В то утро стеной лил дождь. Сонхва ворчал, что в такую погоду на травке не поваляться и в лучах солнышка не искупаться, кипятил воду для чая своим огненным дыхом и краем глаза присматривал за Хонджуном. Который, будучи в своей грызуньей ипостаси, нагло воровал по кусочкам печенье и засматривался на вяленое мясо, тоненькими пластиночками висящее над безмолвствующим камином.
Вроде нигде ничего не болело, всё спокойно и хорошо, а вроде уныние накатывало такое, что сарай-другой поджечь хотелось и призвать хоть какое-нибудь приключение в затерявшийся среди леса и гор замок.
— Будет рыцарь, — стрескавший очередной кусочек мыш икнул и на время прервал трапезу.
Сонхва предпочёл промолчать: не любил он разговоры про принца для принцессы, потому что все эти ходячие консервы оказывались недостойны его любимого дитятка. Которого он, между прочим, ещё с пелёнок знал, воспитывал, кормил и обучал, тогда как папаша и мамаша — король и королева — увлечённо правили страной и лишь раз или два в полгода отправляли голубиной почтой письмецо. А в конце года в ворота замка стучался маленький толстенький человечек, который привозил три бочки золотом в счёт оплаты драконьих услуг и тихо исчезал среди зелени вместе с лошадками и обозом.
— Чайник вскипел, — Сонхва пододвинул ещё с утра начисто вылизанные кружки, в которых лежали засушенные в том году листочки мяты, чёрной смородины и малины.
Пока он разливал воду, со стороны лестницы послышались громкие быстрые шаги, и уже спустя полминуты в кухню влетел, взметая юбки, тот, ради кого уже несколько лет бились с драконом принцы, герцоги, графья, бароны и иной люд. Сонхва даже список неудачливых женихов вёл, записывая все их регалии и гордясь самим собой за то, что так хорошо оберегает ребёночка, который уже на полголовы был выше своего дракона. Когда последний был в человеческом обличии, естественно, а в драконьем он раза в три превосходил своего малыша.
В свои почти двадцать Минги всё ещё оставался для Сонхва очаровательным ребёночком, которого хотелось беречь, целовать в носик и читать сказки. Хонджун же был свято уверен, что при таком воспитании их питомцу не выжить, а потому, когда дракон покидал замок, гонял подопечного по лабиринтам коридоров, заставлял выходить за пределы двора и лазать по деревьям, задирая платье. Естественно, дракон об этом знал и даже позволял, ведь сам не смог бы так загонять любимую деточку. А потому ответственность за какое-никакое, а выживание в трудных условиях целиком была взвалена на хрупкие мышиные плечики.
— Доброе утро! — Минги счастливо уселся за стол, протягивая руку Хонджуну и тут же одёргивая. — Ай!
Мыш демонстративно отвернулся, а оскорблённый и обиженный Минги засунул в рот укушенный палец.
— Опять, — вздохнул Сонхва, перехватывая чужую кисть. — Зачем ты его в рот? Там же микробы все эти, ещё заболеешь чем!
— Эээй! — воинствующий мыш сузил глазки-бусинки.
На взгляд дракона, когда Хонджун обращался человеком, то вёл себя более приятно, но в облике грызуна становился вреднючим и противным. Но, даже несмотря на это, Сонхва его любил и баловал, и пускай драконородственники были против такого союза, но когда он в последнее время пересекался с теми?
Когда Хонджун бывал в настроении, то любил забираться дракону под бок и там сопеть, обращённый в человека. Они даже целовались — не только в щёчку, и Сонхва хотел бы большего, но торопиться в этом деле не стоило, иначе была возможность потерять и то, что есть. Хоть Хонджун и казался смелым, но тема физической близости всё ещё вводила его в ступор и заставляла краснеть. И дракон понимал и принимал, терпеливо ожидая очередного шага своего воинственного оборотня.
Ранка на пальце была заботливо заговорена, Хонджун оттаял и попросил прощения, всё ещё оставаясь в мышином облике, потому что перекидываться и одеваться было лень.
Уплетая вчерашний омлет и печенье, Минги принялся рассказывать о том, что в найденной в самом дальнем углу библиотеки книжке он прочёл о рыцарке, которая спасла с десяток принцев и принцесс из высоких башен, а с десятой они ускакали в закат и были таковы.
— Я тоже так хочу, — вздохнул под конец эмоционального рассказа, грустно глядя перед собой. — Ускакать в закат на коне или ящере каком, увидеть мир, на кенгуру посмотреть…
— Это что такое — кенгуру? — склонившись над мышом, спросил у того Сонхва.
— Не знаю, но дверь в библиотеку лучше запаять, — со знанием дела произнёс Хонджун, — а то он нам так и демона призовёт, мало ли.
— Вообще-то демонов вызывать я умею, — пробурчал Минги, на что Сонхва и мыш одновременно замерли, не сводя изумлённых взглядов с Принцессы, — но они мне не нужны.
— Когда? Где? — дракон хлопал глазами, пытаясь понять, где просчитался и не уследил.
— В библиотеке книжку нашёл…
— Точно запаять, — кивнул Хонджун, пытаясь забраться в кружку, чтобы сделать ещё глоточек. — Сегодня, кстати, рыцарь будет.
Откормленный попец не давал как следует оторваться от столешницы. Сонхва, приметивший чужие потуги, придвинул блюдце и налил мышу чай из своей кружки.
— Не будет никакого рыцаря, — строго произнёс дракон. — Ты эту погоду видел?
Звон предупреждающего заклинания колокольчиком разлетелся по замку, эхом отдаваясь от стен.
— О, я же говорил! — довольно отозвался Хонджун, переключившись на блюдце. — Пришёл, родимый. Ну, выйдешь? Или дашь ему промокнуть?
— Пусть мокнет, — фыркнул Сонхва, — я хочу насладиться завтраком.
И только Минги, притихнув, стрелял глазками в сторону двери, наверняка готовый в любой момент сорваться, распахнуть ворота и закричать:
«Забирай меня скорей, я весь твой! Поехали на кенгуру смотреть!» Но этикет мешался и напоминал, что сначала стол должны покинуть старшие, а они оба были тут и продолжали трапезничать.
Звон заклинания вновь прошёлся по коридорам и комнатам, отчего даже стёкла затряслись.
— Ух, ты, сильный! — почти восхищённо пропел Хонджун, облизывая усы.
— Может, откроем?
Сонхва хватило лишь взглянуть в эти глаза, в которых было столько невысказанных надежд, мечт и желаний, чтобы отложить печеньку и встать из-за стола. Как он мог отказать любимому и единственному ребёнку, своей некровинушке?
— Может, и откроем.
Дракон потянулся, хрустя костяшками, и отправился на встречу с рыцарем.
Рыцарь был высок — чутка выше Минги, ладно сложен и агрессии не вызывал. Лёгкие кожаные доспехи были заговорены, из-за спины виднелась витиеватая рукоять меча, на боку висел нож — тоже заговорённый.
Увы, от капризов погоды ни рыцарь, ни его скакун заговорены не были, а потому стояли, промокшие, перед воротами, и Сонхва даже немножечко пожалел несчастных.
— Здравствуйте, — рыцарь огляделся, — вы тут дракона не видели?
— Здравствуйте, а вам зачем?
Сонхва прищурился, разглядывая непрошенного гостя, ещё и руки на груди сложил, всем видом показывая, что рыцарю здесь не рады.
— Я ради принцессы драться пришёл. Понимаете, сейчас уже другое время, сейчас нельзя принцесс эксплуатировать! Поэтому я пришёл поговорить с драконом и забрать принцессу с собой.
— Зачем?
— Чтобы… Чтобы не эксплуатировали. И я влюблён в неё! — пылко добавил рыцарь, и коняшка поддержал человека коротким ржанием.
Это было странно и совсем не так, как до этого. Крики, проклятия, вызов, дуэль, снова крики, грустнющий Минги, а потом опять — крики, проклятия, вызов, дуэль, снова крики, ревущий Минги… Сонхва потёр переносицу, сбавляя градус гордости и обдумывая происходящее.
Времена менялись, люди потихоньку тоже. Сонхва ещё раз оглядел рыцаря и сильнее распахнул ворота.
— Заходи.
— А дракон? — нахмурился гость.
— Что дракон?
— Я должен поговорить с драконом.
Сонхва смахнул с лица капли. Рыцарь начинал утомлять, но он же делал это из благих побуждений, верно? Решив, что так оно и есть, Сонхва честно ответил:
— А я и есть дракон.
***
Пришлось запалить камин, чтобы гость высох и обогрелся. Сонхва был не настолько дружелюбен, чтобы искать для того одежду или, не приведи Мерлин и святые инкубы, стелить тому постель, а вот чашку чая заварить мог и даже печеньем угостить.
Хонджун — уже в человеческом облике — косил глазом на гостя и попеременно фыркал, а вот Минги на кухне не наблюдалось. Наверняка стеснялся, всё же не каждый день у них гости. Точнее, гостей до этого не было вовсе, кроме разве что учителя словесности, которого когда-то притащил из столицы Сонхва. Правда, тот спустя месяца три сбежал, прибрав к рукам проклятый артефакт, но это уже несущественные мелочи. О мёртвых либо никак, либо проклинать, но вспоминать о нём не хотелось вовсе.
— Итак? — прервал молчание дракон, наливая в кружку с травяным сбором горячей воды и пододвигая её рыцарю.
— Меня зовут Юнхо, герцог Чон, и я пришёл поговорить с драк… с вами, чтобы вы отпустили принцессу, — ответил тот, смело глядя в глаза Сонхва.
Тот пожал плечами и сел рядышком, предварительно налив кипятка себе и Хонджуну, который продолжал сверлить гостя взглядом — ещё чуть-чуть, и дырка появится.
— Я хотел бы…
— Что такое кенгуру? — прервал рыцаря оборотень, и тот удивлённо похлопал глазами.
— Это животные такие, — в проёме двери показались пальцы Минги и часть его головы. — Они очень далеко живут, там, где всегда жарко.
— Принцесса? — тон голоса герцога Чона был наполнен таким благоговением, что Минги, смутившись, моментально исчез.
— Эээй, ты куда? — Хонджун даже приподнялся, сурово стукнув кулаком по столу, тем самым умиляя дракона. — Ты сам хотел, чтобы мы рыцарю открыли, а теперь сбегаешь! Разве я этому тебя учил?
Через пару минут Минги был перехвачен драконом, притащен на кухню и усажен на стул — как раз напротив гостя. Сажать любимого дитятку рядом с рыцарем Сонхва пока не решался: мало ли, вдруг? А что? Ну и… Думать о том, что ребёнку свойственно вырастать и покидать отчий дом, Сонхва не хотел. Хонджун, кажется, тоже, всё ещё фыркая и косясь в сторону герцога.
— Принцесса, — повторил Юнхо, не сводя восхищённого взгляда с полыхающего румянцем Минги. — Принцесса, я…
— Принцесса — он, а с тобой мы ещё поговорим, — отозвался мыш, продолжая разглядывать Юнхо. — И вообще, зачем тебе принцесса? Ты даже его, — палец указал на Сонхва, — не победил.
— А надо? — герцог Чон так и не отвёл взгляд от Минги, продолжая пялиться, пока тот, потупив взор, увлечённо разглядывал пятно на скатерти.
— Надо. Таковы обычаи, — сурово произнёс мыш, и Юнхо кивнул:
— Хорошо, я согласен.
Минги вскинул голову, с удивлением и страхом смотря на рыцаря, и Сонхва не был уверен, за кого тот волнуется больше. Он в принципе волновался и был очень эмоциональным, но с традициями не поспоришь. Поэтому успокаивающий сбор трав всегда лежал на самом видном месте.
Дракон ещё подумал о том, что надо бы новый блокнот прикупить, а то старый заканчивается, а рыцари ещё наверняка будут.
***
Или нет, мрачно раздумывал дракон, лёжа на соломке в дальней комнате замка и дуя на ранку на хвосте. Юнхо оказался проворен и силён, даже мечом несколько раз зацепил, и Сонхва вынужден был признать ничью.
— Поражение, — покачал головой Хонджун, мазюкая заживляющей мазью боевые ранения. — Ты его так, опалил, а он тебе хвост едва не отрубил, ещё и заговоры не действуют, — и чуть тише добавил: — Пора, Хва.
— Не пора, — буркнул дракон, не собираясь обращаться в человека.
— Я тебя укушу, — Хонджун скрестил руки, ещё и посмотрел так грозно, что Сонхва только вздохнул, ощущая, как сердце покрывается трещинами. — Я тебе говорю, что пора. А ты знаешь, что я…
— Но он же… Он же не сможет там, за стеной, вдали от нас.
— Сможет, — уверенно произнёс Хонджун. — А мы навещать будем. Подарки дарить.
Дракон тяжело вздохнул и ткнулся носом в чужой живот. Размеренные поглаживания по морде заставили его расслабиться. Кажется, он даже успел задремать, когда Хонджун неожиданно рявкнул:
— А теперь вставай, дурацкая ящерица, и пошли на кухню, с зятем знакомиться!
Сонхва успел увидеть сбежавшую по щеке оборотня слезу.
***
Юнхо вошёл в кухню вместе с Минги, и сердце Сонхва пропустило удар. Он уже обратился и сидел за столом рядом с Хонджуном, поедая на двоих вяленое мясо и запивая вином, которое дракон решил по случаю притащить из дальних закромов. На столе стояли ещё бутылки три, две лежали пустые под столом.
Через полчаса вина уже не было, а Сонхва с упоением рассказывал Юнхо о детстве Минги, приобняв будущего зятя за плечи.
— Он же такой крошечный был, как его можно было оставить? Вот что они за родители такие, а? — глядя в глаза, вопрошал дракон. — А ещё коронованные особи. Тьфу.
— Сейчас же так нельзя делать, — с жаром отвечал Юнхо, — это же бесчеловечно!
— Вот и я о том же, а они:
«Традиции, традиции!» Гадость эта — ваши традиции.
Хонджун фыркнул.
— Бой — это другое, — назидательно произнёс дракон на невысказанное возмущение. — Он определяет, достоин ли воин!
И с грустью посмотрел на переплетённые пальцы своего дитятки и герцога. Последний как-то пристально оглядел чужую ладонь с не так давно оставленными зубами одной кусьливой мыши ранками и спросил, обращаясь сразу ко всем:
— У вас что, клопы здесь водятся?
— В смысле — клопы? — возмущённо запыхтел Хонджун, а Сонхва, вдруг поймавший волну, продолжил:
— Я тоже поначалу его съесть хотел. Такой маленький, такой сладенький, — дракон вытер набежавшую слезу, — а теперь? Хоне даже превращаться не нужно, он и так у него под мышкой поместится. А теперь приходится его тебе отдавать, а ты… Ты же не будешь его обижать, да?
— Нет, — замотал головой Юнхо.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Сонхва. — Пока свадьбу соберём, пока гостей найдём, пока свадьбу сыграем, а там зима, а зимой я вас никуда не отпущу, а то ты мне ребёнка застудишь, а вот следующим летом… Вы же останетесь до следующего лета?
— Но, — хотел было возмутиться Минги, но перехватил взгляд Хонджуна и пристыженно посмотрел на пятно на скатерти.
— Конечно, останемся, — ответил Юнхо, заглянув в драконьи глаза.
***
Сонхва в человечьем облике лежал на постели в обнимку с Хонджуном, губами ткнувшись в основание шеи. Его обуревали не самые приятные мысли, но поглаживания по голове успокаивали. До поры и времени.
— Мы же положили их в разных комнатах? — встрепенулся дракон, резко поднявшись. — А что, если этот герцог… Что, если он нашего Минги… О, Святая Матерь Драконья, я же ничего ему о сексе не рассказывал, я же! Нет, я…
— Да тише ты, тише, — Хонджун протянул руку, укладывая ладонь на щёку Сонхва. — Они просто спят в разных комнатах, точно тебе говорю. Я сам проинструктировал.
— А мы? — растерянно спросил дракон. — Мы тоже просто спим?
— Нууу, если ты хочешь, мы можем сделать кое-что ещё, — пробормотал Хонджун спустя долгие-долгие мгновения, — и ты мне о сексе не только расскажешь, но и покажешь.
Дракон замер, неверяще глядя на оборотня, а тот, набрав побольше воздуха, припал своими губами к чужим.
И за громким биением сердца Сонхва не услышал разносящиеся по коридорам стоны. Это утром он узнает, что Хонджун, зараза такая, самолично благословил Юнхо на брачную ночь с Минги, потому что:
«Взрослые они уже, хочется им, и вообще хватит зубы скалить и рычать, чай пить пошли! И нет, ты его не разорвёшь, а то я лично тебя на лоскутики пущу!»
