Подтрибунка

Заливка обещала быть весёлой: с одной стороны – нельзя, с другой, если слова сказанные ранее Чемпионом России в ключе «а кто сказал нельзя? можно!» имели хоть какой-то вес, то всё запрещённое и потаённое разрешалось с лёгкостью.  Особая трудность состояла в том, чтобы без приключений добраться до «места проведения мероприятия». Свалиться кому-нибудь в ноги – это, конечно, хорошо. Болельщики такую практику уже ощутили по полной, потому что, ну, автограф многим хочется, а когда кругом куча таких же «хочущих» остаётся только толкаться и валяться по полу. Но когда фигурист падает в ноги другому фигуристу, или фигурист падает на другого фигуриста… Ситуация выходит занимательная, с какой стороны ни глянь.  Женя нервно теребил чёрное металлическое колечко у себя на большом пальце. Разрыв чрэшевского трио доставлял невозможный дискомфорт, Семененко хотелось на стенку лезть от скуки. Конечно, рядом постоянно ошивался Марк, но он то прыгал с плакатами, то плакал, то чересчур переживал – гиперактивничал, в общем, по полной.  Женя даже в шутку было обиделся на Петю и Аню, из-за того, что новоиспечённая капитан Гуменника забрала к себе в синих, а Чемпиона России (действующего между прочим!) видеть у себя не пожелала. Он понимал, что девушка пыталась отвести подозрения от дуэта «щербаненок», но в душе у Жени что-то неприятное всё-таки засело.  – Жень, – Аня позвала его тихим голосом, оттащила за край рубашки в какую-то подсобку, дабы всякие любопытные носы их не рассекретили, – я пыталась, – понуро опустила голову, закрывая лицо руками и потирая глаза.  – Я понимаю всё, чего ты? – Жене даже показалось, что девушка прямо здесь разрыдается.  – Устала до жопы, – призналась Щербакова, поправляя волосы, – нормально всё, не как чучело выгляжу?  – Чучело – это Пётр по утрам, когда в универ опаздывает, – заверил со смехом девушку Женя, – всё за-еби-сь.  – Точно не обижаешься?  – Спросишь ещё раз – обижусь.  – Ладно, – усмехнулась Аня, – выйди после меня спустя минуты четыре, можно больше. Иначе попадём куда-нибудь невзначай, и тебе снова полетят отметки в инсте с щербаненко.  – А ты против?  – Я-то не против, а вот Пете навряд ли понравится.  Женя уже давно Аню прозвал «заботушкой», потому что та вечно об их тайне пеклась, как мама-утка. Вот и сейчас, заметив взгляд Пети, отправленный Семененко как бы с мнимым вопросом, Женя вдобавок наткнулся на укоризненное лицо Ани, которое, к сожалению, не предвещало ничего хорошего. И это она ещё не знала про то, что в подтрибунном помещении стоят пять аккуратненьких бутылочек гаража, так преданно ждущих тех, кто их наконец-таки осушит. До дна. Проходя мимо КиКа белой команды, Щербакова всем своим видом говорила (нет, она кричала): «Семененко, я знаю, что вы что-то учудили, но будь добр, мне сейчас не до вас» – приблизительно, конечно, но в итоге примерно это она и сказала. – Делайте что хотите, но если я узнаю, – Жене захотелось в голос рассмеяться с её выражения лица, – и вообще, мне не до вас сейчас.  Парень понимал, что не подсуетись сейчас Аня, их плану кранты окончательно и бесповоротно.  – Щербакова Анна Станиславовна! – окрикнул Женя убегающую вглубь арены девушку, то и дело запинаясь за многочисленные провода камер и прочей аппаратуры. – Да не ори ты, – Аня обернулась, шикая на безбашенного и, видимо, без инстинкта самосохранения Женю, – у меня перекур.  У Семененко брови поползли вверх и готовы были уже сложится домиком, но пришлось процедуру расспроса на какой такой перекур спешит подруга отложить. Женя был не в том положении, чтобы Аню упрекать в чём-либо.  – Потом объясню, – она будто смутилась, и Женя, если честно, не помнил, когда она последний раз такое исполняла, – чего тебе, давай только быстрее.  – Походи под камерой минуток пять, – Женя думал, что был похож на кота из Шрэка, но на деле походил лишь на подростка, просившего прохожего купить ему сигарет в ближайшем ларьке.  – Я же говорила, блять, – беззлобно процедила Аня, – не до вас мне. – Будешь так глаза закатывать – из глазниц повылетают.  – Проснулся медик, – буркнула девушка, – вы в подтрибунку что ли?  – Некуда больше, – улыбка до ушей, причём без единой капли алкоголя.  – Ты ж улетишь, – констатирует факт Аня, упрямо глядя на Женю; отпирается же, зараза, – Загитова тебя не дотащит до врача.  – Если надо будет, сам дотащусь. Ну, так побродишь?  – Кто ещё? – быстро парирует Аня, задавая привычный вопрос, по которому проще всего понять масштаб бедствия.   – Я, Пётр, Владик и Рома с Даней.  – Пиздец, – девушка отвернулась от Жени и, словно по щелчку сменив недовольное выражение лица на доброжелательную улыбку, обратила взгляд прямо в камеру.  Женя победоносно улыбнулся, кивая Пете и Владу, которые уже были на низком старте. Даня Горелкин подбежал спустя несколько секунд, перепрыгивая через ряд с плакатами и пледами в КиКе белых. Рома аккуратно спускался следом, чтобы ненароком ничего не порвать-испортить, а то произвольные программы были ещё впереди.  Собравшись вместе, Женя довёл всех до двери в подтрибунку и в приглашающем жесте распахнул её, дескать, добро пожаловать. Парни гуськом прошмыгнули внутрь, с особой осторожностью прикрывая за собой дверь. После этого разрешалось выдохнуть. – Дожили, – буркнул Даня, копаясь в каких-то бумажках и тряпках, куда были старательно запрятаны бутылки, – чтобы выпить, надо целый план разработать.  – Не ворчи, – усмехнулся Влад, краем глаза замечая, что Женя с Петей переплетают пальцы рук между собой, – вы, кстати, вообще почти не палитесь, будто чужие друг другу абсолютно.  – А то, – Женя гордо вскидывает голову,  вспоминая то, как Щербакова с каждым разом спасала их задницы.  Наконец, Даня находит запрятанное в закромах подтрибунки пиво, за которым Владу (не опять, а снова) пришлось бежать с утра пораньше, дабы не встретить никого по дороге. Не успей он, заголовки бы уже пестрили чем-то похожим на «Сборная медленно спивается! Дикиджи, кто следующий?». А потом бы спортсрушники подоспели, Родина – ужас. Потому обычная утренняя тренировка в зале была заменена кроссом от магазина и обратно. – Тебе произвольную ещё катать, и чисто бы надо, – говорит Женя, когда Петя принимает из рук Дани бутылку с красным содержимым. – Старт же вообще никакой… – начал Петя.  – Если Аня узнает, что ты, – Семененко ткнул пальцем в Петю, – и ты, – перевёл взгляд на Рому, – что-то такое-не-такое пили, она все мозги мне точно моль проест. Ещё и Алинке скажет. Тебе напомнить, что после Чемпионата России было? И к тому же, «это» было после, а сейчас мы бухаем буквально во время заливки.  – Роме только на пользу пойдёт, у него образ, – откликнулся Даня, присаживаясь на единственный в помещении расшатанный стул, – ох, вот это экспонат, прям артефакты Юбилейного.  – Экспонатом у нас будет Петя, который пьяный программу катать выйдет, – Женя, сам того не замечая, повторяет извечное выражение лица Ани: закатывает глаза, поднимает брови, тихо цыкает.  – Почему я не танцор… – хнычет Петя, отпивая совсем чуточку из бутылки, которую в ту же секунду вырывает Женя, – откатал бы вначале, а сейчас, вон, как Гренкин, отдыхал.  Даня посмеялся с такой формы своей фамилии.  – Только Соне не говорите, она же от этого прозвища не отцепится потом, – он поднялся, напоследок чокнулся с Женей, который ещё ни глоточка не сделал, и осушил свою бутылку до дна, – с завершением сезона, – улыбнулся.

***

Юниорский кружок образовался рядом с КиКом синих. Ани-вы-готовы-дети-да-капитан-Щербаковой нигде не было видно, потому можно было обосноваться на время заливки у противников, совсем ненадолго. Ника Яметова, ускакав следом за Аделией, неуверенно просила не разносить всё к чёрту, плакатами не кидаться, не… Но наткнувшись на милую улыбку Алисы, замолчала, сказав лишь:  – Под твою ответственность, Двоеглазик, – улыбнулась Ника Алисе в ответ и повернула в противоположную сторону.  – Кисло и скучно до невозможности, – Ване Рамзенкову не сиделось на месте, – ещё и старшие все куда-то подевались.  Действительно, кругом были лишь болельщики, персонал арены и, выходит, что всё. Ни парников, ни танцоров, ни тем более старших одиночников в райне КиКов не было видно. В круг посреди территории синих сбились лишь юниоры, которых оставили на своё собственное попечение. Лёва с Арсением, Алиса, Ваня и Лида Плескачёва. Остальных словно след простыл.  – А что у нас в подтрибунке находится вообще обычно? – так невзначай задала вопрос Алиса, вглядываясь в небольшую дверь, через щёлки которой, кажется, просачивался еле видимый свет.  – Да тряпки-бумажки там складируют, – отозвался Арсений, болтая ногами и оглядывая каток раз за разом, скучая.  – Давайте туда пошлём кого-нибудь? – Алиса оживилась, – там горит свет.  – Кто пойдёт? – приглушённо отозвался Лёва, вообще не заинтересованный в данной перспективе.  – У тебя голос такой, будто ты испугался, – парировал его вопрос Сеня, усмехаясь.  – А ты чего, героем себя почувствовал? – А ты зассал?  – Ничего я не зассал!  – Хватит, – тихо начала Алиса, но когда поняла, что слова её никакого эффекта не производят вовсе, добавила уже громче, – так, замолчали оба. Только новых людей мне распугиваете своими воплями, – она обернулась к Лиде, – прости, солнце.  – Да ничего, – девочка улыбнулась, зажмурившись, – специфично у вас здесь всё как-то. Интересно ещё, – смущённо добавила в конце.  – На камень-ножницы-бумага, – уверенно заявила Двоеглазова, а затем указала на заветную дверь в подтрибунку, – кто проиграет – того я собственнолично затолкаю в эту подсобку.  – Ты безжалостная, – хмыкает Лёва. – Ещё бы, – гордо улыбается Алиса, видя, как Арсений закатывает глаза.  – Не оставишь свой синдром Бога, я без камней и ножниц тебя туда отнесу, – заверяет Федотов, опуская руку на плечо девочки, чтобы та чересчур не горячилась.  – Ладно, – как-то скоро соглашается Алиса, пожимая плечами, – давайте, а то от скуки я сейчас пойду по рядам бродить.  «Побитым» трижды остаётся Ваня. Алиса могла бы ещё долго давать ему советы, как не обосраться от увиденного в тёмной-тёмной подтрибунке, но времени на это почти не оставалось: заливка должна была завершиться через пятнадцать минут. Потому Рамзенкову все радостно отсалютовали и понеслись гурьбой в сторону манящего подтрибунного помещения.  Там, тем временем, было всё более чем спокойно. Спокойней, чем могло бы быть, так про себя отмечал Женя, хотя, после половины бутылки он был способен только нести хуйню и целоваться. При том, что произвольные были ещё впереди. Хотя, Жене-то было всё равно. Петя же решил, что выпьет совсем немножко, потому что подтягивать команду синих в баллах ему ещё предстояло. Как и Роме, который последовал петькиному примеру, и к бутылке тоже часто не прикладывался. Женя сначала вообще настаивал, чтобы они ни капли не пили, но остановить неугомонных одиночников и танцора в количестве одна штука, которые будто впервые увидели алкоголь, было уже совершенно невозможно. Потому Женя и сам решил не останавливаться.  Под выражением «ты ж улетишь» Аня Щербакова имела ввиду то, что Женю разносило лишь оттого, что он понюхал крышку из-под пива. То есть, представить было не трудно, что произошло, когда он выпил почти целую бутылку. Он, конечно, не улетел, но чувствовал себя явно навеселе.  – Слушай, Петя-я-я, – Женя тряс Гуменника за плечо, потому что тот не отзывался по причине разговора с Ромой, – ну, Петя-я-я! – Семененко, прекрати жужжать над ухом, – Петя на секунду обратил на Женю внимание, а потом снова переключился на разговор с Ромой. – Да блять! – Женя всплеснул руками, – Нахуй тебе эта произвольная! – использовал то, что услышал краем уха в разговоре, – Тебе на меня будто всё равно! Я вот те покажу ещё, потому что победю. – Ага, может побежу? – передразнил его Петя, отлучаясь от разговора со словами «погоди немного, этому вечно что-то нужно».  – Вы… ик граю! – с перерывом произнёс Женя, ближе к Пете подходя.  – Несёт от тебя перегаром за километр, – отвечает Петя, принюхиваясь, – и в состоянии ты не лучшем, давай-ка… – А давай-ка ниче делать не будем! – Семененко радостно, глупо до невозможности улыбнулся, до ушей, и быстро чмокнул Петю в нос.  Потом переключился на губы, но поцелуй углублять не стал, так как целоваться на глазах у недавно сформировавшейся компании ему было как-то стыдно, даже при том, что он был чуточку пьяным. И остальные, знавшие о своеобразной гумененской тайне, быстро замолчали и оглянулись в их сторону. Петя пару раз чмокнул Женю, зная, что тот все равно вскоре это забудет, и обернулся на уставившихся в упор друзей. – Ну, вы чего?  – Да так, – Даня немного оторопел, – привыкаю.  – Вот я уже прошаренный, – радостно сообщил Влад, как в этот самый момент дверь в подтрибунку настежь распахнулась и впустила нового персонажа.  – Ванька, удачи, главное не ссы!  Сказать, что Женя с Петей охуели, это ничего не сказать. Пришлось наскоро рассчитывать в голове скорость, с которой им нужно отлепиться друг от друга, чтобы Ваня (между прочим один из младших, юниор!) не сломал себе психику. Хотя, виноват он сам, потому что не умеет играть в камень-ножницы-бумага.  Рамзенков закрыл лицо руками, а потом взглянул на окружающих через щёлку из пальцев. Убедившись, что ему ничего не угрожает, он выдохнул и опустил руки. Но спустя секунду он с удивлением разглядывал всех присутствующих в помещении. – Вот вы где…! – начал он, замечая в руках старших фигуристов по стеклянной бутылке с чем-то подозрительным, – А что вы делаете? – он похлопал глазами, бегая взглядом от Пети, стоящего ближе всего, до Дани, сидящего на доисторическом стульчике в глубине подтрибунки.  Влад и Рома переглянулись, пряча бутылки за спины. Даня, в отличие от остальных, уже понял, что скрыть нечего не выйдет, и показательно задвинул свою стеклотару под стул. Жене было всё равно, а на плечи Пети, как впереди стоящего, легла задача максимально спокойно объяснить всё Ване, чтобы тот ничего не разболтал. И хуй знает, как он собирается выкручиваться.  – Пьём… – начал Петя. – Ага, сок, – пьяно рассмеялся Женя, из-за чего получил сильный толчок в бок от Гуменника.  – Да, точно, – подхватил Даня, – вишнёвый. – В подтрибунке? Сок? – Ваня ничегошеньки не понимал, – а зачем, если можно в КиКе или до столовки прогуляться?  – Ну… – протянул Влад. – И пахнет от вас совсем не соком, – Рамзенков заваливал парней фактами направо и налево, отделаться уже было невозможно.  – Ладно, – Даня шумно поднялся со стула, – мы пили пиво, разговаривали и це… – он осёкся.  – Ты ничего странного не заметил, когда входил? – осторожно спросил Рома, заглядывая Ване прямо в глаза.  – Да не, – Ваня хмыкнул, – меня Алиска заталкивает сюда, потому что я ей в камень-ножницы просрал, а я такой «а-а-а!», и тут Петя с Женей по разные стороны от входа тоже такие «у!», а я соответсвенно «вау!»… – Понятно, – Петя выдохнул, переводя взгляд на Семененко, который потихоньку стал приходить в себя, – только, Вань, тебе бы не нужно вообще никому говорить, что ты нас здесь видел. Пожалуйста, – добавляет Петя твёрдо.  – Да без б вообще! – тараторит Ваня, – Весело у вас тут, афигеть просто можно!  – И даже ребятам, – заканчивает просьбу Даня.  – Тогда снимите со мной кружочек, – Рамзенков умоляюще глядит Гренкину прямо в душу, а потом переводит взгляд на Женю, – и Женя, ты тоже, пожалуйста!  – По рукам. 

***

– Ну, как прошло? – Аня осторожно, чтобы не привлечь лишнего внимания, останавливается у КиКа белых, обращаясь к Жене.  – Заебись, – шепчет Женя. – Заебись настолько, что «болейте за команду белых, потому что мы самые сильные»?  – Да ты сталкер.  – Нет, просто пей на банкете поменьше.  – Ничего не обещаю, – улыбка до ушей, а алкоголя уже больше, чем капля.