***
С каждым годом на плечи светлого Хуанлуна, что был самым младшим из четверки священных драконов дворца Тайянг и, пока, более слабее своей духовной энергией, накидывали все больше учебных занятий: начиная от изучения хоть как-то интересного для юного ума искусства каллиграфии, поэзии, музыки, заканчивая нудными посвящениями в другие отрасли. Шан Цинхуа все больше падал в объятия скуки, которая преследовала его и никуда не уходила в пределах высоких стен. Юный Хуанлун, и как его иногда называли в разговорах — Тайянг Сяо Лонг, вскоре поднялся в совершенствовании не только в искусстве поэзии, но и в отрасли логистики, что было не таким простым делом. И Шан Цинхуа стремился показать себя в понятных для него вещах, получалось довольно хорошо, но, в остальном, его часто замечали отлынивающим от обязанностей учеником, раскапывающим очередной муравейник, как малое дитя. В празднестве юный Цинхуа предпочитал прятаться в бамбуке или творить в своей комнате. С лёгкой подачи юноша летал кистью по рисовой бумаге, вырисовывая идею иероглифами в кучу столбиков, но также быстро хмурился и откладывал недописанные рукописи в сторону. Под умелой рукой оживали кусочки разнообразной фантазии, ярких снов, многолетних желаний, давая ненадолго забыть о том, что настоящий большой мир Цинхуа знал лишь по книгам и словам его саньгэ, то есть Лю Цинге, да и то, тот рассказывал так сухо, что, кажется, за пределами стен дворца скучнее, чем в ее пределах! Тяньлуну важны лишь сражения и защита дворца (хоть второе и очень важно), а крылья, так, дополнение к образу! Дагэ же, то есть Юэ Цинъюань, очень редко посещал пределы Тайянг, став главой дворца после смерти священного Лунвана, и не мог летать, ведь по природе был Дилуном, передвигаясь предпочтительно по родимой для него воде, когда требовалось присутствие на общих собраниях. Старшие священные драконы чаще всего были заняты важными делами ещё с детства Цинхуа. Лишь дворцовый затворник Шэнь появлялся перед младшим больше трёх раз в день. Цинхуа в прямом смысле бегал за длинным хвостом своего эргэ, чтобы быстрее тянулись дни, пока старший, в свою очередь, копошился с непонятными ему подсчётами. Возможно, дорогой и уважаемый шисюн Шэнь действительно радовался «заточению» все эти годы и так привык следить за диди и другими шиди, что, в какой-то момент, решил всю жизнь этому посвятить, становясь формально шицзуном для новых сяошиди. Цинлину просто нужно было кого-то поучать целыми днями для полного счастья его непритязательной души. Многие юные драконы, которым не дано с рождения летать и передвигаться под водой, учились обычному заклинательству дворца Тайянг. В свободное время от занятий они резвились у бамбука, мочили ноги в искусственном озере, бегали по многочисленным ступеням или прятались под арочными проходами. Ученики много разговаривали, чем-то делились, задорно смеялись, вместе дополнительно тренировались, в общем, сотворяя обычные взаимоотношения между сверстниками. Но Цинхуа сторонился их за пределами занятий и обязательных практик. Шан Цинхуа замечал лукавство, ехидные взгляды иногда, пару раз услышал разговоры о том, что Хуанлун довольно слаб для главной ветви сыновей Лунвана, сравнивая его духовные силы со старшими. Да, младший был слабее в заклинательстве и, наверное, ещё в каких-то драконьих штуках, но это не делало его хуже остальных! Каждый ведь чем-то мог уступать кому-либо, даже священные драконы. Они просто глупые. Цинхуа продолжал поднимать маску приветливого парнишки, который ничего не слышал и не видел, но знал. И совершенно не жалко, что «молодые рожки» не нашел единомышленников между такими глупыми детьми. У Тайянг Сяо Лонга есть трое братьев, а ещё в большом мире стоят другие дворцы, где наверняка найдутся сверстники-драконы, которые не будут говорить глупости! ...Правда ведь?***
Сначала Цинхуа лишь помогал советами на счёт разных подсчётов и более эффективных решений задач, но, вскоре, сам взялся за это непростое для многих дело, как логистика, полноправно. Какое божественное благословение, что Хуанлун не просто немного понимал в этом, а мыслил гораздо лучше самого Шэня! Сколько бы времени не прошло, а голова каждый раз пухла от расчетов на последующий месяц со всеми доставками и процентами! Теперь, после стольких лет страдания, этот Шэнь мог спокойно сосредоточиться на обучении новых учеников дворца Тайянг. Сам же Шан Цинхуа совсем не был против стать за главного в таком многослойном деле, отвлекаясь таким образом от проживания дней, когда наблюдал из окна своей комнаты за небом, таким голубым и высоким, таким непомерным... По драконьим меркам, Цинхуа прожил довольно малый срок, оставаясь в какой-то степени наивным парнем, но уже не таким несмышленным ребенком, как раньше. Ничего страшного в том, что теперь приходилось направлять новых шиди и держать ответственность за экономику дворца. Прожить в заточении столько лет с небесными крыльями за спиной — вот что затрудняло жизнь. Растворяешь их, чтобы не мешались в бытовых делах, но тихое фантомное чувство все равно оставалось, ёрзало по плечам, лопаткам, позвоночнику. Заставляло нервничать и почесывать спину. Постепенно, где-то в течении месяца, Шан Цинхуа начал просто напросто топить себя в работе и ему нравилась такая деятельность, как подсчёты, правда, но специально засиживаться до поздней ночи и не есть толком — уже выходило за рамки хорошей продуктивности. В какой-то момент, его даже потеряли на дней пять, пока Шэнь Цинцю не нашел трудягу в обнимку с бумагами внутри бамбукового шкафа. И тогда на усталые извилины молодого дракона опустилось столько нравоучений, а потом вообще запретили работать! Но как так? Как же месячный отчёт?! По голове Цинхуа прилетели веером. — Угробить себя решил? Твой шисюн не одобряет такого поведения. Шан Цинхуа потёр макушку и не подымал взгляд, рассматривая кучу бумаг под ногами, где расчеты давно перекрыли любые поэмы. Ничего такого в том, чтобы просто не спать какое-то время и не есть, разве это проблема для драконов? Если он смог бы рассчитать все бумаги за такой малый срок, то это стало бы супер эффективно выполненной работой. Разве это не будет только лучше для дворца? Шэнь Цинцю недовольно прищурился и повел Цинхуа наружу, вцепившись тому под плечо, скорее, больше волоча за собой. По дороге многие приветствовали священных Цинлина и Хуанлуна, ученики почтительно кланялись своим шицзуну и шисюну. Шэнь явно злился, щипая руку Цинхуа, но лицом оставался все таким же безмятежным и благородным на вид мужчиной, каким показывал себя большую часть времени, но, когда проскакивал взглядом по младшему с поникшим видом, из малахитовых радужек пролетали иглы. — Сядь. Они оба стояли около круглого столика и двух бамбуковых кресел. Цинхуа послушно присел на одно из сидений и немного осмотрелся: вокруг рос тот же бамбук, что встречался везде, он закрывал это место, словно прятав от чужих глаз; за спиной доносились еле слышанные неразборчивые голоса учеников; стена Тайянг же находилась так близко, что к ней можно подойти в 10 шагов. Подняв взгляд, Цинхуа вновь наблюдал за чистым синим небом, вид которого теперь пополам закрывала внешняя дворцовая стена. Послышался стук подноса и в пиалу, поставленную рядом, налили благовонный ароматом чай. Тот явно был из небольшой коллекции разных сортов, которая доставлялась по просьбе дворцового затворника специально лишь для него самого. Хотя, Шан пару раз замечал эргэ с подносом в руках, когда тот заходил в покои Юэ Цинъюаня. Морщинки между бровей Цинхуа немного сгладились. Пахло очень приятно. Шэнь Цинцю первым отпил из своей пиалы и, не поворачивая головы, спокойно спросил: — Что беспокоит моего шиди? Даже наедине он оставался просто его шиди, а не родным братом. Вдыхая аромат чая возле носа, Цинхуа посмотрел на него и лишь тихо сказал: — Эргэ наблюдателен. Цинцу немного повел бровью, но быстро принял свое обычное состояние безмятежности. Сколько не повторяй, а младший все равно называл его как хотел. Обычно раскрыв веер, Цинлин скрыл половину лица и недовольным тоном произнес: — Разве этот Шэнь мог не заметить, что с его шиди что-то не так? — Не мог. Эргэ большую часть детства присматривал за мной. Шан Цинхуа не очень нравились формальности какого-либо ученического статуса с братьями. Но Шэнь Цинцю много раз говорил называть его шисюн, а теперь, с новой должностью, приходилось ещё сильнее отдаляться со всеми этими «серьезностями» старшего. Казалось, что таким образом его эргэ строит новые стены Тайянг между ними. — И называй меня шисюн, — прозвучало сдержано. Цинхуа начнет попросту вянуть в полном уединении вместе со своими мыслями. Да, у Тайянг Сяо Лонга есть трое братьев и целый дворец, но Шэнь Цинцю единственный здесь больше обращал внимание не на количество светлой Ци внутри, а на самого Цинхуа. Ребенку не хватило такого отношения от других учеников и старших братьев. Младший склонился вперёд, сложив ладони на колени. Ему не хотелось, чтобы связь между ними с годами тлела. Шэнь мог упорно давать разные нравоучения и долго повторять, но даже он когда-нибудь может устать от такого непонятливого шиди, как Шан Цинхуа. Сколько же эргэ натерпелся с ним за эти годы. — Этот Шан благодарен своему шисюну за то, что продолжил присматривать за ним во время учёбы. Веер застыл в руках. Тон младшего звучал так удручающе отчуждённо, что в образовавшейся тишине воздух потяжелел. В самой груди Шэнь Цинцю неприятно отдалось то, как его наконец через столько лет напоминаний назвали. Его диди выглядел подавленным, его родной младший брат, который раньше лип к нему и всегда старался как-то сблизиться, много болтая, пугаясь глупых мелочей, но ничего не скрывая, сейчас молчал о проблеме, которая заметно мучила. Шэнь Цинцю закрыл веер и заметно, протяжно вздохнул: — Ладно-о, ладно, можешь называть меня как хочешь. Просто давай поговорим. Я действительно беспокоюсь за твое состояние. Твой эргэ беспокоится! Цинхуа поднял голову и драконы смотрели друг на друга десяток секунд, младший смог выдать лишь тихое «О». Цинцю же нетерпимо взмахнул рукой, повышая голос: — Скажи мне, что твориться в твоей рогатой голове! Подсчёты тебя напрягают? Давай подумаем вместе, я же в них смыслю. Старшие ученики донимают? Скажем Цинге, он быстро их приструнит, хоть и менее гуманно! Если тебе нужна комната больше, то поговорим с нашим шисюном Юэ! Не часто горделивый Цинлин, размахивал рукавами, показывая себя вне рамок повседневного амплуа. Шан Цинхуа невольно округлил глаза от такой перемены и пару раз похлопал ресницами. Его возвышенный и величественный брат не побоялся показаться таким, вот таким, каким обычно и был сам Цинхуа. — Тебе никогда не казалось, что мы заперты за стенами Тайянг? Возможно, вопрос оказался слишком резким, приведя другого в замешательство: — ...А? Цинцю, ожидающий даже объяснения о не взаимной симпатии какой-нибудь милой шимэй, после чего младший и решил отвлекать себя таким ужасным для любого, даже для драконов, образом, растерянно приподнял бровь. Шан Цинхуа спросил весьма необычный вопрос для такого затворника, как Шэнь. — Нет, — озадаченно ответил он и потер подбородок в коротком раздумье. — Ты имеешь ввиду, что тебе тесно во дворце? Младший несмело закивал. Ощущения стучащего сердца сменялись друг за другом от лучистого предвкушения до взволнованного страха, что над ним, если не посмеются, то начнут отчитывать. Никто из драконов никогда не высказывал при нем желания выбраться из маленького мира дворца Тайянг. — То есть, ты хочешь наружу? Шэнь Цинцю спросил кротким голосом, без какого-то явного возмущения и злобы. Скорее, в его малахитовой радужке проскакивал некий интерес и желание разобраться в ситуации. — Да, — полу шепотом ответил Цинхуа. Цинлин невесомо отбил концом веера по своему виску и произнес в слух: — Вот как. На самом деле это гложет тебя, возможно, уже не первый год. Честно сказать, не такого ожидал этот Шэнь. Возможно ли, что натура воздушной сущности в тебе рвется? Шэнь Цинцю не ждал ответа, задумчиво мыча, и приподнялся, медленно пройдя от стола пару шагов. — Не смогу понять в полной мере эти порывы к своей сущности. Этот Шэнь не рождён летать, а плавает в воде хуже рыбы, выбравшийся на сушу. А вот Цинге тоже хотел наружу, как ты. — Как я...? — не смыкая губ, неслышно спросил младший. Цинцю продолжал: — И Цинъюань нетерпимо выискивал новые водоемы, по крайней мере, сам мне так рассказывал об этом. Старший ходил взад-вперёд параллельно стене. Повторив это пару раз, остановился и повернулся к младшему, заведя руки за спину: — Выпусти крылья. — Что!? — стесненно пискнул Цинхуа. Он поднял руки в примирительном жесте и, не закрывая рта, пытался подобрать слова, но напросто застыл. Хуанлун давно не показывал их, в этом ведь не было необходимости! Ничего такого, чтобы дракону воздушной сущности расправлять крылья, даже хвастать ими, но Цинхуа просто смущался оценивающих взглядов на себе. Стеснялся показать себя таким... таким... Послышался заглушенный в руку хохот. Шэнь не удержал ухмылки, уже возвышаясь над младшим: — Ну что ты застыл? Прям вылитый шиди Лю сейчас. — Я-я... Цинхуа замолк и замотал головой, обнимая себя за плечи. Выглядело это жалобно. Улыбка моментально сползла и Шэнь серьезно произнес: — Цинхуа, что я сказал тебе? Помнишь? Мои навыки в плавание, как водной сущности, ужасны. Шэнь Цинцю поднял руку, распуская чешую на внутренней стороне предплечья, и безэмоционально сорвал с себя пару чешуек. Цинхуа испуганно возмутился: — Что ты делаешь!? Чешуя дракона могла становиться плотной зубчатой броней и также гладкой, мягкой и податливой, словно змеиная кожа, но всегда оставалось неизменно одно: выщипывание чешуи, как перья птице, приносило боль владельцу и неприятное зрелище другим рептилиям. Шэнь коротко вздохнул и взял ладонь Цинхуа, разжал пальцы и сложил чешуйки, от которых веяло скрытой Ци. — Решил использовать свою стихию иначе. Нужно встать в воду и кинуть их под себя, так тебя перенесет в наше озеро. Хуанлун неприятно поморщился и попытался вернуть их в чужую руку. Изящные пальцы старшего просто зажали его кулак. Шэнь возвышенно произнес: — Не отказывайся от подарка своего эргэ, он пригодится тебе в случае опасности. — Какой опасности? Погоди- Я не пойду! Цинхуа беспокойно зашевелился на стуле, чуть ли не перевернувшись с ним, если бы Шэнь не придержал ходящую ходуном мебель. — Не пойду! Даже как-то разочарованно Цинлин полуприкрыл веки, негодуя: — Решил дать заднюю, как только появился шанс. Разве этому учил тебя наш шицзунь? — Там опасно! Там демоны! — Цинхуа, тебя так впечатлила моя версия байки, что ты до сих пор не понял, что я просто хотел огородить тебя от падения с высоты? — Шэнь досадливо прислонил веер к подбородку. — Демоны конечно существуют, но не будут же поджидать именно тебя рядом с дворцом каждую секунду. У них своих дел полно! Старший дракон поднял брата за шкирку и поставил на ноги. — Крылья показывай. Сжавшись всем телом, Цинхуа беспокойно затараторил: — Не надо такого благословения! Мне и здесь хорошо! Вернусь в комнату и сразу лягу в кровать! Не буду себя больше изматывать, чтобы эргэ не волновался! Даже в комнате порядок наведу, чтобы никакие бумажки не мешали навещать меня! Пройдет всего пару дней и я буду самым выспавшимся и сытым, как свежий персик! Тайянг Сяо Лонг не замолкал продолжительное время, но резко запнулся дыханием и нервно сглотнул. Трепещущий цитрин встретился с леденящим малахитом. Шэнь Цинцю демонстративно раскрыл веер перед Цинхуа, тот вздрогнул, и развернулся спиной. — Унесешь поднос сам, — с холодом сказал он на последок и ушёл. Цинхуа простоял ещё какое-то время, прихватив себя за предплечье. Дрожащая растерянность по телу постепенно стихала, оставляя противное липкое ощущение под кадыком. Цинхуа признателен за неожиданное предложение эргэ, но он всегда оставался просто трусом. В детстве его пугали глупые страшилки и тени за окном, так оставалось и по сей день. Завтра все останется таким же. Сокрушенно склонившись над подносом, Шан Цинхуа взялся за ручки и остолбенел. На столе перед ним лежали чешуйки бледного цвета циня, поблескивающие в округленных глазах. Цинхуа потянулся к ним, но затем отшатнулся, как от острого лезвия. Какое-то время он крутился вокруг стола; смотрел то на чешую, то по сторонам; поднял поднос и собирался уйти, но развернулся и снова встал. Почему они остались здесь?! В голове предстал образ с прекрасной осанкой мужчины, он слегка склонил лицо в усмешке, помахивая раскрытым веером. Коварный Шэнь Цинцю! Хуанлун не решился прикоснуться к чешуе, но и просто уйти останавливало непонятное внутри чувство. Оставалось просто сползти на стул и вцепится в жилистые кудри, что торчали у висков.***
Неделя. Всю неделю Цинхуа проносил в рукаве ханьфу оторванную чешую. С какой-то стороны, это должно быть жутко, потому что кому вообще потребуется таскать с собой чей-то кусочек второй кожи? Зачем ему вообще таскать ее собой, если не собирался никуда? Не собирался ведь? Теперь с каждым рассветом Цинхуа приходил на то место и смотрел на внешнюю стену, скрывающую за собой полное небо. Взгляды тянулись дольше, мыслей становилось больше. Иногда воображение рисовало общий спуск с бесконечных ступеней скалистой местности, после чего открывался образ бескрайних полей и малочисленных стволов с подрагивающими листьями. Цинхуа даже пытался почувствовать ветер на своей коже, казалось, он будет иным за пределами дворца Тайянг, более чистым звучанием и ...свободным? — Как долго мой шиди продолжит сверлить стену взглядом? Цинхуа дрогнул от голоса Шэнь Цинцю, вальяжно подошедшего к столику. Обычно старший дракон не отдавал предпочтение выходить из своих покоев в такое сырое и прохладное утро. — Что эргэ здесь делает? Шэнь прикрыл веки, проигнорировав его слова и возвышенно взмахнул веером, задавая свой вопрос: — Почему мой шиди всё ещё «здесь»? Сделав акцент на последнем слове, это прозвучало не как то, почему Шан Цинхуа продолжал зябнуть на протяжении каждого утра, а, скорее, «почему ты не расправил крылья и не перелетел через стену Тайянг в тот же день?» — что бесгласно застыло в воздухе. Цинхуа ничего не ответил, потупив взгляд. — Какая ужасная погода, — еле слышно проворчал Шэнь Цинцю, опускаясь на свободное кресло. Он какое-то время спокойно сидел в тишине свежего утра, не подавая какого-либо вида своих намерений. Цинхуа также продолжал молчать. Молодой дракон, быстрее заболеет, чем решиться на действия... Цинцю разочарованно начал: — Не мне бы говорить об этом. Ты был таким послушным учеником, что определённо радовало, но как же юношеское бесчинство? — он выжидающе посмотрел на младшего и незаметно вздохнул. — Ты прожил годы в сочинение поэм, а теперь подсчитываешь и составляешь столбики. Тебе определенно интересно заниматься таким делом, но это ведь не все, так? Тебе хочется узнать что-то новое. Это не плохо. — Я понимаю, — тихо кивнул Цинхуа, — но я боюсь, боюсь, эргэ. — Боятся неизведанного — нормально. Это прозвучало так естественно, что Шан Цинхуа скосил брови домиком с промелькнувшей улыбкой, вспоминая, что не один мог боятся чего-то такого. Это нормально, но почему тогда все вокруг всё равно стремятся вперёд, словно никогда и не боялись? — А саньгэ тоже боялся? Хороший вопрос. Вспоминая Лю Цинге, было сложно сказать что у того было на уме в период юности. Было ли у него вообще понятие «страха» тогда? — Кхм, наверно. Тишина. Шэнь Цинцю поддержал веер перед собой, косясь на скрюченную фигуру. Младший поджал губы и выглядел так, словно сейчас заплачет от тяжести нерешительности. Цинцю удручающе прижался лбом к вееру. Довольно знакомая картина страха для него. В голове проскакивали воспоминания прошлого, что никогда не исчезнут. — Твой шисюн Шэнь также боялся заходить в воду. Она не притягивала, а отталкивала меня всеми способами, — Цинцю прикрыл ладонью лоб, что выдавало в мужчине усталость, — она казалось слишком холодной и бездонной, даже в какой-то степени мерзкой. Я овладел ею по-своему, но... Все же, она осталась отвратительной и... Мокрой. Язык всё ещё трудно поворачивался, когда приходилось напоминать об этом периоде жизни. Когда Цинлин был даже младше, чем его диди сейчас, ему пришлось натерпеться многого перед тем, как столкнуть себя самого в темную пучину, что приняла тело священного дракона на дно не менее глубокого накопленного страха. — Этот Шэнь хотел сказать, что следует сделать выбор, чем изматывать себя. Цинцю не хотел, чтобы Цинхуа довел себя до похожего исхода, когда родная стихия восстала бы против сущности дракона. — Эргэ было очень страшно? Вопрос прозвучал так волнительно светло от «маленького дракона Солнца», что обеспокоенно смотрел на него. Цинцю хотелось прямо сейчас поднять свой веер и спрятаться, но не стал, лишь тихо ответил: — Да, но это нужно было пережить. Шан Цинхуа трусливый дракон, Шэнь Цинцю тоже был трусом, даже в возрасте, котором он находился сейчас, всё ещё оставался им в какой-то степени. — Ты всё ещё хочешь туда? — Цинцю указал на «преграду» перед ними. Цинхуа вновь посмотрел на небо, половину которого перекрывала стена Тайянг. За ней было то, что невидимой нитью тянуло душу и страшило разум, что будоражило сердце и распаляло воображение по ночам. Ему правда хотелось туда. Выпрямившись, Цинхуа, наполняя лёгкие, как ночной бумажный фонарь, пару раз закивал, пусть и также нервно, но более уверено. Цинцю слегка усмехнулся и мягким голосом сказал: — Тогда, давай попробуем вытолкнуть тебя наружу. Самый лёгкий способ остаётся перелететь, но для этого нужно показать свою часть сущности. Шан Цинхуа с сомнениями собрал в кулаки ткань на бедрах, стена перед ним словно росла, становясь ещё неприступней. Шэнь поднялся и подошёл к ней, постучав костяшкой пальца об камень. Это все ещё была обычная стена в 3 чжана. В глазах Цинхуа проскакивало колебание, но не только, что-то переменилось, начинало проклевываться, словно запоздалый росток. Он встал, ломано проследовав полпути первого, и долго топтался на одном месте, сжимая и разжимая кулаки, также долго готовился. Шан Цинхуа ведь всегда был труслив и это обычно помогало в жизни. Если не лезешь в появившиеся ситуации, от которых пробегают назойливые мурашки, то, скорее всего, и проживёшь дольше, но, с другой стороны, что-то было в этой тактике не всегда правильно, это ощущалось где-то очень глубоко в груди. Конечно, ничего такого масштабного не происходило и не угрожало жизни в пределах дворца Тайянг, но случаи, как банально подраться с тремя учениками или показаться за бамбуком милой шимэй, все же происходило. Да, не вступать в заведомо проигранный положением бой правильнее и безопасней, но трусить даже при простом взаимодействие с кем-то — уже не было так «по-умному», даже разочаровывало в какой-то степени. Не всегда же бежать от проблем, поджав хвост.... Так ведь? — Побереги этого Шэня, чтобы он не показал свою водную сущность для примера, — пару раз недовольно махнул тот веером. Хуанлун глубоко вдохнул и наконец решился. По велению владельца, светлая Ци начала скапливаться за спиной, постепенно выходя и складывая по кусочку бесформенные пазлы двух незримых до этого крыла. На пробу Цинхуа взмахнул, окончательно расправляя крылья, которые и сам долгое время не видел. Они оказались тяжелее, чем помнилось, но эта ноша ощущалось такой приятной и родной, что золотисто-коричневые глаза засверкали, пока разглядывали их. Этого не происходило так давно. — Твоя духовная энергия возросла, — похвалил Шэнь и направил закрывающийся веер на Цинхуа. — А теперь слушай своего шисюна внимательно: постарайся вернуться до захода солнца; держись ближе к реке, что протекает неподалёку; не приближайся к поселениям, для первого раза это будет слишком перегруженное информацией место. И запомни, если встретишь опасность, беги в воду и кидай чешую! Хоть твои навыки не настолько плохи, но твоя нерешительность сильно тормозит тебя в бою. Тайянг Сяо Лонг старательно издал «Хо-рошо!», пока его коленки продолжали мелко трястись. Понятное дело, что Цинхуа скорее предпочтет избежать сражения, если будет такая возможность, а обычные смертные его и не интересовали как-то. Взмахнув крыльями, он нерешительно приземлился на край стены. Это выглядело неловко, но он долго не практиковался и постепенно приноровится! Шан Цинхуа завороженно наблюдал сверху вниз. Уже с этого ракурса открывался такой величественный и высокий вид горы, на которой находился дворец Тайянг, а ещё через пару взмахов Шан сможет повидать мир, хоть самую малость его бескрайности! Как можно хотеть навсегда остаться в пределах дворца, когда снаружи может быть такое? Цинхуа обернулся к внутренней стороне, где внизу, скрещивая руки между собой, наблюдал Шэнь Цинцю. — Если не хочешь встретиться с шиди Лю, то не приближайся к главным воротам, — уточнили младшему на последок. Через какое-то время молодой дракон наконец исчез из виду и Шэнь Цинцю устало выдохнул. Раскрывая веер и утомлено размахивая им, он сказал себе под нос: — Этому Шэню нужен отдых... В какой-то момент, ему хотелось уже самолично забраться наверх и пнуть младшего под зад, если бы тот ещё завис, не решаясь к последующим действиям.***
Никакая фантазия не могла сравниться с настоящим видом того, что сейчас наблюдал Цинхуа с птичьего полета маленькой пташки. Опустившись на небольшую поляну неподалеку от протекающей реки, парень хлопнул крыльями от переполняющих эмоций, что искрились ярче настоящего солнца. Мир предстал перед Цинхуа таким необъятным! Глаза разбегались, голова кружилась, ноги несли по негустой траве, задевая бутоны благоухающих цветов с утренней росой. Шан Цинхуа кружился в танце с играющими в нем сказочными чувствами и резко споткнулся об обнаруженную ногой кочку, распластавшись по траве. Вокруг взмыли семена одуванчиков с пушистыми шапочками. Приподнявшись на колени, Тайянг Сяо Лонг продолжал довольно улыбаться, как ребенок, объедающийся сладостей. Он встал и отряхнул ханьфу, замечая появившиеся пятна на жёлтой ткани. Цинхуа ойкнул и поглядел на ладони, они оказались в земле и цветочной пыльце. Ополоснув руки в прохладной реке, Шан попытался оттереть пятна, но грязь лишь впиталась в одежды серым пятном. — Ну и ладно, — буркнул он и пошел дальше вдоль берега, где начинался лес. По дороге пальцы задевали стволы ближайших деревьев, легко ощупывая кору, словно коже не хватало тактильных ощущений, чтобы поверить в происходящее. Целый лес! Лес лиственных деревьев, а не дворцового бамбука! Как же Цинхуа нравилось здесь всё: куча деревьев, журчащая река, мокрая трава, лучи поднимающегося солнца через листву! Ещё никогда за драконью жизнь ему не приходилось вытягивать губы в такой широкой улыбке, которая даже часть не могла показать, как внутри этот ребенок себя ощущал! Как же снаружи прекрасно и так тихо! Ну, увидеть хоть одну птичку было бы неплохо... За пару часов прогулки, Цинхуа переключил свое внимание с красивой зелёной природы на звуки вокруг. Их толком не было. Возможно, он просто привык к почти непрекращающемуся шуму во дворце из-за вечной толпы учеников то там, то тут, коих было слышно и в стенах собственной комнаты, а здесь молодой дракон совершенно один. Ну, он надеялся, что здесь никого не водилось из какой-нибудь плотоядной живности или... демонов. Хах, Шэнь Цинцю же сказал, что демоны не будут поджидать «именно его» каждый день за стенами дворца Тайянг. С таким количеством свободного времени у какого-нибудь демона, что мог прождать и ещё лет 10, пока Шан решился бы, можно найти какую-нибудь более смелую жертву! Шан Цинхуа нервно засмеялся и вскрикнул от резкого звука, вздымая крылья. Сунув руку в рукав, где была спрятана чешуя, он обернулся в сторону кустов, куда что-то упало. Нет, Цинхуа не из тех, кто будет подходить к неожиданным звукам, так что, он просто завис, не отводя взгляд от того места. Эта была ветка. Как он это понял? Неподалеку упала ещё одна с почти таким же звуком и только после этого, через «заумные» сравнения в голове, Цинхуа подошёл к кустам и заглянул за них. Это была все лишь ветка. Смущённо покашливая, он продолжил путь. Лес постепенно закончился и Шан Цинхуа вышел к небольшому земляному «пляжу» реки, что плавно клонил от зелёной травы к воде. Подуставший от продолжительной пешей прогулки, Тайянг Сяо Лонг решил помочить ноги, садясь на немного утонувшую в земле корягу рядом. Разбросав сапоги и завернув штанины, Цинхуа облокотился руками о лежавшее дерево, что оказалось немного гнилым. Хоть день стал довольно теплым, остановив солнце над самими рогами, вода оставалась слегка прохладной, но приятно обводила прозрачные полосы вокруг уставших пяток. Небо было таким синим и бескрайним, что больше не делила возвышенная стена, мозолившая светлые глаза. Грудь вздымалась чистым воздухом в спокойном ритме. Крылья за спиной расслабленно опустились, нарисовав концами узоры на влажной земле. Было очень хорошо. Цинхуа просидел так, разглядывая облака, что редко проплывали в медленном темпе. Вскоре, молодой дракон намеренно наклонился назад, расправил крылья и мягко упал на спину. Ему было уже все равно на испорченное ханьфу или грязь, просто хотелось полежать, задирая ноги вверх. Ему надо поблагодарить эргэ. Теперь, почувствовав желанный ветер полета, хоть он не подымался так высоко к облакам, молодой дракон будет бессовестно отлынивать, иногда, от работы здесь, или там, а может ещё дальше. Возможно, он постарается вытащить и эргэ подышать свободой, ведь за пределами дворца было так умиротворенно или, может, попроситься с ним в город за новым сортом чая, что точно не оставит того равнодушным. В голове Цинхуа уже столько планов образовалось от первых впечатлений снаружи, а это всего лишь первый день! И Шан Цинхуа не сомневался, теперь такое времяпровождение станет его любимым занятием, наверное, вдохновением снова взяться за поэмы, к которым не притрагивался где-то несколько лет. Хуанлун с широкой улыбкой прикрыл веки и довольно откинул руки вверх, постепенно засыпая. Через какое-то время мягкий сон потревожил звук падения в воду чего-то более тяжёлого, чем ветка... Цинхуа вскочил, сердце перевернулось и затрепетало, как у маленького зверька, останавливая воздух в лёгких. Глаза таращились на крупное тело в перекате реки, что-то красное распространялось тонкой ленточкой. В ушах зазвенело. Ноги понесли в воду. Бледного мужчину, словно из него высосали почти всю жизненную энергию, с силой взмахивающих крыльев выудили на берег. Он судорожно дышал через раз, вцепившись бездомными, словно пучина, глазами в Цинхуа через прилипшие волосы, перекинутые на лоб. Мужчина пытался двигаться, даже, вроде бы, вырываться, но получалось лишь подергиваться, как скрученный дикий зверь перед разделочным столом. Шан Цинхуа сам не понял, когда уже вытащил того! Молодой дракон явно не был знатоком в ле́карстве, но и оставить раненного человека в воде не мог, да?? Что делать то!? Руки бродили по телу, трусливо обыскивая на наличие ранений, и отскочили вместе с владельцем, который нервно издал звук «Ик». Как же убийственно на священного Хуанлуна смотрели в этот момент! — Простите, я всего лишь хочу помочь! Мужчина снова попытался дернуться, когда Цинхуа старательно осторожно переворачивал того на бок. На единственном слое верхней половины одежды показался разорванный участок, вокруг которого расходилось небольшое бордовое пятно. Рана выглядела несерьезной, даже чем-то аккуратной, но незнакомец не мог нормально пошевелить руками и ногами. Возможно, что-то, чем ее нанесли, было отравлено каким-нибудь ядом, что сковывало движение конечностей. — Я хочу помочь, — повторяя несколько раз, бормотал Цинхуа, искавший маленький бутылек в рукавах. Вытащив пробку, содержимое перевернули на рану. Цинхуа не знал насколько хорошо подействует лекарство на яд в организме, но надеялся на улучшение общего состояния. Не лучшая идея оставлять обычного человека, неспособного нормально двигаться одного, совесть замучает, да и на большее Шан не мог быть способен. Хотя проскакивали мысли позвать кого-нибудь из города, но они сейчас находились на значительном расстоянии от людных мест. Минимум 4 часа на лошадях... Незнакомец самостоятельно пришел в это место пешком? — Вы можете говорить? — попытался спросить Цинхуа. На него продолжали молча смотреть. — Вы здесь один? Просто смотрели. — .... Что за странный человек, что бровью не попытался даже повести, чтобы не казаться какой-нибудь тихо дышащей статуей. И вообще, может Цинхуа не часто видел обычных людей, но такая бледность явно не признак здоровья, хотя телосложение под ладонями ощущалось развитым. Особенно было хорошо заметна крепкая шея с выделяющимися ключицами и грудными мышцами в глубоком разрезе. Сама же одежда выглядела иноземно, возможно тот был странником. Незнакомец в общем казался статного происхождения со всеми мелкими узорами и вставками на тканях. Молодой дракон побоялся притрагиваться к раненому лишний раз, даже, чтобы просто перевернуть на спину, так что, решил пока оставить того в покое, а самому вернуться к коряге, чтобы наконец обуться. А заигравшая интуиция не отпускала: что-то в этом «человеке» казалось не так. Цинхуа обернулся в пол оборота, пока натягивал первый сапог. Этот странный человек выглядел хорошо: его волосы, как у черногривого коня, потихоньку скатились с молодого лица, раскрывая точёные черты, их словно дополнял на лбу ромбовидный синий знак, а показавшиеся немного заострённое ухо незнакомца украшали кольца из темного металла. Цинхуа замер со второй поднятой ногой, наполовину засунутой в сапог. Незнакомец подозрительно не как у «обычного человека» особенностями имел отличительную метку на лбу! Конечно Цинхуа подумал о демонах, которые носили такие демонические узоры. И это не просто метка, что могла присутствовать у каждого, она показывала принадлежность к знатным родословным. Этот незнакомец оказался одним из них!? Но демоны разве не описывались всегда, как безобразные своим видом монстры, чья выходящая из них же темная Ци до тошноты разила в округе? Где длиннющие когти и пасть с кучей клыков? Хоть тот явно был крупнее Цинхуа, но почему этот демон оказался таким красавцем!? Цинхуа настороженно прищурился на лежащего мужчину, хаотично проскакивая по нему взглядом. Может, это всё-таки не демон, а какой-нибудь обольстительный дух? Пожалуйста??? Если это демон... Погодите, «это демон». Это? Этот прекрасный привлекательный наружности мужчина!? Какого черта!? Где тут безобразная внешность!? Да от него взгляд не хочется отводить, Цинхуа аж завидно! Пока Хуанлун немо негодовал такому повороту судьбы и предавал проклятию такую обворожительную наружность, которая досталась именно демону, хватаясь то за себя, то вскидывая руки вправо-влево, глубокие глаза того самого демона продолжали обводить парня от сапог, крыльев, лица и рогов. Цинхуа, взмахнув пальцами в его сторону, чуть ли не вслух сказал «Боги несправедливы!» и наконец заметил на себе внимательное рассматривание. По всему телу прошли мурашки. Парня занесло. Он притих мыслями и поежился. Передом к демону Цинхуа отошёл в пару шагов назад, шлепая пяткой по началу воды. Зря сапоги надевал. Продолжая заходить спиной в реку по щиколотку, Цинхуа от нервов заулыбался, быстрее лазия в рукаве ханьфу.***
Прошло несколько часов с того момента, как Хуанлун улетел. Шэнь Цинцю со спокойным видом выполнял свои обязанности: помогал присматривать за маленькими драконами, наставлял своих учеников на занятиях, заполнял рукописи в библиотеке, посвящал время совершенствованию духа, а в тихие промежутки времени прочитывал пару страниц из сборника со стихами. В буднее время за Цинцю часто ходил его старший ученик, который, выполняя очередное поручение, просил ещё каких-нибудь заданий. Он был неугомонным и шумным, но очень послушным и одаренным, чем-то немного напоминая диди... Всю половину дня Цинцю вспоминал о Цинхуа, и вновь невзначай направлял свое внимание на внешние стены дворца, пока просиживал свое свободное время у маленького искусственного озера после тренировки. Такая деталь не могла укрыться от старшего ученика, который часто подглядывал за Цинлином. — Шицзунь, вас что-то беспокоит? Шэнь Цинцю не спешил взглянуть на своего ученика и возвышенно махнул веером, прикрывая половину лица. — Нет, Бинхэ. Этот шицзунь просто задумался. Пусть Шэнь и способствовал новому опыту для Хуанлуна, поторапливая того сделать то, что тот хотел не через ещё 10 лет, всё-таки, душа оставалась не на месте, пока Цинхуа не вернулся обратно. — О чем шицзунь задумался? — спросил Бинхэ, наклоняясь к мужчине еще ближе, чем до этого был. Он всегда с невинным взглядом стремился приблизиться к своему учителю, словно это могло помочь разгадать этого старого, по сравнению с ним, дракона. Шэнь мягко приложил закрытый веер ко лбу Бинхэ, отодвигая юношу подальше. — Этот шицзунь ожидает твоего шисюна Шана. — Тогда я приведу его для шицзуна! Цинцю коротко вздохнул со скрытой усталостью. Этот ребенок хотел везде угодить старому Шэню, что доставляло лишь больше хлопот иногда. — Не надо, Бинхэ. Если ты всё сделал, то помоги баоме. Только будь дружелюбнее со своими сяошиди, с ними не следует вести себя резко. Цинцю видел, что тот плохо ладил со своими сверстниками или младшими товарищами, предпочитая липнуть к своему шицзуну. Если бы этот ребенок наконец подружился с кем-нибудь, то душа старого Шэня немного подуспокоилась хоть за одного дракона в этом дворце. Не всегда же Бинхэ следовать за учителем... Юноша слегка посупился, но почтительно поклонился, восклицая: — Этот ученик постарается! Доставая сборник стихов из рукава ханьфу, изящные пальцы раскрыли небольшую книгу на странице с закладкой высушенного листа бамбука. Немного почитав в тишине, Цинцю почувствовал свою светлую Ци и приподнял голову в сторону озера, в середине которого исходили тонкие кольца. На том месте взмыл водный столб с роста человека и также быстро опустился, оставляя промокшего Шан Цинхуа в медленно успокаивающийся неглубоком водоёме. — Как провел этот день шиди? — Эргэ!! — Цинхуа поскакал, поднимая верхнее ханьфу над водой. — Я видел! Видел! С большими раскрытыми глазами Цинхуа почти вплотную приблизился к брату, который, в свою очередь, спасал книгу от льющихся ручьев и капель. Младший покрутил головой, осматриваясь в округе, глубоко вдохнул и зашептал: — Демона, эр гэ, демона! — Что!? Шэнь пошатнулся бы от такой новости на месте, если бы все ещё не сидел в кресле-раскладушке, что приволок к озеру. Демоны не посещали окрестности многие десятилетия, о них даже простые смертные позабыли, а Цинхуа взял и наткнулся на одного из представителей темной Ци в этот же день! Трусишка диди встретился с демоном... Цинцю взмахнул раскрывающимся веером и вернул себе более менее невозмутимое выражение, положив ладонь на плечо младшего. — Так, Цинхуа, спокойнее. Он ничего не сделал тебе? — Нет, эргэ, нет. Я, честно говоря, не сразу признал в нем демона, он был таким красавчиком! — ....Красавчиком? Цинхуа принялся тараторить с начала, подбирая кучу разных слов, стараясь описывать все свои ощущения за день, а когда дошел до встречи с незнакомцем, то замялся, вспоминая те черные глаза, словно глубокое море, отдающее леденящим бризом. Эти глаза пристально смотрели на него все то время. Цинхуа помял шею, стесненно вытягивая губы ниточкой. — Никто не говорил, что они могут выглядеть, как самые прекрасные люди, — тише произнес он, закачивая рассказ. — .... Шэнь прикрыл ладонью глаз и часть лба, склоняясь в сторону. Цинхуа был слишком возбужден новыми впечатлениями и ещё не понял, что произошедшая встреча несла за собой. Демоны в принципе не перемещались одни и не выходили за границы своих владений просто так, а раненый демон не так далеко от дворца, ещё и из знатного происхождения — совсем не хорошо. Шэнь Цинцю поднялся и спокойно обратился к брату: — Приведи себя в порядок и никому не сообщай более о том, что произошло. Цинхуа понимал, что разглашая подобное могло поднять волнение. Каждого во дворце Тайянг пугали страшилками о ужасных демонах, а тут, вдруг, появляется один из них... — Этому Шану следует направиться в большой зал? — Он выставил перед собой раскрытую ладонь с прижатым кулаком. Шэнь с подчинением склонил голову в ответ, затем поднял веер у лица. — Шиди не следует более беспокоиться. Я самолично направляюсь к главе дворца. Шэнь Цинцю так и поступил, последовав в сторону внутреннего часть здания, Цинхуа же вернулся в свою комнату, чтобы наконец переодеть прилипшую, холодную, мокрую одежду. По-хорошему, можно было бы ещё сходить в баню, но сил уже не хватало. Он завалился на кровать, покрутился с подушкой и, обняв ее, вновь прокручивал сегодняшние события. Вот это день полный впечатлений! Смог полетать в небе, прогуляться по лесу, промочить ноги в реке и встретить, в голове ещё полностью не улеглось, демона! Красивого демона!! Образ которого не выходил из головы. Драконов пугали намеренно искаженным обликом чудовища, когда те оказались не так уж и отличимы от человека внешне или самих драконов в какой-то степени. Неужели все демоны хороши собой? Даже если так, нельзя было забывать, что они всё ещё оставались опасными противниками, и Хуанлуну очень повезло встретить обезоруженного демона. Свернувшись в клубок, Цинхуа зарылся лицом в подушку, посильнее сжимая ее. В иных обстоятельствах, молодой дракон уже мог быть мертв. Одна лишь бледная рука могла обвить шею и, наверняка, с лёгкостью поднять над землёй. Глубокий взгляд черных глаз пронзил бы светлый цитрин, разбивая на мелкие кусочки с ударом об дерево. Давление, что перекрывало воздух, отдавало бы трепетание во внутренностях, скручивая любые мысли в плотный узел. Тонкие губы бы постепенно раскрывались, приближаясь к влажной от ужаса шее дракона, задевая смертельным дыханием просвечивающие незаметные чешуйки на ямке ключиц. У такого демона должны были быть острые клыки, готовые резко проткнуть кожу с огромной силой прямо в трахею, пронизывая неописуемой болью тело Цинхуа. .... По ночам в комнате начало холодать.