Мечта

      Он ещё жив.       Жив…       Не убит (во что верится, но с трудом).       Не брошен на произвол судьбы (а надо бы, учитывая все его мысли, корыстные и не очень).       Не растерзан (что было бы вполне вероятно, учитывая все его махинации по отношению к Господину и сохранности его жизни).       Жив, здоров, починен и не низвергнут на самое дно в лице рядового солдата на уровне принеси-подай-аля-пушечное-мясо, как говорил жаргон на этой планете, но и статус-кво, как заместителя, до сих пор не ясен.       Шаг.       Раз.       Два.       Размерен, тих и плавен. Как и его уверенность в том, что Мегатрон не посмеет сомневаться в его исключительности (уж в чём-чём, а в ней ему равных не было), и в том, что он единственный удостоен чести быть по правую руку своего Лорда (другие просто не задерживались).       Он спокоен и тягуч, как резиновые прокладки в воздуховодах, а в душе — буран из мыслей и эмоций, давно мутировавший из атрофированной совести инстинкт самосохранения давал о себе знать. Ему было стыдно: за себя, за свои действия (толку-то), за очередное помутнение рассудка (в чём он даже себе никогда не признается и не расскажет своему Господину), за то, что он играл, отдавая самого себя без грамма, без остатка.       Он не летит, не торопится, серым вихрем сметая всё на своём пути. Экзистенциально печален и смирён в попытках докопаться до истины своего бытия! Актива, будучи десептиконом.       Он идет привычным шагом, путь изучен: шаг, пролёт и заученный до скрипа головных шестерёнок ход, где за автоматическими аппарелями в гордом мраке находился головной центр управления всего корабля, их главного флагмана, — капитанский мостик. Это место принадлежит лишь одному меху, единственному и неповторимому капитану, его владыке и богу, к чьим ногам он положил всё, бросив мирское ради его мечт, целей, отдал всю Искру во служение, и что взамен? (Прочь-прочь, предательские мысли.) Он — верный раб и презренный слуга того, кого сам же выдрал из недр гладиаторских ям, ставший пылью под его ногами командир авиации всего Кибертрона, ныне просто гадкое нечто, ничтожество (от чего предательски щемит его чёрствую Искру) под его супинаторами. И он смиренно посвятит себя служению Лорду и делу всего их актива… (В который раз по счёту — в бездну предательские мотивы.) Саундвейв ему свидетель, что на этот раз он сможет, если не измениться, то смириться со своей жизнью вечного раба… ***              Пробуждение — не начало и не конец, а просто какая-то часть цикличного действа в нашей жизни. Оно бывает разным, как природным, когда просыпается природа, так и обычным, когда та же природа просит своё, и человек не жить-не-быть должен подорваться и выйти. Хоть куда-нибудь.       Но выйти-то нельзя!       Ты застрял по иронии судьбы или чьей-то писанины (что, скорее всего, так и никак иначе), здесь — внутри консервной банки без входа и выхода, без пути назад.       В волю или желание спасать мир чужими руками — Праймусу, а, может, чего хуже, Юникрону скучно стало, в некрокибернетику вновь полез — я не верила, и, хотя мысль о последнем отбрасывать как-то не хотелось, она всё же кусалась. Теорий было много, решений — нема. Моя фанатская вера в выдуманную религию не помогала.       Первое время своего нового пути я была всё так же глуха, нема и нетактильна. Конечности, казалось бы, отсутствовали, темнота превратилась во всепоглощающую бездну. Тишина казалась невыносимой, но чувство того, что что-то не так и что я, возможно, померла, не покидало, становясь всё ярче.       Хотя о какой смерти речь, если ты мыслишь и всё так же имеешь чувства: от попыток в самоанализ вплоть до самой обычной паники?       Кричать вопреки всему не хотелось, но подорваться и вскочить в попытке ощутить хоть что-то — от скрипа собственных костей до боли от удара мизинцем о тумбу — хотелось не меньше, чем драть глотку. Мысли какое-то время (приступа два-три, между ними был беспамятный сон) хаотично долбились о стены моего сознания.       Темнота трансформировалась в серое нечто, без всего и вся.       Экзистенциальная цепочка познания логики собственного бытия была проста: боюсь — значит, чувствую, чувствую — значит, мыслю, раз мыслю, получается, это что-то другое, нежели смерть. Коли не она, а другое измерение, подсознание или вовсе чистилище, что тоже имело место быть, или, может, всё же какие-то сучности, читай, сущности, решили надругаться над моим душевным спокойствием, то было бы ещё проще, и о том, где я всё-таки оказалась, гадать особо бы не пришлось.       Не приходилось.       Отсутствующие мозги сделали всё сами. Без меня, продолжая кидаться на какие-то другие грани бреда в ожидании явления рептилоидов, в народе — просто инопланетян, и последующего контакта с ними.       Контакта не было.       Но стали появляться всякие окошечки — диалоговые окна, и там началось самое интересное. Содержимое всё также было непонятным и непостижимым, отдёрнуть потянувшуюся в сторону панели управления руку не составило труда, навернуть всё происходящее в одночасье одним движением пальца категорически не хотелось. Человеческому воображению уже были известны прецеденты уничтожения хрупкого мира древнейшим из всех возможных методов познания истины — «методом тыка». Проверять веру в свою удачливость не хотелось..       Вдруг я в какой-то камере, и потенциальные похитители не спят и не дремлют, а наблюдают? Что вряд ли возможно, впоследствии оказалось, что здесь точно нет ни окон, ни дверей.       Сплошные стены, чтобы дойти до которых, нужно постараться (как потом оказалось, невозможно).       А консоль всё также была в шаговой доступности, никуда не улетая и не пропадая, продолжая находиться в поле моего зрения. Поначалу — до того, как я пообвыкла, смирившись со своим заключением, — меня всё это напрягало, сейчас — чуть меньше. Претензии было высказать некому, и я молчала. Вдруг кто-то подглядывает, а это жутко неудобно, если не до чесотки отвратительно ездит по мозгам и его нервным клеткам.       Так шёл день за днём, хотя внутренний хронометр бился в беспамятстве — я не знала не то что времени года, даже какое время суток не могла определить. Тишина угнетала, а мысли, казалось, шумели громче оркестра.       На приблизительно четвёртый день пребывания я не выдержала. Консоль заиграла новыми красками, а мир пошёл рябью. «Загрузка софта», «Распаковка языковых файлов», «Корректировка… »