Что-нибудь хорошее

Ударили морозы, целых тридцать градусов, но что было хуже этого — губернатор так и не дал распоряжение отколоть лёд, скопившийся на тротуаре, или хотя бы посыпать дороги солью с песком. Семён Петрович припарковал машину в сквере и по пути в магазин дважды чуть не упал, поскользнувшись на толстой корке льда. Пока он стоял и переводил дух, размышляя про себя, на что ушли его налоги, если в городе такой беспорядок, ему за шиворот упала целая горстка снега. Начиналась самая настоящая метель. В такой день о посетителях и речи не шло — кто рискнёт выходить на улицу ради пары кисточек? Будь он владельцем продуктового магазина, конечно, нашлась бы вереница голодных покупателей, но Семён Петрович продавал художественные материалы и не рассчитывал, что увидит сегодня больше одного-двух клиентов, обитающих, скорее всего, в домах по соседству. Потоптавшись на крыльце, чтобы оставить за порогом хотя бы часть снега, прилипшего к подошвам, Семён Петрович отворил магазин, прошёл в помещение — блаженно выдохнул, оказавшись в тепле, и перевернул табличку. Теперь-то будет понятно, что внутри кто-то есть — окна в магазине были заставлены холстами, поэтому рассмотреть помещение не представлялось возможным, как и узнать, есть ли кто за прилавком. Давно пора было сделать перестановку, как-то структурировать товары, но Семёну Петровичу магазин нравился именно в таком виде. Раньше он и сам был художником — правда, весьма скверным, потому что ничего выдающегося так и не написал, однако творчество любил всей душой, по этой причине и открыл магазин. Пусть хоть у кого-то получится! К полудню Семён Петрович окончательно убедился, что посетителей не будет. Тем не менее, он не скучал — под прилавком у него всегда была книжка, чтобы не сидеть без дела, пока нет клиентов. В этот раз ему повезло — уж больно книга попалась хорошая. Он настолько увлекся чтением, что не сразу заметил вошедшего в магазин клиента. Только когда дверь тяжело встала на место, Семён Петрович отнял взгляд от книги и увидел топчущегося на коврике мальчика. Одет он был не по погоде, куртка казалась тонковатой для такого мороза. Мальчик явно прогуливал школу, потому что через плечо у него висела школьная сумка, присыпанная снегом. Шапка была смешно надвинута на лоб, темные брови казались насупленными, взгляд — серьезным, щеки от мороза совсем покраснели. Бедняга! Похоже, он продирался сквозь метель. Добрых пять минут мальчик топтался рядом с деревянными мольбертами, пытаясь согреться, а потом решительно подошел к прилавку, за которым царствовал Семён Петрович. Он казался слишком деловитым для ребёнка такого возраста — Семён Петрович привык видеть в своём магазине детей робких или шкодных, но никак не таких «маленьких взрослых». Семён Петрович отодвинул книгу подальше, внимательно посмотрел на маленького посетителя. На руках у него не было перчаток, и он явно сжимал в кулачке деньги. Костяшки у мальчика были сбиты, ссадина на тыльной стороне ладони оказалась криво залеплена пластырем. Рассмотрев его поближе, Семён Петрович убедился, что у мальчика есть царапина на подбородке и почти сошедший, пожелтевший синяк на переносице. – Здрасьте, – уверенно проговорил мальчик и шмыгнул носом — явно сам не ожидал, что настолько замерзнет. У него был взгляд маленького волчонка — небольшого, нахального, но уже вполне боевого. – Сколько у Вас стоят карандаши? – поинтересовался он, ткнув пальцем в коробку, спрятанную под стеклом. Похоже, ему приглянулась ученическая серия акварельных карандашей. Неплохой выбор для начинающего художника, одобрил Семён Петрович про себя. – Эти? – спросил Семён Петрович, проследив направление его взгляда. – Тысячу рублей. – Ох, – мальчик заметно стушевался и посмотрел на мятые бумажки в своей руке. – А у меня только триста сорок семь, – тихо пробормотал он. Вид у него стал донельзя расстроенный, хотя мальчик явно старался не показывать своё разочарование. Его взгляд казался каким-то... взрослым. Неестественно взрослым для такого юного возраста. Семёну Петровичу даже стало его жаль. – Так любишь рисовать? – поинтересовался он. – Не, я вообще не умею, – ответил мальчик, покачав головой. – Серый любит — у него очень хорошо получается. Это мой лучший друг — он очень умный и прекрасно всё запоминает, даже самое сложное. Немного даже стихи пишет. Только умничает всё время, это немного бесит, – заметил мальчик, серьёзно посмотрев на Семёна Петровича. Мужчина невольно улыбнулся. – Я подумал, ему нужны хорошие карандаши, как у настоящих художников, потому что у него всегда быстро заканчиваются, а новые не часто дают, только для занятий по рисованию, а они раз в неделю. – А вот ты школу не прогуливай, получай хорошие оценки, тогда родители тебе обязательно помогут накопить на подарок другу, – посоветовал Семён Петрович. Пусть мальчик казался хулиганистым, Семён Петрович был уверен, что он ещё может взяться за ум, если постарается. В конце концов, он был добрым малым, раз хотел сделать другу приятное. – Не, у меня нет родителей, – проговорил мальчик, скользнув взглядом в сторону, на витрину, где лежала акварель «Ленинград». – Раньше была бабушка, но она тоже умерла. Мы с Серым в детском доме живём. – Трудно приходится? – невольно спросил Семён Петрович. Мальчик пожал плечами, посмотрел на деньги в своей руке и покачал головой. – Нормально, – проговорил он и с каким-то трогательным доверием посмотрел Семёну Петровичу в глаза. – Вот ещё бы Серого научить давать отпор, а то старшаки его всё время дёргают. Ну, ладно, – мальчик засунул мятые купюры в карман и подтянул молнию повыше, хотя это не сильно помогло закрыть шею. – Обратно на тралике поеду, уж очень холодно. Можете сказать, в какой стороне остановка? – Подожди, – Семён Петрович достал из под прилавка карандаши и положил их на стекло. – Вот, держи. Взгляд мальчика быстро скользнул по коробке карандашей и устремился в сторону Семёна Петровича — такой серьезный, почти волчий, на мгновение мужчине даже стало не по себе — казалось, что вот-вот на него по-звериному заворчат. – Не, я не могу их взять, у меня совсем денег нет, – решительно сказал мальчик, нервно притопывая ногой. Ему явно хотелось взять карандаши, но по какой-то неведомой причине он не мог себе этого позволить. – Только триста сорок семь рублей. – Бери-бери, – возразил Семён Петрович, придвигая коробку карандашей поближе, чтобы мальчик мог их рассмотреть. – Пусть твой друг нарисует что-нибудь хорошее. Слово «друг» заставило мальчика замереть. Семёну Петровичу даже стало любопытно, что там за Сергей такой. – Как тебя зовут? – спросил Семён Петрович. – Олег. – Твой друг наверняка переживает, Олег. Ты же не сказал ему, куда пойдешь? – мягко поинтересовался Семён Петрович — он предположил, что в противном случае мальчики пришли бы вместе. Олег ожидаемо покачал головой, явно не понимая, куда клонит продавец. – Не возвращайся к своему другу с пустыми руками. Только обязательно поезжай на троллейбусе, не иди пешком. На улице холодно. Олег колебался ещё долю секунды — надо сказать, решение далось ему с трудом — а потом быстро ссыпал на прилавок бумажные деньги и мелочь. Семён Петрович вопросительно поднял брови. – Можете тогда ещё дать каких-нибудь бумажек для рисования на всё? Семён Петрович улыбнулся, сложил деньги в кассу и выдал Олегу несколько листов для рисования с гладкой фактурой — явно переборщил с количеством, но от чего-то не смог дать меньше. Олег бережно спрятал всё в сумку, застегнул молнию — несколько раз перепроверил, точно ли она сошлась — и с легкой обреченностью посмотрел в окно. Вьюга становилась всё сильнее. – Будь осторожнее, – сказал Семён Петрович. – Ладно, – отозвался Олег голосом человека, который точно не собирается быть осторожным. – Спасибо за карандаши. – Не стоит благодарности, – ответил Семён Петрович. Когда мальчик ушел, Семён Петрович обнаружил на полу фишку с каким-то рыжим монстриком — похоже, она выпала из кармана Олега, когда он складывал туда деньги. По какой-то неведомой причине Семён Петрович думал, что Олег обязательно вернётся за своей фишкой. Он хранил её под прилавком, рядом с кассовым аппаратом, рассчитывая вернуть фишку во время следующей встречи. Постепенно Семён Петрович так привык к маленькому оранжевому кругляшку рядом с кассой, что уже не мог представить без него своё рабочее место. Он ещё долго вспоминал маленького мальчика, заглянувшего к нему в магазин одним зимним днём, когда на улице завывал ветер и густо валил снег. Иногда, оставаясь наедине с собой, Семён Петрович размышлял, как у него сложилась судьба. Позволял себе надеяться, что у Олега всё хорошо, и он не потерялся в жизни. В какой-то момент Семён Петрович забыл имя, а потом и самого мальчика, однако время от времени его без причины охватывала тревога. Что-то внутри не давало ему покоя, но Семён Петрович никак не мог понять, что именно.

Двадцать лет спустя.

Дочка всё-таки настояла на том, чтобы сделать в помещении перестановку, и теперь он выглядел совсем не так, как хотел Семён Петрович — теперь магазин выглядел, как все остальные, и его легко можно было перепутать с популярной сетью, которая ему никогда не нравилась. Семён Петрович не жаловался, не жалел, что дочь всё сделала по своему вкусу — в конце концов, магазин рано или поздно должен был перейти ей, а ему уже давно стоило уйти на пенсию. Колокольчик, повешенный над дверью, издал настойчивый звон, но Семён Петрович так и не оторвался от книги. С тех пор, как холсты отодвинули от окон, толпы людей приходили просто поглазеть, потрогать, расписать материалы в небольшом альбоме на столе. Всё было удобно разложено, люди могли изучать понравившиеся товары, сколько душе угодно. Особенно дорогие материалы были сложены в специальные пластиковые боксы, открыть которые можно было только ключом. – ...в этом нет никакой необходимости. – Какой же ты параноик, Олег, – недовольно протянул кто-то. – Про нас все и думать забыли! Я умираю в четырёх стенах, и что, мне теперь и лепить нельзя? – Заказал бы доставку на дом, сейчас это не так уж трудно, – голос человека звучал так хрипло, что хотелось откашляться. – А я хочу посмотреть и потрогать, в этом весь смысл. Семён Петрович бегло взглянул на посетителей. Ближе к нему изучал товары рыжий парень в солнечных очках — на нем был цветастый пиджак, на макушке красовалась кепка. Чуть дальше стоял темноволосый молодой человек, немного напоминающий Акеллу из мультфильма про Маугли. Семён Петрович сам не понял, откуда взялось это сравнение. Просто было в нём что-то волчье. Ещё он был очень плечистый — Семён Петрович даже подумал, что скорее всего этот парень прошёл военную подготовку. – Олег! Олег, смотри, – встрепенулся рыжий, схватив своего спутника за рукав. – Ты мне точно такие же карандаши подарил, когда мы ещё в детском доме были, помнишь? – Нет никакой причины дергать меня, Серый, – тихо отозвался Олег. – Ты помнишь или нет? – Помню, конечно, – ответил Олег голосом человека, который ничего не помнит. И хотя он изменился до неузнаваемости, — боже, вырос-то, похоже, в три раза! — и у него явно что-то случилось с голосовыми связками, Семён Петрович тут же понял, кто перед ним. Отложив книгу, он с удивлением уставился на рослого молодого человека, когда-то едва возвышающегося над прилавком. От мальчика в нём уже ничего и не осталось — кроме, разве что, взгляда. Тогда он казался взрослым не по годам, теперь стал опытным мужчиной, видевшим много в жизни. Похоже, на его долю выпало немало испытаний. – Ничего ты не помнишь, – засмеялся Сергей, то ли похлопав, то ли погладив друга по спине. – А я на всю жизнь запомнил. Ты ещё тогда пропал на весь день, и я очень испугался, что тебя забрали. – Как же так, отобрали любимую игрушку, – фыркнул Олег. Сергей не обратил на него никакого внимания — его взгляд был прикован к карандашам. – Боже, они, наверное, стоили целое состояние, – заворожённо проговорил Сергей, вертя в руках коробочку. Сейчас эти карандаши стали более доступны для покупки — Семён Петрович делал заказы прямо из-за границы, иной раз даже общался напрямую с поставщиком, из-за чего у него была возможность продавать художественные материалы чуть дороже себестоимости. Но в те далёкие времена — о которых говорил Сергей — этот набор, действительно, стоил дорого. – Так ты и есть Сергей. Хорошо рисуешь, прекрасно всё запоминаешь и немного пишешь стихи, – заметил Семён Петрович. Сергей и Олег синхронно повернулись в его сторону. – С чего Вы это взяли? – спросил Сергей настороженно. – Твой друг сказал, – ответил Семён Петрович, кивнув в сторону Олега. – Ещё он сказал, что ты всё время умничаешь, и это немного бесит. Краска схлынула с лица Олега в одно мгновение. Семён Петрович невольно улыбнулся, вспоминая, с каким выражением Олег делился с ним этой информацией будучи маленьким мальчиком. Сергей с облегчением выдохнул и покачал головой. – Ах, значит, ты сплетничаешь за моей спиной, – сказал Сергей, покосившись в сторону стушевавшегося Олега. – Что ещё ты про меня рассказываешь? Но вместо ответа Олег решительно отодвинул его плечом. – Я вспомнил, – сказал он и невозмутимо полез в карман за бумажником. Доля секунды, и на прилавке показалась новая хрустящая тысячерублевая купюра. – Я должен Вам денег. Семёну Петровичу даже стало неловко. – Какие глупости, Олег... – Нет, долг платежом красен, – с важным видом перебил Сергей, протискиваясь вперед Олега. – Пока бумажник у тебя в руках, расплатись за мои карандаши, – он помахал коробкой у него перед носом и протянул Семёну Петровичу, чтобы совершить покупку. Олег еле слышно фыркнул и выложил на прилавок ещё несколько купюр. – Ты же хотел глину. – Передумал я лепить из глины, сейчас хочу просто порисовать, – невозмутимо заявил Сергей, забирая свои карандаши. – Тебя нарисую. Всегда мечтал воссоздать ту сцену из Титаника. Брови Олега скептически подпрыгнули вверх. Забрав свою покупку, Сергей и Олег направились к двери, а Семён Петрович снова опустился на стул — колени уже давно подводили его, и теперь сидение за прилавком было необходимостью. Его взгляд скользнул по выцветше-рыжему кругляшку у кассового аппарата. Семён Петрович немедленно вскочил. – Погодите, – крикнул он и поспешил нагнать посетителей. С возрастом у него начались проблемы со спиной, из-за чего передвигался он крайне медленно, а тут ещё некстати прихватило, но он всё-таки доковылял до застывших у двери покупателей. – Вот, – сказал Семён Петрович, вложив фишку в руку Олега. – Это твоё. Олег изумлённо уставился на свою руку. – Так вот, где ты её посеял, – радостно произнес Сергей, склонившись над ладонью Олега, и бережно похлопал его по груди. – А ты думал, я украл. – Ничего такого я не думал. – Думал-думал, – ответил Сергей и с довольным видом обернулся к Семёну Петровичу, сияя, как новенький рубль. – Спасибо, что сохранили её. Олег из-за этой фишки ночами не спал, – сообщил он. Олег издал недовольный звук, но Сергей невозмутимо продолжил: – Честное слово — он свой набор фишек перебирал каждый вечер, надеясь, что она волшебным образом материализуется. Семён Петрович рассеянно пожал плечами, устало улыбнулся на прощание, провожая взглядом странную пару. Через стекло он видел, что Олег продолжает рассматривать фишку на своей ладони, пока Сергей, усиленно жестикулируя, о чем-то ему рассказывает. В какой-то момент Сергей привалился к плечу Олега — всё произошло так быстро, что Семён Петрович не заметил самого прикосновения, но точно понял, что произошло: Сергей запечатлел на губах Олега короткий поцелуй. И всё встало на свои места. Почесав седую голову, Семён Петрович вернулся за прилавок, взял свою книгу и машинально, по привычке, бросил взгляд в сторону кассового аппарата. Удивился в первое мгновение, не заметив рядом с ним старой, потертой фишки. Подумал, что ещё долго будет привыкать к её отсутствию — правда, наверное, так и не успеет привыкнуть, потому что дело отойдет к дочери. Теперь он мог уйти на пенсию со спокойной душой, все заботы и тревоги каким-то естественным образом испарились. Вечером на счёт магазина пришло солидное пожертвование из зарубежного банка.