, ведь быстро и решительно ладони младшего находят свое место на чужих ягодицах, а Пак, не контролируя себя, залезает рукой под чужую рубашку.       — Да какая к черту разница, – как в бреду шепчет Чон, торопясь за старшим к гостинице. Они влюблены, молоды, и ничего большего для счастья у сюдьбы и просить не нужно.       Руки дрожат от переизбытка чувств, поэтому открыть комнату выходит далеко не с первого раза. Чимин роняет ключ и от злости пинает дверь ногой, вызывая смех позади себя. Ласковые руки отодвигают его, и их обладатель самолично разбирается с проблемой, немного больше контролируя собственное тело. Пак настойчиво толкает младшего внутрь помещения, громко захлопывает дверь, чуть ли не заставив ту слететь с петель, и надвигается на Чонгука, что, кажется, забыл, как правильно дышать, засмотревшись на парня перед собой.       Старший подходит невозможно медленно, испытывая на выдержку и себя, и Чона, у которого все тело покрывается мурашками от предвкушения, на ходу снимает через голову рубашку и, не заботясь о последствиях, бросает легкую ткань на пол. Он поистине похож на хищную кошку во время охоты, а младший чувствует себя тем желанным куском мяса, который не выпустят из цепких лап до самого конца.       — Ты не думай, что я ветреный, – изрекает серьезно Чимин, придерживая пальцами подбородок юноши напротив, который готов выполнить любую заданную команду.       — Ни в коем случае, с тобой вообще сложно думать, – голос хрипит под давлением острого прищура, что, казалось, может испепелить дотла, но Чон знает, что за темными зрачками скрывается чистая, подобно слезе, душа, которую он поклялся лелеять и защищать. — Я когда тебя увидел – чуть с ума не сошел, твоя стрела тогда не в змею попала, а прямо мне в сердце.       Чонгук целует пылко и страстно без предупреждения, ведь атмосфера вокруг накаливается и выжигает раскаленным до бела клеймом дыру в груди, так что колени подкашиваются, как у невинной девчонки, но Чимин держится, цепляется руками за широкую спину младшего, добираясь пальцами к задней части шеи, и проводит по ней, лаская кожу и легонько впиваясь ногтями.       У Чона мурашки по всему телу, и он не сдерживается, тихо простонав в манящий рот, ведь все тело представляет собой грозовую молнию, взвалившеюся на землю с туч. Тонкая рубашка младшего летит в небытие, благодаря совместным усилиям, после чего старший замирает взглядом на смуглой мужской груди, кубиках пресса и ниже, взглядом обласкивая каждый участок так, будто он делает это языком. Пальцы следуют за глазами, обводя линию шеи по напряженным мышцам вниз к напряженной груди. Касания мягкие, как лепестки, добираются к соскам, негрубо сжимая их между пальцами, а Чимин наблюдает за реакцией, чтобы ничего не упустить.       Чонгук очень податливый, ласковый, весь взбудоражено льнет к руке, дарящей удовольствие, ближе, напоминая рычащего зверя на поводке, что не смеет броситься без разрешения. Ладонь, тем временем, опускается ниже к пупку, и Чимин больше не может стоять и смотреть на все это безобразие, поэтому прикасается губами к коже, где под ребрами бьется сердце и оставляет горячий поцелуй за поцелуем, так и не убирая руку от кромки штанов и наслаждаясь тем, как Чон распадается под его пальцами на мелкие частицы.       — И правда все ощущается, как в жизни, – с придыханием произносит Чонгук, не отрываясь от старшего, что в свете свеч кажется нереальным мистическим существом, способным соблазнить даже монаха своими блестящими от слюны губами, румяными щеками и бледной кожей, просящей о поцелуях и отметинах.       — Я проснусь весь возбужденный и в сперме? – старший поднимает на младшего свой наивный чистый взор с подобными словами, и Чон готов прямо сейчас завыть на луну от переизбытка эмоций и ощущений одновременно.       — Определенно, я тоже.       Может, тот факт, что это виртуальная Вселенная, повлиял немного больше, чем казалось в начале, но Чимин позволяет себе те вольности, какие никогда и представить не мог даже в самых смелых фантазиях, чувствуя полную свободу от предрассудков. Он окрылен происходящим и готов боготворить юношу, что громко стонет, когда старший с очередным глухим вздохом от сильного опьянения событиями падает на колени перед Чоном. И это ощущается реальнее всего, что было с ним в жизни, ведь любовь пропитывает его насквозь: в каждом касании, взгляде, слове и движении.       Руки тянут штаны Чонгука вниз без предупреждения, а младший хватает ртом воздух не в силах пошевелиться от созерцания прекрасного создания на коленях перед собой. Чон – сплошной нерв, кажется, где его не тронь, еще немного и он свалится от излишка напряжения, закончив, даже не перейдя к главной сцене.       Под штанами белья внезапно не оказывается, вследствие чего Чимин дышит более загнанно, ощущая, как его собственная одежда становится влажной спереди из-за красочной картины перед глазами. Так и хочется поддаться вперед бедрами и начать тереться об этого красавчика рядом с ним.       Чужое достоинство так и манит к себе, возбужденно упираясь головкой в низ живота Чонгука, отчего старший громко сглатывает накопившуюся слюну, с вожделением наблюдая за налившимся половым органом, что так привлекательно дергается под его взглядом. И правда, в реальной жизни у него бы духу не хватило отпустить все страхи и мысли, он бы в очередной раз закрылся глубоко в себе, запираясь от настоящего удовольствия, а сейчас юноша чувствует себя полностью вольным в выборе развития событий, и это так замечательно.       Чимин прикасается к красивому члену медленно, ведь младший тут же шипит от резких ощущений, хватаясь за кровать в поисках опоры.       — Не могу поверить, что я собираюсь заняться сексом в игре, – откровенничает старший, утыкаясь носом в живот младшего, целуя его так чувственно и самую малость прикусывая, так что кожа покрывается табуном мурашек, а прямые мышцы сводит спазмом от блаженства.       — Чимин, – стонет Чонгук, когда старший делает первые пробные движения рукой вдоль по стволу, а после немедля припадает губами к головке, целомудренно целуя ее тоже.       Чон благодарит всех богов, которые свели его с этим вспыльчивым и прекрасным юношей, наблюдая, как его член исчезает в горячем рте, что жадно насаживается на него, и одновременно с этим Чимин не забывает поглаживать длину аж до основания органа, дополняя тактильные ощущения. Боже, Чонгук сейчас не выдержит этого издевательства и бесповоротно сдастся в плен.       Чимин с громким характерным звуком выпускает возбужденный член, поднимая с неподдельным интересом голову к младшему, смотрящему загнанно на покрасневшие щеки и мокрые от смазки и слюны губы парня на коленях, и улыбается тому, как надломлено изогнуты его брови, как беззащитно и невероятно сильно выглядит Чон.       Парень понимает, что он дорог для Чонгука, как ни для кого другого, ведь младший помогает встать и окутывает нежными объятиями, что-то неразборчиво шепча в шею и зацеловывая ее, даря чувство комфорта и безопасности в каждом касании, отчего предлагать взамен хочется еще больше. В груди разрастается любовь с невиданной силой, и старший осознает, что спастись он может, лишь выразив и отдав все эти переполняющие его чувства Чону, поэтому толкает парня на кровать, и тот от неожиданности плюхается совершенно нелепо, распластавшись морской звездой на покрывале. В это время Чимин не теряет времени, снимает окончательно чужие и свои штаны и оказывается между ног будущего рыцаря, уже облюбовав это место и зарезервировав для себя на долгие годы вперед.       И вот член вновь упирается в глотку Чимина, который с особыми стараниями насаживается на него, чтобы подарить новую порцию непередаваемых ощущений и себе, и любимому. Чонгук прогибается в пояснице, теряясь в приятном жаре, охватившем его нижнюю часть тела, и рукой зарываясь в блондинистые волосы, ни в коем случае не подталкивая, а лишь поглаживая и придерживая для удобства. Паку приятно не меньше, и он не может поверить в то, какое наслаждение у него вызывает подобный процесс. Боже, как же хорошо.       Собственный член прижимается к ноге младшего и Чимин неосознанно начинает тереться о нее, полностью отпуская себя и ловя жгучие искры под веками, что подобно бенгальским огням отпечатываются на подкорке. Он чувствует себя таким развратным и желанным рядом с Чонгуком, как никогда ранее, и ему это так нравится, что он готов продолжать до потери сознания ублажать младшего и наблюдать за тем, как он умирает и возрождается каждый раз, когда его полового органа касается Пак.       Член Чона настолько хорошо ложится в рот, он прямой и внушительный по размеру, с красивыми венками, обвивающими ствол, и идеальной гладкой головкой. От одного его вида хочется кончить прямо на месте, а если взять во внимание все остальное тело парня, то сложно вообще думать о чем-то другом, кроме секса рядом с Чонгуком. Чимин дуреет от сильных грудных мышц, крепкого пресса, который все время хочется трогать, и от длинных пальцев, что сейчас поднимают его голову выше, ведь, кажется, старший заигрался и слишком увлекся.       Одурманенный похотью парень не сразу понимает, что происходит, когда сила Чона превращается в двигатель процесса и его подтягивают выше, укладывая на себя так, чтобы их члены встретились там внизу, принося новую волну удовольствия, заставляя в ней захлебнуться. Руки младшего не дают подвинуться, сковывая движения напрочь, и от показной грубости, примененной к нему, и блаженства, Чимин закатывает глаза в немом стоне, двигая тазом и сталкивая их половые органы вместе раз за разом. Он похож на животное, но это не имеет значения, ведь рядом с Чоном ему можно все.       Чонгук давит на пшеничный затылок и сладко целует, слизывая остатки собственной смазки с сочных губ и разбавляя поцелуи стонами, в которых слышится чужое имя, произнесенные прямо в сотворенные ангелами уста.       — Это даже лучше, чем в жизни, – произносит старший, погрязнув в тягучем медовом наслаждении, увеличивая приятное трение и в следующий момент замедляясь, и от смены скорости пальцы на ногах поджимаются.       — Просто у тебя не было со мной секса в жизни. Надо это исправить, – Чон расцеловывает ключицы Чимина, прикусывая тонкую кожицу, и сминает широкими ладонями мягкие ягодицы, что так идеально умещаются в его руках, даря шлепок за шлепком жадному созданию, трущегося об него.       — Тише, ковбой, давай здесь для начала, – шепчет Чимин, возвращаясь к зацелованным чужим губам, вылизывая их своим проворным языком.       Выдержка Чонгука трещит по швам, и парень понимает, что он больше не терпеть. Он подхватывает старшего под бедра, еще сильнее впечатав в себя, и перекатывается на него, теперь оказавшись на возбужденном и мечущимся на простынях юноше. Чимин лежит весь потный, с закрытыми глазами, находясь на грани потери сознания от экстаза, такой открытый и послушный, с разведенными в стороны ногами, желающий получить все, что ему предложат. Чон любовно обводит пальцами мягкие бедра парня, сдавливая их от накативших эмоций, и, не останавливаясь на достигнутом, продолжает толкаться в чужую промежность в медленном размеренном темпе, чтобы ненароком не завершить все раньше времени.       — Ты такой горячий, Чимин. Я вряд ли тебя теперь отпущу, – искренне делится парень, поглаживая розоватую кожу везде, куда может дотянутся, отдавая особое внимание крепким бедрам, засевшим глубоко в сердце.       — Заберешь мою виртуальную девственность? – спрашивает Пак, облизывая юрким языком губы и находя ладонями грудь Чона, тут же нежно сжимая его чувствительные соски, даря сбитое в очередной раз дыхание.       — О да, – обещает Чонгук и отстраняется от разгоряченного тела, отчего Чимин физически ощущает себя некомфортно, но покорно ждет любимого, продолжая лежать в развратной позе и даже не прикасаясь к себе.       Чон тянется к брошенной одежде и достает пузырек с прозрачной жидкостью, удивляя этим старшего, что вопросительно поднимает брови. Неужели младший изначально расчитывал на развратные ласки?       — Я предусмотрительный, – объясняет Чон, и большего не надо, ведь Пак замирает взглядом на длинных чужих пальцах, что откупоривают крышечку и выливают на себя немного содержимого, растирая, чтобы нагреть прохладное вещество. После этого Чонгук проводит мокрой ладонью по горячей промежности, не отводя глаз от дрожащего в истоме лица Чимина, и распределяет жидкость, обильно подливая еще, создавая настоящий бардак, от которого хочется лезть на стену.       Чонгук аккуратно размазывает пальцами приятную эссенцию и подбирается к заветному месту, в конечном итоге массажируя сжимающееся анальное отверстие, смазывая края и проталкивая вязкую жидкость внутрь.       Чимин громко стонет, раскинув руки в стороны, им руководит чистое возбуждение, за которым он готов гнаться только с Чоном, что уже неспеша засовывает один палец в него. Младший в порыве чувств лижет широкими мазками шею дрожащего под ним парня, одной рукой обхватив его член и размеренно водя по стволу, пока вторая готовит место для второго акта их любви.       К первому пальцу добавляется второй, раздвигая мягкие стенки, что непривычно легко и безболезненно поддаются, принося лишь окрыленное блаженство, будто было создано для рук Чонгука. Чимин понимает, что все дело в чародейной жидкости, и благословит игру вновь за возможность испытывать истинное наслаждение от растяжки без примеси неприятных ощущений или боли, возбуждаясь только сильнее и уже через минуту самостоятельно насаживаясь на пальцы.       Чонгук не ждет момента, когда сперма запачкает все вокруг, поэтому отнимает руку от аккуратного члена старшего и добавляет еще один палец, заталкивая глубже и увеличивая темп. Чимин внезапно прогибается, ведь разряд удовольствия прошибает его тело насквозь, заставляя сдерживаться из последних сил, когда длинные пальцы, на которые он теперь готов молится днем и ночью, очень удачно попадают по чувствительной простате.       — Да, Чонгук-и, скорее, давай же, – умоляет Пак, мечась из стороны в сторону на постели.       — Да, хен, – рычит в ухо Чон, принуждая старшего сконцентрировать все внимание на грубом голосе, от которого трясутся лодыжки, — и не смей сомневаться, что этого не было.       Чонгук останавливает все свои действия и вынимает пальцы, немного отстраняясь назад, чтобы налюбоваться таким желающим его ласк Чимином, что выглядит нуждающимся в нем и разбитым на тысячи осколков. Парень не может больше ждать, ведь похоть в чужих глазах затапливает и его, хороня навеки в темных глубинах океана под именем Пак Чимин, поэтому, схватив старшего за щиколотки, он поднимает их выше, до уровня головы партнера, стонущего и плачущего одновременно от переполнившего его эмоций, буквально складывая пополам гибкого юношу, и с особым усилием начинает тереться о мокрую промежность, что так и манит.       Толчок за толчком, и звезды падают над горизонтом яркими вспышками, предзнаменуя начало апокалипсиса. Чимин заставляет себя разлепить глаза, чтобы лицезреть всю прелесть перед собой в виде Чонгука с мокрой челкой, черными от желания глазами и закушенной от страсти губой. Парень продолжает сжимать ноги Чимина, отчего и без того вздутые мышцы рук напрягаются до предела, покрывшись испариной, и от созерцания проявления физической силы Чимин еще больше возбуждается, подходя к краю очень близко, желая наконец-то почувствовать этого красивого и горячего парня внутри себя.       Чон будто слышит мольбы и, придерживая напряженный член одной рукой, во время очередного толчка медленно входит в старшего, задыхаясь от горячего и приятного обволакивающего ощущения и без остановки медленно наращивая темп, поскольку волшебная жидкость достаточно расслабила и растянула любимого. Чимин тихо стонет под размеренный скрип кровати, прогибаясь навстречу младшему и растворяясь в Чонгуке полностью и без остатка, желая навечно остаться в моменте, когда горячий член бьет по простате, втрахивая податливое тело в матрас.       Он забывает о том, что это виртуальный мир, ведь Чонгук – это лучшее, что с ним случалось за многие годы, а этот секс похож на благословение небес. Боже, вот бы он никогда не заканчивался. Видимо, Чон думает так же, замедляясь, позволив старшему обхватить ногами его талию, и наклоняется к лицу Чимина, чтобы украсть несколько легких поцелуев.       — Эй, – шепчет он и тут же целует так чувственно и нежно, что у Чимина сердце проваливается куда-то в живот. Пак дрожащими руками ловит чужую голову и продолжает целовать еще и еще, ощущая в груди такой мощный прилив чувств, как никогда ранее, ведь все это далеко не набор механических действий. Чон любовался им, наслаждался, дарил всего себя и следил за каждым выражением лица Пака, чтобы сразу же уловить изменение в настроении, а тот, в свою очередь, отдал все целиком в руки этого мальчишки, ощущая, как они соединяются нутром в единое целое и нерушимое.       — Чимин-а, я найду тебя, слышишь, и заберу себе, – все так же шепотом, губы в губы, произносится клятва – одна на двоих. Чон не прекращает поступательные движения, такие медленные, глубокие и мощные, попадающие прямо по чувствительному месту, даря ощущение тяжести и взрывающихся фейерверков внизу.       — Да, пожалуйста, – отвечает Чимин всему: и словам младшего, олицетворяющим перманентную надежду, и сильным толчкам, что подводят к черте все ближе и ближе. Весь Чонгук для старшего – это сплошное «Да» тысячу миллионов раз. И как бы стрелок ни пытался это отрицать, он понимал, что пропал бесповоротно и окончательно, еще когда младший вылез из кустов, предлагая свою искреннюю улыбку и вместе путешествовать.       Чимин смотрит в потемневшие глаза напротив, читая в них ответное обожание и обещание, и верит всем сердцем, всецело доверяя этому человеку. Его член напряжен до предела: одно движение и все кончится бурным всплеском. Глаза в глаза, тихий неразборчивый голос, медленные толчки сменяются на быстрые и прерывистые, гонящиеся за разрядкой, рука на половом органе ласкает без остановки – все это вместе захлестывает ураганом, вскружив юную голову до безумия.       Чимин прижимается к крепкому телу, трепеща от переполнивших его эмоций, теперь выливающихся наружу горячими слезами. В груди буйствует свирепая метель, и Чон в ней мягкий спасительный огонек, в котором горит заживо тело старшего, бросившись без раздумий в пламя. Лишь тепло Чонгука способно защитить от суровых холодов, разгораясь и бросаясь искрами, когда сдерживаться уже нет смысла.       Концовка настигает предсказуемо, как вода выливается через бортики и так полного стакана, не выдержав обилия эйфории, разрушая изнутри двух соединенных влюбленных, что кончают одновременно протяжно, долго и бурно, полностью растворившись в моменте и друг в друге. Калейдоскоп вертится перед глазами, унося за собой и комнату, и постель, и парней и заставляя потеряться окончательно в пространстве и времени. Один заполняет до краев другого, а второй пачкает белесой жидкостью первого, но никто не против, не жалеет и не расстроен. Наоборот, невероятная нежность превосходит истому, так как единение душ успешно завершается навеки, пусть и физические оболочки остались раздельными.       Чон достает половой орган и размазывает сперму по чужой промежности, внимательно запоминая и наслаждаясь громогласной картиной; будь у него возможность – он бы повторил содеянное и не раз. После столь сильного оргазма, старший отчетливо ощущает, что его мозг по-прежнему изнемогает от возбуждения, пусть тело и устало, поэтому помогает младшему обмазать себя белой жидкостью везде, где ему вздумается, ловя губами чужие в очередном глубоком трепещущем, как крылья бабочки, поцелуе, полном обещаний.       Чонгук без сил валится на старшего, утыкаясь в его шею и тут же присасываясь, как пиявка, к нежной коже, шепча без остановки невнятные слова любви, словно в бреду одержимости. Их тела слипаются, но это совершенно не противно и никого не заботит.       Чимин обвивает младшего руками и ногами, желая запомнить каждую деталь. Он сладко улыбается мыслям, чувствуя большое безразмерное счастье, что приятно давит своим весом, и проваливается в сон, сам того не желая.       Все же секс – это очень энергозатратный процесс даже в обычной жизни, еще и с таким страстным и очаровательным человеком, а здесь, на игровом сервере, сил и ресурсов требуется в два раза больше из-за напряженной мозговой деятельности. Находясь между сном и настоящим, Чимин вдруг с грустью вспоминает, что все это игра и в ней нежелательно спать, ведь тогда его выбросит из системы в суровую реальность, ведь у него нет ни смертельных ран, ни незавершенных заданий, которые помешали бы возвращению. Виртуальность выплюнет парня, пережевав и перемолов нервные клетки, в одинокую квартиру на жесткую постель. Уже слишком поздно, чтобы сопротивляться и терзать рассудок, тело истощено и требует отдыха.       В последний момент Пак переплетает свои пальцы с пальцами Чонгука и дарит ему легкий невинный поцелуй в плечо, не в состоянии даже пошевелить языком, чтобы выразить словами все то, что творится внутри него. Как бы там ни было дальше, он ни о чем не жалеет, ведь испытывает невероятный поток глубокой еще не изученной ранее чувственности к этому человеку.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

      Чимин просыпается в одинокой темноте на холодной постели, в коконе из одеял и весь в поту, тяжело дыша от сдавившей грудь непосильной ноши. Юноша вначале пугается и что есть мочи вырывается из лап захвативших его простыней, вскакивая босиком на пол и оглядываясь по сторонам: электроды съехали с головы и конечностей и в беспорядке разбросаны по матрасу, игровые очки исчезли в недрах покрывала и подушек, а компьютер, видимо, из-за непутевого хозяина выдохся и выключился автоматически, уходя на покой. Парень понимает, что не сразу пришел в сознание после того, как его выбросило из игрового сервера, так как, видимо, потратил критическое количество энергии, истощив организм, безрассудно перепрыгнув черту предела, что немудрено в контексте произошедших событий, и проспал немалое количество времени, восстанавливая необходимые жизненные ресурсы.       Где-то когда-то в забытом прошлом еще при первом запуске игры в длинной инструкции Чимин читал о возможном вреде, противопоказаниях и побочных эффектах, но тогда это не возымело какой-то негативной реакции и было благополучно забыто и выброшено в мусорное ведро. Сейчас же юноша вспоминает, что переход в реальный мир каждый раз – это лотерея, где на кону сохранившиеся остатки здоровья.       Во рту пересохло, поэтому Пак на плетущихся слабых ногах добрел до кухни, стараясь по пути не наступить на разбросанное грязное белье, приставку, книжки или очки. Все, что волновало сейчас – это сильное головокружение и дискомфорт в области паха. Заглянув под трусы, Чимин даже не удивляется открывшемуся зрелищу, ведь подобных последствий стоило ожидать после столь крышесносного эпизода. Вот только было все это в игре.       Твою мать.       Осознание реальности не на шутку подсекает юношу невидимой косой под коленями, отчего он в расстроенных чувствах садится на скрипнувший в недовольстве табурет, лохматя руками грязные волосы и слушая громкое бурчание голодного и возмущенного желудка. Все вокруг в плохом настроении.       Боже, угораздило же влюбиться в виртуальной реальности, еще и так безвозвратно, потеряв последние крупицы разума. Пока настоящий Чимин лежал дома в относительно теплой постели, пребывая в искусственном сне, его сознание предавалось всевозможным утехам и воротило невообразимые дела, не налезающие на голову. Чимин надавливает внутренней стороной ладони на закрытые глаза до появления больших белых выцветающих пятен, похожих на химические разводы от отбеливателя, от которых голова стреляет еще сильнее, и чувствует себя таким до бездонной обиды обманутым, что во рту аж горечь собирается и зубы скрипят. Все его тело полностью поддерживает нелицеприятное мнение о Чимине как таковом.       Парень наливает в стакан холодной воды из фильтра и пьет залпом так, что шустрые струйки текут по подбородку, убегая за шиворот футболки. Жажда притупляется, неприятный привкус уходит, но легче не становится.       На что тут сетовать? Чимин же сам свой мозг и обманул, проводя все свободное время в очень реалистичной игре, и прекрасно это понимал еще до начала первого погружения.       Под веками до сих пор яркий образ юноши с точеной фигурой, ласковой улыбкой и горящим взглядом, направленным лишь на одного-единственного стрелка. Как же теперь существовать в настоящей реальности?       Все происходящие ощутимо бьет по неокрепшему мышлению, что заставляет игрока даже усомниться в том, что он пребывал в виртуальном мире. Вдруг его разыгравшиеся фантазия сыграла с ним плохую шутку?       Касания, поцелуи, шлепки и засосы, такие живые и горячие, полные чувств, которые невозможно перенести в программный скрипт или даже описать словами, не могли быть качественным вымыслом. Парень готов поклясться, что до сих пор чувствует чужие ладони, сжимающие его податливое тело, поэтому нетерпеливо стягивает одежду через голову и подходит к длинному зеркалу в прихожей, проверяя туловище на наличие каких-либо отметин с призрачной надеждой на успех. Ничего.       Приходит полное осознание сложившейся ситуации, и хочется кричать в истерике от того, что все существовало исключительно в голове. Одна часть души уверяет, что все по-настоящему, а не призрак фантазии, вторая, что Пак Чимин потерял здравый смысл и по нему плачет психиатрическая больница.       Ужас охватывает с ног до головы, отчего юноша сползает по стене на пол с желанием сжаться до размеров маленькой точки, прячет голову за дрожащими руками, стараясь удержать рассудок вместе, ведь кажется, что он сейчас разлетится на мелкие стеклянные осколки безвозвратно по самым дальним углам этой конуры.       В голове всплывают слова Чонгука «Не смей сомневаться, что этого не было», но так сложно не сойти с ума от жестокой реальности. Вдруг с Чимином случился какой-то игровой сбой и персонажа Чона не существует? Парень отчаянно трясет головой не в силах выдержать собственные губительные мысли, ведь не мог же он придумать себе все это на пустом месте со скуки. Счастье до сих пор пышным цветком буйствует в груди, и отрицать истинность чувств и наличие воспоминаний невозможно даже при жестоких невыносимых пытках.       Мигрень одолела Чимина, но через несколько минут у него находится достаточно упорства, чтобы собрать себя с пола и вернуться в комнату, где обитает компьютер со всеми приспособлениями возле кровати. Юноша открывает плотно закрытые темные шторы, помогающие облегчить погружение в игру, пропуская солнечный свет в свою обитель, и принимается методично проверять аппаратуру, двигаясь бездушной тенью по квартире, пытаясь кое-как убрать затхлое помещение, в стенах которого давно поселились плесень и черт возьми что еще, чтобы занять себя несложными действиями.       После того, как техника в идеальном состоянии сложена по своим местам и готова к следующему погружению, а пространство вокруг приняло более-менее презентабельный вид, Пак берет первую попавшуюся чистую одежду и бездумно бредет в ванную, чтобы очистить не только физическую оболочку, но и разум.       В душевой кабине, когда тело обдает мощными струями сухих порошкообразных дезинфекторов, Чимин размышляет о том, что стоит прекратить ко всем чертям самообман и научиться наконец-то жить в сером отвратном мире, где из окна за распахнутыми шторами в спальне видно высокие трубы завода, извергающие черный дым, вместо выдуманных зеленых лугов и волшебных лесов, по которым хочется бегать рысью, а не прятаться в помещении. Юноша уверяет себя, что заигрался и так больше продолжаться не может, лучше ему исчезнуть раз и навсегда, чем пребывать в подвешенном состоянии.       Натягивая светлую кофту и штаны, парень слышит трезвонящий дверной звонок, будто кто-то со всей дури давит на кнопку, и недовольно хмурится, ему и так тяжело, еще не хватало лишних проблем на его бедную голову.       С удивлением и тревогой, ведь раньше к нему никто особо в гости не захаживал, Чимин идет в прихожую и слепо открывает входную дверь, даже не проверив предварительно личность желающего встретиться.       Кажется, сознание коротит окончательно и бесповоротно, язык прилипает к небу, а тело деревенеет, в голове давно стерлась грань между реальным и виртуальным миром, ведь сейчас перед ним стоит игровой профиль Чонгука, такой же высокий и сильный, в порванных джинсах и перепачканной толстовке. Младший с растрепанной прической, красным лицом и тяжелой одышкой, будто бежал ни один километр марафона к своей цели, но с непередаваемо довольной улыбкой, появившейся при первом взгляде на Пака, стоит напротив, жив и здоров.       Чимин не может перестать усиленно моргать, кажется, некоторые винтики в мозгу повылетали из-за усиленной работы, потому что парень уверен, что спит или же бредит.       В ту же секунду Чон без разрешения врывается в прихожую и личное пространство старшего, сгребая обомлевшего перед собой в объятия, опаляя кожу на шее судорожным сбитым дыханием. Но Паку не под силу проявлять гостеприимство, ведь его тело пробирает крупной дрожью, лицо корчится в приступе нахлынувшей душевной боли, а горло сдавливает в тиски, отбирая возможность говорить, дышать и существовать в целом.       — Ничего не изменилось, слышишь, – успокаивающе шепчет Чонгук, заметив разболтанное состояние Пака, будто зная, где и как нужно укрыть словами, поглаживая нежно по спине и продолжая держать в своих руках внезапно ослабшую фигуру. От звонкого и громкого, как раскат грома среди ясного неба, голоса любимого Чимин всплывает на поверхность из недр темного засасывающего его болота, и скользкий страх отпускает полностью, прячась на глубинах. — Я нашел тебя, как и обещал.       Чимин прерывисто выдыхает и обнимает в ответ, сминая ткань толстовки на широкой спине младшего, нуждаясь в контакте, в подтверждение того, что его не бросят, не растворятся в воздухе, а наоборот развеют ужасающие кошмары. Он прожил с невыносимой мыслью, что потерял Чонгука меньше часа, но оказывается постепенно умирал каждую секунду, клетка за клеткой, даже этого не заметив.       — Как ты здесь оказался? – все же спрашивает Чимин, не веря полностью в свое здравомыслие, немного отстраняясь от прилипшего парня, чтобы лучше разглядеть настоящего Чонгука с ног до головы. И не соврал паршивец – точная копия профиля в игре, от больших ладоней до уже полюбившейся родинки под нижней губой.       — Умею читать программный код, а твой IP-адрес найти несложно, – хвастается Чон своими способностями и все равно жмется как можно ближе к старшему, невероятно сильно соскучившись по своевольному стрелку, смотрящему так доверчиво и влюбленно, что хочется все и всех сложить к его ногам. Младший не дает больше ни единого шанса на слова, прикипая намертво пересохшими губами к пухлым и влажным, о которых он грезил днями и ночами задолго до того, как наконец-то смог их коснуться.       Парни судорожно сплетаются жадными языками, задыхаясь от нехватки кислорода и теряясь в ощущениях, как в лабиринте коварной рощи, навсегда и без остатка, но ни на секунду не могут отпустить друг друга, утопая в горячих ртах, сжатых до синяков руках и мыслях, понимая, что теперь их не тревожат никакие преграды.       — Ты мне нравишься и в том мире, и в этом, и во всех остальных возможных мирах, – оторвавшись на краткое мгновение, делится истиной Чон, осознавая, что не может молчать и держать в неведении прекрасное создание, и дальше припечатывается к отзывчивым губам, не терпящим отлагательств.       И большего для влюбленного сердца Чимина не нужно.       Ведь если рядом будет Чонгук – ему не страшны ни ведьмы, ни разбойники, ни Гарпии, и даже унылый умирающий реальный мир не кажется таким уж и бесцветным.