Старая кляча

– Дружище, – доверительно начал Джеймс, положив свою большую руку на плечо друга, – это отличнейшее место. Это было его третье подобное заявление за то время, что они находились в новом баре на стыке Косого переулка и Фангорного тупика, который в простонародье назывался просто “барным тупичоком”, и это название оправдывало себя из раза в раз. Сегодня, например, праздновалось открытие очередного питейного заведения под названием “Старая кляча” и все неприкаянные пришли в маленький бар, чтобы подпевать музыкантам, толкаться и требовать крепкий эль или сливочное пиво за полцены. Но наши герои не случайно забрели сюда в суматохе дел – они получили официальное приглашение и не смели от него отказаться. Мэри МакДональд, хорошая подруга мародёров и изредка любовница Сириуса, получив наследство после смерти горячо любимых родителей и проплакав с месяц, решила вложить вырученные деньги во что-то, что будет приносить людям мимолётное счастье или благословенное забытье хотя бы на пару часов. И она не придумала ничего лучше, как дать магическому миру очередной бар, в котором хоть на какое-то время можно будет утопить свои сомнения и страхи в бокале дешёвого пойла. Друзья не ворошили незарубцевавшуюся рану смерти родителей – все знали, что за мучительным концом миссис и мистера МакДональдов стояли Пожиратели смерти, – поэтому они с готовностью бросились в реализацию задумки подруги, надеясь таким способом её поддержать. Единственным, кто не участвовал в последних приготовлениях был Питер, уехавший навестить свою больную матушку, но его милостиво все простили, потому что помещение нашёл он, а значит, свой вклад в дело сделал. Тяжёлое бремя войны, грядущих сражений висело над Британией кровавым флагом. Тьма разрасталась не только в рядах Пожирателей, которые и рады были увеличению своего войска, но и в сердцах противоборствующих легионов. Сириус всё чаще думал, как он погибнет и суждено ли ему увидеть будущее, в котором не нужно будет бояться тени за углом. В беготне помощи Мэри перед открытием эти мысли затерялись в его голове. Хоть в приглашении и было указано вечернее время, но Джеймс и Сириус трудились на благо любителей выпить с самого утра: закрепляли окончательно вывеску, развешивали вульгарные карикатуры по тёмным стенам (Сириусу нравилась больше всех та, где волшебник, задрав юбку ведьмочке, примостился меж её ног, уткнувшись бородой в причинное место), натирали бокалы и принимали последние поставки сушеных цветов, которые пойдут на украшения для коктейлей. Мэри в халате и с бигудями на голове бегала вокруг и взволнованно тараторила, что цвет стульев не сочетается с оконными рамами, а это был главный залог успеха, по её профессиональному мнению. Но друзья стоически всё перенесли и к открытию были в полной боевой готовности. Сириус был в новенькой голубой блузе с золотой вышивкой на манжетах и шелковых брюках, а волосы его лежали тёмной волной в идеальной небрежной укладке. Чего нельзя было сказать про волосы Джеймса – они были в полном беспорядке, – впрочем, он в целом выглядел так, словно только что спрыгнул с метлы – майка мятая, какие-то магловские джинсы, с каплями жёлтой краски на правой штанине. Зато Мэри сияла и даже, кажется, хотела затмить красоту Сириуса своим сиянием и блестящей блузой и юбкой с откровенным разрезом сбоку. – Это что переливающиеся звезды? – спросил Сириус, внимательно разглядывая сверкающие маленькие детали на блузе подруги. – Где ты… – Ох, Сириус, отвали, – огрызнулась Мэри, отодвигая голову Блэка от своего декольте. – Смирись с мыслью, что сегодня я – звезда вечеринки. Ты красил стену в туалете, а я буду стоять за баром и отвечать за настроение гостей. Сириусу указали на его место (в весьма грубой форме), которое почему-то было не на золотом троне, а у туалета с жёлтой стеной, но Блэк так просто не планировал расставаться со своей короной, украшенной лютиками и восхищенными вздохами. – Смею заметить, это самая красивая стена во всём твоём заведении, – Сириус обиженно фыркнул и гордо вскинул подбородок, игнорируя закатившиеся глаза подруги. – И, кстати, покраской занимался Джеймс, я просто руководил процессом. – Словно это не понятно по заляпаны штанам, – Мэри кивнула на жёлтые капли на штанинах Джеймса. – Эй, – возмущённо откликнулся Джеймс, – я подошел со всей страстью к этому! В конце фразы он смачно рыгнул, выдавав этим, что к кеге эля они с Сириусом приложились ещё до открытия, но Мэри добродушно проигнорировала эту выходку, сама делая поспешный глоток сливового вина. Всë-таки они все были на нервах и им нужно было как-то успокоиться. А потом “Старая кляча” открыла двери для гостей, и мелкий ручеёк интересующихся превратился в мощный поток к началу ночи. На сцене играла музыкальная группа, исполнявшая известные на всю Волшебную Англию песни, отчего многие не могли удержать свои ноги на месте, а рот – на замке. Алкоголь лился рекой, как и разговоры за столиками и баром. Мэри блистала остроумием и маленькими звёздочками на блузе. А Сириус и Джеймс пили уже по третьей кружке тёмного миндального эля, не скрываясь. Коварство этого напитка заключалось в том, что пился он так же легко, как вода, а туманил разум так же крепко, как неразбавленный огненный виски. Так наши герои оказались в начале этого рассказа, а рука Джеймса – на плече Сириуса. Блэк знал, что ещё пара глотков и Джеймс начнёт петь оды не только этому заведению, но и их дружбе, а под конец кружки присядет на уши разговорами про свои глубокие чувства к Лили. – Ох, Лили, – воодушевленно начал Джеймс, так и не убрав руку с плеча друга. Сириус отметил, что переход оказался слишком резким – Джеймс решил не сворачивать на дорожку с признанием в любви и вечной дружбе к нему, а сразу на полной скорости вышел на широкое шоссе чувств к Лили. – Она пришла, слышишь, Бродяга? – Джеймс пьяно дышал ему в ухо и слюнявил ворот блузы. – Знаешь, Сохатый, вы встречаетесь уже почти год, – начал Блэк, демонстративно отодвигая резко обмякшее тело друга, – тебе пора так очевидно перестать пускать на неё слюни. Джеймс добродушно ткнул Сириуса в бок, получив в ответ слабый захват, и предложил выйти на улицу, чтобы проветрить голову и встретить Лили. Не все идеи Джеймса были достойны исполнения, но эта определённо была хороша. Ночной воздух прочищал мозги так же, как эль туманил. Звезды на темном небосклоне казались такими далёкими и такими сверкающими, как на блузке у Мэри. Тонкий народившийся месяц складывался в широкую улыбку. Сириус не любил луну с двенадцати лет, когда узнал, сколько страданий она приносила его ещё одному другу. Но как же тонок и изящен был месяц в окружении звёзд среди бескрайней темноты неба. Ремус только пережил полнолуние, кровавую луну, раны после которой на чужом теле Сириус зализывал своим собачьим языком, пока Питер не подоспел с зельями. Стоны боли Ремуса, которые Сириус слушал большое количество лет, давили на перепонки и сводили с ума. Почему кому-то в жизни достаётся такое наказание? И почему такая участь всегда постигает столь светлых людей? Вот Нюниус же очевидно создан, чтобы быть прокаженным, а ему всего-то досталось неумение мыть голову и стирать исподнее. – Лили! Радостный пьяный визг Джеймса прервал тоскливые мысли Сириуса. Он оглянулся на друга и, проследив за его взглядом и рукой, машущей в приветственном жесте, увидел рыжеволосую Лили в короткой юбке и с цветком лилии на шее. И кое-кто ещё шёл рядом с Эванс. Ремус в каком-то вытянутом кардигане цвета детской рвоты, с синяками под глазами и впалыми щекам, натягивая рукава до пальцев, шёл рядом с улыбающейся Лили, зеркалящей жест Джеймса. Только ее рука была тверда, в то время как Джеймс уже растекся лужицей на плечо Сириуса. И обычно фыркающий на такое поведение друга Сириус, сейчас как никогда разделял его чувства. Кажется, три кружки тёмного эля испарились из его тела, когда Лунатик попал в поле зрения. Вмиг он осоловел от того, как Ремусу шла эта ещё по-летнему тёплая осенняя ночь и как звезды играли в его волосах, а тоненькая улыбка месяца висела прямо над головой. Теперь Сириус был пьян не от алкоголя, а от чувств, разыгравшихся в нём при виде Люпина. Ремус затмевал всех вокруг своей бледностью, делающей его похожим на заморского принца. Был ли у этого принца рыцарь, который готов был отдать свою жизнь за него? Сириус был настолько пьян, что хотел предложить свою кандидатуру. – Фу, Джеймс, ты пьян, – Лили заливисто засмеялась и отвернула голову от жадных поцелуев своего парня, но послушно упала в его объятья. – И тебе привет, Лили, – отсалютовал ей Сириус, послав свою самую кривую ухмылку, с Ремусом его хватило лишь на жалкий кивок головы. – Привет, Сириус, – хором воскликнули Лили и Ремус. Они переместились обратно в душный бар, где горланили песни напившиеся хозяева лавок Косого переулка, и даже заказали напитки (Лили гранатовое вино, а Ремусу стакан холодной воды), но Сириус всё это пропустил, наблюдая за тем, как пшеничные кудри пружинят на голове Люпина при каждом шаге. Глаза Ремуса были такие уставшие, но смотрели на захлебывающегося слюной Сириуса выжидательно. – Сириус, – Джеймс больно ударил его в плечо, привлекая внимание. – Третий раз кричу! Представь, здесь есть мандариновое пиво. Джеймс пьянел быстрее Сириуса, и уже не обращал внимание ни на что, кроме очередной дозы алкоголя и талии Лили в своих руках, поэтому заторможенность Блэка не произвела на него никакого эффекта. Джеймс лишь хотел выпить и искал того, кто разделил бы его желание. Друзья посмотрели друг на друга и довольно оскалились. – Учти, Джеймс, я не потащу тебя пьяного домой, а трансгрессировать будет очень опасно, – предупреждающе начала Лили. – Мой нежный цветочек, ещё полчаса и я стану трупом, и при всём желании, которого в тебе нет ни на йоту, ты не сможешь меня поднять, – назидательно, но с налётом грусти сказал Джеймс, тут же беспечно добавляя: – меня дотащит Сириус – Думаю, Сириус будет занят кое-кем другим, – пробормотала Лили, лукаво посматривая в сторону Блэка, но её слова потонули в громогласном крике: “Мандаринового пива мне и моим друзьям”. Ремус отнекивался, но кружка ярко оранжевого пеннистого напитка была поставлена и перед ним. – Не волнуйся, – заверил его Сириус, так и не решившись положить руку на костлявое плечо, обтянутое закатанным свитером, – я выпью его за тебя и спасу тебя от гнева луны, мой принц. Блэк знал, как тяжело Ремус переживает первые дни после полнолуния, поэтому то, что он пришёл сюда сегодня, чтобы поддержать Мэри, было неожиданностью. Но Ремус был слишком хорошим другом, чтобы не разделить со всеми радость. Что тут ещё можно было сказать? Ремус всегда потрясающе относился к своим друзьям. Ремус лишь довольно фыркнул, двигая свою кружку ближе к Сириусу. Этот жест тоже можно было отнести в категорию “потрясающее отношение к своим друзьям”. Да, конечно, за выпивку заплатил Джеймс, но едва ли Джеймс поделился бы с Сириусом своим напитком, если бы тот в этом нуждался. А аргумент о том, что Ремусу явно не стоило сегодня пить алкоголь, ведь он и так выглядел как с тяжёлого похмелья, но название для этой хвори было совсем иным, можно было проигнорировать. – Здесь есть закуски, – проговорил Сириус, жалея, что алкоголь сильно повлиял на его разум, и поэтому он не мог отвести взгляд от родинок на щеках Ремуса, – не только всякие орешки и сушеные морепродукты, – он кивнул на полупустые заляпанные тарелки. – Я предложил Мэри внести разнообразие в меню и добавить что-нибудь из сырого мяса. Ремус с благодарностью посмотрел на него, ловя расфокусированный взгляд, и даже собирался что-то, сказать, но с другого конца бара подлетела блистательная Мэри и, навалившись на стойку, заключила в объятьях новоприбывших друзей. Девушки что-то прощебетали друг другу и, милостиво позволив Ремусу покинуть их объятья, продолжили обниматься. Лили пришлось привстать на носочки, чтобы подставить ушко под щебетание Мэри, и её юбка чуть задралась, оголяя ноги экстремально сильно. – Я сломаю тебе челюсть, если ты не перестанешь пялится на её ноги, – прошептал Джеймс в ухо Сириуса, прижимая в лёгком захвате друга к себе. – Отвянь, Сохатый, – произнёс Сириус, вырываясь из ослабевших рук. – У меня есть Лунатик, верно, любовь моя? Музыка была громкой, но не громче распевающих голосов, какие-то отчаянные и доведённые до кондиции волшебники уже вышли танцевать, но Сириусу ещё было далеко до таких подвигов. Его свершения сейчас были менее публичными, но всё равно ставившие под сомнение его репутацию главного похитителя женских сердец. Он, кажется, только что назвал Ремуса своей любовью и, благослови Мерлин, его утраченную координацию, не смог чмокнуть Люпина в щеку, которую прожигал глазами, а лишь неловко повис на стойке. Хорошо, что он был пьян настолько, что никто не воспринимал его слова всерьёз. Но Ремус почему-то смотрел на него серьезнее нужного, или Сириусу – он надеялся – так казалось. – Ха, – пьяный Джеймс разделял баловство Сириуса, а ещё владел своей координацией лучше, поэтому закинул руку на плечо Лили, прижимая девушку к себе. – Мы выглядим как две парочки на свидании. Это даже мило, но мы, моя прекрасная Лили, конечно, выигрываем у этих парней. Джеймс отсалютовал кружкой и сделал большой глоток, поморщившись от кислоты напитка, пока все в недоумении смотрели на него. – Вообще-то, – начала Лили, и голос её был слишком твёрд, что почему-то напугало Сириуса, – вы прислали нам сов и пригласили нас сюда, как будто приглашения Мэри было недостаточно. Но, кажется, уже были достаточно пьяны, чтобы хотя бы разный текст придумать… Она хотела сказать что-то ещё, но громкий смех Сириуса и Джеймса, который случайно был подхвачен столиками рядом, заглушил конец фразы. Какую же глупость могла иногда говорить Лили, хотя из них четверых она была ещё трезвой, только пригубила своё вино. – Я буду говяжий тар-тар, – спокойно сказал Ремус, перекрикивая громкий смех друзей и игнорируя недовольный взгляд Лили. – Надеюсь, хоть кто-то кроме тебя захочет попробовать это сырое блюдо, – сказала Мэри, задумчиво покусывая щеку изнутри. А после они дружно пили, рассказывая ничего незначащие истории, избегая темы, которая нависла над ними продырявленной окровавленной тучей. Война могла подождать, а вот отдохнуть требовалось прямо сейчас. Особенно глубоко дышать хотелось, когда плечо Ремуса чуть касалось плеча Сириуса и Блэк мог почувствовать естественный мускус друга. Играла музыка, рвала душу на куски и собирала воедино. Сириус, покончив с двумя кружками, чувствовал, что достиг кондиции, когда он готов явить себя миру с ещё более прекрасной стороны, чем это возможно. Он чувствовал, что кровь бурлит в нём и от алкоголя, и от желания быть ещё ближе к Ремусу. Ему хотелось выплеснуть себя, и музыка звучала так прекрасно, маня в танец, что Сириус не нашёл причин отказать ей в этой блажи. Но, кажется, он все-таки был слишком пьян, ведь вместо того, чтобы пригласить красивую девчонку потанцевать, он сделал так, как велело ему сердце, – взял Ремуса за руку и повёл его к бьющейся в экстазе толпе. Ремус был покорен, сверкая розовыми щеками, положил руки на плечи Сириуса и позволил взять себя за талию. Ремус в его руках ощущался так правильно и столь желанно, что Сириус сделал первый па, вжимая долговязое тело в себя. Ремус только тихо охал и крепче сжимал пальцы на плечах при особенно крутых поворотах. Но Сириус был прирождённым танцором, выдрессированный своей проклятой семейкой, он ни разу не позволил Ремусу оступиться или упасть, хотя тот несколько раз и наступал ему на ноги. А Сириусу всё казалось было недостаточно контакта, не хватало того, как плавно двигались их бёдра, преследуя друг друга, как отрадно было слышать сбитое дыхание друга, какой крепкой ощущалась чужая грудь. Ремус казался драгоценностью, к которой нужно относится со всеми почестями. И Сириус относился: плавно вёл, ритмично двигался, выдерживал напряжение и дарил ожидаемое облегчение, нежно лаская прямую спину. Последние аккорды звучали так пронзительно, что они вновь впечатались друг в друга бёдрами и Сириус уткнулся в шею Ремуса, слушая чужой бешеный пульс. Тишина, на секунду образовавшаяся в зале, разразилась громкими криками и нестройными хлопками. Сириус, оторвавшись от длинной шеи, ловил на себе взгляды окружающих, которые, впрочем, позабыли о нём через мгновение, вновь уткнувшись в свои кружки и бокалы. – Но, прекрасные дамы, – начал, запыхавшийся Сириус, – не забывайте, что я всегда к вашим услугам! Он грациозно раскланялся на все четыре стороны, ловя восхищённые вздохи. Мгновение, но всё же Сириус был центральной фигурой, затмив собой всех остальных и сверкающую блузу Мэри в том числе. Ремус почему-то не оценил энтузиазма Сириуса, хотя последний мог с уверенностью сказать, что танец ему понравился. Но что же Ремус ожидал, что Сириус из-за потери контроля позволит потерять себе статус главного ловеласа Волшебной Англии? Нельзя было допустить, чтобы столько девочек лили слëзы. – Знаете, я пойду, уже поздно, – слишком ровным тоном сказал Ремус, когда они вновь расположились за баром. Протестующие крики и оленье мычание посыпались на его долговязую фигуру и кудряшки. Сириус был раздосадован этим решением, но не знал, что сделать, чтобы изменить его. – Ты уверен? – тихо спросил он, сжимая руку на плече Ремуса. – Кажется, нам было весело. А сейчас мы попробуем настойки Мэри и станет ещё веселее. – Я нехорошо себя чувствую, – начал Ремус, но поймав взгляд Сириуса, продолжил уже без былой напускной уверенности: – мне казалось… Я думал, что тебе… Но, видимо, я ошибся… Он опрометью бросился к выходу, оставив раздосадованных друзей самим разбираться со случившемся. – Джеймс, сейчас же останови его! – решительно произнесла Лили (как и в любых критических ситуациях, она взяла всё в свои руки, пока остальные хлопали ртами). – А ты, – она больно ткнула Сириуса в грудь своим пальчиком, как только Поттер поспешил к выходу. – Зачем ты тогда ему всё это написал, если тебе интересно лазить только под юбки? – Что написал? Прекрати говорить загадками! – очарованность Ремусом быстро пропадала без самого раздражителя рядом, а на смену ей приходила злость. – То же, что и Джеймс мне! – не сбавляя громкости, сказала Лили. – Вы, два идиота, напились здесь уже в середине дня и направили нам с Ремусом каждому по письму, с достаточно откровенным содержанием. Ты что серьёзно не помнишь? Сириус смотрел на неё как на умалишенную. Если бы они с Джеймсом и решили отправить кому-то романтические письма, то он бы это запомнил. Даже если они в этот момент были пьяны, даже если они надышались краской, пока очень ответственно подходили к заданию Мэри. – Ты написал, что хочешь ласкать его кожу и наконец-то сорвать его первый поцелуй, – голос Лили становился всё тише и разочарованее. – Блэк, скажи мне, что ты не такая задница, какой выглядишь сейчас? – она схватила свой бокал и сделала большой глоток. – Ему было так плохо и он вообще никуда не хотел идти, но твоё письмо со столь многообещающим подтекстом… Ох, Сириус! Лили с размаху ударила ему в грудь, но едва ли это могло выбить воздух из его лёгких, потому что того, кажется, уже к этому моменту в них не было. Сириусу было нечем дышать. И совсем чуть-чуть, но ему не хотелось жить. Неужели он раскрыл свой самый страшный секрет просто после кружочки одного тёмного эля и банки краски? Как после этого он должен смотреть в глаза Ремусу, который теперь намеренно будет его избегать и сторонится? А что сказал бы Джеймс на его влечение, стал бы он бояться за себя, находясь с Сириусом один на один? Была лишь надежда, что никто не решился бы рассказать Питеру, и тогда, возможно, у Сириуса остался хоть один друг. Но разве смог бы Джеймс сохранить такой секрет в тайне? – Блэк! – Лили ещё раз ударила его в грудь, привлекая внимание. – Прекрати впадать в самобичевание. Осознай уже наконец-то: Ремус пришёл сюда после твоего письма и точно не для того, чтобы набить тебе морду. Хотя сейчас, смотря на тебя, я думаю, именно это он и должен сделать. Шестеренки крутились очень медленно, словно тягучие тяжёлые капли падали в большую чашу, постепенно наполняя ее, пока та не была переполнена. Неужели Ремус в полном здравии и чистом уме, не затуманенным алкоголем, отменил своё восстановление после встречи с луной и примчался сюда под руку с милой Лили, чтобы что? Ох, от предполагаемых ответов начинало мутить. – Сделай уже хоть что-нибудь! – Лили сурово смотрела на него, сложив руки на груди. И впервые на своей памяти Сириус подчинился. Делов-то было всего ничего: встать со стула, к которому его придавило весом осознания, дойти до двери, открыть её, вдохнуть воздух и увидеть Ремуса в мерцании звёзд. Всего ничего и Сириус отлично справился с первой частью, преодолел пространство их разделяющее, но вот смотреть на Ремуса и не касаться было чертовски тяжело, а уж начать разговор казалось чём-то запредельным. Серьёзно, Сириус дрался один на один с своей тёткой Беллатрисой Лестрейндж и его переполнял азарт, а не страх, но остаться с Ремусом наедине было в разы ужаснее. Куда делся Джеймс, когда он был так нужен? – Так я, – запинаясь, начал Сириус, взглядом опять приклееиваясь к созвездию родинок на щеке Ремуса, повторяющему небосвод, – пригласил тебя на танцы… – Да, но, как я понял, ты даже этого не помнишь, – Ремус сверлил глазами дом за спиной Сириуса. – Что ж, довольно давно я не становился предметом ваших жестоких розыгрышей с Джеймсом, и я уже забыл, как это ощущается. Хотелось завернуть Ремуса в одеяло, приготовить горячий шоколад и читать вслух приключенческие романы магглов, чтобы стереть эту печать печали с его лица. Нужно было объяснить, что то, что они оказались здесь, самое прекрасное событие за последний год в жизни Сириуса. А ещё хотелось наконец-то иметь право исследовать бархатистость этой кожи пальцами и языком, не скрываясь в случайных прикосновениях. – Я рад, что тот я, которого я не помню, сделал что сделал и оказался гораздо смелее меня нынешнего, – всё, на что хватило Сириуса. Это было очень мало в сравнении с тем, что Сириусу действительно хотелось сказать и сделать, но, кажется, Ремус тоже очень изголодался по вниманию к себе, поэтому отреагировал неуверенной улыбкой, которую Блэк мог лишь облегченно отзеркалить. Они стояли, уперев взгляд друг в друга. И впервые Сириус не отводил глаза и не подсматривал украдкой, а жадно глазел, пытаясь запомнить всё, что мог ему дать Ремус. Почему-то казалось, что хоть вечер и идёт так славно, но впереди Сириуса ждало что-то страшное, что перечеркнет всё хорошее, что он успел так случайно получить в свои руки, поэтому нужно было срочно наслаждаться моментом. – Ты стесняешься, – прошептал Ремус, когда Сириус резко вырвал руку из его. Всё, конечно, приобретало очень неприятный оборот. Сириус ведь непросто так молчал столько времени, украдкой пожирая глазами спину Ремуса, а ночами фантазируя обо всём, что он бы хотел с ним сделать. И совсем не просто так Сириус слыл главным сердцеедом дев всех возрастов. Но неужели объяснять всю сложность своего восприятия ему пришлось бы здесь – над вывеской ведьмочки, оседлавшей пони, среди гогочащей толпы и паров алкоголя. Неужели Ремус заслуживает услышать что-то важное от пьяного и не несущего за себя ответственность Сириуса? – Понимаешь, – решился Сириус и спрятал руки поглубже в карманы, – моя семья оставила на мне след, который, наверное, я пронесу через всю свою жизнь. Джеймсу его семья подарила возможность открытого проявления и безопасности, моя же… сделала мне несколько иной подарок. Ремус, как чуткий слушатель, молчал, замерев в ожидании, давай Сириусу время набраться смелости и продолжить. – Помнишь дядю Альфарда? – Сириус задал этот вопрос, в надежде, что Ремус прервет его (хорошо бы поцелуем) и ему не придется изливать душу, но Люпин лишь напряжённо кивнул, поэтому пришлось продолжить. – Моя семья ненавидела его не только, за то что он не разделял их взгляды на кровь и всю эту привилегированную чепуху, но и потому что он действительно был другим. Поэтому его изгнали. – Тебя тоже изгнали, – справедливо заметил Ремус. – Я знаю, но я не могу изгнать их из своей головы, – это был очень отчаянный шёпот. Сириус мечтал, что бы Ремус заключил его в объятья и никогда не отпускал, но в то же время был благодарен, что Люпин не сделал ни единой попытки прикоснуться. – Их догмы в моей голове так сильны, иногда они сильнее меня, – Сириус ожесточённо кусал губу и рвал заусенец на большом пальце, в надежде, что умрёт от заражения крови прямо сейчас. Но ничего не происходило: Ремус был вежливым слушателем, разделявшим боль, которой с ним поделились, а Сириус отчаянно искал выход. Неужто он просрет такой шанс в своей жизни? Свет забрезжил на горизонте, и уверенность, неведомая доселе, разлилась в его теле тёплым эфиром. – Они всего лишь часть меня, – убежденно сказал Сириус, – но не весь я. Плечи Ремуса чуть расслабились, но когда Сириус навалился на него, прижимая к холодной стене, волнение вновь поднялось в нём. – И они не управляют мной, пока я не позволяю этого, – довольно промурлыкал Сириус, утыкаясь Ремусу в шею и громко вдыхая воздух. – Полегче, Сириус, – отозвался Ремус, аккуратно отодвигая парня, – не нужно сразу садиться на шпагат, начни с маленьких шагов. – Я Сириус Блэк! Я не размениваюсь по мелочам! Энергия силы била в нём ключом. Оставалось лишь понять, почему Ремус так противился ему и сломить его. – Ты воняешь, – Ремус захихикал, когда длинные тёмные волосы попали ему на лицо. Смех его прекратился так же внезапно, как и начался, и уже серьёзно Ремус сказал: – ты пьян и неизвестно, как ты среагируешь на своё столь смелое поведение сегодня, когда протрезвеешь. С девчонками всегда было проще, они не взывали к его разуму. Они наслаждались моментом, выпавшим на их долю, а после растворялись на границе его жизни. С Ремусом же эта схема не смогла бы сработать, а значит, уговорить его на одну ночь не получится. Мимолетная мысль, что у Ремуса есть какие-то планы на Сириуса, была такой пронзительной, словно на него вылили бушлат ледяной воды. Сириус никогда не думал о себе, как о человеке, который сможет быть с одним партнёром, а, что ещё важнее, хранить ему верность. Гулять свободным ветром под тоненькими юбочками девушек – вот его сладкая доля, даже если после таких встреч он оставался один в своей постели и постыдно мечтал ощутить крепкость мужской шрамированной груди. – Так чего ты хочешь? – спросил Сириус. – Возьми меня за руку, отведи в бар и потанцуй, – сказал Ремус, широко улыбаясь. Отказать ему было невозможно, да и желания не было. Сириус решительно переплел их пальцы и, стараясь игнорировать разрастающуюся панику, повел Ремуса за собой. Лили с Джеймсом отжигали на танцполе в толпе таких же молодых и влюблённых. Все были по парам: мальчик с девочкой. Ни один мальчик не держал другого мальчика за руку. Сириус почувствовал, как у него колотится сердце. Словно тот лев, которого он в себе отыскал несколькими минутами ранее, превратился в маленького испуганного бездомного кота, участь которого умереть от стекла в пище. Они заказали выпивку – Мэри развела их на домашние настойки из бузины и крыжовника. Хотя не нужно было быть искусным мастером, чтобы продать нервничающему Сириусу крепкий алкоголь, который обещал подарить мнимое расслабление. Рюмки было четыре, две из которых предназначались Сириусу (как джентльмен он всё ещё пил за Ремуса). Выпивка обожгла горло. Если эль лился мягким мёдом внутрь, то настойка больше походила на заглатывание ножей, но стоило отпустить это чувство, как за ним приходила прохлада раннего утра, поселившаяся где-то в глотке и опускающаяся в желудок. И это был повод повторить. – Джеймс, я требую, чтобы ты прекратил или хотя бы сделал перерыв! Ты не можешь устоять на ногах! – Лили кричала на Поттера, который потеряв равновесие, свалился на неё кулем. Но глаза Джеймса были собраны в кучку, а на лице застыло совсем уж глупое выражение лица – едва ли он слушал вопли Лили, скрее представлял как сегодня затащит её в постель и заберется под эту короткую юбку. Ремус придвинулся ближе, прижимаясь грудью к Сириусу (так начиналась любая влажная фантазия Блэка), и что-то сказал, но Сириус не расслышал. Он заметил, как с разных концов маленького заведения на них неодобрительно посматривают люди. Они смотрели на их переплетённые пальцы, на голову Ремуса, покоящуюся на плече Сириуса, и зло сверкали глазами, сплевывали на пол в негодовании. Обстановка резко перестала казаться дружелюбной, и любой взгляды, даже мельком мазавший, по их компании возрождал первородный страх. Ладони вспотели и тело стало ватным. Сириус напомнил себе, что уже дважды он участвовал в схватках с Пожирателями смерти, что он был зачислен на факультет храбрецов и сделал себе славу самого бесстрашного и безбашенного ученика, но липкий холодный пот на спине никуда не делся. Он уже готов был молниеносно высвободить свою руку, плечо и спину от Ремуса, но Лили, сверкнув глазами, потащила всех танцевать, оставив Джеймса грустно вздыхать за баром, потому что его ноги перестали ему повиноваться. – Я всё жду подвоха, – прошептал Ремус, когда музыка смолкла, а их глотки саднило от крика. Сириусу не хотелось отвечать, но он тоже ждал этого. Вокруг смотрели на них, смотрели на Сириуса и Ремуса, которые стояли непростительно близко друг к другу, не оставляя вариантов для манёвра чужому воображению. Все взгляды Сириус считывал как недовольные, а не восхищённые, и никакой другой голос разума не мог пробиться в его затуманенное сознание. Сириус был в центре внимания и впервые в жизни хотел уйти в тень. Даже звезды на блузке Мэри погасли, обделенные светом восхищенных глаз. Нужно было как-то восстановить свою репутацию. Ему срочно нужно было что-то придумать. Но что тут придумаешь, когда за руку тебя держит парень, который тебе нравится, а репутация восстанавливается с помощью визжащих на его божественность девочек? Сириус очень жалел, что член у него всего один, а сомнений так много, что они могут потопить всю Волшебную Англию и перекинуться на другие страны. Впервые Сириус подумал, что он не нравится себе. Ком образовался где-то в желудке и медленно полз вверх, вызывая страдальческие спазмы. Ему казалось, что так ощущается страх – змеей, ползущей по пищеводу. – Меня сейчас стошнит, – оповестил всех в радиусе метра Сириус и, освободившись из объятий, направился в сторону уборной. Его вырвало в унитаз в ту же секунду, как он оказался на коленях. Не стоило, наверное, смешивать эль с настойками и заедать это всё перченым кальмаром. Было так чертовски плохо, что Сириус даже не озаботился проблемой чистоты волос и не попытался убрать их. – Ты в порядке? – голос Мэри раздался откуда-то сверху. – О, милая Мэри, конечно, – отозвался Сириус, – твоя красота такая сногсшибательная, что вот он я – на коленях пред тобой. Она звонко засмеялась, наблюдая, как он поднимается, отряхивается и идёт умываться. – Разве это не мужской туалет? – уточнил Сириус, окуная руки в воду. – Я решила, что не буду разделять туалеты, – отозвалась Мэри, протягивая ему полотенце. Их руки соприкоснулись на секунду, и он ощутил её дрожь. О, он отлично знал, как откликаться на такой зов. В голове стало так легко. Мир опять был понятным, Сириус знал, чего от него ждут и что нужно сделать. – Ты маленькая проказница, – сказал он, кладя руку ей на талию, прощупывая границы. – Сказал человек, который завёл почти всех своими жаркими танцами с другим мальчиком, – ответила Мэри и отзеркалили его действие. – Если вы будете устраивать такие шоу каждые выходные, то я очень быстро стану богатой. Сириус поморщился на её лесть, ведь он отлично видел эти пожирающие ненавистью глаза, направленные в их с Ремусом сторону. Ни о каком вожделении речи не шло. Вода очистила его, подарив ясность мыслей, ну, или ему помогло то, что он оставил содержимое своего желудка в туалете. – Ложь тебе идёт, а теперь давай уже займёмся делом. Дальше слова были не нужны, они оба бросились в объятья друг другу. Сириус изголодался по откровенным ласкам. И, если он не мог себе позволить, чтобы все эти бесчинства делал с ним Ремус, значит, пусть сделает кто-нибудь другой. Мэри отлично подходила на эту роль. Он знал, как доставить удовольствие и как получить его взамен. Сириусу было известно, что от прикосновений языка к груди у неё сбивается дыхание, и стоило только прикусить сосок, а потом вылизать его, нежно касаясь, малышка уже раздвигала ноги. Сириус крепко прижимал её к стене, Мэри податливо открывала рот и царапала ноготками его шею. – За баром стоит твоя сменщица? – спросил он, оторвавшись от её шеи. И к чему он только подумал об этом ещё и спросил? Словно Сириуса могла волновать судьба алкоголя и кучки веселящихся волшебников. Но что-то упорно возвращало его к тому, что творится за дверью туалетной комнаты, и он не мог избавиться от этой навязчивой мысли. – О, словно тебя это волнует! – Мэри закатила глаза и сама подняла юбку выше, оголяя стройные ноги и демонстрируя отсутствие белья. – Лучше поцелуй меня. Приказному тону Сириус повиновался и припал к губам со вкусом вишни. Он опустился на колени в одном плавном движении и оставил лёгкий поцелуй в кудрявых завитках. Он уже добрался ртом до нежных розовых складок, а указательный палец запустил во влажную пещерку, вырывая хлипкие стоны из горла девушки, когда дверь резко открылась и шум ворвался в их плохо выстроенный мирок. Мэри вскрикнула и даже ноги свела, насколько это было возможно с рукой Сириуса меж ними, таращась за спину Блэка на нарушителя их таинства. Ну почему всё всегда должно быть так? Разве Сириус о многом просил, кроме всеобщей любви и вседозволенности, чтобы в самый серьёзный момент его посмели прервать. Ещё десять минут и он восстановил бы все свои награды и медали, доведя девушку до оргазма, а после смог бы вернуться к мысли решиться взять Ремуса за руку. Но сейчас ему нужно было почувствовать себя в безопасности, ощутить, что всё идёт как прежде, и его репутация неприкасаема. – Идите куда шли, сударь. Я занят с прекрасной дамой, – лучезарно улыбаясь и щекоча пальцем горячие стенчоки, чтобы смутить Мэри, сказал Сириус, медленно поворачивая голову. В проходе стоял тот, кому меньше всего нужно было увидеть устроенное представление. Это был Ремус, бледный как сама луна.