После бури

Шторма и грозы бродили вокруг Муми-дола целую неделю. Низины залило, деревья вымокли, краткий полуденный жар и выглядывающее солнце не могли ни просушить ни отогреть обитателей долины. Так что гостеприимный Муми-дом был переполнен, как бывал не во всякую зиму. Каждый угол, поверхность, шкаф, коробку и цветочный горшок, не говоря уже о кроватях, занимали гости. Поэтому Муми-тролль был не только бесконечно занят, помогая Муми-маме разместить, накормить, найти сухое и теплое место для всех, кто искал в их доме спасения и тепла, но и точно не имел никаких шансов на уединение. А уединиться ему очень хотелось. За несколько дней до того, как яркое летнее небо закрыли штормовые тучи, Муми-тролль обнаружил у себя член. Теоретически он, разумеется, знал о его существовании, но в тот чудесный день жизнь приоткрылась ему с новой, потрясающей, и ужасно любопытной стороны. После того случайного, почти напугавшего его опыта в ванной, Муми-тролль успел ознакомиться с анатомическим атласом и соответствующим разделом энциклопедии. Хотя и сложно было для этого остаться одному в библиотеке. Подумать только — одному в библиотеке! Сейчас он и в ванной не мог остаться один, потому что ящики комода были заняты мелкими соседями, а всеми приличиями служила душевая занавеска. О том, сколько народа квартировало сейчас в его комнате, и говорить нечего. Сладостные минуты, которые он мог бы подарить себе этим новым способом, занимали все его мысли. Даже ходить иногда было сложновато. Поэтому окончания этого дурацкого шторма Муми-тролль ждал с огромнейшим нетерпением. *** В конце восьмого дня разразился настоящий кошмар. Ливень был такой, что рядом с окнами не выходило даже разговаривать: слишком шумно колотили струи дождя в стекла, стены и лужи на земле. Гроза сверкала, гром гремел, соседи жались друг к другу в ужасе, запасы провизии подходили к концу. Дядюшка Хемуль, к счастью, пожертвовал для камина на этот вечер гигантский фолиант «О тщете всего сущего», когда-то сопровождавший его повсеместно, поэтому не пришлось сжигать стул или подшивку журналов. Стул потом все же пришлось, но суть не в этом. Книга, потакавшая упадническим настроениям Хемуля, не вовремя сообщила ему, что самой темной ночь бывает перед рассветом. Зато жильцы у каминного тепла заметно приободрились, и не зря — утро встретило их высоким ясным небом и теплым солнцем. Все гости немедленно засобирались, заторопились спасать, отмывать и просушивать свои жилища, в спешке наводя страшный бардак и суету в Муми-доме. Подобные отъезды были семейству не впервой, и оставшиеся принялись за уборку. Когда Муми-мама сказала, что циновки готовы, Муми-тролль уже запыхался, устал, но со своей комнатой справился. Циновки, коврики, подстилки и покрывала нужно было вывезти на берег впадающего в море ручья, развесить на деревянных козлах, на которых выбивали ковры зимой, что-то в этом ручье выполоскать, что-то просто оставить проветриваться. Муми-тролль погрузил добро на тележку, и покатил ее, разглядывая привычные, но как-то неуловимо подновленные дождями окрестности. В прозрачном воздухе, который будто сам был отчищен водой, и будто потрескивал, отмытый до скрипа, холмы, деревья и полянки Муми-дола были невероятно красивыми. Рапсовое поле, рядом с которым стояли деревянные планки, цель его похода, блистало свежестью и чистотой, но не выглядело очень сырым, в отличие от всего, мимо чего он сегодня проходил. Скорее всего, дело было в том, что располагалось оно на небольшом пригорке, и вода утекла с него так же, как прозрачный ручей рядом весело скатывался в синеву огромного моря. *** Ровные ряды стеблей с промытыми ливнем бороздами между грядками, охотно смялись под плотный коврик, расступились, открывая вверху ярко-голубой прямоугольник неба. Муми-тролль посмотрел в эту сияющую глубину. Прилег на коврик так поспешно, что можно было бы сказать: кинулся. Вся долина сейчас была занята своими мелочными делами, а Муми-тролль был занят своим вылезающим из ножен, из мягкой сумки внизу живота, скрытым до поры, таким чудесным, таким приятным. Наконец. Своим членом. В долгожданном одиночестве. Сложно было разглядеть его за объемной мордочкой и пушистым круглым животом. Весь Муми-тролль сосредоточился на ощущениях. Повернулся на коврике на бок, все быстрее и быстрее натирая. Липкая жидкость сочилась из кончика, основание раздувалось, тянущие струны внутри заставили свернуться плотнее, сунуться мордочкой в подстилку, пока узел в основании члена опустошался, а почти болезненная чувствительность откладывала мгновения, пока можно будет взяться за член вновь. Муми-тролль лежал все так же, на боку, невольно сравнивая шум в ушах от удовольствия с шелестом от мерного колыхания бархатистых стеблей рапса. Хотя очень быстро ему стало понятно, что шелест и шум были совершенно не связаны с его собственными чувствами после эякуляции. Муми-тролль подозревал, что у этого сложного слова "эякуляция", которое он вычитал в энциклопедии, есть какой-то простой синоним, но не знал его. Из его члена вылилась сперма. Это было прекрасно. Все вокруг было неизъяснимо прекрасным и определенным: шероховатость зеленых стволов, уходящих в вышину, тонкие лучи, линзы капель на только что сплетенной нити паутины. Мир казался резким, четким. Так что Муми-тролль точно знал, что его поймали. Он слышал кого-то очень близко, зажмурился, и не мог от ужаса и стыда открыть глаза. Шелест нарастал, и Муми-тролль еще больше завернулся в клубок. Несмотря на нахлынувший острый холодок страха и стыда, эхо удовольствия все еще гуляло по его внутренностям, щекоча кожу, сводя горло, поджимая пальчики на лапах. Подошедший ничего не говорил, и Муми-тролль на секунду захотел поверить, что это всего лишь шорох толстых стеблей под свежим утренним ветром. Что листья сбрасывают круглые капли, а пыльца поднимается в подсохший воздух. Но до него дотронулись. Кто-то настолько же любопытный, что и он сам, решил потрогать и узнать, что же такое странное он увидел? Муми-тролль слегка приоткрыл глаза, чтобы попробовать увидеть через щелочки. И вскрикнул. Вместо темно-зеленых рапсовых стеблей его окружали радужные бледные тела хаттифнатов. Они приближались, издавая тот самый шелест: так между ними с легким треском пробегали искры. Муми-тролль вспомнил рассказы дядюшки Хемуля и статьи из энциклопедии, и почти перестал бояться. Хаттифнаты были безобидны, а встретить их сегодня, в дне, напоенном остаточным электричеством вчерашних гроз, было совершенно нормально. Муми-тролль развернулся из клубочка во всю длину, и выставил лапки в примирительном жесте. Он читал, что открытые руки считываются как миролюбивый жест во всех цивилизациях. Он попытался сесть, смешно приподняв задние лапки, но ему не позволили сомкнувшиеся тесным кольцом вокруг бледные тела, расцвеченные радугой, как каплей керосина, упавшей из лампы в лужу. Шерсть на нем встала дыбом. Если бы Муми-тролль не был так хорошо образован, то решил бы, что от ужаса. Но прикосновения извивающихся тел, все ближе и ближе подбирающихся к нему, отдавали ему статику, будто включая в круг искорок и потрескивания. Они извивались уже вдоль всего его тела. Мягко толкались в бока, сминали уши, непреклонно отодвигали в стороны его хвост и лапки, которыми он пытался отодвинуть хаттифнатов от себя сам. Постепенно вовлекая его в чужое движение, все придвигаясь и придвигаясь. С этим сдавливанием и покачиванием, Муми-тролль отвлекся от своего страха, но вновь обрел его многократно, когда почувствовал один из отростков, которые заменяли хаттифнатам конечности, на ножнах члена. Чужие прикосновения не были болезненными, и отчасти казались продолжением того колыхания толпы, частью которого он стал, но эта часть его тела была слишком уж приватной. И все еще чувствительной после оргазма. Муми-тролль забарахтался в телах, но добился лишь того, что изменил свое положение на чуть более вертикальное, и оторвался от земли. Он был весь заключен в беспокойный кокон плотных тел, и чувствовал их повсюду на себе. Размеренные движения вдоль чехла заставили показаться член, и, хотя Муми-тролль предпочел бы сделать это сам, ведь ради этого он тут и очутился, строго говоря. Так что, он попробовал не волноваться, хотя все, что у него вышло, это начать подвывать от ужаса и удовольствия одновременно. В открытый рот немедленно вползли несколько отростков, и начали придавливать язык, шарить по нежным внутренностям нёба. Схватились за нижнюю челюсть, потянули ее вниз, не давая укусить, Отростки терлись по интимным частям Муми-тролля одинаковыми движениями, член полностью вылез, и кровь, откликаясь на каждое прикосновение и поглаживание, пульсировала между членом и языком, на который тоже продолжали давить. Прикосновения были неожиданными. Щупальца хаттифнатов поднимали его руки и толкались в подмышки, скользили между пальцами, терли у основания хвоста и за ушами, и это было совсем не так "за ушами" как Муми-мама зимними вечерами перед камином. Впрочем, снизу произошло то, что ему совсем не с чем было сравнивать. Одно из щупалец обвилось вокруг яичек и сжало. Член отозвался на это так сильно и быстро, что Муми-тролль чуть не заплакал, не имея возможности его потереть. Но случилось нечто другое. Один из хаттифнатов взял его член в горсть щупалец, накрыв сверху, и потянул. Потянул так, как если хочешь сливку другу оставить, всосав ртом соленую кожу предплечья на пляже. Муми-тролль неизбежно и бурно эякулировал. Хаттифнат собрал через щупальца всю сперму, сменил цвет на густой молочный, и, бурно извиваясь, пропал среди других. За первым рядом, который вертел его как ему заблагорассудится, Муми-тролль других не видел. Но они, кажется, одновременно все поняли, и заволновались чуть активнее. Муми-троллю активнее было никак. Ему было чудесно, а все происходящее ощущалось черезмерным. Член спрятался в ножны, и весь он расслабился, безвольно следуя чужим движениям и вовсе не сопротивляясь им, несмотря на то, что прикосновения к яичкам и промежности были тянуще невыносимыми. Он почти вращался в беспрерывном скольжении отростков по его телу, позволяя толкаться в себя и всасывать свои пальцы, ушки и хвост в вакуумные горсти щупалец. Эти всасывания на языке и на хвосте оказались похожими на то, что испытывал его член при трении. Отдаленная схожесть ощущений заставила Муми-тролля подумать о том, как он сможет сделать это сам, сможет ли, нужно ли будет просить чьей-то помощи? Сумрачная нега так увлекла Муми-тролля, что он пропустил момент, когда одно из щупалец проникло внутрь его попки. Оно извивалось, расталкивая края входа, пока еще несколько щупалец рядом натирали и сжимали его яички и основание хвоста снизу, и каждый сантиметр между ними, не давая сосредоточиться на стыдном вторжении внутрь его тела. Муми-троль набрал воздуха, чтобы протестовать, но щупальца хаттифнатов, которые обрабатывали его рот, восприняли это как приглашение, и стали вести себя еще активнее. За ними последовали и остальные. Муми-тролль качался на волнах чужих тел, пытался не впустить в себя второе щупальце, тщетно сжимая попу, но как и в остальном, это не стало для них ни малейшей преградой. Давление было дискомфортным и страшным, Муми-тролль взмок, попытался напрячься, потом попытался расслабиться, потом попытался сдержать вылезающий снова из ножен член. В тот момент, когда щупальца кольцом обхватили влажную открытую головку и начали поступательное движение по всей длине, одно из щупалец внутри его попы дотронулось до чего-то еще более нежного. До чего-то удивительного. Удивившего Муми-тролля до искр из глаз. Как будто электричество, гулявшее по поверхности хаттифнатов и на кончиках волосков на его шерсти, все целиком пробралось ему под кожу и укололо изнутри. Вспыхнуло. И он увидел и почувствовал каждую из этих вспышек. Щупальце дотронулось там снова. И потом еще. Ему показалось, что несколько щупалец, сменяя друг друга, трогали и трогали его там, в этой невообразимой точке. Муми-троллю снова почудился посторонний шелест. Он попробовал отрешиться от удовольствия, но не выходило. Сейчас он висел мордочкой вниз над своей подстилкой и едва видел ее за окружившими его, и снизу тоже, телами и щупальцами хаттифнатов. Звук нарастал, и Муми-тролль понял, что это далекий раскат грома, донесшийся по тихой морской глади оттуда, куда ушли грозовые тучи, неделю заливавшие Муми-дол. Хаттифнаты тоже поняли это, и Муми-тролль моментально перестал быть для них интересным. Давление тел вокруг быстро ослабело, щупальца не толкались, а легко гладили, исчезая. Мягко опуская его на подстилку. Отпуская его полностью выдвинутый член, лапки и хвост, вытягиваясь изо рта и из попы. Не осталось никого во втором ряду, и ближний круг поредел. Муми-тролль с трудом нашел в себе силы встать, правда только на четвереньки, и пополз вслед уходящим последним радужным фигуркам, легко скользящим между растений. Он выполз на край поля, с трудом раздвигая стебли, намного позже юрких созданий. Они уже спустились к устью ручья к своим лодкам, и отчаливали в сторону далекой грозы. Муми-тролль, не заботясь о том, что он на открытом месте, и его могут увидеть, попробовал достать до невообразимой точки в попе, но длины лапок не хватило. Так что он просто натирал член, глядя вслед лодкам, уплывающим к грозе над таинственными островами, и думал о том, что надо будет попросить Снусмумрика научить его ходить под парусом.