Мимоза

Огромный букет мимозы больше смахивал на изрядно растрепанный веник, замотанный в хрустящую упаковочную бумагу. Пахла эта желтая беда так сильно, что Юре чудилось – этим запахом уже успела пропитаться вся машина и он сам. Но что поделать… Можно было и потерпеть. Мимоза появлялась в продаже всего раз в году – к 8 марта – и упускать случай было никак нельзя. Над Москвой догорал закат. Безбрежно чистое небо пылало всеми оттенками алого, предвещая то ли ветер, то ли мороз, то ли еще какое-нибудь ненастье. Зима все никак не хотела уходить. Зараза такая. Юра загнал машину на привычное место во дворе, выбрался наружу, глубоко вдыхая неожиданно чистый, пахнущий едва уловимым обещанием мороза воздух, еще немного полюбовался почти догоревшим небом и вытащил с заднего сиденья букет, мимоходом поморщившись, когда немного мелких желтых шариков все-таки просыпалось на чистую обивку. Ладно, это все еще не такая уж высокая цена. Дом встретил темнотой, тишиной и прохладой. Сквозило в приоткрытое окно на кухне. Юра не стал его закрывать. Вместо этого отыскал большую напольную вазу, оригинально стилизованную под жестяное ведро, и устроил там букет, освободив его от упаковки, которую горкой сложил рядышком. Есть пока не хотелось, но на столе обнаружилась большая тарелка, заботливо укрытая полотенцем. Под полотенцем манила румяной корочкой шарлотка. Юра полюбовался ей немного, но пить чай в одиночестве не стал. Подождет, никуда не денется. Словно в ответ на его мысли, со стороны окна послышался тихий шорох и царапанье. Услышь их кто другой из жителей седьмого этажа, впереди своего визга умчался бы то ли за полицией, то ли за священником. Возможно, за обоими разом. Или по очереди. Юра только с улыбкой следил, как в приоткрытое окно гибкой лентой втекает кошачье тело. В свете настольной лампы сверкали голубые глаза. Золотилась густая и пышная кудрявая шерсть. Кот мягко спрыгнул на пол, негромко, но звонко мяукнул и деловито прошествовал к ведру с мимозой. Поюлил вокруг него, принюхиваясь и трогательно морща темный нос. Поднялся на задние лапы, тронув передней особенно пышную веточку. А потом заурчал, как трактор, и принялся теребить несчастное растение уже обеими лапами, удобно усевшись на задние. Юра с улыбкой наблюдал, устроившись на стуле и привалившись головой к стене. Кот сделал еще один круг вокруг ведра с подношением, попробовал на зуб затесавшийся листик, но есть не стал. Вместо этого отошел на пару шагов и потянулся, выгнувшись куда-то в обратную сторону, согласно всем стандартам кошачьей анатомии. Очертания некрупного тела поплыли, и мгновение спустя в полутемной кухне больше не было смешного кудрявого кота. Под сенью мимозы возлежал дымчатый леопард. Стукнул по полюбившейся ветке широченной лапой, тонко мяукнул, показав длинные острые клыки, и уставился на Юру все такими же ясными голубыми глазами. Юра понятливо улыбнулся и потихоньку сполз со стула на пол, поближе к облюбованному зверем углу. Зверь, урча, как самолет на взлете, тут же подлез под руку, боднул теплой шерстяной башкой в бок. Завалился на спину, подставляя светлое брюхо и выпрашивая ласку. −Хороший-хороший. – пробормотал Юра, обеими руками почесывая поджарые бока и теплый живот. Леопард коротко мявкнул в ответ, соглашаясь. Он был совсем небольшим, но, кажется, весь состоял из одних мышц. Все, что в нем было мягкого – это короткая густая шерсть, беззащитное доверчиво подставленное пузо и взгляд. Внимательный осмысленный человеческий взгляд. Ах да, и еще нос. Трогательный розовый нос, который очень забавно было целовать, заставляя зверя фыркать и топорщить шикарные белые усы. −Я смотрю, день был продуктивный. – проговорил Юра, ритмично наглаживая оккупировавшую его колени тушку. −Мя. – звонко отозвался котик, дрыгая задней лапой и снова цепляя мимозу. −К Ларсу завтра поедешь? У него там чуть ли не песня написалась. −Ма-а… − с сомнением прозвучало в ответ. −Ну почему? Твое мнение тоже пригодится. Ты же иногда очень ценные идеи подаешь. Вон как с «Наваждением». −Мав! −Ладно, не иногда. Ты всегда подаешь ценные идеи. −Уррр… Юра удобнее оперся спиной о стену и закрыл глаза, весь отдаваясь своему медитативному занятию. Как же он устал, право слово. Еще и эта дурацкая зима никак не хотела заканчиваться. Погрузившись в собственные мысли, он не сразу осознал, что гладит больше не теплую шерсть, а гладкую кожу. И что на коленях у него не звериная голова, а беспорядочно разметавшиеся пышные кудрявые волосы. Длинные теплые пальцы осторожно перехватили его руку и мягко сжали ладонь. −Юррр. – тихо выговорил еще не до конца избавившийся от звериных интонаций Женя, запрокидывая голову и заглядывая Юре в лицо уже человеческими голубыми глазами. – Если тебе нужно мое мнение, я, конечно, поеду. Завтра меня, слава Ультару, нигде не ждут. −Тебя-то как раз везде ждут. – усмехнулся Юра. – Просто ты приходишь, когда вздумается. −Я кот, я гуляю сам по себе. – важно напомнил Женя, потягиваясь и выгибаясь в пояснице. По его красивому лицу быстрыми росчерками мелькнули линии ритуальных узоров, отмечающих высшего бастета. Мелькнули и тут же пропали. Даже дома Женя предпочитал человеческий облик, без хвоста и ушей. Единственное, что, на Юрин взгляд, выдавало его природу – невозможная нереальная гибкость и плавная вкрадчивость, с которой он двигался. И то Женя под настроение умудрялся ее маскировать забавной неуклюжестью. −Давай лучше чай пить. – Женя ловко перекатился на четвереньки и поднялся на ноги, выпрямляясь и, как всегда, слегка красуясь. −Красивый ты, красивый. – Юра засмеялся и перебрался обратно на стул. – С тебя только статуи лепить. −И картины писать. – дополнил Женя, подхватывая обнаруженные на полу штаны и быстро в них впрыгивая. Щелкнула кнопка, и чайник зажегся синей подсветкой. Женя опять уселся рядом с пресловутым ведром, перетащил себе на колени упаковочную бумагу и принялся сосредоточенно ее мять. Лицо у него было такое блаженное, будто его в истинном обличье за ухом чесали. Или в человеческом… Любили. −Теперь твоя душенька довольна? – спросил Юра, перекрикивая громкое шуршание. −Ага. – не отрываясь от своего занятия, отозвался Женя. – Пахнет изумительно. Шебуршит еще лучше. Женькина слабость к мимозе, вообще-то ядовитой для обычных кошек, была для Юры загадкой. Эфирное масло с таким запахом бастета не устраивало категорически, хотя Юра никакой разницы не находил. Потому в доме каждое 8 марта появлялись целые веники этих, опять же на Юрин взгляд, странных желтых цветов. А праздник был торжественно наречен Женьским днем. Женя смеялся и не возражал. Щелкнул закипевший чайник. Женя отбросил бумагу, сунул лицо прямо в лохматый цветочный веник, глубоко вдохнул, с блаженным вздохом выдохнул и, поднявшись, шагнул к столу доставать чашки. Юра любовался его тонкой гибкой фигурой, которую домашние штаны даже не думали скрывать, а только всячески подчеркивали, и в который раз думал – как вообще так вышло, что это бесподобное существо, ведущее род от египетских богов, выбрало его. Женя обернулся через плечо, прищурил глаза и улыбнулся. Юра улыбнулся в ответ, чувствуя, как испаряется эта дурацкая мыслишка. Бастет оставил в покое чашки и скользнул к Юре, наклоняясь и заглядывая в лицо: −Опять ты загоняешься? −Так заметно? Женя по-кошачьи сморщил породистый нос и, подавшись вперед, потерся гладкой впалой щекой о Юрину щеку. −Я все твои мысли слышу. – промурчал он Юре на ухо. – И знаешь, что самое прекрасное придумали люди? −Что? – послушно спросил Юра, запуская пальцы в мягкие густые кудри. Острые Женины зубы коротко прихватили ухо. Бастет тепло фыркнул Юре в висок и прошептал: −Люди придумали дружбу и любовь. Боги не умеют ни того, ни другого. А люди преданно дружат и бескорыстно любят. Как ты. Как теперь, благодаря тебе, умею я. −А раньше, значит, без корысти не обходилось? – усмехнулся Юра, выпутывая пальцы из волос и обнимая тонкую талию. Женя котом вывернулся из его рук, выпрямился и весело сверкнул глазами: −Даже бастеты теперь вынуждены зарабатывать себе на жизнь. Что за век, что за нравы?! Раньше нам приносили жертвы и подношения. А теперь? −Вон твое подношение стоит. – Юра, уже с трудом сдерживая смех, кивнул на букет мимозы. – На весь дом пахнет. −Это хорошее подношение. – покивал Женя, все-таки разливая чай и выставляя перед Юрой чашку. – Мне нравится. Ты будешь за него вознагражден. −Жду с нетерпением. – торжественно кивнул Юра и утянул кусок заботливо нарезанной шарлотки. Готовил Женя редко, но удивительно метко. А теперь по своей кошачьей привычке провожал внимательным взглядом каждый кусочек. Потом спохватился и отхватил себе целый ломоть. Ел он не как котик или леопард, а как небольшой дракон. Корм, правда, был не в коня. А временами он еще явно поджирал чужие эмоции, но упорно в этом не признавался. Впрочем, Юра не настаивал на своей правоте. Вполне возможно, усталость и раздражение уходили сами собой, когда в волосы вплеталась чуткая осторожная рука, а над ухом негромко уютно мурлыкали. −Жень. – тихо позвал он, отложив недоеденный кусок. −Мм? – Женя сверкнул глазами поверх кружки. Юра помедлил, подумав вдруг, как странно прозвучало бы сейчас «Я люблю тебя». Будто какую-то очевидную глупость сморозил. Женя отставил кружку, склонил голову к плечу и улыбнулся. Ноздри у него подрагивали – все никак не мог надышаться своей обожаемой мимозой. −Я тебя тоже. – мягко промурчал он. И в кухне, выстуженной ветром ранней весны, стало тепло, как летом.