Я узнал тебя

Человек стоял под деревом: не прислоняясь к нему, не опираясь. Он сам был крепок и устойчив, как дуб, и смотрел по сторонам зорко, слегка прищурившись. Где-то далеко лаяли собаки, над головой шумел листьями ветер, а у ног журчал ручей, отражая облака — но не это привлекало внимание человека. На поясе у него был меч, но человек даже не сдвинулся с места, когда на поляну под далёкий лай собак вылетел крупный олень. Он только усмехнулся и протянул руку похлопать зверя по шее, не боясь ни острых рогов, ни тяжёлых копыт. Олень отпрянул, поднялся на дыбы, тряхнул головой, роняя рога, и выпрямился уже на двух ногах. — Галеаццо, никогда мне не удаётся тебя одурачить, — Лоренцо рассмеялся. — Ни конем, ни собакой, ни оленем. — Особенно когда я ни разу не видел раньше в этом лесу белых оленей с золотыми рогами, — Галеаццо посмотрел на тонкий венец, почти терявшийся в кудрявых волосах Лоренцо. — Кому ты сегодня испортил охоту? — Это весело, — Лоренцо потянул его за руку. — Я рад тебя видеть. И Джулиано будет рад, идём. — Сейчас, — Галеаццо перехватил его руку, притянул к себе и поцеловал, царапая щетиной гладкую кожу. Лоренцо охотно подался к нему и даже прикрыл глаза в поцелуе, впитывая такую жаркую жизненную силу человека — Однажды я приду в обличии, в котором ты меня не узнаешь, — глаза Лоренцо заволокла дымка печали. — Что? — Ничего, — Лоренцо дёрнул кончиком уха и запустил пальцы в густые волосы Галеаццо, прижимая его голову к себе. В ручей упала ветка, и струи заговорили громче, заглушая шепот. Под их рокотание Галеаццо вспомнился другой поток, так недавно и так давно… *** Ручей пробирался сквозь веточки и камушки, намывая целую отмель чистого песка, и снова уходил в землю возле большого каменного колодца. На крышке колодца валялись сбитые дождем дубовые листья, кони тянулись мордами к прозрачной лужице. — Как тихо, — тот из двоих, кто помоложе, огляделся по сторонам. — Так и должно быть, — второй, намного старше, смотрел спокойнее, но тоже был настороже. Он поднялся, разминая ноги, и посмотрел наверх, на дубовые ветки. — Нет, мою стрелу в этом дубе уже давно не достать рукой! — Отец, а что, если они придут не сегодня? У них же время течет иначе, что им день или даже год? — смех вышел не настолько беззаботным, чтобы скрыть волнение. — Помолчи, Галеаццо. Пока отец обходил дуб и оглядывал его, пытаясь разглядеть среди веток оперение стрелы, Галеаццо на всякий случай тронул эфес меча. — Господин, пропусти к колодцу напоить мою козу? Галеаццо вздрогнул от неожиданности и оглядел стоявшего на той стороне ручейка парня — высокого, босого и лохматого. — Проваливай отсюда со своей козой, пока я не взялся за хлыст! — выругался он, а старый Сфорца, заспешивший из-за дерева на голоса, на ходу отвесил сыну затрещину и поклонился. — Приветствую тебя, господин мой хозяин земли. — И тебе привет, господин мой хозяин людей. Галеаццо только смотрел, потеряв дар речи, как в кудрях заиграло золото венца, холщовая рубашка заблестела на солнце шёлком, а ноги — босые или нет — скрыла трава по колено. — Это мой сын и наследник Галеаццо, — старый Сфорца снова поклонился. — Скоро он будет подтверждать договор с тобой, а не я. — Скоро, — король эльфов внимательно посмотрел и кивнул. Галеаццо ещё слегка злился на шутку, но предпочел промолчать. С виду гость казался прост, если бы не дорогой наряд и венец, но когда Галеаццо посмотрел в серо-голубые глаза, — как будто заглянул в высокое, бесконечно далёкое небо, не в силах перестать смотреть, пока не закружится голова. Звуки тоже долетали как будто издалека, и по траве пошли волны, хотя ветра не было. Фигура в белом и зелёном отбрасывала по ней слишком длинную и широкую тень в ореоле не то зубцов, не то ветвистых рогов. — Под дубом, ясенем и терновником, от лета до зимы и от зимы до лета… *** Лес уже покрылся лёгкой зеленью, и все торопилось распуститься под весенним солнцем. Но человек, который шагал по лесу, всего этого не замечал. Не слышал он и собак, и как будто забыл про меч на поясе — шел, почти не разбирая дороги, погруженный в собственные хмурые мысли. Только у молодого дубка он приостановился, как будто что-то хотел вспомнить, а когда двинулся дальше, за плечо его зацепилась дубовая ветка. — Черт! — Галеаццо обернулся отцепить и замер. Лоренцо улыбнулся и снял руку с его плеча. — Приветствую тебя, господин мой герцог людей. — И я тебя… — спохватился было Галеаццо, но Лоренцо махнул ладонью. — Сейчас не май, и мы не на берегу. Я просто ждал, пока ты придёшь охотиться. Мне жаль твоего отца. — Ты знаешь? — Конечно. Он был достойным союзником, я даже приходил на его похороны. — Всегда знал, что священники врут, будто крест — лучшая защита. — Не от меня, — Лоренцо рассмеялся. — Я же не какой-нибудь простой ночной кошмар. А сегодня я хочу пригласить тебя к себе в гости. Не беспокойся, ты вернёшься в этот же день и час. — И как к тебе попасть? — Галеаццо невольно заинтересовался. — О, у нас много дверей. Например, нагишом перепрыгнуть через пень или удариться головой о дуб… — Лоренцо взглянул на Галеаццо и рассмеялся. — А многие верят. Просто дай мне руку и не открывай глаза, пока я тебя веду. *** Звук смеха и разговоров обрушился водопадом после тишины. Зелёные ковры на стенах, картины, вырастающие из них, как из зеленых рам; одетая в шелк толпа и цветочные венки на головах — у кого из цветов, а у кого и из золота. Впрочем, нет — сами обитатели холма как будто не делали разницы между живым и золотым цветом, но Галеаццо провожал дорогие украшения прищуром. На него смотрели с любопытством, но недолго, больше радуясь возвращению короля. Едва Лоренцо усадил его за стол рядом с собой, как вгляделся в толпу и просиял от улыбки. — И Джулиано вернулся. Джулиано! Иди сюда. Это мой брат. А это новый хозяин людей, Галеаццо. — Мой принц, — Галеаццо встал и учтиво наклонил голову. Джулиано поглядел из-под ресниц как будто лениво, Лоренцо приподнял брови — и все трое рассмеялись. — Сейчас тебе принесут угощение. Оттуда, снаружи, — махнул рукой Лоренцо. — А то от нашей еды забудешь все и останешься с нами навсегда. Как вот он. Сандро, где ты так долго был? — Лоренцо ласково улыбнулся подошедшему, на вид самому настоящему человеку и даже безоружному. — Налей себе, и мне тоже. — Я бродил, — Сандро налил в два кубка из одного кувшина. Глаза у него были темные и блестящие, а взгляд цепкий и задумчивый. — Сандро сам захотел жить с нами, — Лоренцо ответил на молчаливый вопрос во взгляде Галеаццо. — И мы ему всегда рады. — Да, он больше не может вернуться, — тише добавил Лоренцо, когда Сандро отошёл. — В вашем мире он просто умрет. А здесь он может жить почти что вечно. И рисовать. А та, которая тебе так понравилась на картине по дороге, вот её уже нет. Она любила… одного из наших. Слишком сильно, чтобы оставаться человеком и жить. Что об этом говорить; Джулиано, лучше угости Галеаццо вином! Джулиано усмехнулся в ответ и прищурился, глядя перед собой. — В монастырь как раз ползет телега с бочками, — он причмокнул губами, как будто пробуя, покривился, потом довольно кивнул, вынул из ножен на поясе нож и опустил его в кубок Галеаццо. Красная струя с терпким винным запахом потекла по клинку и даже плеснула вверх. Лоренцо принюхался и одобрительно кивнул. — Славная лоза. За то, что ты пришёл, — и чокнулся с Галеаццо кубком. Галеаццо умел пить, не пьянея, и зорко рассматривал длинный зал и почти такой же длинный стол. Своды над головой сплетались узорами веток, настоящих или нет — не понять. Плотные скатерти — темно-зеленые, тёмно-красные, лиственно-рыжие, — стекали со стола одна поверх другой, и по всей длине стояли кубки и блюда с ягодами, травами, птицей и хлебом. Нет, это был не пир, — когда Лоренцо вошёл, все сидевшие встали и поклонились, а затем вернулись к своим делам и разговорам. Кто-то здесь казался вернувшимся с охоты, кто-то разворачивал прямо у стола свиток, вдоль стола бродили белые собаки и клали морды на колени, а под потолком иногда пролетали ласточки. — Ты меня никогда ещё не приглашал, — Галеаццо так же зорко посмотрел на Лоренцо. — Потому что я не был герцогом? — И да, и нет, — Лоренцо покачал кубком в руке. — Я обещал твоему отцу, и пока он был жив, не звал тебя к себе. — Почему? — Потому что… — Лоренцо улыбнулся. — Пойдем лучше, я покажу тебе другие работы Сандро. *** — Необычный человек, — задумчиво заметил Джулиано, пока Галеаццо чуть поодаль разглядывал гобелены и картины. — Жадность в нем горит костром, но на эту картину он смотрит дольше, чем на золотой кубок. — Продай мне эту картину, — Галеаццо подошёл к ним, подумал и оговорился. — Или обменяй. — На то, чего ты сам у себя дома не знаешь? — усмехнулся Лоренцо. — Я не женат, — усмехнулся в ответ Галеаццо. — Я бы подарил ее тебе, — Лоренцо пожал плечами. — Но в вашем мире это будет просто ветхий выгоревший холст. Галеаццо медленно кивнул и в задумчивости двинулся дальше вдоль ряда. — Он тебя хочет, — тихо сказал Джулиано. — Сильно. — Он не трус, — Лоренцо лукаво стрельнул глазами. *** В королевских покоях к вечеру было сумеречно и прохладно под такими же высокими потолками, но тише, просторнее и проще, чем в длинном зале. Золота и ковров здесь почти не было — дерево и камень, шкуры на полу и постели. Да ещё очередные картины и свитки в открытом сундуке, которые Галеаццо немедленно нашел взглядом, пока Лоренцо снимал тяжёлую зелёную мантию. Заметил он и длинное копьё с серебряным наконечником. — Не очень-то ты теперь похож на короля, — усмехнулся Галеаццо, но Лоренцо рассмеялся, не принимая вызова. — Я могу доверху засыпать эту комнату золотом и серебром из древних курганов, но к чему? — Лоренцо улыбнулся, заметив, как Галеаццо опустил веки, чтобы притушить блеск глаз. — Золото не даёт силы. Не у нас. В мае, когда мы встретимся у ручья, можешь прийти сюда на пир. Там ты увидишь такого короля, какого представляешь. — Ты приглашаешь меня ещё? — цепко уточнил Галеаццо. — От весны до осени, — кивнул Лоренцо. — От осени до весны не наше время, даже я почти не выхожу наружу. А с Зимним королем, — он хмуро усмехнулся, — я не пожелаю встретиться ни человеку, ни моим слугам. — Он сильнее тебя? — Нет, — Лоренцо поглядел на дрова в камине, и из-под них пополз дым, а потом огонек. — В тех сказках, которые рассказывают человеческим детям, много правды. От нашей стычки может покатиться кубарем все колесо. А в моем доме почти равен мне по силе только Джулиано, но он никогда не бросит мне вызов. — Сколько я проживу? — резко спросил вдруг Галеаццо. — Почём мне знать? — Лоренцо с интересом прищурился. — Ты наверняка знаешь. — Вам, людям, лучше не гадать об этом. Вы и так живёте слишком мало, но слишком быстро. — Ты выглядишь младше меня. Сколько тебе на самом деле? — Галеаццо тоже щурился, открыто рассматривая Лоренцо. — Разве ты считаешь листья, когда они падают? — тот улыбнулся. Галеаццо задумался, разглядывая высокие своды. Какая-то поздняя птаха пискнула и пролетела через весь покой из одного окна в другое. — У нас это дурная примета. — А у нас нет, — пожал плечами Лоренцо. — Что мне сделает птица, если я в любой момент могу отнять у нее жизнь? — А оживить потом можешь? Лоренцо нахмурился, потом усмехнулся и упёрся взглядом в столб за спиной Галеаццо. Галеаццо резко обернулся. Деревянный дятел из дупла немедленно клюнул его в лоб и снова застыл, встопорщенные перья превратились в полосы от резца. — У Джулиано получилось бы ещё лучше, дятел бы взлетел и нагадил, — засмеялся Лоренцо. — Нет. Я не верну усопшего, потому что когда умирает зверь или птица, их жизнь возвращается в мир и возрождается новой жизнью. А души людей мне неподвластны… если, конечно, они их сами не отдадут. — Как это? — Не стоит об этом говорить, — Лоренцо махнул рукой. — Я могу только задержать на земле едва-едва отошедшую жизнь и вернуть ее обратно, пока связь ещё не разорвалась навсегда. Но не больше. Галеаццо потер лоб, потом тронул деревянного дятла. Лоренцо наблюдал за ним с улыбкой. — Хочешь, этот столб зацветёт? Какие цветы ты любишь? — Золотые. Так это тоже правда, про цветы под ногами? — Почти, — Лоренцо щурился, глаза его искрились. — Это редкий дар. У Джулиано он есть, только не проговорись, что я сказал, он будет страшно злиться. Не под ногами, а, — Лоренцо наклонился и громко прошептал, — под задницей! — Ты опять меня дурачишь! — Галеаццо хохотал. — Вот так всегда. Дурачишь людей — слушают раскрыв рот, говоришь правду, — не верят, — весело посетовал Лоренцо. — Хорошо. Будет тебе золотой цвет. Он снял с себя витой золотой браслет с хрусталём, положил на ладонь и сосредоточенно посмотрел. Галеаццо показалось, что выглядывающие кончики ушей заострились, над головой Лоренцо заструилось марево, в нем смутно проявились рога, а кожа стала зеленоватой. Потом все пропало, а на ладони Лоренцо лежал золотой ирис, плачущий хрустальной росой — настоящий до последней прожилочки, но твердый и холодный. — Возьми на память… *** Ива на берегу ручья расплела ветви с тихим шорохом, похожим на вздох, и зелёный шатер раскрылся. Лоренцо потянулся на измятой траве — солнечные лучи любопытно скользнули между листьями, высвечивая на его груди красный отпечаток, похожий на ожог в форме креста. — Я забыл снять, — Галеаццо тоже увидел след и нахмурился. — Мне он ничего не сделает, а это завтра заживёт, — отмахнулся Лоренцо и фыркнул. — Твоя спина будет саднить дольше. Спину Галеаццо действительно украшали длинные красные следы от острых ногтей. Но он даже плечами не повел, глядя, как Лоренцо одевается, и только потом начал одеваться сам. — Закрой глаза, — как всегда, негромко сказал Лоренцо. Вечерняя тень падала на холм, как будто наклоненная дверь. Вокруг было тихо и пусто, ни заблудившейся овцы, ни залетевшей сойки. Галеаццо закрыл — и тогда Лоренцо взял его за руку и провел в свой дом. *** В высокие окна без стекол и ставен пахло яблоневым цветом, в облаках путался пьяный месяц, томно стонали лягушки. — Я скоро женюсь, наверное, — Галеаццо зевнул. — Она красивая? — с любопытством обернулся к нему притихший Лоренцо. — Она принцесса, — Галеаццо пожал плечами. — Приедет в монастырь на праздник, тогда я ее увижу. — Если решишь жениться, приходи перед свадьбой. Передашь ей мой подарок. Римскую цепь, — Лоренцо рассмеялся, глядя, как у Галеаццо блеснули глаза. — О-о, как ты жаден до старого золота! — Не только золота, — Галеаццо и согласился, и возразил. — Не только, — кивнул Лоренцо. — Хотя ко мне ты приходишь не за золотом, — и улыбнулся. — Ты думал, я буду сердиться? И даже хотел, да, чтобы я сердился? — Нет. — Мне ты не можешь солгать, — Лоренцо провел пальцами по густо поросшей волосами груди Галеаццо. — Но я б злился, если бы ты был худосочным и слабосильным, чтоб тебя хватало только на одну женщину! — он рассмеялся и тихо добавил. — Иначе я не умею. — Я знаю, — Галеаццо ответил тоже тихо, но спокойно. — Ты должен жениться. Оставить детей, — Лоренцо задумчиво посмотрел вверх. — Это надо твоим людям. И тебе. Наверное, вы должны растрачивать себя в драках и детях, иначе от вашего рода спасения не было бы! У нас не так. — Поэтому у наших женщин так редко бывают от вас дети? — хмыкнул Галеаццо. — И поэтому тоже, — Лоренцо улыбнулся и обнял его. *** Небо хмурилось тучами, после праздника болела голова и было кисло во рту. Город просыпался сегодня поздно и неохотно. Галеаццо, герцог Сфорца, высоко держал голову, чтоб не гудела, пока шел к базилике. Может, священники догадаются служить мессу побыстрее? Хватит вчерашних рождественских! Нищие у крыльца просили милостыни, жались друг к другу ради тепла, кроме одного старика на самых ступенях. Сквозь дырявый капюшон белела седина, виднелась загорелая щека. Галеаццо почти против воли замедлил шаг и бросил золотой флорин. Монета сверкнула, вырвавшийся луч отразился и как будто рассек ступени, а с загорелого лица взглянули ясные, молодые и мудрые глаза. — Вот ты и не узнал меня, господин мой хозяин людей. — Лоренцо?! — Галеаццо инстинктивно было вскинул руку перекреститься, моргнул — и никого уже не было. Поодаль нищие вырывали друг у друга золотой, а на присыпанных снегом ступенях не было человеческого следа. Другой день от Рождества, едва-едва после солнцестояния, время холода, время силы Зимнего короля, когда Лоренцо и его двор не покидают своих покоев. Что это было, сон ли наяву, предупреждение ли? И когда в базилике Галеаццо увидел над собой занесённый кинжал заговорщиков, когда кровь горячим вином полилась из тела, перед глазами промелькнула не вся его недлинная, яркая, злая, веселая и грешная жизнь, — промелькнул перед тускнеющими глазами летний ручей, зелёная трава, золотая корона. Зелёные своды, глаза Лоренцо в их первую ночь, золото пиров, чёрное дерево и красное вино по кинжалу… И белый снег, неторопливо заметающий следы. — Я узнал тебя, — прошептал Галеаццо, пока ещё слушались губы.