…
Лицо Алмаза не выражает ничего. Оно в общем-то не слишком удивительно — Алмаз и эмоциональность вещи мало совместимые. Я не помню ни одного случая, когда он радовался или грустил, или тревожился, или… Кхм. Не важно, действительно не важно.…
Пока Алмаз распределяет обязанности Авантюрина на других директоров, я тупо смотрю в бумаги перед собой. «Профессионал по ликвидации проблемных активов». «Аудитор особых долгов». Наши с ним должности были чем-то похожи и потому работа легла на мои плечи… — Топаз, ты меня слушаешь? Я поднимаю голову, окидываю взглядом сидящих за переговорным столом. В его центре треклятое письмо Семьи. И расколотый камень. Авантюрин.…
Его вообще-то считали не самым приятным человеком. А поскольку о покойниках либо хорошее, либо никак, то в переговорной тогда было до ужаса тихо. Сейчас же я перебираю стопки аккуратно сложенных бумаг в его кабинете. В голову лезут воспоминания. О том, как однажды Алмаз привел в корпорацию мальчишку…×××
Светлые короткие волосы, клеймо на шее, тонкий и не слишком высокий, с «браслетами» — следами от кандалов на руках. Я вообще-то и сама не на много лучше выглядела, когда только попала в КММ: после отвратительного климата родины бледность ещё долго с лица не сходила. В голову пришла неуместная шутка о том, что в корпорацию набирают по принципу «чем хуже выглядит — тем лучше работает»… Я всё ещё немного нервничаю, в прочем как и остальные сотрудники корпорации, когда речь заходит о разговоре с начальством. А тут сам Алмаз, собственной персоной… — Елена, вы — талантливый человек, — сказал он мне, а я рассматривала ребёнка напротив. Наверное мальчику лет десять, хотя может и больше… — Надеюсь, в перерывах между работой сможете уделять немного времени моей находке, всё-таки ваша разница в возрасте не столь велика, потому… Кажется, он ещё что-то про общий язык бубнит, но мне уже не интересно. Серьезно? Я что, воспитатель, с детьми нянчиться? Какой-то обычный маленький щуплый… Авгин. Мы встретились взглядом, я увидела эти розово-голубые радужки и сразу поняла, чем же это дитё так заинтересовал старшего… Где Алмаз нарыл ребёнка из вымершей расы я не знаю и знать не хочу. Кажется, Алмаз сказал про надбавку к зарплате. Ладно, значит можно и поработать.…
— Тебя как зовут хотя бы? Мы сидим в тишине уже несколько минут. Я заполняла отчёты, изучала бумаги. Мальчик пил чай, сжимая кружку тонкими руками, смотрел куда-то в стену. Не мешал и спасибо. — Какаваши, — тихо проговорил сигониец, а я про себя подметила, что голос у мальчишки севший… А ещё, похоже, начинал ломаться. — Сколько тебе лет? — продолжила допрос я и он снова ответил без пререканий: — Тринадцать. «Выглядишь на меньше», — про себя ответила на эти слова я, но на деле лишь кивнула, возвращаясь к бумагам. Ненадолго. Подняв голову, снова окинула взглядом мальчишку. — Болит сильно? После этого вопроса он словно встрепенулся, посмотрел на меня удивлённо. Кажется, первая эмоция за последние пару часов. — Следы на шее и запястьях. От кандалов, — снизошла до пояснения я. — А, это. — Какаваши вымученно улыбнулся. — Не слишком, я уже привык. На лодыжках тоже есть. Вздохнув, я открыла нижний ящик своего стола и, немного порывшись там, достала из завалявшейся в нем аптечки бинты и какую-то обеззараживающую мазь, после подошла к нему, села рядом на диванчик. — Дайся сюда, смотреть на тебя больно. Когда я коснулась его кожи, Какаваши вздрогнул. Так вздрагивают не от боли, а скорее от страха. Примерно в тот же момент я заметила клеймо на шее. «Раб». Ребёнок в рабстве у невесть каких людей с неизвестно какими тараканами в голове… Я даже думать не хочу, что с ним было раньше. Но после этого пытаюсь обрабатывать раны от кандалов, как можно меньше касаясь кожи.…
Это была очередная моя командировка. В этот раз мальчишка поехал со мной, посмотреть на работу не только в виде бумажных отчётов, а на практике. Он, вообще-то, смышлёный малый. Относительно недавно, какой-нибудь месяц назад, когда Алмаз только привел его, он не умел считать и писать, да даже разговаривал как-то с трудом, а про его вид, замученный и убитый, я вообще молчу. Сейчас это дитё больше похоже на нормальных людей, достаточно резво осваивает азы письма и математики. Он достаточно грамотный для человека, который с пером дел раньше не имел, а на мои вопросы «почему пишется так?» отвечает простым «я так чувствую». Кхм. Что-то меня увело не в то русло. Планета ████ представляла из себя место не самое приятное, но они задолжали КММ круглую сумму. И вот мы, если точнее я, Какаваши и ещё несколько более опытных сотрудников, стоим под дверью управляющего столицы на этой планетке. Дверь заперта, никто не открывает, хотя внутри определенно должен быть. хоть кто-то. Так твердит охрана, которая видела, как управляющий вошёл и не выходил. Кто-то из группы предложил выбить дверь, но его пресекло тихое «зачем так грубо?», после которого Какаваши, подойдя к двери, присел перед замком и через несколько секунд мы услышали тихий щелчок, а авгин, отойдя в сторону, пропустил нас в кабинет. Так я узнала, что он отлично взламывает замки.…
Этот день был долгим. Когда мы прошли в кабинет, обнаружили там управляющего городом. В петле. Я чуть было не вскрикнула, Какаваши же был спокоен, словно чужое бездыханное тело его не слишком удивляло. Сейчас же мы оба в номере какого-то отеля. Я в спальне, сверлю взглядом потолок. Он… Наверное тоже? Не знаю. Мне не спится. Поднимаюсь с кровати, выхожу в гостиную. Мальчишка там, сидит на подоконнике, на коленях какая-то книга, на ней — лист бумаги. Он то ли пишет, то ли рисует, а я ловлю себя на мысли о том, что здесь, в свете двух лун планеты ████, он выглядит так, словно сбежал из сказки. Мотнув головой, я отгоняю это глупое сравнение и подхожу к нему. — Не спится? Говорю почему-то шепотом, возможно потому что не хочется тревожить тишину ночи. Какаваши кивает. Я заглядываю в лист на чужих коленях. Всё-таки рисует — на белом фоне темно-синими чернилами создан портрет какой-то девушки. Я таких не знаю. но, стоит отметить, выглядит неплохо. — Кто это? — снова спрашиваю я. Авгин двигается немного в бок, прижимается плечом к стеклу и я сажусь на край подоконника, наблюдаю за тем как на чужом лице, в цветных глазах мелькнула тень печаль. — Сестра, — снова коротко ответил он. Какаваши в принципе не отличался болтливостью, если так подумать. Хотя и его односложных фраз мне хватило, чтобы понять что при первой встрече его голос действительно был севшим, как если от болезни или криков, а сейчас просто немного ломался. Пока я размышляла об этом, а ещё о том, стоит ли спрашивать где сейчас эта самая сестра, Какаваши продолжил: — Если так интересно, она мертва. Лет восемь уже примерно. Её убил мой первый. — на этом моменте он запнулся, прикрыл глаза, — хозяин. Вроде за то что начала «бунтовать», но я честно не помню… Мне добавить нечего. Мы оба молчим, думаем о своём. Я никогда не спрашивала этого ребенка о его прошлом, а он сам никогда и не рассказывал. Вообще-то это меня не слишком удивляло… — Как ты попал к Алмазу? — решаю всё-таки спросить я. — Кому.? А стой… к тому мужчине? Он сделал на меня ставку в какой-то игре и победил… Чистая удача. Какаваши пожимает плечами, а я медленно вздыхаю. Спрашивать где, как и при каких обстоятельствах один из управляющих КММ оказался в месте, где можно выиграть человека, мне не хочется. — Ты выглядишь уставшей, — снова проговорил мальчик. — Иди спать. Завтра много работы. И я тоже пойду. Я кидаю на него короткий взгляд, после встаю с подоконника, действительно направляясь к двери в свою комнату. Мальчишка встаёт следом и по дороге бросает лист с изображением сестры в горящий камин. Увижу ли я ещё когда-нибудь, как он рисует.?…
В моих руках — заявление об выходном. Написано моей рукой. Даёт право не выполнять работу, но отпускной день оплачивается. Я пробегаю взглядом по бумаге, поднимаю глаза на кого-то из коллег и на одного конкретного юношу, который опирается плечом о стену, явно не чувствуя себя виноватым. Что тут происходит? Да всё просто. Я не писала это заявление. И прошлое, и позапрошлое, и все те, что Какаваши приносил старшим коллегам, отлынивая от работы. Сдерживая улыбку, я бросаю короткое «дальше мы сами разберемся», отпускаю сотрудников КММ. Стоило двери за ними закрыться, как Ваши подходит к моему столу, упирается на него руками, нависая надо мной. — Ле-е-н, — тянет он, всё ещё нагло улыбаясь. Лис, ну точно. — Ну ты же не будешь прописывать штрафы, да? — Не «Лен», а как минимум Елена, не наглей, — коротко усмехаюсь я, пробегая взглядом по заявлению. Точно один в один, я бы написала также. Злиться на то, что этот ребенок, которого я своими руками и словами учила писать, умеет подделывать мой почерк. да нет, не могу я так. К слову имеет ли смысл назвать его ребёнком? Парнишке то уже без пары недель девятнадцать. ну, наверное. Точной даты рождения Ваши не помнил, поэтому я негласно считала за день рождения момент его попадания в корпорацию. — Ну Елена-а, пожа-а-луйста, — легко принял правила игры юноша (я всё-таки решила, что так назвать правильнее). — Тебе же за это ничего не будет, не доноси начальству. Я на это только вздыхаю, снова усмехаюсь. Точно сил моих злиться нет… — Я сделаю вид, что ничего не знаю, но ещё раз так сделаешь — прибью на месте, — наконец признаю я, а он, довольно улыбнувшись, протягивает руку и треплет меня по голове. Как маленькую, ей богу. Хотя я тоже так делаю, но это всё-таки другое! — Спасибо-о! Кстати. Я тут подхватил слушок о твоём повышении. И о том что твой «наставник» уходит на пенсию. Бросив это, Какаваши уходит. Я только провожаю его взглядом, рукой тянусь к Счетоводу, поглаживая свинку-копилку по голове. Ну да, мне наверное стоит привыкнуть к тому, что этот…
Это был тяжёлый день. Я прохожу в комнату, даже свет не включаю. У меня теперь новая должность, новое имя… Слухи, принесенные Ваши недавно, не врали. Можно ли считать поводом для удивлений? «Какой смысл в информации, если она недостоверна? Либо точная, либо никакая», — заявил он однажды кому-то из сотрудников. Удивиться заставляют руки, которые обвивают меня за талию. Тихий смешок сзади, когда я вздрагиваю. Короткое «ты сегодня поздно», сказанное тихим и уже твердо мужским голосом, который уже давно не ломается. Я замечаю, что по моим апартаментам витает аромат какой-то еды. — Ты приготовил мне ужин? — не могу не поинтересоваться я, хотя уже знаю ответ. Ваши сегодня не слишком разговорчив, бросает короткое «угу». Я разворачиваюсь в кольце его рук, а он отстраняется, и если до этого я ощущала, как он упирается лбом где-то немного ниже плеча, то теперь смотрит прямо. Хотя если бы он не выпрямился, то утыкался бы уже в грудь… Каков джентльмен, ну вы гляньте на него. Не ставит ни меня, ни себя в неловкое положение. — И как мне теперь тебя называть? — усмехается он, а после, наклонившись, подхватывает под коленями, и вот я уже на чужих руках, уместив голову на плече. Взгляд упирается аккурат в клеймо на его шее, но я ничего не говорю. Не то, чтобы меня часто на руках носят, но я сегодня так замоталась, что совершенно не против. Возможно, если бы не Ваши, то и не ужинала бы даже… — Топаз, — отвечаю наконец я, а он, кивнув, опускает меня на стул, после принимаясь хозяйничать на кухне. — Тебе подходит, — наконец говорит юноша. — Рад за тебя.…
До этого меня не слишком часто отправляли в долгие командировки, и тем более не отправляли в долгие командировки на правах руководящего. Вернувшись после обсуждения деловых вопросов, я первым делом лезу в мобильник, проверяю чаты. Среди какого-то спама натыкаюсь на приглашение на прощальную вечеринку своего наставника в честь ухода на пенсию. Прилететь у меня не получится… Очень жаль. Мобильным он не пользовался, так что и объясниться не получится. Или… «Ваши~, как ты?» Мы редко переписываемся, и в основном по рабочим вопросам. Многие в КММ говорят, что до Какаваши невозможно дописаться или дозвониться, но мне от отвечает почти что сразу. «Жив, леди Топаз. Что-то нужно?» Коротко и по делу, как в жизни. Я слабо улыбаюсь, набирая следующее сообщение: «Напиши пожалуйста письмо от моего имени. И отдай наставнику.» «Кажется меня просили не копировать ваш почерк, разве нет?)» «Забудь и пиши, это срочно!» Кто ж знал, что его таланты мне ещё очень пригодятся……
«Он испортился!», «Он стал высокомерным!», «Он…!» — И тебе это нравится? Мы сидим на какой-то крыше. Найти Авантюрина тут было тем ещё квестом на самом деле. — Что? Он смотрит на меня, улыбается немного уставше. С новой должностью и новые обязанности, и новая работа. Я помню, какого это. Было, проходили. — То, что о тебе говорят. В плане. каждый день с момента повышения. Меня бы такое наверное цепляло. — Я за свою жизнь оскорблений наслушался достаточно, так что то, что они говорят уже почти что комплименты. Да и какая разница, если они мне не мешают, верно? — Возможно ты прав, — пожала плечами я. — Только ты действительно меняешься. По крайней мере на людях. — Слабые в этом мире долго не живут. Бедные тоже. И глупцы. В прочем, если человек умен, то он сможет спрятать первые два качества, но стоит копнуть поглубже… — с его стороны следует тяжёлый вздох, а после Авантюрин отмахивается. — Забудь. Пошли отсюда, становится прохладно, замёрзнешь ещё. — А сам то? — охотно переключаюсь на более лёгкую тему для разговора я. Возможно глупо убегать от серьезных бесед, но зачем себя грузить, если можно не делать этого? На мой вопрос Авантюрин отвечает молчанием и тихой усмешкой, вместе с тем отряхивая меховую накидку своего кардигана. — Я одет теплее, — наконец произносит он не без улыбки.×××
Из всех этих воспоминаний меня выдернула упавшая на какой-то документ капля. ох стоп. Я что, плачу? Из-за этого идиота? Какой кошмар… Уже поздно плакать. Ничего не изменить. Прощай,×××
Несколько месяцев спустя,
планета ███████
Кто ж знал, что сражаться придётся. Я ведь даже отряд поддержки не брала. Пока что моя скорость выигрывает над чужими атаками, я успеваю уклоняться, но… Следующий «снаряд» разбивается о символ Пики из карт. Я даже обернуться не успеваю, когда слышу под ухом до боли знакомый голос: «не помешал?» Ответить не успеваю, он переживает меня ещё одной фразой: «позже. Сначала разберемся тут». Мне не доводилось сражаться с ним плечом к плечу раньше. Наверное очень жаль. Одно удовольствие — знать, что твоя спина надёжно прикрыта. Да и лицо тоже, учитывая что щиты то и дело вспыхивали перед нами обоими. … Мы справились быстро. На обоих ни царапины, и вот я оборачиваюсь, встречаюсь наконец взглядом с розово-голубыми глазами. Он не изменился почти, разве что одет теперь не так броско. И улыбается. Искренне, как кто-то живой. Я подхожу к нему ближе, всё ещё глядя в глаза и на эту лёгкую улыбку, и прописываю Авантюрину (?) звонкую пощёчину. Потом пихаю в грудь, не сильно стукаю по лбу, и в конечном итоге обнимаю, утыкаясь лбом в плечо. На глаза наворачиваются слёзы. Он смеётся, обнимает меня в ответ, поглаживает по голове. — Только встретились, а меня уже избили. Ну как так? — очевидно без обиды в тоне говорит он. Мне нечего ответить. да даже если я попытаюсь, то ничего связного не выйдет. Он и не заставляет.…
— Вот как-то так я и оказался тут… — закончил он свой рассказ. Мы сидим на крыше одного из зданий на этой планете, смотрим, как всплывают на небо несколько «лун». По-моему они тут как-то по-другому называются, но какая разница? — Идиот, — подвожу итог я, вздыхая. — Кстати, как тебя назвать то теперь.? — Я взял себе имя Аван, так что если хочешь… — повел рукой он, я же тихо усмехнулась. — Придурок ты, Аван, вот кто, — повторяю я, а он лишь фыркает. — Тебя искать не будут? — так ничего и не ответив на мои оскорбления интересуется он. Я ничего не отвечаю. Бросаю взгляд на идеальный профиль, а после, поддаваясь порыву, оставляю поцелуй на чужой щеке. В цветных глазах я отчётливо вижу удивление, а после он прикрывает лицо рукой, но я всё равно вижу идиотскую улыбку на чужих губах, и сама замечаю за собой улыбку. — Не будут, — отзываюсь я, после встаю на ноги, тянусь к звёздному небу. — А мы. встретимся ещё? Или снова будешь подстраивать свою смерть? — Отсюда я бежать не планирую, — закатывает глаза он, поднимаясь следом. — Если твоя душа будет спокойна, могу оставить свои контакты. Потом. Я даже спросить не успеваю, когда это «потом» наступит, а Аван уже подхватывает меня на руки, унося в сторону лестницы с крыши. Я не сопротивляюсь, лишь умещаю голову на его плече. Впервые за последние месяцы я наконец чувствую себя счастливой…