Автограф

Темно. В ушах стоит неприятный писк и шум. Тело дрожит от напряжения и прогибается под тяжестью чего-то, что сейчас ощущается неподъемным. Затуманенное сознание постепенно проясняется. Последнее, что он помнит — взрыв. Кажется, отдаленно он слышал крики людей, звон битого стекла, чей-то плач… но навязчивый писк всё же поглотил иные звуки. Осталось лишь безвольно лежать, будучи прижатым к полу чем-то массивным, и ждать своей смерти. «Интересно, а Люмин смогла выбраться?..» — тусклый взгляд его золотых глаз упирается в девичью руку, что еле-еле виднеется из-под бетонных обломков. На безымянном пальце нет кольца, значит это точно не та девушка, о которой он подумал. Где-то на подкорке сознания треплется надежда, что она жива. Его сестра. Подняться совсем нет сил. Отдаленно сейчас он слышит какие-то голоса, звуки сирен и в отражении битого стекла он видит красно-синие цвета. Похоже, на место взрыва прибыли спасатели. На разбитом экране телефона, что оказался под его рукой, виднеется входящий вызов от контакта «мама». Юноша не знает, кому принадлежит этот смартфон, но почему-то в груди всё неприятно сжалось от осознания, что, скорее всего, этой женщине придётся хоронить своего ребенка. Это было последнее, что он осознал прежде, чем окончательно потерять связь с реальностью. ~ — Спасатели продолжают работать над тем, чтобы достать тела, что всё ещё находятся под завалами, — проговаривает девушка-диктор в телевизоре. — Мы будем активно следить за ситуацией, чтобы первыми донести до вас информацию. С тихим щелчком телевизор выключают, а пульт летит на маленький угловой диванчик у стены. — Третий теракт за полгода, — одетый в черную рубашку, черные брюки и туфли, на диванчик падает юноша с темными гладкими волосами и темно-синими глазами. Он закинул ноги на подлокотники, руки — за голову, и откинулся спиной на диван. — Раздражают они, конечно… — соглашается с ним коллега. Парень, что стоит у окна, одет в белую рубашку и черный галстук. Его руки в карманах, он постукивает ногой по полу, немного нервно кусая себя за губу. Темно-зеленые волосы собраны в маленький хвостик, а янтарные глаза безотрывно следят за машинами во дворе государственного бюро расследований, в котором они и работают. — Не стучи, Сяо, — недовольно шипит на него брюнет. — На нервы действует. — Как прикажете, мой господин, — саркастично отвечает тот. Дверь в кабинет тихо приоткрылась. Легкой и немного ветреной походкой в помещение вошла хрупкого телосложения девушка. Её длинные светлые волосы собраны в хвостик, а одета она в официальный костюм, как и коллеги. Девушка держит в руках картонную подставку с четырьмя стаканчиками кофе и осматривается. — Сяо, Скар, кто что будет? Я взяла с разными вкусами. Ваниль, вишня, ром и что-то ещё. — Неважно, — спустив ноги на пол, брюнет поднялся с дивана. — И вообще это было необязательно. — Вы двое похожи на кусок… кхем, мрачнее тучи тут ходите уже который день. Решила порадовать. Пейте. Он сладкий. — Будешь тут не мрачнее тучи, — отойдя от окна, Сяо взял первый попавшийся стаканчик и запрыгнул на стол. Здесь, в рабочем кабинете, кроме диванчика, шкафа и двух столов, мебели совсем нет. Помещение довольно просторное, и из-за своей пустоты оно слегка неприятно давит. Чаще всего детективы обитают либо на диване, либо около большой доски, где на данный момент висит уже столько бумаг, что разобраться в них тому, кто был здесь не с начала, вряд ли бы удалось. Взяв свой стаканчик, Скарамучча отошел к доске. — В этот раз метро… — он вздыхает, вспомнив, к скольким жертвам привел теракт. — Думаешь, это всё ответственность одних и тех же террористов? — Сяо становится рядом, с прищуром рассматривая карту. — Конечно, город у нас большой, — Скарамучча кивает. — Кажется, по прошлогодней сводке около двадцати пяти миллионов людей. Тем не менее, все теракты были в его пределах. Уверен, что дело рук одних и тех же. — И все такие кровавые, чтобы забрать как можно больше жизней. — Парни, вам иногда не мешало бы голову разгружать, — девушка уселась на стол. — И не только голову. — Аяка, как думаешь, зачем кому-то убивать столько народу? — Скарамучча бегло посмотрел на неё через плечо. — Тут либо ненависть, либо больная голова, — она пожимает плечами. — Знаешь, есть же люди, которые любят поджигать. — Тут точно работает группа людей, — хмыкнул брюнет. — Ни одной зацепки. Больной, который просто любит взрывать, не смог бы сделать всё так чисто. — Ну, я в детективы не нанималась, — она спрыгнула со стола. — Меня заставили. Ладно, пойду воздухом подышу. Уныло тут стало с тех пор, как Венти уволился. Он хоть как-то разбавлял вашу мертвую ауру. Девушка удалилась, не получив в ответ даже саркастичной шутки или иронии, что бывало раньше довольно часто. — Венти уволился, Итэр в больнице, — подытожил Сяо. — Нас истребляют, Скар. Кто следующий? — К слову, как он? — Пока ещё не в себе, — Сяо вздыхает. — Угораздило же его машине сломаться именно в тот день, когда эти идиоты решили взорвать метро. — Живой — это уже хорошо, — Скарамучча скрестил руки на груди. — Хотя жертв ужасающе много… кажется, это был самый кровавый теракт из всех. — Торговый центр, театр, метро, — Сяо перечисляет, загибая пальцы. — Дальше будет аэропорт? Больница? — Больница звучит максимально неприятно, — Скарамучча поставил стаканчик на стол. — Пойду подышу свежим воздухом. Ты к Итэру сегодня идешь? — Да. Из родных к нему никто не ходит, — Сяо вздыхает. — Наверное, некому ходить. — Думаешь, Люмин была с ним? — Возможно. Иначе бы она жила в его палате. Не хочется думать, что с ней что-то случилось, но не могу найти иного объяснения. — Ладно. Увидимся завтра. За сегодняшний день мы продвинулись ровно на ноль. Спасательные работы вроде как сегодня заканчивают. Завтра утром поеду туда. Хотя уверен, что ничего не найду. — Да, а я тогда займусь остатком видеозаписей, — Сяо протяжно зевает. — Нужно пересмотреть ещё порядка недели… По дню теракта и днями ранее — пусто. — Чисто работают, накинув весеннее пальто, Скарамучча покинул кабинет. «Ох, и что дальше?.. — Сяо смотрит ему вслед. — Снова я один иду к Итэру. Он ведь избегал меня обычно… Вряд ли первое, что он хочет увидеть, как придёт в себя, это моё «вечно унылое» лицо». ~ ~ Сердце мучительно медленно бьется в груди, пропуская удар за ударом. Где-то отдаленно он слышит голоса, и, похоже, принадлежат они докторам. «Больница…? Что происходит…?» — парень с трудом открывает глаза. Взгляд упирается в потолок: белая лампа, что неприятно бьет по глазам, голубые волнообразные узоры бегут по пластику. На фоне пикают и шумят приборы, и лишь сейчас он понимает, что совсем не может пошевелиться. Он будто бы стал заложником своего тела, и единственное, на что он способен — моргать и смотреть по сторонам. Хотя рассматривать в палате особо нечего: прозрачный тюль на окне, какое-то всеми забытое комнатное растение, аппараты, тумба и… человек? Итэр моргает несколько раз, отчаянно пытаясь понять, кто это, и знакомы ли они. Парень сидит, уложив голову на сложенные на кровати руки. Он спокойно и глубоко дышит, будто спит. Пошевелиться всё ещё кажется невозможным, поэтому Итэр просто смотрит на человека, безмолвно взывая к нему. И это сработало (?). Парень, что сидит у больничной постели, поднял голову. Он хлопает ресницами, смотря в золотые глаза того, кого, если быть откровенным с самим собой, хотел бы видеть всегда. За внешней отрешенностью и напускным равнодушием, которое Сяо пытается демонстрировать, на деле же скрывается израненная прошлым душа, что тянется к Итэру, как к лучику света. Вот только второй, всегда дружелюбный со всеми, открытый и милый парень, никак не пытался хотя бы отдаленно заметить чувства Сяо. — Очнулся… — с тихим выдохом Сяо положил ладонь на кисть блондина, но тот в ответ лишь молчаливо смотрит в янтарные глаза. — Меня зовут Алатус, или просто Сяо. Помнишь меня? Тот медленно моргает, всё ещё с трудом осознавая происходящее. Он совсем не помнит, что случилось, кто этот человек, и почему он в больнице и совсем не может пошевелиться. «Наверное, я просто сплю… — его безжизненный взгляд вновь направлен в потолок. — Нужно подождать, пока сон закончится, и тогда я проснусь, и всё будет нормально…» ~~~ Скарамучча вернулся домой ближе к ночи. Сегодня он вновь заглянул в бар, где с недавних пор проводит относительно много времени, и, лениво переступив порог и вяло перебирая ногами, поплелся в комнату. Попутно сбрасывая с себя одежду и оставляя её на полу, он бредет до постели. В последнее время работы стало слишком много, поэтому усталость — уже привычное состояние. — Доброй ночи, — сквозь темноту в комнате он слышит приятный мягкий голос. — Доброй ночи, Кадзу, — Скарамучча безвольно падает на кровать в объятия Кадзухи. — А Хэй где? — Ещё не вернулся, — Кадзуха осторожно гладит парня по волосам. — Устал? — Дело о теракте распределили на наш отдел. Его приписали к двум предыдущим. Бюро считает, что это всё — дело рук одной организации. — Бедняга, — Кадзуха улыбается, а его алые глаза будто слабо блеснули во тьме. — Помочь тебе расслабиться? — От меня воняет сигаретами и дешевой выпивкой, — сухо отвечает детектив. — Ну, я не собираюсь тебя нюхать, — Кадзуха осторожно скользит пальцами по чужой спине. — Хотя… — Не сегодня, Кадзу, я правда устал, — Скарамучча перевернулся набок и уткнулся лицом в чужую грудь. — А у тебя как дела? — В участке всё спокойно, — усмехнулся. — Никаких новых интересных дел. По старым, как всегда. И вообще, хоть бы из ГБР, но я не имею права распространяться о делах. Хочешь инфу — пиши официальный запрос. Или, может, договоримся как-нибудь? — Кадзуха мягко чмокнул его в макушку. — Не сегодня. Завтра Сяо пойдет заниматься камерами по метро, Итэр в больнице, Венти уволился ещё до теракта. Кажется, мой отдел сыпется, как замок из песка. — Шел бы ты книги писать, — усмехнулся. — Или приглашаешь меня к себе в отдел? У меня столько глухарей висит. — Не думал об этом, но теперь думаю. — Не смеши. К вам туда так просто не попасть. Да и не мое это всё. Мне и в полиции так себе. Шел бы лучше цветочки продавать. — Или блядствовать, как Хэйдзо, — фыркнул Скарамучча. — Зато у него никогда нет проблем с информацией. Или ты ревнуешь? — Кого? Его? Пф. Пусть спит с кем хочет, мне какое дело. — Правда что ли ревнуешь? — Кадзуха ехидно улыбается. — Спокойной ночи. Отвернувшись, Скарамучча укутался в одеяло с головой, но Кадзуха сразу заключил его в объятия и уткнулся носом в его волосы. — Скар, ты такая злюка, — он ехидно смеётся. — Неужели я не заслуживаю хоть немного любви и тепла? А то шипишь на меня ни за что. Что утром, что сейчас. Думаю, надо заняться твоим воспитанием. — Посадишь меня на цепь и будешь хлыстать плетью три раза в день? — саркастично спрашивает тот. — Интересные у тебя фантазии, конечно. Мне нравятся. Значит, схожу завтра в магазин для взрослых и куплю тебе ошейник, поводок и цепи. — И собачью миску не забудь. — Именную, — кивает. — Для любимого питомца. — Если мне не надо будет вставать каждый день в пять утра и ехать на работу, то я согласен. Буду твоей содержанкой. — Нашей с Хэйдзо, — поправляет его Каэдэхара. — Пока этот блядун не перестанет вести свой мерзкий разгульный образ жизни, не позволю и пальцем к себе прикоснуться. Тц. — Кстати, а разве проституция в нашей стране не запрещена? — Это у меня полицейский спрашивает? Запрещена, но ведь у них на кафе нет вывеси «Проституточная». — Аха.