В каждом сердце капля любви

– Тебе нужно восстановить силы.– держа в руках наполненную до краев отваром чашку, Амен аккуратно присел на край постели, передав Эве в руки глиняное изделие. – Спасибо.– её едва слышный шепот мгновенно растворился в тишине, не оставив после себя и следа. Эва бережно приняла напиток, отпив небольшое количество горячей жидкости из посудины. Это тепло почти сразу распространилось по всему её телу, прогоняя дрожь и холод как можно дальше. – Буду признателен,– прочищая горло, Амен отвёл свой взгляд в сторону, словно побаивался заглянуть в глаза девушке,– я удивлен тому, насколько стойкой ты оказался в сложившейся ситуации. Впрочем, как и всегда. Эва слабо улыбнулась, наклонив голову в сторону. Даже в этом тусклом свете ей удавалось рассмотреть мельчайшие черты лица эпистата, с большей точностью отпечатывая их в своей памяти. – Порой приходиться так поступать в силу сложившихся обстоятельств.– её голос тихий, почти схожий с потрескивающимии в костре дровами, заметно отображающий тяжесть минувших дней.– Нельзя было показать этому негодяю свою слабость. В её речи проскользнула горечь, заглушив последнее сказанное ею слово глубоко горле. Эва заметно закусила нижнюю губу, отгоняя прочь от себя подбирающуюся волну слез. Только не сейчас, только не при нём... Неожиданно для девушки Амен повернулся к ней лицом, внимательно всматриваясь в её глаза. Выискивал в них хоть малейшую долю вранья, но ничего не находил кроме кристально чистой правды. Его это раздражало, выводило из себя, но в тот же момент внушало чувство доверия к едва знакомой ему персоне. Раньше он видел в ней неопытную девушку, что ходила по пятам за подозрительным наставником и его щенками, попав в самый разгар событий, а сейчас взглянул совершенно по-другому, не замечая даже тени того, что видел в первый раз. Он заметил в ней тонкую натуру, что скрывалась за маской сильной и независимой Эвтиды. Какой бы серьезной она не казалась, внутри была все ещё детская натура, жаждущая тепла и внимая. И Амену хотелось это тепло ей подарить, окутать её в это чувство с головой и оградить от всех тех ужасных событий, что сейчас происходят. Ему хотелось потянуться к ней рукою, дотронуться до впалых щёк, пальцем провести по выпирающей скуле и дотронуться до столь манящих пухлых губ. Он даже не заметил, как приковал свой взгляд к столь желанным им губам. Амен думал о них и днём и ночью, представляя как коснется их своими губами, как почувствует их сладкий вкус своим языком, как ощутит то тепло, которое излучает Эва находясь рядом с ним. Он жаждал этого, и каждый раз вспыхивал при одной только мысли о своём желании. Горел, но никто этого не замечал. Пылал, но никто не хотел обращать внимания. А ему этого так хотелось. Он быстро встряхнул головой, скидывая свисающие возле ушей пряди назад. В груди усилилось то пламя, которое он так тщательно скрывал, давя на лёгкие с неимоверной силой. Амен был готов покинуть жилище, но что-то его остановило, выбив из груди остатки воздуха, принуждая сгорать от собственного пламени. Тонкие пальцы с трепетом удерживали его покоящуюся на постели ладонь, задерживая рядом с собой на, казалось бы, долгое время. – Прошу, господин, побудь со мной ещё немного,– Эва на мгновение замолчала, смущённо отведя взгляд в сторону,– мне страшно оставаться одной. А ему большего и не нужно. Он загорается ещё большим пламенем, готов превратиться в пепел возле ее постели, обосновавшись на холодном полу. Вся трезвость его ума вмиг улетучилась, что даже ледяная вода не в состоянии ему помочь. Амен лишь слабо кивает, не издав ни единого звука, продолжая неподвижно держать свою руку под слабым натиском женских пальцев. Он словно потерял дар речи, не имея возможности вымолвить хоть слово, а Эву это забавляет, веселит его испуганный взгляд и молчаливость. Знает, что что-то странное твориться с мужчиной, но до конца понять того не может. Но точно знает, что всё это твориться с ним из-за неё. Ничего не делает, лишь слагает все эти забавы в своем сердце, утешая себя в столь угнетающие моменты. Мечтает оказался в его крепких руках и забыться обо всём на свете. Но так нельзя. У них так не получится. Эва не спешит, удерживает свою руку поверх его, ощущая кончиками пальцев его горячую, как уголь, кожу. Мягко поглаживает, выводя странные круги на бледной поверхности, едва касаясь подушечками огрубелых костяшек. – Мягкая...– едва слышно произнесла она, бережно перевернув кисть эпистата ладонью вверх. Её пальцы нежно коснулись мягкой ладони, сильнее прижимая к нему свою маленькую, по сравнению с его, руку. Светлая кожа мужчины так отличается от её, но Эва тому только рада, с любопытством рассматривает каждый маленький изгиб, каждую маленькую деталь его конечности. Амен не торопит её, молча наблюдает за чарующими действиями девушки. Сердце в груди с каждым её прикосновением замирает, глухо стуча о грудную клетку с каждым разом, когда она отводит свою кисть в сторону. Он затаил дыхание, словно боялся спугнуть непокорную, не смея нарушить то, что она с ним делает. Понимает, что всё это к добру не приведет, но как же ему хочется ощутить себя хотя бы немного счастливым. Замечает его замешательство, но продолжает прикасаться к нему, чувствовать тепло его рук, ощущать ту терпеливость, которую он к ней сейчас проявляет. Не удерживается, подминает руку к его лицу, бережно убирает в сторону свисающую на лоб прядь белоснежных волос. Они, словно шёлк, гладко скользят по изгибам её пальцев, противятся её попытке убрать их в сторону. – Неферут...– Амен мягко хватает Эву за запястье, удерживая конечность рядом со своим лицом. Его шумное дыхание опаляет девичью кожу, оставляя на ней невидимый отпечаток своего дыхания. Понимает, что больше так продолжать не может, аккуратно высвобождает свою руку из плена, отстраняется от эпистата, неспеша ложась на левый бок, приняв удобную позу. Не хочет, чтобы Амен видел её такой.... влюблённой.... А он продолжает сидеть на краю постели, рассматривая хрупкую спину и плавные изгибы ее тела. Эва влечет его к себе и Амен это прекрасно знает. Не может устоять перед своим желание, шумно вздыхает и ложится рядом, оставив между их телами большое, но в то же время слишком короткое для них, расстояние. Боится притронуться, а в голове всплывают картинки как он её обнимает, прижимает к своей широкой груди, вдыхает запах темных волос, бережно гладит по затылку и нашёптывает успокаивающие вещи в которых она так нуждается. – Что же ты делаешь, Неферут?... Его шёпот громким звоном пронесся в её ушах, надолго засев в её и так забитой заботами голове. Эва широко улыбается, надеясь на то, что Амен не заметит её искренних эмоций. Прижимает руки к груди в попытках успокоить вырывающиеся сердце, но разве это поможет? Разве это успокоит тот огонь, который с каждым его словом превращается в настоящий пожар? Нет, не поможет! – Что же я опять сделала не так, господин?– скрывает улыбку, закусывая изнутри свою щеку. Не хочет показаться наивной и легкомысленной, пытается сохранить тот образ независимой девушки, но в присутствии самого эпистата вся эта гримаса слетает с неё, оставляя перед его глазами само нутро, что излагает её душу как открытая книга, позволяя мужчине узнать её всю. Не может больше держаться, скручивается в калачик и прижимается к мужскому боку, спиной ощущая неровную поверхность его торса. А он рад тому, любезно приглашает прижаться к нему, отводит руку в сторону, освобождая больше места для девичьих волос. Боком чувствует каждую деталь её одежды и каждое её движение: как она натягивает на оголённый изгиб тонкую ткань платья, как руками прикрывает вздымающуюся от частого дыхания грудь, как двигает ступнями по прохладной постели, изредка задевая его голени. Замечает каждую деталь в её движениях и усмехается, ловя себя на мысли каково ему будет, когда Эва будет по ночам ворочаться под его боком в попытках найти удобное положение для сна. Утешает себя этими образами, а в реалии боится даже лишнее слово молвить в её сторону, касанием нежным спугнуть её, оступиться и жалеть потом о содеянном. – Спи Эвтида, тебе нужно отдохнуть. Даже сквозь ткань чувствует жар его тела, сильнее прижимаясь к нему, волосами щекоча вздымающуюся при дыхании грудь, что с каждым её шорохом прерывисто поднимается и замирает. Тешиться тем, что творит с Аменом, мысленно хваля себя за всё то, чему смогла научиться от Дии, что успела услышать от подруги за время их дружбы. – Усну, если со мной рядом останешься.– находит его руку над своей головой, с лёгкостью привстает на руке и ложиться на его плече, щекою прикасаясь к мягкой поверхности.– Боязно мне без твоего присутствия глаза сомкнуть. Нежится, пальцами прикасается к нему, кончиком носа задевает кожу, вдыхает терпкий аромат граната, что так полюбился за это время. Знает, что с огнём играет, но не останавливается, жаждет узнать что будет дальше. Не может больше спокойно думать, все мысли забиты лишь одним человеком, что рядом с ней лежит, прикоснуться не решается, а Эва того желает, сгорает от своей нужды и плавиться лишь от одного его дыхания над своим ухом. – Останусь. Сон твой оберегать буду, никто потревожить не посмеет. Засыпай, Неферут. И сразу притихла, пошевелиться лишний раз не решается, голову свою покоит на его руке, зная что этими же руками он других черномагов убивает. Но как же они к себе манят, каким же теплом любящим её согревают. Амен с нежностью позволяют отдохнуть в полуобьятиях, осознавая каков сладок будет сон Эвы в его присутствии. И не ошибается. Эва тихо дышит, изредка подрагивает ресницами, нос морщит от резкого сквозняка из окна, что нарушает покой в её обители. Такая беззащитная, что Амену выть хочется от щемящего в груди чувства защитника. Не может, срывается с цепи, не удерживает больше тех порывов, что так отчаянно пытался скрыть. Руку кладет на ее талию, пальцами слегка сжимает тонкую ткань вместе с кожей, кости её ощущает под ладонью. Со спины набок переворачивается, грудью своей к её спину прислоняется, сильнее прижимает ее к себе, окутать в свою ласку пытается. Шумно вдыхает запах её кожи, сладостью масел её одурманен, но не страшится того, сам в лапы погибели своей лезет, всего себя отдает на смерть, лишь бы аромат её запомнить, касаниями насладиться, в памяти оставить все те нежные моменты. Не замечает как ото сна её отвлёк, внимание девичье к себе направил, всё её нутро заставил от прикосновений своих дрожать, желание её потаённое исполнил. Эва глаза не открывает, сонной притворяется, а сама в душе ликует от радости, бурю внутри себя усмирить не может, а то и вовсе не пытается. – Любимый писарь...– шепчет над её ухо, кончиком носа касаясь мочки. Насытиться её запахом не может, остановить пробудившегося внутри зверя не хочет. Надоело. Ему всё это надоело. Любовь свою держать в тайне бессмысленно, Амен это сейчас понимает. Достаточно страданий, достаточно душевных терзаний, всего это уже вдоволь. Он хочет любить не скрывая этого, хочет проявлять нежность не боясь спугнуть. Хочет, он всё это хочет... – Любимый эпистат...– неосознанно срываются с губ слова. Амен их слышит, пытается понять не мерещится ли ему это. Эвтида проворно повернулась к мужчине лицом, не скрывая своего любопытства рассматривает его. Вглядывается в его голубые глаза и тает от той нежности, с которой он на неё смотрит. "Мой эпистат" Уголки глаз неприятным жжением обдало, но Эва не обращает внимания, не отвлекается на столь незначительную мелочь. Рукою бережно накрыла щеку Амена, большим пальцем поглаживая гладкую, без каких либо изъянов, кожу. "Мой мужчина" Не дожидается, сама тянется на встречу его губам, опаляя их своим дыханием. Едва касается их, мысленно надеясь что он не оттолкнет её, не отгонит от себя, не бросит в пропасть мучения. Поддается. Губами своими сильнее прижимается к ней углубляя поцелуй. Задевает ее нижнюю губу, медленно проводит по ней кончиком языка. Горячая, мягкая, сладкая. Любимая. Он упивается ею, сильнее прижимает Эву к себе, пальцами зарывается в копну темных волос не давая ей возможность отступить назад. Только не сейчас. Только не в этот момент. Эва не сопротивляется, позволяет Амену господствовать в её рту, губами изучать её губы, сильнее зарываться в её душу и становиться её частью. Откидывает голову немного назад, помогая эпистату лучше изучит её, лучше узнать её, лучше целовать её. Он легонько покусывает её губу, от чего Эва глухо стонет не разрывая поцелуй. Ей это нравиться, всю здравость бурным потоком страсти сносит без остатка сознания. Пальцами цепляется за его плечи, ощущает под ним твердые от напряжения мышцы. Ногтями царапает нежную кожу оставляя ярко-красные полосы, что больше напоминает отметку. Амен чуть не рычит, руками нагло исследует её тело, задевает ладонью бёдра и сильно сжимает не зная как ещё выразить то бушующее чувство внутри него. Знает, что красные отметины от его пальцев позже превратятся в фиолетовые бусины на светлой коже, но мужчину это мало волнует. Пускай все знаю чья Эвтида женщина. – Моя...– лихорадочно целует её в подбородок, спускается к изгибу шеи, бережно цепляет зубами тонкую бледную кожу оставляя на ней едва заметные следы. Запах персика дурманит, лишает рассудка, не оставляет пути для отступления. Её запах. Носом водит по шее Эвы, вдыхает сладость её тела и млеет от осознания того, что она только его. Никому её не отдаст, ни с кем делить не будет. – Твоя...– отрывает его от себя, пальцами цепляется за мужской подбородок обращая на себя его внимание.– Всегда твоей была и буду... Амен лишь плавиться от её слов, в душе слагая веру в их счастливое будущее. Знает как глупо выглядит связь именитого убийцы черномагов и самого черномагов, но ничего с этим поделать не может. Сердцу объяснить это не может, да и не захочет вовсе. Разве любовь делит людей на хороших и плохих? Разве у любви есть границы? Разве кто-то может запретить им быть вместе, когда их любовь достигла такой вершины? Никто не сможет. Лбом прижимается к девичьему лбу, глаза прикрывает, дыхание сбившееся привести в норму старается. Но не получается. Не с ней. Только не с ней. Она его дурман, его наваждение, его цунами. Стирает с её щеки влажный след от слёз, что опалили девичью кожу. Он не позволит ей плакать из-за него, не позволит страдать о нём, не позволит её душе болеть из-за него. Станет её лекарством от всех болезней, от всех бед, от всего плохого что могло быть. – Беречь тебя буду. От беды отведу, собою от злобы укрою, никто не посмеет навредить,– шепчет на одном дыхании, словно боится не успеть сказать,– Со мною горя не познаешь, лишь в радости жить будешь. Оба сходят с ума друг от друга, не могут находится порознь, не могут дышать друг без друга. Впились, въелись, срослись друг с другом, что никакая другая сила не в состоянии их разлучить. Стали одним целым, что существование без какой-либо части не смогут. Не смогут друг без друга. Стали друг для друга целым миром, целой вселенной, целым всем...