Весна

В деревне крадущихся по-прежнему на холмах гор и крышах домов мелкими лоскутками проглядывал снег. Ветер был спокоен, но холоден, напоминая, что весна ещё не вступила в свои права. Стоит ещё подождать, и на улицах опять начнёт проглядывать трава, солнце чаще будет радовать своим присутствием, детишки потихоньку будут выходить из комнат играться и тренироваться. Но пока что им всё ещё тоскливо и холодно. Предвкушение, вот как это называется. Но в одном домике, на краю деревни, в окружении озера предвкушение было другое. Более потаённое, интимное. Мэй смотрела через окно на водную гладь озера. Было в её глазах что-то уставшее, наверное, надоела погода за окном, хотелось бы уже тепла, солнца и красного спелого яблока. Со смешком отбросила мысль, сравнивая себя с серой лошадью одного знакомого воина. Вздохнула, размышляя, как ей провести этот день так чтобы уснув она не жалела об потраченном времени. К дедушке Чонгану за травами ходила, к Такао ходила, спала, ела, медитировала, насколько её терпения хватало, чай делала. Понимала, что к некоторым вещам в жизни, к которым она невольно привыкла, её всё-таки тянет. Потренироваться в зале ниндзя, на холме магии поучиться. Душа просит танцевать, но ногу на новую не поменяешь и время вспять не возратишь. Плакать, скулить за рвением сердца хочется и по сей день, но уже как-то и смирилась... Тем более, она не упадёт. Даже если попробует, не дадут. Все-таки тянет к нему... В любую погоду, из года в год, каждую минуту и каждый вздох. К такому опасному, острому как сюрикэн с другими. Почему его черты лица как будто смягчаются в её глазах, а сердце наполняется лаской, которая никому не видна? Не хочется верить, что сама того не подозревая, околдовала, но другого объяснения она, иногда, и сама не может найти своему счастью. Своему любимому. Крепкие руки обняли со спины плечи и живот кицунэ. Прижимаясь к её щеке, украдкой посмотрел вниз. — Всегда так? — поцеловал в висок. — Нет, только тогда, когда ты касаешься. Реагируют мгновенно. — Мэй улыбалась, мысленно понимая, что их дети однозначно будут больше похожи на Кадзу, раз так отвечают на его прикосновения. Он начал гладить живот, интуитивно успокаивая малышей в животе любимой. — Зачем Такао вызывал? — спросила Мэй. — Напомнить мне, что ты с дня на день родишь. И сказать что от заданий освобождён. — Почему? — Ему видней, проницательному. Понял, что никуда не уйду, пока вас не застану. — её лицо отразил румянец. Отказаться от заказов, потому что жена рожает? Вот это по-настоящему невиданная наглость. — Я не держу. Другие женщины клана сирот рожают и воспитывают, без тебя пару дней бы продержалась. — Не ты держишь, а они. — он чуть сильнее обнял живот, на что один из них несильно тупнул ножкой, Кадзу сразу же пригладил это место ладонью. — Родная, я сирота. Ты выросла в яслях окия. Они такими не будут. Пока я их не увижу здоровыми, не уйду, пушистая. — Хорошо. — положила свою тонкую руку на его жёсткую, теплую. Пригладив, скрепила в замок. Удивительно, прошлый конец зимы она встречала тут же, с тем же человеком в объятиях, но будто сейчас всё на своих местах. Так правильно. Так хорошо. месяц спустя — Что? Это волосы, Морико. Вкусно жуются? — Мэй смотрела на девочку в своих руках, которая не нашла лучшей забавы, чем попробовать на вкус мамины волосы. Женщина аккуратно убрала от дочери прядку, протёрла её щёку рукой чтобы та не вспотела под парящим солнышком. Посмотрела на неё: перед ней была точная копия любимого, только в отличии от злых "глаз убийцы" Кадзу, которыми она их никогда не считала, на неё любопытно глядели две янтарно-стекляные пуговички, украшенные длинными ресницами и родимкой над левым глазом. Девочку под лучами солнца само собой клонило в сон в руках мамы, которая то и время слегка покачивала маленькую ношу в руках. Колыбельную Морико и Сумико пело озеро и природа, то и дело хлюпая вдалеке водой и заводя соловья насвистывать примитивный мотив, знакомый каждому в клане Наито. Видя, как комочек в её руках устало жует губами и закрывает глаза, Мэй улыбнулась и аккуратно, чтобы не упасть, встала. Кицунэ могла взять посох, но он бы своим топотом разбудил девочек. Пусть спят, она дойдет. Криво пройдя несколько шагов, она увидела Кадзу, такого же спокойного, умиротворенно смотрящего на чуть-чуть меньшую копию своей сестрёнки. Такую же щекастую, с широким носиком и родинкой ниже губы. Ее глаза уже были закрыты давно, разве что рука так и не смогла отпустить указательный палец синоби. Сколько было силы за столько и ухватила. Кадзу мог бы запросто забрать ручку от пальца, но он тихонько сидел и смотрел как она сопит. Мэй всегда было интересно, что чувствует Кадзу, смотря на две свои мини-копии, которые пинались у нее в животе, которые носят имена её матери и наставницы. Ведь сейчас они так беззаботно и сладко спят, что не верится. Неужели он, мальчик из Аогавары, живущий в тени, ходящий в крови, умеющий только отбирать и разрушать жизнь, стал её творцом? Да и не абы с кем, а с кицунэ, несостоявшейся Императрицей, его неведьмой. Первое время Кадзу считал что он не заслужил на это счастье. Слишком много в его жизни того, о чем он и мечтать не мог. Разрешено ли ему столько? И ведь не примешь за иллюзию, ведь, вот, сейчас, в его руках ворочается маленькая девочка, которую зовут Сумико Наито, и это его дочь. И та что в руках у его пушистой и только начинает посапывать, Морико, точно такая же. Их дочки. Их настоящее и светлое. Им трудно, безумно. Сложно выдержать с одним ребенком, а когда их двое, нужно иметь терпения вагон и маленькую тележку. Но они справляются. Их родители справлялись и выростили всё же. Кадзу и Мэй не могут опустить руки, когда теперь их обоих что-то сокральное держит на земле и при здоровой памяти. — Спит, красивая? — Кадзу кивнул на свёрток в руках кицунэ. — Да. Уснула сама, согрелась на террасе. — Мэй невольно всё время любовалась плодом их любви. — А у тебя уже, наверное, видит как машет катаной, так крепко вцепилась. Мэй всё время говорит шёпотом, чтобы случайно не нарушить этот момент и чтобы они поспали в этот день чуть дольше. Дедушка Чонган говорил, что чем больше спит, тем лучше для всех. Кадзу поднял уголок губ, пробуя пошелелить оккупированным пальцем, на что хватка слегка становится сильнее. — Не отпускает. Сильный о́ни попался. — подытожил синоби. Мэй захихикала, всё ещё немного шатая Морико. — Надеюсь, она то жизнелюбнее будет. — Обязательно. Идём в дом. — нога Мэй ощутимо тянула, не было смысла держать дочек на руках. Они тихо зашли в спальню и положили сначала Морико в люльку, а потом уже насильно отпустив от Кадзу Сумико в другую, напротив стоящую. Мэй немного скривила губы, почувствовал как её мышцы расслабились, но не переставали колоть и крутить. — Болит? — ни одно изменение в ней никогда не останется незамеченным от его внимательных колких глаз. — Все хорошо, правда. Мне нужно лечь просто. Сначала села, и почувствовав, какая кровать прохладная по сравнению с горящими перилами снаружи, опустилась и слегка растянулась на подушке. Поняла, что, видимо, солнышко и её пригрело, не помня себя и как её заботливо укрыли одеялом, провалилась в сон. Три самых важных человека в жизни Кадзу: и все спят, как котята. Но именно сейчас, почему-то, он чувствует, что готов их защищать от чего угодно. Гору по камешкам на другой конец земли перетаскает, чтобы эти весенние дни были всегда, чтобы они всегда так хорошо спали. Ведь он тут, они тут и всегда будет так. Наёмный убийца, хромая кицунэ и двое маленьких лисят.