×××
Всего на Земле два вида букетов, которые более востребованы и любимы — это составленные из живых цветов и искусственные. Искусственные, естественно, относятся больше к похоронам и более ненавистны омегами, поэтому некоторые из представителей слабого пола принимают данный подарок за оскорбление, и этот поступок альфы могут запомнить на всю жизнь. А память у омег ого-ого какая хорошая, особенно на оплошности. Тэхён пусть не флорист и не садовник по профессии, но цветы любит, а ещё любит принимать букеты и после искусно исчезать от партнёра, который был менее элегантный с его тонкой натурой. Он с легкостью может назвать виды композиций, если его об этом спросят, а точнее — уточнят перед свиданием, какой именно цветок ему больше мил. И начнет Тэхён с самых любимых букетов: классический, горизонтальный, вертикальный, каскадный, круглый, групповой, комбинированный, модульный. Это только небольшой список возможных типов букетов, которые омега может ненавязчиво назвать на скорую память. А вот про виды цветов он может говорить неустанно-долго, утомляя любого собеседника, который не подкован ни в одной из соответствующих сфер. Порой Тэхёну от этого тоскливо, ведь вовсе и не поговоришь об этом с альфами — у них на уме одни лишь деньги, машины, омеги и их большой×××
— Алло. Привет! Ты позвонил в «Живой букет», — слышится грубоватый голос, скорее принадлежащий альфе, но это лишь догадки Тэхёна. — Я хочу заказать букет из живых тюльпанов. Будет ли это вообще возможно сегодня доставить и желательно как можно скорее. — Ну, судя по тому, что на часах только семь утра, тебе, видимо, очень необходим букет, — почему-то этот уверенный тон слегка раздражает омегу, или это всё вина Донсу, который завёл его с утра пораньше. — Причём тут время? Сегодня праздник, и я имею право звонить, когда захочу. Это мой день, который, увы, бывает раз в году, — язвит Тэхён. — Хорошо, не злись. Мой персонал ещё не успел прийти на работу, вот я немного и не в духе, — лёгкая усмешка по ту сторону ласкает слух омеги, но Тэхён, качнув головой, чтобы сбросить наваждение, продолжает вслушиваться. — Так какой именно тебе вид тюльпанов нужен: махровый, пионовидный, лилиевидный, гифридовый, лилиевидный пафтум, триумфальный, крестовидный, рембранд, а может — фламандский? Тэхёна поражает такое знание цветов, и если по ту сторону всё же находится альфа, то ему было бы приятно пообщаться с ним в жизни. Такая редкость найти альфу-флориста, который столько тонкостей знает о растениях. — Ты слышишь меня? — после минутного молчания нарушает тишину. — А, да, немного задумался. Я остановлюсь на поздних махровых тюльпанах Блэк Хиро, — называет Тэхён свой самый любимый вид цветов. — Хорошо, твой заказ принят! Особых пожеланий к букету нет? Направлений там, предпочтений? Всё же вкусы у омег нынче разные. — Нет, какие ещё могут быть пожелания, обычный букет из тюльпанов, — отвечает Тэхён, слегка удивляясь вопросу продавца. — Скинь локацию, букет будет доставлен, как только его закончат. — Хорошо, — омега сбрасывает звонок, отсылая на этот номер локацию своего местоположения.×××
Тёплые капли воды нежно ласкают утреннее разнеженное карамельное тело. Легкая пенка с ароматом душистой сирени покрывает кожу, перебивая собой дивный природный аромат Тэхёна. Омегу совершенно не смущает контраст двух цветов, сирени и тюльпанов, что сталкиваются, словно две стихии на арене. Тэхён, прикрыв глаза, продолжает подставлять себя под струи утреннего душа — это лучший способ пробудить спящий разум от сна. Вспотевшее стекло от пара горячей воды затмевает пространство душевой, окутывая горячее тело паром, пока слух ласкает медленная музыка, продолжая расслаблять и бодрить. Тэхён, в последний раз проведя руками по мокрым волосам, зачесывает их назад и, коснувшись смесителя, отключает воду. Открыв дверцу душевой, он ногами касается мягкого махрового коврика, лежащего на кафеле цвета аметиста. Тэхён подходит к раковине и рукой проводит по зеркалу, всматриваясь в своё отражение, что так любимо им после душа. Омега осознает, насколько он красив и желанен для альф, которые его окружают, но именно Донсу его раздражает больше всех. Нельзя ведь так вторгаться в чужую жизнь и навязывать свои желания лишь потому, что тебе кто-то симпатичен. Любовь должна быть взаимна. И что-то общее, что будет связывать две половинки. Тэхён, выйдя из ванны, как обычно следует в сторону кухни — его организм охотно требует утренний апельсиновый сок. Взяв со стола фрукты и включив соковыжималку, он под лёгкий шум готовит себе свежевыжатый сок. В этот момент в дверь звонят, и Тэхён, не желая отвлекать себя, выкрикивает из помещения: — Открыто, — делит ещё один апельсин на две части. Омега заранее оставил дверь открытой и положил на столик в прихожей деньги за свой букет. Тэхён не из тактильных людей, и контакт с незнакомцами его слегка напрягает. — Оставьте букет на журнальном столике, деньги лежат при входе. Спасибо за доставку, — он продолжает выжимать из фрукта сок и лишь когда слышит, как захлопывается дверь, протяжно выдыхает, радуясь, что он вновь один в своём безопасном убежище. Утреннее солнце, едва проникая сквозь тонкие занавески, медленно наполняет кухню мягким и теплым светом. Лучи ласково играют на стенах, создавая тени от предметов на столе и вдоль длинного оконного проема. Воздух наполняется ароматом свежевыжатого апельсинового сока. Тэхён рукой касается твёрдой поверхности стола, упираясь на него всем весом, и делает маленькие глотки, а после идёт в сторону зала — ему не терпится взглянуть на любимые цветы.×××
Тэхён изумленно выпучивает глаза и давится соком от увиденного перед собой: на его диване расположился незнакомый альфа. На нём черный пиджак, сетчатая футболка, синие джинсы, а на шее красуется несколько серебряных цепочек. И всё это в контрасте с прекрасным личиком владельца, чьи чёрные волосы зачесаны назад. Пристально-изучающий, тяжёлый взгляд альфы пускает дрожь по телу, и лишь после сознание окутывает страх. Кто этот чужак? — Ты кто такой? — покашливает в голос, протирая о рукав халата рот от капель сока. — Твой букет, — бархатно-басистый голос ласкает слух. С чего я так реагирую на него? Возьми себя в руки, наконец! Хоть сам Брэд Питт перед тобой будет, но этот альфа красивее любой модели, — мысленно ругает себя омега и старается вернуть ясность ума. — Какой нахрен букет? — рычит Тэхён. — Прости, я не смог расположиться на журнальном столике, поэтому там лежат лишь заказанные тобой цветы, — альфа взглядом намекает обернуться в ту сторону, где лежит большой букет из тюльпанов. — С чего ты расположился на моём диване? Взял деньги, оставил букет и пошёл из моего дома! — рукой указывает в сторону двери. — Ну-ка, брысь отсюда! — Я не в твоём вкусе? — альфа поднимается с места с ничего не выражающим взглядом и большими шагами направляется к нему. — Эй, стой, где стоишь! — Тэхён вытягивает руки вперёд, протестующе смотря на наглого «курьера». — Прекрати, малыш, ты ведь хотел этого. Но если настаиваешь, можем и в игру сыграть, только скажи мне правила, чтобы я был в курсе, — альфа совсем близко, их расстояние измеряется лишь в паре шагов. — Я Чонгук! Для тебя Чонгук. Альфа глубоко вдыхает, чувствуя сгущающий аромат тюльпанов, который точно исходит от омеги, а не от букета, собранного этим утром его собственными руками. — Я давно сам не собирал букет, но ради твоего мелодичного голоса нарушил несколько своих запретных правил, — Чонгук разворачивается к журнальному столику и берет в руки букет. — Что за игры? — Тэхён бегло изучает фигуру напротив, стараясь не смотреть на подтянутый торс. — Ты вызвал альфу на час! — прямолинейность Чонгука порой поражает его самого. — Что-о? — вскрикивает Тэхён. — Какую хрень ты сейчас несешь? Я заказывал только букет, а ты, мальчик, наверное ошибся адресом. Если сейчас же не уйдёшь, то я вызову полицию, и уже там ты будешь представлять свои услуги офицерам. — Странные у тебя игры, — Чонгук преодолел расстояние между ними. — Этот букет для тебя. Может, ты не расслышал? Повторяю: я лично собирал этот букет, хотя давно этим не занимался, а все потому, что меня поразил твой сладкий голос и необычный выбор цветов. Омеги редко желают тюльпаны Блэк Хиро, — альфа в очередной раз протягивает букет. — Он твой. Я таким не занимаюсь, но ради тебя сделаю исключение. За твою красоту я готов весь день и даже всю ночь петь серенаду любви. Это природа, и в этом нет ничего постыдного, — он протягивает руку и тыльной стороной касается розовых щёк, кожей чувствуя это нежное тепло. — Ты с дуба рухнул, — Тэхён действительно не понимает чужих слов и только хочет вскрикнуть, как его резко прижимают к горячему торсу. — Всё будет хорошо, я буду максимально тактильным с таким нежным цветочком, как ты, который распустит свои бутоны в моих руках, — Чонгук наклоняется и шепчет прямо в губы, почти не касается их, внутренне сдерживая себя, а ведь хочет испить омегу до самого дна. Тэхён не понимает собственных чувств. Ему бы стоило дать этому наглецу между ног и выгнать прочь из собственного дома, но вместо этого он ощущает, как в груди гулко бьёт сердце, отдавая каждым ударом в виски. По его венам течет горячая кровь, бурлящая с каждым новым выдохом альфы, а глаза мечутся то по чёрному взгляду напротив, то по влажным, слегка подрагивающим губам. — Отойди, — еле слышно шепчет Тэхён и вновь не успевает среагировать, ощущая, как чужие губы влажно чмокают его. В груди покалывает от этого внезапного жеста, и омега, выпучив глаза, старается собрать себя по кусочкам, по которым рассыпал его этот альфа. Собрав всю свою смелость, Тэхён со всей силы кусает Чонгука за нижнюю губу, на что тот, мыча в голос от болезненного ощущения, отстраняется от омеги. Чонгук указательным пальцем правой руки касается нижней губы, подушечками чувствуя, как она немного припухла. Альфа языком мажет по больному месту, этим стараясь унять пульсацию. Подняв глаза, Чонгук замечает, как омега ошарашенно смотрит на него, но почему-то этот вид больше забавляет, нежели злит. — Попробуй ещё раз притронуться ко мне, и в этот раз я откушу тебе кое-что другое. — Намек между ног понятен. — Думаю, не стоит, шипы у цветочка достаточно острые. А это кое-что другое мне ещё пригодится. Прости, не стоило так давить на тебя. Я же раньше лично никогда не был у клиентов, но начинаю понимать — ты же можешь стесняться. Я должен был учесть твои чувства. — Не смей подходить ко мне, — и, отойдя на пару шагов назад, спиной соприкасается с белым роялем, — буду кричать. — Меня поражает одно, — Чонгук усаживается на подлокотник дивана, всё также потирая припухшую губу, — как такое прекрасное создание могло вызвать мужа на час? — Что? Кого? — вскрикивает в ответ на слова альфы. — Х-м-м, как неловко-то вышло, — протирает виски. — Ты хоть знал, куда звонишь? Как я могу обращаться к тебе? Я Чон Чонгук. — А фигушки тебе, а не имя, — омега, демонстративно надув губы и сложив руки на груди, поворачивается к альфе боком. — М-да, — приподняв брови, сводит губы в тонкую линию. — Видимо, мне придётся очень постараться для того, чтобы узнать имя такого милого парня. — Я не милый, — фыркает в ответ Тэхён. — Милый, пока не откроешь рот, — пристальный взгляд скользит с головы до ног. — Однако, ты совершенство во всех своих обликах личности. — Кажется, ты перечитал литературы. Покинь мой дом, сейчас же! — громко звучит приказной тон, и только хочет Тэхён подойти к альфе и выпроводить его, как слышится звонок в дверь. — Ждём гостей? — Чонгук поворачивает голову в сторону двери. — Проститутам слово не давали, — бросается колкими словами Тэхён, проходя мимо альфы. — Я не проститут! Я владелец заведения, где помогают одиноким омегам. Это, как бы сказать, благотворительная организация для слабого пола, — Чонгук тянет руку и мигом заключает хозяина дома в цепкие объятия. Они настолько близко, что делят один кислород на двоих. Взглядом бегло изучают каждую родинку на лице, сглатывая скапливающуюся слюну, а в воздухе сгущаются их ароматы, создавая идеальный тандем. — Тогда ты сутенёр? — Поджимает губы в тонкую линию. — Говорю же, я владелец борделя. — Руки медленно поглаживают спину поверх одежды, ладонями чувствуя чужое тепло. — Я слыхал о борделях с омегами, но с альфами — впервые. Нонсенс в этой сфере, — упираясь руками в крепкую грудь, старается оттолкнуть от себя Чонгука. Тэхён сам не знает, почему многое позволяет первому встречному альфе, который нагло ворвался в его дом. И такая реакция для него нечто новое и точно непривычное. — Ты кого-то ждал? — очередной настойчивый звонок и стук в дверь путает все мысли. — Нет. — Чувствуя, как хватка на талии ослабевает, Тэхён ловко выбирается с рук Чонгука и направляется в сторону ломящегося в его квартиру. Тэхён открывает дверь, и в ноздри мгновенно ударяет резкий аромат красных роз. Перед омегой большой букет, скрывающий лицо владельца позади, — видны лишь белые рукава рубашки и такого же цвета брюки. — Это твой муж? — подойдя к ним, Чонгук берётся за ручку двери, смотря то на омегу, то на букет. Услышав чужой голос, незнакомец резко убирает букет, открывая двум любопытным взглядам своё удивлённое лицо — он явно не ожидал встретить на территории омеги какого-то чужого альфу. — О боже, Донсу! — закатывает глаза Тэхён. — Для полной трагичности ситуации еще тебя не хватало. Что ты забыл с утра на моём пороге? — Это кто? — Донсу взглядом намекает на Чонгука, прожигающего в нем дыры с явным презрением. Это чувствуется в сгущающемся между ними тяжелом запахе. — Ты ему не сказал, кто я? — Чонгук с улыбкой на лице переводит взгляд на омегу, изучая каждое мимической движение, и невооруженным взглядом понимает, что Тэхёну неприятен непрошенный альфа, а потому незамедлительно решает взять всё в свои руки. Снова примеряет на себя роль благородного рыцаря. — Я его альфа! — без доли сомнения отвечает за Тэхёна Чонгук, обнимая омегу за плечи и притягивая ближе к себе. Тэхён приподнимает брови, сводя их у переносицы в прямую линию — удивление охватывает его волной, захлестнув до самых глубин души. Сердце забивается пуще прежнего, глаза расширяются на сказанные слова, а прикосновения рук Чонгука заставляют чувствовать что-то невообразимое — они так бережно обхватывают его, словно касаются нежных лепестков. И Тэхён поистине чувствует себя хрупким тюльпаном в сильных и таких надёжных руках. Он прежде не ощущал таких правильных эмоций, и омегу пугает такое неизведанное чувство. — Какой альфа? О чём он? — нарушает их лёгкую идиллию Донсу. — Я тебе о нём говорил, и не раз, — сразу же берет в свои руки ту мысль, которую начал Чонгук. Омега не против такой лжи, если в последствии она поможет избавиться от назойливой мухи, именуемой Донсу. — Но как? — Донсу, не скрывая злости, опускает руки вниз и отбрасывает букет на пол. Грудь часто вздымается, руки сжимаются в кулак. — Пошёл отсюда! — рычит Чонгук. — Не смей тревожить моего омегу своими вонючими феромонами, — а после опускает взгляд вниз и смотрит на букет, — и не забудь забрать розы, мой омега любит тюльпаны, — ногой толкнув цветы, Чонгук вновь поднимает на Донсу злой взгляд. — Ещё раз увижу тебя здесь — и тебе не жить, — прирыкнув напоследок, он хлопает дверью перед носом непрошенного альфы. — Как я его, а? — с ухмылкой на лице Чонгук касается кончика носа омеги и игриво сжимает его. — Ты тоже вали отсюда. Спасибо, конечно, за помощь, но теперь и ты пошёл вон из моего дома, — больше не церемонится с ним Тэхён. — Какой грубый. — Чонгук опускает руку, когда омега начинает морщиться и сбрасывать руку. — Какой есть, — открыв дверь и видя, что след Донсу простыл, Тэхён толкает Чонгука в спину и выпроваживает в подъезд. — Спасибо и пока! Чонгук видит, как перед ним закрывается входная дверь. Он не противится этому, понимая, что на этого омегу давить нельзя, он с характером, да и полицию действительно может вызвать, а потому с ухмылкой выкрикивает: — Я добьюсь тебя, слышишь?! Чего бы мне это не стоило!×××
Звук щёлканья замка нарушает тишину помещения, яркий свет с подъезда помогает ориентироваться, когда входная дверь открывается, и под мычание от страстных поцелуев два тела врываются в коридор. Один не может оторваться от другого, оба до жути жадны, а их тени напоминают страстный танец птиц, что готовы взлететь до седьмого неба. Альфа ногой захлопывает дверь, пока руками сжимает тонкую талию и спиной прижимает омегу к холодной стене, продолжая истязать припухшие губы. — Я не знал… что ты такой жадный, — еле оторвавшись от альфы, постанывает Тэхён, когда чувствует лёгкий укус на плече, — дай добраться до спальни. Чонгук, у тебя давно секса не было? — пускает руки в волосы на затылке, сжимая их меж пальцев, и тянет его на себя, не боясь недовольного рыка. — С тобой не было вечность. Ты не представляешь, как долго ждал, пока ты разрешишь мне сделать тебя своим, — руками сжимает грудь, играя обоими сосками поверх белой рубашки Чонгук вспоминает все эти три месяца, так долго томящиеся в ухаживании и завоевании этого строптивого омеги, за которые он много-чего пережил, но эти старания стоили всего того, что он сейчас получает взамен. Каждое прикосновение Тэхёна, словно утешение для раненой души. Он так истосковался по омеге, стоило всего раз вдохнуть аромат нежных тюльпанов. Ему неистово хочется прижать это тельце к себе, слиться с ним воедино и делить этот огромный мир лишь на двоих. Заставить собственный запах озона усилить и тем самым позволить больше расцвести аромату омеги. Такое с ним впервые, когда зверь так бурно реагирует на слабый пол. Чонгук больше не церемонится и, взяв любимую ношу на руки, заставив обвить свою талию, щелкает замком, напрочь закрывая их от внешнего мира. Эта ночь принадлежит им обоим, и ни один смертный не переступит дом омеги, что впредь принадлежит лишь ему одному. — Букетик, — ласково, с нотками издёвки произносит Тэхён, руками играясь с мочкой уха. — Ты бы поубавил свои феромоны, иначе я насквозь промокну от смазки. — Я готов испить тебя до дна, — Чонгук не против таких прозвищ из уст омеги. Он готов быть кем угодно, пока горячее тело в его руках жмется всё ближе. Чонгук сильнее сжимает руки на аппетитных ягодицах, и пока губы охотно ласкают бархатную шею, а язык мажет по пахучей железе, собирая большими мазками аромат, взгляд бегло изучает подходящее место, чтобы разложить Тэхёна. — Спальня не там, — он включает ясный разум, пока это возможно. — Кровать слишком просто для моего цветочка, — альфа, подойдя к большому белому роялю, усаживает Тэхёна на край и опирается руками по обе стороны, чтобы поймать эти карие глаза при уличном свете. — Прямо тут? — омега удивлённо приподнимает брови, укладывая руки на массивной шее. — Я подметил этот рояль ещё тогда, когда впервые пришёл к тебе, и моё воображение нарисовало чёткую картину, как ты голым изнываешь на нём, прося меня войти в тебя, — откровенно признаётся альфа. — Ты это специально? — Тэхён ерзает над поверхностью и лбом касается плеча, ища в крепком теле утешение собственного тела. — Я это любя, цветочек, — альфа тянется к белой рубашке омеги, расстёгивая каждую пуговицу и оголяя грудь. Пальцами коснувшись розовых сосков, начинает ими играть, вырывая тяжелые вздохи. — Я весь в предвкушении… — Так возьми, я весь истёк, — снова откровенное признание, и Чонгук любит эту черту в Тэхёне. Когда гармония между душой и словами достигнута. Стянув брюки вместе с бельем, Чонгук откидывает их в сторону, вновь пристраиваясь меж разведенных ног, и позволяет омеге избавить себя от чёрной рубашки, что летит в неизвестном направлении. Губы неистово продолжают терзать друг друга, пока руки оголяют желанное тело. Чонгук, глубоко дыша, отходит на один шаг, нагло рассматривая нагое тело на музыкальном инструменте. Вот это и есть его творение ночи, и с каждым разом он будет создавать собственную симфонию любви. Нотами послужат сладкие стоны из уст омеги. Чонгук укладывает руку на грудь омеги, вторую запускает на затылок, сжимая меж пальцев волосы. Он медленно укладывает Тэхёна на белую поверхность, заставляя лопатками коснуться ее, а сам так и не решается забраться на рояль, боясь, что он не выдержит их страстное соитие. — Доверься мне, — предложение из двух простых слов, а сколько в них кроется заботы. И Тэхён верит ему без всех этих признаний, ведь знает, что Чонгук никогда не причинит ему боли. Тэхён раскрыл душу перед ним, оголяя все изъяны и прекрасно зная, что именно он способен сберечь его цветок. Чонгук прекрасный садовник его души… — Верю больше, чем себе, — закрывает глаза, когда чувствует, как подушечки пальцев касаются входа и с легким нажимом ласкают и собирают тёплую смазку. Чонгук не солжёт, если признается всему миру, что это лучшее творение небес, которое он когда-либо видел в своей жизни. Альфа пускает один палец в горячее нутро омеги, видя, как тот опрокидывает голову и довольно урчит, расставляя ноги шире и просящим действием желая большего. Чонгук и сам еле сдерживает своего зверя в узде, боится сорваться, понимая, что хочет максимально нежно овладеть небесным творением. — Моё совершенство, — в ход идет третий палец и альфа смыкает губы на розовой головке члена, языком охотно собирая предэякулят. — М-м, ах-хн, — стонет, совершенно не сдерживая себя, и чувствует, как его возбуждение обволакивает горячий рот. Чонгук втягивает щеки и старательно сосёт, при этом проникая в дырочку Тэхёна уже четырьмя пальцами. Он старается вобрать член как можно глубже, но как только альфе это удается, его резко тянут за волосы и он видит, что на него смотрят злым взглядом. — Что-то не так? — в недоумении спрашивает альфа, чья рука так и остановилась внутри омеги. — Хочу кончить от твоего члена внутри себя, — рычит Тэхён, сильнее сжимая волосы Чонгука на затылке. — Твоё желание — закон! — вынимает пальцы и, выпрямившись, смазывает собственный твёрдый член смазкой омеги. Татуированные руки притягивают горячее тело ближе, заставляя скользнуть вспотевшую кожу по поверхности, и Чонгук сам забирается наверх, надеясь на прочность инструмента. Чонгук упирается руками по обе стороны от омеги, и когда Тэхён обвивает его руками и ногами, понимает, что ещё чуть-чуть — и он рассыпется на мелкие частицы, разлетаясь по медовой коже под собой. — Проверим на прочность твой инструмент? — с игривой ухмылкой на лице альфа давит на колечко мышц и под давлением стеночек сфинктера медленно погружается в теплое тело. — Заткнись! — протяжно стонет омега, закатывая глаза от удовольствия. — Мой цветочек показывает свои зубки, — Чонгук замирает, когда член полностью проникает в омегу, и чувствует каждой клеточкой, как жар обволакивает его изнутри. Вот оно, желанное тело под ним, вонзающее короткие ноготки в спину и взмокшей грудью касающееся его груди. Тэхён просит, умоляет, молится, словно альфа его единственное божество. Если нет, то он обязательно это докажет, покажет, пометит и не отпустит. Но Тэхён даже не догадывается, что и сам для Чонгука является самой важной частичкой этого мира — всей Вселенной. — Чонгу-ук, — задыхаясь от собственного удовольствия и ощущая, как головка давит на простату, — ты такой искусный следопыт! — открыв глаза, Тэхён перемещает руки с плеч на затылок альфы и резко притягивает того к себе, начиная глубоко целовать. Чонгук под этим натиском начинает двигаться сильнее, выбрасывая из головы все мысли, кроме главной, выжженной и пульсирующей на подкорке сознания, не опасаясь ничего, даже опасно пошатывающегося рояля. Все нацелено лишь на взаимное притяжение и на стремление удовлетворить такое желанное тело любимого. Душой они связаны, осталось придать официальный статус их земным телам… — Мой райский цветочек, — нежно произносит Чонгук, касаясь влажных губ, и затягивает Тэхёна в очередной тягучий и сладкий поцелуй, проникая всё глубже. Тэхён немного ерзает, стараясь принять удобную позу на твёрдой поверхности. Всё сейчас заволочено перед его глазами розовой дымкой тумана, а ощущение наполненности заставляет чувствовать Чонгука так глубоко, будто каждая клеточка повторяет имя своего альфы. — Чонгука-а, — наконец выговаривает на одном из вдохов, когда альфа отпускает и без того слегка припухшие губы. — Кончай, цветочек, — прикусывая пахучую железу клыками, он лишь давит на бархатную кожу и прижимает головкой простату, чувствуя, как тело под ним бьется в предоргазменной конвульсии. Сделав несколько фрикций, Чонгук, порыкивая, кончает в омегу, сильным телом прижимаясь к нему, и метит своим запахом, всему миру показывая, кому именно с этой секунды принадлежит Тэхён. Его Тэхён. — Сегодня в моём саду расцвели тюльпаны, напоминая, что весна не покинула меня навсегда, — коснувшись лбом мокрого лба любимого, Чонгук смотрит через пелену наслаждения, пока в омеге набухает узел, связывающий их тела. — Я одного понять не могу: ты действительно так общаешься или это издёвка? — Тэхён сводит брови, стараясь нарисовать на лице всю серьезность, а это сложно сделать, когда по венам растекается наслаждение. — Думаю, что когда я покажу тебе, насколько у меня большая и разнообразная литература, то, поверь, ты многое поймёшь, — и тут слышится скрип, от которого оба резко вздрагивают, осматриваясь по сторонам. — Нам стоит переместиться на диван, — альфа ногами касается твердой поверхности и тянет на себя омегу. Уже после, удобно держа любимую ношу, он направляется на диван. Усадив омегу на бедрах, Чонгук вновь дает рукам свободу, лаская нежную кожу. — И всё же порой твой образ не сочетается с твоими словами, а твоя деятельность и вовсе не скажет, что ты книголюб. — Тэхён сжимает губы, дабы не засмеяться, и смотрит на альфу сверху вниз, пока руками крепко обнимает за шею. — Ну что поделать, неверный шаблон создают режиссёры, вводя народ в заблуждение. Не все владеющие борделем альфачи являются тупыми, — говорит, убирая тёмные пряди со лба. — Мне попался эксклюзивный экземпляр, видимо, это либо удача, либо наказание. Но это уже покажет время. — Сидит на моём узле, жадно выкачивая из меня сперму, и ещё говорит, что это наказание! — Чонгук звонко шлепает омегу по ягодицам. — А вот это наказание! — Когда-нибудь я оторву твой язык, — ухмыляется Тэхён и сжимает руки на затылке, этим причиняя легкую боль своему альфе. — Тебе можно всё! — вновь затягивает его в поцелуй Чонгук. — У меня внезапно появилось желание взять тебя в собственной библиотеке при миллионе книжных героев, — язык облизывает нижнюю губу напротив, собирая сладкий привкус, и альфа наслаждается тем, как аромат тюльпанов вновь усиливается, обволакивает его в некий кокон и создавая контраст из их запахов. — Считаю, что и им стоит показать, как нужно любить. Ты, скорее всего, сломал мне рояль, а я уж больно ненавижу оставаться в долгу, так что, думаю, и тебе тоже что-нибудь сломать. — Ты можешь сломать абсолютно всё, кроме меня и моего сердца… И Тэхён знает, что Чонгук не врёт в своих признаниях. Ведь именно в нём он видит свой идеал, проникший в его жизнь случайно или вовсе не случайно. А может так распорядилась сама судьба, наградив его за долгое одиночество.