её оружие

      кафка любит.       любит до колик в животе и пульсирующей боли в темечке. любит до избитых до крови костяшек пальцев, но страдает от этой любви далеко не она.       — ну что ты, — нежно говорила кафка, пробирая пальцами челку блэйда. он уже готов жалобно заскулить, как раненый зверь, от непрекращающейся боли, которая вот-вот разорвет его голову и, тем самым, облегчит его страдания. боль, причиняемая марой, никогда не оставит его в покое, но самое худшее в этом лишь понимание, что она никогда его не убьет, не доведет до предела, когда его бездыханное тело упадет камнем на холодную землю.       — когда же… — монотонно сказал блэйд, прикусив кончик языка столь сильно, что вскоре маленькая струйка крови потекла по его подбородку, капая на и без того перепачканные алыми брызгами брюки. — когда же это все закончится.       мара, как укус ядовитой змеи – медленно, но верно убивает, пожирает изнутри, оставляя на коже язвы, россыпь ссадин и гематом, которые не сойдут ни за одну сотню лет. за несколько веков блэйд так и не смог обуздать эту боль, что каждый раз, как в первый, уничтожала его по кусочкам, не оставляя после себя ни крошки. в такие моменты, как сейчас, хотелось просто пропасть, не умереть, а бесследно исчезнуть, забыть все вновь и выбросить из глубин сознания, как ненужный мусор.       — тогда, когда я этого захочу, — отвечает кафка, прикрывая ладонями глаза блэйда, пока тот до крови сдирал кожу на пальцах, стирая их об деревянный стол, ломая ногти, сжимая руки до спазмов и теряя хоть какое-то самообладание над своим телом и душой. он впадал в безумие, столь страшное и губительное, но не приближающее его к смерти ни на шаг. — ты в моих руках, блэйди.       — в твоих руках, — кафка мягко массировала его пульсирующие виски и, будто бы на самом деле, пыталась усмирить обострившийся приступ. — я чувствую себя только хуже.       — ты и не можешь чувствовать себя иначе, — усмехалась она, не спуская рук с лица блэйда. она гладила его по вискам, щекам, и даже сидя позади него, она все равно понимала, что на его лице застыла ужасная гримаса давящей изнутри боли и ужаса. и от этого улыбка не сходила с её губ.       кафка испытывала некое садистское удовольствие, наблюдая за мучениями блэйда после воздействия на него мары. не раз она лично просила блэйда призвать её, пользуясь шепотом духа, естественно, в благих целях. мара делает блэйда неуправляемым, что очень полезно в бою, но за все есть своя плата. бессмертие блэйда – это его личное наказание, а мара пытка, которая уже давно сломила его дух, но продолжает ломать руины его погребенной человечности. мара сводит его с ума, безумие поглощает, а мысли в голове разносятся словно эхом, вспышками воспоминаний, причиняющие невероятную боль. голова болит, давит в вески и не дает расслабиться, мышцы сковало, а тело вовсе не слушалось и давно перестало быть с ним единым целым. иногда, он ощущал себя, как пазл из различных частей: голова, руки, туловище. и ничего не было ему подконтрольно, у всего была своя воля и замысел.       кафка любила это, его страдания. как же эгоистичны были её помыслы.       — отпусти, — в один момент сказал блэйд, развенчивая столь комфортную тишину между ними.       — я никогда не отпущу тебя, блэйди, — усмехалась кафка, перевирая смысл его просьбы, пытаясь звучать заботливо и встревожено, хотя она лишь лукаво улыбалась, сжимая руки только сильнее, не пропуская к глазам блэйда спасительного света. темнота, пустота, тишина – блэйд этого не боялся, он бы с радостью окунулся с головой в болото забвения, но пульсирующая в голове боль разнеслась ударной волной в его сознании. перед глазами ничего и никого, только он, наедине с непрекращающимся потоком обрывков воспоминаний.       «запомни, каково это — умирать»       «мы ещё встретимся, ███…»       «но я этого не хочу»       он попытался убрать её руки со своих глаз из-за чувства нахлынувшей тревоги, будто бы еще момент и он навсегда потеряется в черноте, но не умрет, а останется наедине с самим собой и своими мыслями, без шанса ощутить мнимой заботы и нездоровой, но столь желанной, любви кафки.       — что такое, милый? страшно? — язвит она, без капли сожаления в голосе.       — твою мать…       — не ругайся, блэйди, я же любя, — сказала кафка, наконец-то убирая руки с его лица. моментальное облегчение пронеслось волной мурашек по всему телу. мышцы, долгое время находившиеся в напряжении, смогли наконец-то расслабиться, разнося жгучую боль.       «я же любя» — проносится в мыслях блэйда, когда кафка присаживается ему на колени, и смотрит так хищно, как изголодавшийся зверь на свою добычу. улыбается лукаво, а глазами сверлит его, практически гипнотизирует. блэйд же наблюдает за ней исподлобья, не в силах поднять голову, которая тяжелейшим грузом покоится его плечах. рот наполнился кровью, которая смешалась со слюной и маленькими тягучими струйками стекала по нижней губе.       — занимаешься самоповреждением? — спросила она. без объяснений было понятно, о чем шла речь. кафка взяла рукой его подборок и приподняла, чтобы посмотреть в обезумевшие глаза блэйда, которые переполняла то ли ненависть, то ли страх, а может и то, и другое. — зачем же ты так с собой, совсем себя не бережешь.       — какой прок от этого?       — я же волнуюсь, — с наигранной грустью ответила кафка, чуть приблизившись к его лицу. блэйд учащённо дышал, зрачки его не переставая дергались, хотя он не сводил с неё взгляда, казалось, он и вовсе сейчас потеряет сознание. из-за повышенного давления вскоре из носа маленькой струйкой хлынула кровь, явно указывая, на ухудшение его состояния. большим пальцем кафка размазывала кровь по его лицу, наслаждалась этим, продолжая улыбаться столь сладко, что сводило скулы. — ты мне очень важен, блэйди.       — кафка, — наконец-то обращается он к ней по имени, чем немного настораживает. — для тебя я не больше, чем просто оружие.       — вовсе нет. блэйди, послушай, ты не просто оружие, — отвечает она, сжимая его нижнюю челюсть цепкой хваткой. — ты – мое оружие.       не упуская уязвимого момента, кафка прильнула к его губам. блэйд не старался отвечать на её поцелуй, сил не осталось никаких, руки в миг стали тяжелыми, как гантели и все тело одеревенело, будто его заковали в цепи. она была неспешной, но настойчивой, обхватив лицо блэйда двумя руками она насильно углубила поцелуй, прекрасно знала, что блэйд не станет ей сопротивляться.       она ощутила терпкий вкус крови на языке и почувствовала, как заструилась уже с её уголков губ. запах крови смешался с пряным ароматом её духов. с влажным причмоком кафка оторвалась от него, направляя выбившуюся прядь волос за ухо.       — запомни, милый, — сказала кафка, вновь приподнимая пальцами подбородок блэйда, чтобы он посмотрел ей в глаза. — я никому тебя не отдам, ты только мой.       не успел он и слова вставить, как она вновь жадно впилась в его губы, закусывая их до крови и жгучей боли.       блэйд тоже любил. так, как этого хотелось ей.