Сказка

– Витька, ты? – приподнявшись с кресла, Каспарян расплылся в улыбке: провозившись с заедающим замком минуту, Виктор всë-таки захлопнул дверь. В обыкновенном своем пальто, шарфе и гитарой за спиной Витька выглядел слегка помятым, но улыбался, словно маленькое солнышко, что и затмевало все остальное. Он отряхнул снег с плеч и скинув ботинки, протянул солисту красную с мороза ладонь. – Привет, Юрик. – Цой дежурно улыбнулся и поставив гитару в уголок, к Юркиной, ушел в ванную, мыть руки. – Ты так просто звал или случилось что? – вокалист оправил сыроватые угольные кудри и сел в свободное кресло. – По поводу альбома, Вить. – выкрутился Каспарян и отвёл взгляд в сторону: Витька умел различать ложь только глядя в глаза, что в прочем не мешало ему без труда вычленять все из одной только интонации. – Слушаю. – отчеканил Виктор, закидывая ногу на ногу. Голос у Юрки немного сел - это немного насторожило Цоя, но пока что он решил промолчать об этом. – Эм, – зажевав губу, солист бегло оглядел обложку на полочке. – Я.. – он помолчал ещё несколько секунд. – Ну.. Не то чтоб прямо из-за альбома. Вокалист молчал и просто ждал, пока тот сам захлебнется во лжи и ждать долго не пришлось. Подозрительно сухо откашлявшись, Юрий перевел на него грустный взгляд. – Забыл, что хотел, представляешь? – не очень убедительно соврал он и снова закашлялся. – Верю. – Виктор спокойно выдохнул. – Кашляешь ты болезненно, горло не болит? – Нет. – уже совсем неубедительно пискнул тот. – Вспомнил, я просто соскучился,. – Юрий слабо улыбнулся. – Аа, ну да. – Цой искренне улыбнулся ему и потрепал по голове. – Долго не виделись, целую ночь и пол дня. Каспарян демонстративно насупился. – Ну, а что? Все равно по домам не интересно сидеть, на улице холодно, не погуляешь. Вот ты что дома делал? Виктор почти рассмеялся. – Ничего. – но пронизывающего взгляда с Юры не отвëл. – Тогда будем ничего не делать вдвоём. Чай почему-то предложил Каспарян - это Витька мысленно отметил как ещё одну странность в его поведении. И когда Юрка потянулся за банкой мёда, хотя обычно даже во время болезни его ненавидел, Цой значительно насторожился, но продолжал упорно молчать. Музыканты сидели в основном молча – разговорить солиста по непонятным причинам было не возможно.

***

Вытянув ноги на диване, Виктор задумчиво гладил волосы солиста, сонно уткнувшегося ему в плечо. Выудить из него причину такого визита вокалисту так и не удалось – теперь он, сощурившись, смотрел, как поднимается и опускается ткань футболки с рекламой чего-то западного – дышал Юрка немного с хрипцой, что не могло не насторожить его внимания. – Вить, – вдруг открыл глаза Каспарян вытягиваясь в струнку, чтобы заглянуть ему в глаза: теплые и очень ласковые. – Ты не будешь ругаться, если я кое-что расскажу? Цой наклонил голову на бок. – Смотря, что скажешь. – Ну, ты пообеща-а-ай, – жалобно протянул тот, болезненно сглатывая слюну. – А вот если ты захочешь... – Виктор вздохнул и легонько толкнул его в бок. – Ладно, обещаю. – На мизинчиках? – Юрий сел ровно. – На мизинчиках. Зажмурившись, он выпалил: – Горло болит. – Что? – вокалист сердито нахмурил брови. – Нормально скажи. – Горло сильно болит. – окончательно сдался солист и не открывая глаз, положил голову ему на плечо. – Ты обещал не ругаться. Виктор только тяжело вздохнул. – Когда я пришел, уже болело? Солист заëрзал, но деваться было некуда и тихонько кашлянув, он покорно кивнул. – И чай не помог? Тот помотал головой. Осторожно, словно с чем-то очень хрупким, Цой отстранился и положив теплые ладони ему на шею зачем-то осторожно ощупал. Побоявшись дернуться, Каспарян хоть и поморщился, но стерпел молча. – Рот открой, пожалуйста. – спокойно произнес вокалист, мягко придерживая его за подбородок. – Горло у тебя ужасно красное. – заключил он, медленно выпустив своего гитариста: тот стыдливо уткнулся в бледную шею. – Кому я говорил шарф носить? Но нет! «Вить, да ладно тебе, Вить, да я закалённый» Каспарян только грустно вздохнул и ничего не ответив, упëрся подбородком в Цоевское плечо. Виктор лишь ласково погладил его по голове. – Ладно тебе так маяться, я же обещал не ругаться. У тебя люголь остался? Юрий ощутимо помотал головой: уж что-что, а терпеть столь неприятную процедуру он точно не собирался. – Остался, остался, я помню. – Цой коротко засмеялся. – Я быстро помажу тебе горло и спать ляжем, м? Через пару минут Виктор держал в руках темную баночку и традиционно длинный карандаш с заготовленной ваткой на конце. Каспаряна, конечно, на месте не было, но и спрятаться должным образом он не успел – его выдавал хоть и сдержанный, но кашель. Цой вскинул брови домиком и выпроводил его из шкафа практически за шкирку. – Витя, нет! – крепко стиснув зубы, Юрий уткнулся лицом в кровать и приглушенно продолжил: – Не надо, Витя, ну что угодно, только не это. – Да прям, что угодно? – вокалист медленно впутал пальцы в каштановые локоны. – Ну что ты как маленький, Юр. – он бережно перехватил его за руки и почти не получив сопротивления, опрокинул на спину. – Юрик, давай сейчас отмучаешься и всё. Или может быть, ты хочешь в больницу? – Виктор опустил голову и коротко поцеловал в раскрасневшуюся от смущения щеку. – Я обещаю как можно быстрее и безболезненнее. Каспарян зажмурился и уже почти готовился сдаться, как тот тихо добавил: – Хочешь, потом ещё тебя поцелую? Юрий тут же широко распахнул глаза и уставился на Витьку, нависшего сверху, как котенок на клубок ниток. – Потом? Хочу. – он судорожно сглотнул. – Но если только очень быстро. Виктор только ласково улыбнулся и протянул руку, усаживая его на постели прямо. – Ну и молодец. Сядь тогда так, чтобы голова ровно была, ладно? Солист неестественно быстро дышал, но всë же нашел силы прислониться к стене и неотрывно смотреть, как Витька вымазывает ватку в противно пахнущем люголе. – Всё, успокойся, – Цой успокаивающе погладил его по плечу и мягко взял за подбородок. – Если страшно – глаза закрой. Будет ещё быстрее, если ты дыхание задержишь ненадолго. Каспарян кивнул и покорно зажмурившись, до боли сжал Витькино запястье. Из глаз предательски закапали слезинки, хоть Витька и пообещал аккуратно – неприятно всë таки было: стерпеть едкую мазь в глотке без слез оказалось не возможно. – Спокойно, спокойно, – Цой отложил все на тумбочку и ласково-ласково огладил каштановые локоны. – Ты все выдержал, Юрк. – он мягко усмехнулся и кончиками пальцев смахнул с его щек слезы. – А поцеловать? – хрипло произнес Юрий, облегченно вздыхая полной грудью. – Да, точно. – Виктор осторожно коснулся слегка солоноватых щек. – Молодец Юр, молодец. – и чмокнул его в нос.